1. Прикосновения
«Тактильные ощущения, или попросту касания, в сущности, очень важны для нас. И хотя посредством касаний человек получает лишь малую дозу информации — меньше 20%, тогда как с помощью зрения от 80% до 90% информации. Утратив способность к осязанию, мы перестанем чувствовать. Ведь чувства — это тоже касания, но касания гораздо более глубокие, затрагивающие основы человеческого существования, этого сложнейшего механизма, устройства которого он сам еще не в состоянии постигнуть. Чувства — это касания, и сильнейшее из них — боль...»
- Хей! Алло, парень, проснись! - я в сотый раз пытаюсь вернуть друга в реальность.
- Я здесь, - остро реагирует он, как всегда, окатывая меня взглядом, от которого по коже бегут мурашки.
Напротив нас в кресле сидит встревоженная женщина лет тридцати пяти, с густыми короткими волосами каштанового цвета.
- Что с ним? Может, принести какие-нибудь лекарства? - спросила она, приподнимаясь.
Я махнул рукой:
- Нет-нет, не волнуйтесь. У него это часто бывает. Уходит в себя. Только вот вопрос, на каком месте вашего рассказа он отключился?
- Я ничего не помню, - холодно заявляет Митеско.
Втайне вздыхаю. Вот чудо кудрявое. Сам же притащил меня сюда в восемь часов, не дав досмотреть интереснейший сон, перебудил всех обитателей квартиры № 15 и попросил женщину рассказать нам о странной болезни своей дочери. И как результат — получите, распишитесь: не помнит он. Хотя чего и ожидать от друга, если он призрак…
- Ну ладно, пойдем. Я тебе все по дороге расскажу, - и активно начал толкать его к выходу. Затем обернулся к женщине и улыбнулся своей фирменной обворожительной улыбкой, которая действовала безотказно на всех представительниц женского пола, и произнес:
- До свидания, простите, что испортили вам выходной…
- Переживу как-нибудь, - она улыбнулась в ответ, закрыв за нами дверь.
-Ты действительно ничего не помнишь? - с негодованием поинтересовался я уже дома.
- Кое-что припоминаю, но неясно, кусками… Ты записывал?
- Конечно! - гордо отозвался я.
Все-таки я не совсем бесполезен, мистер, не принимайте меня за идиота!
- Замечательно, - друг откинулся на спинку кресла, держа в руках наполовину выпитую чашку чая. - Это нам пригодится.
Да, он — призрак. И не простой, а дух первой темной ступени, или морок. Мороки на удивление хитры и коварны, поэтому в нашем городе даже существует специальная организация для выявления и изоляции подобного вида призраков — ЦОГОПОС (сокращение от «Центра Охраны Граждан от Особо Опасных Существ»). Не знаю, как там у Митеско с опасностью, но характер у него весьма скверный. Хотя по его внешности можно догадаться — он высокий, около двух метров ростом (а может, и больше, я ведь не измерял), худой и нескладный, как жираф. Лицо — тонкое и неимоверно бледное. Зловещий нос, выгнутый, как орлиный клюв, тонко очерченные ноздри. Губы презрительно сжаты. Однако самой примечательной деталью этой мрачной особы по праву являлись волосы. Пышная копна угольно-черных кудрей часто привлекала внимание прохожих, а если учесть, что Митеско одевается во все черное… Даже сейчас он сидит передо мной в темных брюках и рубашке с кокетливым черным бантом. В общем, оригинальный тип.
- Как я понимаю, у Анастасии Шауб редкое психическое заболевание. Причины его возникновения неизвестны, однако выражается в многократных касаниях одних и тех же предметов. Сколько раз она это делала?
- Сначала немного, - я заглянул в блокнот, - где-то около четырех, но на данный момент, как рассказывает мать девочки, ее дочь не ложится спать, пока не дотронется до каждого предмета ровно шестнадцать раз.
- Шестнадцать… - задумчиво повторил Митеско. - Смотри-ка, какая интересная последовательность.
4 — 6 — 8 — 10 — 12 — 14 — 16 — ?
- Ничего не замечаешь?
- Все числа четные, - выдал я.
- Именно! Девочка бессознательно или же осознанно дополняет число касаний до четного количества. И это число может возрастать. Хотелось бы мне знать, каково конечное значение…
- Что ты делаешь?! Настя, пожалуйста, очнись! Прекрати это!
