Анька ревела белугой. Когда-то в одной умной книжке она прочла, что это идиоматическое выражение означает - плакать по-дельфиньи. Эти морские животные довольно милые создания, и с тех пор Анька, пуская слезу, очень напоминала себе обиженного дельфина. Во всяком случае, ей хотелось так думать.
А рыдала она потому, что муж залепил ей очередную оплеуху. Ну да, да, с вечеринки она вернулась уже в третьем часу ночи, довольно-таки под градусом и с засосом на шее, но ведь это не повод, чтобы руки распускать. Тем более что Аньке завтра на работу, а вдруг опять синяк набрякнет, придется замазывать. Впрочем, засос тоже нужно закамуфлировать. Вот гад этот Анькин начальник, и когда только успел оставить свой отпечаток?
Вообще Анька считала себя красавицей, которой в жизни немного не повезло с мужем. Родилась она и прожила свои семнадцать лет в глухом селе. Среди других деревенских девчат она и в самом деле выделялась милым лицом, густыми вьющимися волосами, стройной фигурой. Даже удивительно, как у невзрачных, замордованных нелегким сельским трудом родителей могла появиться такая дочь.
Едва осознав свою миловидность, Анька посчитала, что весь мир ей должен. И когда что-то в этом мире не срасталось, девушка злилась и мстила. Неважно – кому, иногда даже не тому, кто причинил ей неприятности.
Так она отомстила парню, который выбрал себе другую спутницу жизни, а не Аньку. День прорыдав в подушку от душившей ее злости, девушка в тот же вечер отдалась самому неказистому парнишке из их села. Он давно сох по Аньке, однако понимал, что его шансы равны нулю, и был очень удивлен свалившейся на него удаче, тем более, что он оказался первопроходцем.
Анька же, осмыслив, что в результате своей мести оказалась беременной, решила еще раз осчастливить парня, согласившись выйти за него замуж. Вскоре молодожены переехали в город к тетке мужа, которая жила в большой квартире одна, болела и нуждалась в уходе.
Едва оправившись от родов, Анька устроилась на работу и вскоре пустилась во все тяжкие. Начальник при первой их встрече отдал должное длинным ногам и круглой попке девицы и намекнул, что продвижение ее по службе будет зависеть от благосклонности новой сотрудницы. Та все поняла с полуслова.
И жизнь завертелась. У Аньки вдруг стали случаться частые командировки, которые иногда выпадали на выходные, совещания, длящиеся до полуночи, праздничные застолья в честь дней рождений многочисленных сотрудников и прочее, прочее, прочее.
Муж вначале терпел, но постепенно до него стало доходить, что у простого менеджера небольшой конторы не могут быть такие частые командировки или совещания. И как-то он, оставив ребенка на попечение тетки, приехал к офису, где работала жена, так сказать, нежданчиком. Охранник на входе в здание очень удивился, когда муж спросил его, скоро ли закончится совещание, и, ехидно улыбаясь, сообщил, что руководство вместе с секретаршей покинули здание еще до обеда, сев в такси и укатив в неизвестном направлении.
Муж понял, что рогат. Вечером, приняв на грудь бутылку водки, он впервые ударил жену.
Анька стойко перенесла побои, не проронив ни слова, ни слезинки, однако вскоре она поняла, что такое ее поведение мужа только раззадоривает, а безотказно действует только ее рев в голос. Он тогда терялся, разом трезвел, кидался к жене с обнимашками и поцелуями и клялся больше никогда не бить ее. На другой день он покупал супруге какую-то обновку или безделушку, и они жили мирно до следующего раза.
И вот сегодня последовала очередная оплеуха. Анька, отрыдав, скосила глаза на мужа. Тот сидел на табуретке и нервно почесывал нос. Это у него была такая привычка – теребить самую выдающуюся часть лица.
Да, подумала Анька, красавец – с ударением на «е»! И дернул ее черт выйти за него замуж когда-то! Конечно, на его фоне она казалась еще прекрасней, чем была, но он рядом с супругой выглядел совсем мухомором: лицо все в рябинах от прыщей, нос длинный, зубы кривые и редкие. И пахнет от него застарелым потом. Ложиться с таким в постель всегда для Аньки было пыткой.
А тут и еще одна проблема нарисовалась. Анька вчера купила в аптеке тест и поняла, что вновь беременна. И самое главное, она не знала, от кого – от мужа или своего ненасытного начальника. И как теперь эту новость преподать супругу?
Утром Анька тщательно замазала тональным кремом свои боевые шрамы и усвистала на работу, где с ходу написала заявление на отпуск. Начальник почему-то не удивился и подмахнул сей документ не глядя. Он даже не встал со своего места, не хлопнул, как всегда, сотрудницу по мягкому месту, не потискал ее грудь. Вперив свои очи в потолок, прогнусавил, что грядет сокращение штатов, а так как Анька недавно работает в конторе, то принято решение не в ее пользу.
- Что?! Меня сокращаете? Ну, вы у меня еще попляшете! – гневно вскричала Анька.
На следующее утро Анька выехала в областной центр, где находился их головной офис. Там она посетила пару кабинетов, где подолгу задерживалась и откуда выходила чуточку помятой и с ярким румянцем на щеках и блеском в глазах. Результатом поездки она осталась довольна. Она остается в штатах! Мало того, ей пообещали повышение! А начальнику, так легко разбрасывающемуся лучшими кадрами, устроили громкий разнос по телефону.
Дома Аньку встретил муж с виноватой улыбкой и песцовым палантином. Стол был накрыт к ужину, горели свечи, янтарно светилось вино. Сын, предварительно накормленный и умытый, уже спал в теткиной комнате.
Анька зажмурилась. Ну, вот теперь она и признается мужу в своем интересном положении. Сейчас он чувствует себя провинившимся за оплеуху, а значит, примет это известие как должное и не посмеет строить догадки на ее счет. Да он вообще должен молиться на Аньку за то, что она, такая красавица, снизошла до него, что уже почти пять лет живет с таким мухомором! И Анька жеманно протянула мужу бокал для вина.