Молодой и перспективный инструктор в звании новоиспечённого и горячо любимого супруга (а может быть и наоборот), собрался наконец- то в гости к своей столь- же любимой и не менее новоиспечённой молодой жене.
Не понимаете?
Действительно, звучит как- то странно.
Но это ничего. Это с непривычки. Для непосвящённых людей со стороны у нас тут вообще мало что бывает понятно. Ибо вся наша жизнь, как профессиональная так и лично- бытовая- под час весьма необычайна, а местами- даже таинственна.
Наверное, именно поэтому дайвинг столь популярен во всём подлунном мире.
По- моему, именно на этом и зиждется основа всей мировой дайв- индустрии.
Потребность в необычайном! Самая насущная человеческая потребность после удовлетворения чувства голода, сна и разделённой любви, как сказал- бы один великий русский и советский классик начала прошлого века.
Инструктор, в самом полном расцвете мужских сил активно занимался сразу несколькими видами спорта (обычное явление), никогда не курил (несколько реже), и никогда не брал в рот ни чего хмельного (раритетное качество, скорее из разряда аномальных). Профессионально отдавал себя истории с археологией, пропадал в экспедициях, читал серьёзную литературу, и постоянно находясь на каких- то очень просчитанных и сбалансированных диетах, всем своим личным примером пропагандировал здоровый образ дайверской жизни.
А ещё- не смотря на непоседливость натуры и живость характера, позволял себе откровенно- сентиментальное общение только со своей единственной избранницей, не обращая никакого не профессионального внимания на множество других, окружавших его женщин. Их взаимо- обожаемость вызывала у всех рядом находящихся слёзы умиления в сочетании с самой чистой и неподдельной завистью. Являясь, без сомнения, на редкость замечательной парой они подходили друг другу как затвор к затворной раме в хорошо сработанном оружии. Естественная лёгкость в общении между ними восхищала даже на значительном расстоянии, а образ одного в глазах другого всегда представлялся не иначе как, только что отлитым из звенящего утреннего света, как наверное, заметил- бы Александр Грин, наблюдай он их обоих в лучах восходящего Черноморского Солнца.
Она была из Колумбии.
Из Картахены.
У нас такое иногда случается.
Когда он из Питера- она из Гаваны. Он из Александрии- она из Токио. Он из Лондона- она из Манилы.
Ну, или наоборот всё это вместе взятое.
Красота её поражала.
Чёрные и густые, несильно вьющиеся волосы всем своим восхитительным душистым водопадом мягко спадали на смуглые плечи, оставляя немного приоткрытыми соблазнительные и в меру выступающие ключицы. Её манера оставлять у себя в причёске над левым виском маленькую алую розочку, а также в тугую застёгивать тонкую нитку натурального белоснежного жемчуга, столь удачно подчёркивающую ямочку на шее, заставляли воображение оживлять образы персонажей рассказов Габриеля Маркеса. Её улыбка пленяла. Пленяла моментально и сразу заставляла биться счастливым мотыльком в сладострастной паутине собственных грёз и фантазий. И её глаза…Мама моя перезаряженная, её глаза… Их взгляд был незабываем. Незабываем, своей спокойной и неотразимо- безразличной красотой взгляда прекрасной амазонки, вдруг решившей сохранить вам и жизнь, и рассудок, проявив снисхождение.
Посмотрев на неё один- единственный раз сразу очень хотелось в Колумбию.
А вот, услышать её голос счастье выпадало не всем. Низкий, грудной и совсем не громкий. Говорила она тихо и только со своим избранником- инструктором. Всегда очень не много, и при этом как- то, даже, не по-женски увесисто.
Возможно потому, что инструктор ни слова не знал по- испански.
Да и по- английски, к стати говоря- тоже.
И как они общались- между собой… Мне кажется, что они сами этого не понимали.
Странно? Да, пожалуй, что нет. Не странно.
К счастью, в нашей жизни иногда встречаются люди, в общении с которыми слова бывают не только не нужны, но даже излишни.