- Я хочу, чтобы ты сыграла со мной в прятки. Прятки с новыми правилами. Давай, спрячься в темноте, я буду тебя искать…
- Нет!
Щелчок замка. Женщина запирается в ванной.
Семилетняя девочка шарит руками по полу, и тишину квартиры прорезает жуткий, ни на что не похожий смех.
- Уходи!
- Я никуда не уйду.
Детские ладошки чуть касаются двери, а затем все настойчивей начинают скрестись по ней.
- Открой мне. Я знаю, что ты там. Открой!
Она, сжавшись, сидит на полу, чуть прикрыв глаза, и беззвучно плачет в темноте. Дышать нельзя, дышать опасно — в любой момент это чудовище в обличье маленькой девочки может расцарапать дверь и вытащить ее отсюда. Боже… С каких пор она прячется от собственной дочери? Возможно, с того самого дня, как Настя нашарила отца в постели и задушила в одиночку. Кто знает, что бы случилось, если бы она замешкалась хоть на секунду. В воспоминаниях еще живым огнем пылают одичавшие глаза дочери, видятся ее скрюченные, будто у старой ведьмы, пальцы и оскаленные зубы. Правда, при чужих маленькая убийца ведет себя, как невинный ребенок. Никто не верит, что она способна на такое. Похоже, в это поверят только тогда, когда увидят рядом с ее трупом записку: «Меня убила моя дочь» и разглядят следы миниатюрных ручек у нее на шее. Да и то не факт.
- Открой немедленно! - Настя начинает психовать и громко барабанит в дверь. - Иначе я возьму с кухни нож! Пожалуйста, выйди! Я хочу играть! Мне скучно!
Слыша эти крики, она с трудом вытирает слезы и, кажется, вопреки всем доводам разума не верит, что такое происходит на самом деле…
- Отомри, подвальный оборотень, - сердито проворчал я. - Чего тебе на сей раз привиделось?
Митеско, ни слова не говоря, вскочил с кресла, едва не задев при этом журнальный столик, захватил с собой пальто, мой блокнот и меня в придачу, и кинулся вниз, к выходу из подъезда.
- Мы можем не успеть! - возбужденно вопил он мне в ухо. - Она Дочь Тьмы! Если мы опоздаем… Бог мой, только если мы опоздаем…
Он всю дорогу до остановки нес какую-то бессвязную чушь, совершенно непонятную для мозга человеческого. Успокоился только в автобусе, и то после того, как я, трепыхаясь в объятиях этой кудрявой швабры, рявкнул:
- Да можешь ты объяснить по-нормальному?!
Он вытаращил глаза, очнулся, что по крайней мере минут десять он держит меня за талию и прижимает к себе, словно какую-нибудь драгоценность. Люди уже потихоньку начали озираться на нас. Слегка растерявшись, Митеско выпустил меня, и я по его милости едва не грохнулся на дно переполненного автобуса.
- Я тебе припомню, кудрявый! - шепотом пригрозил я и уселся рядом с ним, разглядывая в запыленном окне свою сердитую физиономию. Растрепанные блондинистые патлы прилипали ко лбу и к щекам, изрядно покрасневшим, чисто-голубые глаза искрились жаждой мести, а короткий нос воинственно торчал вверх. Надо же, даже в такой ситуации я красивый. Это обнадеживает…
- Ну, давай, колись, - потребовал я, повернувшись к своему другу. - Должен же я знать, из-за чего страдаю.
- Эта девочка, - на удивление внятно проговорил Митеско, - обладает темной энергией. Я слышу ее мысли и знаю, что в данный момент она убивает свою мать.
- Ага, Тесс, ты бы еще громче сказал, - воровато оглядываясь, прошипел я.
Пассажиры автобуса, особенно те, кто сидел рядом с нами, как-то отодвинулись, а некоторые даже пересели подальше.
- Я думаю, это все Дом, - тихо продолжал он.
- Какой дом?
- Такой, вокруг которого ни зверь не прорыскивает, ни птица не пролетывает…
- Прям избушка на курьих ножках, - сардонически усмехнулся я.
- Ну да, только у Дома никаких ног нет. Люди называют его Домом Бескрылых.
- Почему бескрылых?
- Потому что бескрылые — это духи, а там их предостаточно.
Вот умеет же этот морок разжигать во мне муки любопытства! И главное, в самый неподходящий момент. Неподходящий — потому что как раз тогда автобус остановился, и Митеско на полной скорости вылетел оттуда, не переставая тащить меня за собой.
