Порт приписки

               

    На второй день стоянки во Владивостоке Виктор, отдежурив пожарную вахту, пошел в город. Отнес подарок тете Ане, но ее дома не оказалось. Она уехала в деревню и тяжело болеет. В доме, где в это время проживала ее племянница с мужем, был невообразимый беспорядок, и атмосфера без тети Ани была наполнена скукой, просто какая-то тоска гнетущая. Витя вернулся на судно, прихватив с собою бутылку. С Генкой Матвиенко они «вмазали» и много курили. Виктору это не нравилось. Он как-то расслабился после похода и чувствует, что опустился. Что планировал, ничего не сделал и делать не хочется.

    Сегодня команде начислили зарплату и к вечеру у трапа вереница девушек. У них хорошо развитое чутье. Матвиенко одну пригласил себе в каюту. Сосед его, семейный, ушел домой. Гена достал  бутылку коньяка. В первой части программы застолья участвовал и Виктор. Девушка на вид лет двадцати трех лет неплохо выглядела, но вела себя очень раскрепощённо. Увидев на причале своего знакомого высунула руку в иллюминатор со стаканом коньяка и закричала:
   - Леша! Я окопалась.
На следующий день Матвиенко жаловался:
   -Утром попросила что-нибудь себе в подарок. Я сказал возьми в рундуке, и она набрала сверх меры. Мешок желания не имеет дна.

    На теплоходе «Бикин» большое событие – сменился капитан. Старый уехал в отпуск; а нового никто не знал. Но говорили, что он настоящая морская душа. Знает морскую   работу вдоль и поперек. Сам начинал с матроса. Отчаянный был. Мог забраться до верхушки мачты и помочиться с клотика. Прошел огонь и воду и медные трубы. Посмотрим.

    Первая бункеровка в СССР  - цемент. Пять тысяч тонн. В магаданской области кончился этот порошок и впору останавливать строительство, а впереди зима. Чтобы до Магадана дойти нужно неспокойное Охотское море пересечь вдоль. Шли пять суток и хоть бы качнуло. Значит Охотскому по душе пришелся новый «лайнер» в отличии от «Невастроя». Он впервые  рассекает грозное море. Разгружались в Тауйске. Бросили якорь в четырех милях  от него, к  берегу не подойти – мелко. Единственный выход разгружать  своими силами.  Не так страшен чёрт, как его малюют. В этой работе, в три  смены, участвовала почти вся команда кроме вахтенных. С берега подходили плашкоуты и судовыми стрелами нагружали их. В трюме играть в волейбол можно – воздуху хватает, а цемент разгружать, хоть он и в бумажных мешках -  явно недостаточно. По восемь часов как в тумане. Цемент проникал везде, а в легких его накопилось столько, что  можно стенку кирпичную выложить. Десять дней напряженного труда, чтобы пять тысяч тонн покинули сухогруз. Последний день – день отдыха. Боцман, который пришел вместо Григория, спросил Ваханова: 
   - Ты не хочешь сходить в тайгу на охоту?
   - А это можно?
   - Конечно. Возьмем винтовку и пойдем.
Ваханов подумал: «почему бы не сходить, время есть, да и воздухом подышать надо после такой пыльной работы». Он никогда не был в тайге и ему было интересно. К ним присоединился еще один матрос. Официальное название их похода - «охота на медведя». Боцман взял малокалиберную винтовку и десятка два патронов к ней. Ну, с таким арсеналом можно целое стадо медведей уложить, но говорят, что они стадом не ходят, а с одним - двумя справятся.

    Тайга начиналась сразу за поселком. Густой уже пожелтевший смешанный лес, как зеленые свечки, пронзали высокие и толстые кедры. Земля вся покрыта травой и мхом. Шли как по толстому ковру, проваливаясь в него. Природа предлагает нам свою мудрость, а не навязывает ее нам.  Бурелом поваленных деревьев воспроизводил картину Шишкина «Медведи в сосновом бору», только медведей, слава Богу, не было.   Счастлив медведь, что не попался "охотникам"; счастливы и "охотники", что не попался медведь. Неожиданно  за деревьями увидели дома какого-то посёлка. Дальше решили не ходить. Лучше вернуться с середины брода, чем утонуть. На судно «охотники» вернулись без трофеев, но обогащенные знанием что такое настоящая тайга.