Ну, честно- то говоря, освоить испанский с английским инструктор пытался. И даже, было дело, схватил у одного своего питерского кореша, такого- же, как и он сам инструктора, целых два урока. Один – по английскому, а второй, тут- же поняв, что мало что уразумел, по испанскому. В надежде, что там проще будет из- за его необыкновенной музыкальности и исходя из предметной сердечной необходимости. Но музыкальность так и не сумела помочь необходимости и проще не стало. Ибо любой язык, как известно, берётся не столько головой, сколько задницей. И живость собственной натуры здесь необходимо замещать её- же усидчивостью.
На втором уроке всё встало. И продолжать возможности не наблюдалось. Ибо пришло время лететь в Колумбию. В Боготу. А дальше- на автобусе через горные джунгли к южному берегу Карибского моря. В старинную Картахену. В город, название которого можно встретить на карте не только самой Испании, но и, пожалуй, любой бывшей испанской колонии.
Время, надо заметить, на Земном Шаре стояло тогда просто замечательное. 2006-ой год. То есть, Евросоюз уже успел образоваться, но ещё не успел толком нигде прижиться. Как в сознании жителей нашей планеты, так и в многочисленных взаимозависимых законах и правилах всего и вся. Что, в первую очередь, по мнению многих, касалось правил продажи водкакольных напитков в магазинах Домодедовского дьюти-фри. Инструктор, как человек непьющий, об этом даже и не вспомнил. Благодаря чему вскоре и попал под настолько жёсткую раздачу, что и поверить- то с первого раза трудно.
Его обожаемая супруга попросила привезти родителям бутылку хорошего коньяку. Какого именно она не сказала, и инструктор, впервые оказавшись в этом алкогольно- табачно- шоколадном изобилии, принялся решать вопрос самостоятельно. Расхаживая между полок, плотно уставленных незнакомыми бутылками и приставая к другим (нормальным) людям с глупейшими, по их мнению, вопросами.
Выбор пал на какой- то парфюмно- многолетний раритет со странным названием и ценой чуть не под триста долларов. Деньги были, люди ждали, ну а спортсмен- подводник, как известно, не должен быть скрягой. Да и свистуном- тоже, к стати говоря. Поэтому, инструктор, с лёгкостью отсчитал на кассе зелёные бумажки с портретами Теодора Рузвельта, и засунув коробку с коньяком себе подмышку, ломанулся через Атлантический океан к своему семейному счастью.
С пересадкой!
В Мадриде!
- Ой, а это у Вас что такое-
Искренне, и почти по- русски, удивилась сотрудница испанской таможни при посадке на колумбийский рейс.
-К сожалению, по нашим законам это Вам провезти нельзя! Я очень сожалею. Но у Вас алкоголь не упакован в надлежащую и опечатанную покет- тару с бирками московского дьюти- фри. Я, действительно, очень сожалею, но, ни чем не могу Вам помочь. Таковы законы Евросоюза.
-Ну и что- же мне теперь делать? С тихой грустью в голосе спросил её инструктор.
-Я не знаю…
-В мужском туалете в этом- же зале есть раковина.
-ИЛИ У ВАС… ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ МИНУТ.
Закончила таможенница уже без тени эмоций на своём таможенном личике, взглянув на большие часы со стрелками, но без цифр на стальном циферблате.
И тут у инструктора что- то замкнуло!!!
Сработало в нём что- то ядовито- решительное. До сих пор ни кто не знает что. Не то в голове, не то в душе, не то в сердце. В первый раз за все тридцать восемь лет жизни. Сработало и защёлкнулось в глухую, как обратный тормоз на турачке. И не сквалыжность! Нет! Ни какая- то там, дешёвая плюшкинская жадность в сочетании с глупой принципиальностью. А неожиданно очухавшееся чувство некой высшей сакральной справедливости, дремавшее до сих пор где- то в потаённых глубинах его русского, мужского, да к тому ещё и дайверского характера.
ЦЕЛЫХ ТРИСТА МОИХ РОДНЫХ РОССИЙСКИХ БАКСОВ!!! Да за просто так… В КАКУЮ- ТО ВОНЮЧУЮ ИСПАНСКУЮ РАКОВИНУ!!!