Высотка, где жили наши пациенты, располагалась на улице Изъятой, а до нее от остановки полкилометра пилить, не меньше.
Добросовестно пробежав эту дистанцию, мы явились на третий этаж дома № 64 взмыленные, как кони. Точнее, взмыленным конем был только я — Митеско ж призрак, он летать умеет. Повезло парню.
Оказавшись рядом с дверью, Ван Либре что есть силы забарабанил по ней.
- Там тихо, - сообщил мне друг. Я неопределенно взмахнул руками, но говорить не мог — воздуха не хватало.
- М-может м-мы з-зря с-спешили?… - наконец вырвались из меня первые слова.
- Нет. Мы опоздали, Яр! Мы опоздали! - Митеско принялся яростней прежнего колотить в дверь.
Вдруг с той стороны кто-то дернул ручку, и дверь буквально отлетела в сторону.
- Что вам здесь нужно? - нервно зазвенел высокий женский голос.
Это была наша знакомая.
- Эм, здравствуйте, - вмешался я, отпихивая локтем Митеско. - Простите за столь внезапное вторжение, мы просто…
- Ах, это вы, - женщина смутилась. - Подождите минутку. Я сейчас вернусь.
И вновь исчезла в глубине квартиры…
- По-моему, минута давно прошла, - я критически взглянул на часы. - Ну что, Тесс, вперед, на захват?
- Я первый, ты за мной, - предупредил Митеско, осторожно пробравшись в прихожую.
В квартире сохранялось гробовое молчание. Ни звука, ни скрежета, ни треска — стены были словно обиты войлоком, как в психлечебнице. Я захихикал. Какое удачное сравнение, мы с Митеско, точно парочка сумасшедших, лезем в чужую квартиру, осматриваем каждый уголок в надежде обнаружить что-то несуществующее, нереальное.
Нашей знакомой не было и в помине.
- Тесс, где она может быть? - шептал я ему на ухо.
Митеско молча прикинул в уме и без предупреждения рванул в гостиную. Я за ним.
То, что мы увидели там, казалось обыденным и одновременно жутким.
На полу сидела девочка лет десяти, маленькая, худая, с распущенными рыжевато-русыми волосами. Вокруг нее валялись разные игрушки, и девочка по очереди, механическими движениями касалась каждой из них по несколько раз. Затем она встала, подошла к платяному шкафу, коснулась его ручки, прижала ладонь к выступающим острым углам. Потом она пошла по периметру комнаты, поочередно касаясь северной, южной, восточной и западной стен. Мимоходом задела рукой лампу, кончиками пальцев захватила шторы, потрогала лист домашнего растения.
На нас она не обращала внимания, вся погруженная в исполнение своего ежедневного ритуала. Только подойдя к двери и намереваясь коснуться дверного косяка, она наконец заметила нас.
Всего одно мгновение — в глазах девочки неуловимо мелькнул красноватый отблеск, похожий на отражение горящей свечи. Митеско заметил это, и его глаза зажглись тем же пламенем. Прежде чем я успел что-либо предпринять, он шагнул к ней. В ответ кошмарное создание в обличье ребенка вытянуло худую, бледную кисть и ухватило моего друга за шею, сильно сжав пальцы. Я видел, как две светящиеся пары глаз впились друг в друга, словно собираясь проглотить. Митеско кровожадно улыбнулся.
Внезапно его тело стало буквально таять, расплываться на воздухе, превращаясь в мутно-серый силуэт. Существо изумленно ослабило хватку: теперь это бесполезно. Все равно что пропускать дым сквозь пальцы.
Тая, Митеско все выше взлетал под потолок, унося с собой девочку. Продержавшись там около десяти секунд, он скинул ее тело вниз. Оно упало с глухим стуком, распластавшись на полу.
Я подбежал и заглянул ей в лицо. Сомнений нет — она была мертва.
- Дочь Тьмы, обыкновенный душитель. Находят приют в телах невинных маленьких детей, - пояснил Митеско.
Он уже спустился вниз, его тело начало уплотняться и приобретать физическую форму. Теперь, думаю, нет надобности объяснять, как мороки маскируются среди людей.
- Она уже давно не живая.
- Сколько?
- Примерно месяц. С того самого момента, когда темная энергия уничтожила ее человеческую сущность и поселилась в чужом теле. Она задушила отца, но куда вот куда делась ее мать?
Митеско подошел к окну и распахнул его. Несколько минут он потрясенно смотрел куда-то вниз.