    Завтра их сухогруз налегке покидает магаданский край вместе с тайгой и медведями. Идут в Корею за яблоками. К вечеру пошел снег.  Это вестник холода.

    Вместе с осадками на Виктора опустилась хандра и обволокла его своими флюидами. Он очень разочарован собой: «какой у меня   скверный характер, - размышлял он, - мне надо быть гораздо проще. Меньше заносчивости. Хочу меньше смеяться и больше слушать, чем говорить, никогда не перебивать в разговоре». Но больше всего его удручало, что у него нет воли, которую он воспитывает давно: «У меня вообще нет силы воли куда она делась и была ли она у меня? Я не могу себя пересилить. С 1 октября бросил курить, но выдержал только три дня и закурил. Привычки - это сначала паутина, а потом уже прочная сеть. Значит решено с 5 октября больше не курю и не даю повода. Ох же я и безвольный.   Надо много, очень много и долго воспитывать свою волю». Ваханов   сражался  со своими слабостями. Ему было стыдно за своё поведение. Кто чувствует стыд, тот чувствует и долг. Он также понимал, что время уходит и надо продолжить образование. Решил все силы бросить на выполнение этой цели. Помнил слова боцмана «не связывай свою жизнь с морем» и взвешивал свои помыслы в разных вариантах.  В последнее время он увлекался  книгами про разведчиков, которые, рискуя жизнью, помогали как могли своей Родине.  Хорошая мысль подобна цветку – расцветает своим светом.

    От Канцаева, который находился в Пензе около трех месяцев, пришла радиограмма: «Буду во Владивостоке 30 сентября». «Бикин» появился там только в конце октября. Роман за это время все пороги оббил в отделе кадров пароходства. Просился на  «Бикин», но не получалось.  Сухогруз  занимал уже престижную позицию среди желающих. Виктор подключился на помощь другу и счастье улыбнулось им. Роман был зачислен в штат. Теперь они живут в одной каюте. Проговорили всю ночь. Роман рассказал, что приехал в Пензу в отпуск и знакомые   уговорили бросить флот и поступить в училище  МВД в Саратове. Его приняли и с месяц проучился. Курсантам рассказал, что ходил за границу и бросил флот ради училища. Они завидовали ему и смотрели с сожалением, а один сказал:

   - Ну и дурак ты!

    Разговор всколыхнул его основательно, он глянул на себя со стороны и признал, что поступок не блещет интеллектом. После этого вернулся в Дальневосточное пароходство. На следующий день встречу и все положительные обстоятельства они отметили в ресторане «Интурист».

    Во Владивостоке три ресторана располагались в пределах одного квартала. Знаменитый названием «Золотой рог» был на пересечении двух центральных улиц, в квартале от него «Интурист» и знакомый уже «Арагви». «Золотой рог» имел два этажа и славился среди моряков кулачными боями. Коля Гнутов, с которым Вахаров работал ещё на «Советском Союзе», негласно считался «комендантом» «Золотого рога» и был своим среди обслуживающего персонала. Он, не имея постоянного «лаптя» бичевал  по другим судам.  У него был большой круг знакомых среди плавсостава. Его устраивала такая жизнь. Весело коням, когда скачут по полям. Витя пару раз участвовал в этой компании. Столик выдвигали на балкон второго этажа и вели себя как хозяева ресторана. Однако более привлекательным был кабак (как в разговорах именовались рестораны) «Интурист». Он выглядел почему-то более «благородным».   После дальнего похода моряки с «немца» появились здесь уже на второй день. Заказывали всё чего душа хотела. Зарплату ещё не выдавали, поэтому расплачивались сингапурскими кофточками. Официантки с удовольствием принимали заказы.
После ресторана земляки-пензенцы сходили в кино. Шел популярный фильм про разведчиков «По тонкому льду», поэтому билеты давно раскупили. Но во всех кинотеатрах всегда оставляли НЗ для моряков дальнего плавания – достаточно показать заграничный паспорт.