ДА ВОТ УЖ ХРЕН ВАМ!!!
Громко подумал про себя инструктор.
С этими мыслями, инструктор отошёл в сторонку, встал у стеночки, и посмотрел на зажатую в руке бутылку ёмкостью ноль целых семь десятых литра, с какой- то сокрушённой решительностью в рассеянном взгляде.
Наверное, так смотрят самоубийцы на револьвер с единственным патроном в барабане.
-В туалет- бы надо отойти. Не удобно как- то.
Мелькнула в его голове хоть и глупая, но своевременная мысль, и тут- же поволокла за собой в небольшой и ослепительно сверкающий санузел накопительский.
Посмотрев на себя в зеркало, как в последний раз, инструктор неумело сдёрнул с горла покрывашечку из какой- то там дряни и вцепился зубами в пузатую пробку мягкого португальского дерева.
-Бух-х-х-х…!
Мелодично воскликнули пробка с бутылкой и тут- же отпустили на волю своего чудесного пленника. Настоящего коньячного джина, мгновенно наполнившего ароматами подогретого изюма, солнечного света, и старого прованского дуба всё окружающее внутригальюнное пространство.
Инструктору понравилось.
Инструктор собрал глаза в кучу, максимально сдвинув брови у себя над переносицей, засосал в себя по- больше воздуха и запрокинув бутылку донышком в зенит сделал три мощных глотка, компенсируя каждый соответствующим выдохом через носопыру…
В первый раз в жизни!
Благородная жидкость сразу обожгла изнутри душу и выстрелила по жилам жаркой волной летнего дыхания всех ангелов Лангедока. Казалось, они вместе слетелись в один мадридский сортир, специально для того чтобы приободрить бедолагу- безисходника.
О как…!!!
Подумалось через секунду- другую.
Инструктор ещё раз взглянул на себя в сверкающее кристальной чистотой зеркало. И не найдя там никаких существенных изменений, шмыгнул носом, и смачно потянул в себя запах обшлага рукава собственной джинсовой куртки. Он был уверен, что так надо.
Подмигнув самому себе, инструктор взболтнул содержимое, снова вставил благородное горлышко себе в рот, и зафиксировав его там мысленным байонетным замочком, сделал ещё несколько восхитительно- жгучих глотков…
Во второй раз в жизни…
Ему снова понравилось. И понравилось ещё сильнее. В голову полезли какие- то неспешные, и как ему сразу показалось, правильные мысли. Вздохнулось и захорошело. Улыбнулось где- то там внутри себя самому себе. Широко улыбнулось. Предстоящий полёт показался ещё заманчивее и прекраснее, каким- бы прекрасным он не казался и до этого. Ведь любое вино, и есть не что иное, как прекрасный полёт на месте, если верить нашей классической литературе.
В кармане обнаружилось несколько леденцов, оставшихся с московского рейса и пришедшихся очень кстати. Участок мраморной столешницы между раковинами почему- то оказался намного удобнее самого роскошного кожаного кресла в самой изысканной гостиной. Ни кто не входил и не выходил. Ни что не мешало и не беспокоило. А цифры времени на дисплее старенького «Стингера» участливо поползли намного медленнее, как тогда показалось.
Вовсю наслаждаясь жизнью, широко улыбаясь самому себе в кафельную стенку напротив и болтая ногами, инструктор уконтрапупил всю бутылку…
За двадцать две минуты времени…
Хороший коньяк- штука хорошая. Хорошая, но весьма коварная. И обидчивая. Обидеться он может если его- стаканами, или там, кружками эмалированными. А тем более вот так вот, «со ствола», что называется. Да ещё в и сортире и за двадцать две минуты…
Билетный контроль ему ещё как- то запомнился. Запомнилось удивлённое личико испанской таможенной девушки. И далее- постепенно сужающийся в поле уже туннельного зрения, эскалатор, ведущий куда- то вниз, к посадочному терминалу…
К белоснежным воздушным лайнерам…
Ведущий прямиком в Колумбию, короче говоря…
В общем, на борт авиакомпании «Иберия» инструктор прибыл уже полностью раскладным, как раскладушка. С шикарной сизой соплёй до самой палубы. Спотыкаясь на каждой ступеньке самолётного трапа, и отчаянно хватаясь руками за воздух, за спинки кресел, за причёски пассажиров и накрахмаленные галстуки приветливых бортпроводниц…
Потом наступило затмение…
Очнулся он от набегающего потока свежего ветра в лицо. Сначала показалось, что прямо в полёте специально для него открыли форточку, но на самом деле, сидя в удобном медицинском кресле на колёсиках, с капельницей в левой руке и с кислородной маской на физиономии, инструктор нёсся по бетонному полю назад…
В Испанию…
Взгрустнулось…Взгрустнулось и немного протрезвелось…
В медицинском пункте спросили, как он себя чувствует на трёх языках, и дали выпить огромный стакан с чем- то лимонно- шипучим и в нос неимоверно шибающим. Пришёл местный полицейский, представитель авиалиний и ещё кто- то. По- испански, жаркая дискуссия длилась минут десять, сопровождаясь телефонными звонками и русскими клятвами…
- Да долечу я, друзья мои. Честное слово, долечу. Ничего со мной не будет. Ну нельзя мне никак иначе было, поймите вы, наконец!!! И опаздывать мне тоже нельзя. Жена меня ждёт. Новая и молодая. Отпустите меня, пожалуйста…!!!
-Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ…!!!
Распинался инструктор, яростно дыша благородным перегаром. Он был уверен, что его все понимают и поймут, в конце- концов.
И ведь, странное дело…Задержав рейс на целых пять минут, ему, в конце концов, выдернули из вены иголку, пересадили обратно в кресло- каталку и вчетвером, с завывыниями ветра в его горящих ушах, понеслись назад к самолёту.
Только тут инструктор обнаружил ,что, выглядит он просто безобразно, мягко говоря. В так и не дорасщеплённых всеми кислотами пищеварительного тракта остатках благороднейшего напитка пребывало всё его наружное убранство.
Даже шнурки на кроссовках.
Ему помогли подняться назад в салон по, безусловно, самому крутому в мире трапу, и повели к предназначенному креслу… Согласно купленным билетам…
А вели его через отсек бизнес- класса. С огромными креслами с огромным расстоянием между ними. И смотрели на него все бизнес- пассажиры огромными глазами.
Все, кроме одного.
Статная, темноволосая и весьма солидная дама слегка забальзаковского возраста, вся одетая в золото и в широкое, но очень дорогое чёрное платье, проводила его полным сочувствия взглядом.
Через минуту инструктору принесли от неё чистую мужскую футболку. Футболку огромного, не менее пятьдесят восьмого размера с маленьким колумбийским флагом на левой стороне груди. Приятно удивившись, от души поблагодарив, и частично переодевшись, инструктор вновь начинал чувствовать себя человеком.
Даже кушать захотелось…
И когда все коробочки с салатиками, с рисом и жареными цыплятами оказались пусты, подали настоящий колумбийский кофе. Своим вкусом и запахом, вышибающий остатки недавнего хмеля из постепенно проясняющегося сознания. И тут, аппетитно дымя своей чашечкой, к нему вдруг наклонился сосед со своего соседнего кресла и позвякивая золотой серьгой, постоянно путающейся в чернющих, как смоль волосах, заговорил почти что по- русски…
-Знаешь, кто эта баба, что тебе футболку подарила. Это жена нашего бывшего президента. Сеньора N…салеса. И футболка, что сейчас на тебе- скорее всего экс- президентская…Он у нас, между прочим, тоже поддать не дурак. Это все знают…
-Ух ты…!!! Вот это да…!!!
Икнув, подумал инструктор.
После этого, мы все долго его называли…Чуть не сказал Личным Врагом фюрера… Личным Другом Президента, конечно. А почему называли, а не называем. Да потому что в один прекрасный раз улетел он к своей прекрасной жене колумбийской, да так и растворился в своей прекрасной Колумбии. И ни слуху, ни духу от него по сию пору…
Пусть откликнется, если прочитает всё это…
Может напутано где- чего…)))