Я осторожно шагнул к нему.
- Что случилось?
- Посмотри… - с какой-то безумной радостью бросил он, - смотри…
Я выглянул и едва не онемел тут же.
За окном не было ничего. АБСОЛЮТНО НИЧЕГО.
Едва опомнившись, я заметил, как Митеско водит пальцем по подоконнику. Внезапно чувствительная подушечка его пальца наткнулась на острый кончик иглы, загнанный в пластик.
«Чувства — это касания, и сильнейшее из них — боль.»
- Ты останешься здесь, - обратился он ко мне, - до тех пор, пока не стемнеет.
- Это еще зачем? - я, конечно, привык к его странностям, но оставаться в этой квартире вместе с трупом десятилетней девочки и знать, что в доме есть окно, за которым, кроме пустоты, ничего нет… Брр, что-то меня пробирает.
- Я должен дождаться своих друзей. Они скоро придут.
- Ну и жди. Только без меня.
Он неожиданно вцепился мне в руку, оставляя на коже синеватые следы своих длинных костлявых пальцев.
- Не двигайся.
Тут-то я и понял, что серьезно влип. Пронзительный взгляд ореховых глаз, направленный на меня, подернулся туманной дымкой. Митеско вновь нашарил и с силой выдернул иглу. Блеснул стальной луч неизбежности, и его острый конец впился мне в сердце…
Тем временем возле квартиры появились двое, весьма примечательной наружности. Они молча переглянулись, и первый деликатно поинтересовался у второго:
- Стучать будем?
Второй, не прерывая молчания, кивнул. Первый аккуратно постучал в дверь.
- Пароль? - раздался гулкий голос в глубине квартиры.
Стучавший быстро сориентировался и затараторил:
- Черное становится белым только при отрицательном влиянии черно-белых масс.
В ответ на эту странную фразу дверь нарочито медленно распахнулась.
- Войдите…
2. Когда говорят вещи
Люди создают предметы и наделяют их своими собственными качествами. Вещи могут быть красивыми и опасными, могут служит талисманом или проклятием. Они говорят с нами. И мы должны понять их язык. Язык вещей.
На столе лежал браслет, искусно сплетенный из мелкого бисера. С первого взгляда можно было подумать, будто к созданию этого совершенства приложил руку вовсе не человек, а какая-нибудь неземная, волшебная сила, которая собрала из разрозненных кусочков цельную, облитую разноцветной глазурью изящную мозаику.
- Красивая вещь, - сказал я. - Но..
Девушка за прилавком выглядела довольно необычно. Я знал, что она фантом, и по этой причине отказывался у нее что-либо покупать. Многие в Бурмалине считают, будто фантомы — довольно безобидные существа, однако горе тем, кто верит местному заблуждению!
На меня уставились прозрачно-голубые глаза, лишенные всякого выражения, и рыжеволосая карлица вопросительно подняла брови. Они были настолько густыми, словно призваны своей густотой компенсировать невыразительность глаз.
- Но я не куплю ее.
- Почему? - скорее строгим, чем удивленным голосом поинтересовалась она.
- Фиру, ты же хорошо меня знаешь. Я люблю красивые вещи, даже нет — я помешан на них, но когда чувствую приближение опасности, собственная свобода мне дороже всяких безделушек.
Фируэла мягко улыбнулась. А затем наклонилась к моему уху и прошептала:
- Митеско, Дом отомстит тебе за человека.
- Пусть попробует, - усмехнулся я.
Что-то мне не верится в мифическую всесильность младшего братца. Если бы он хотел схватить меня, то давно бы уже это сделал. Ведь он мастер выдумывать злые шутки. Нужно быть начеку.
Вернувшись домой, я рухнул на кровать, не раздеваясь, достал из кармана куртки фотографию Ярослава и стал рассматривать ее.
Наивный человек. Какое-то время он служил мне источником энергии, питающим мою ненасытную ауру. Я знал, что с человеком будет труднее, чем с призраком, что он надоест со своими вечными упреками, просьбами, советами… Надоел. Я избавился от него, когда он помог мне изгнать одного из духов-прислужников Дома. Этот хитрец шпионил за мной, вселившись в тело сумасшедшей девочки. Ее мать исчезла сразу после изгнания духа, та как была не более, чем иллюзией, порождением богатой фантазии моего противника.
Но ты, Заворский, поддался-таки на его провокацию, верно? Тебя обманули почти так же, как меня до того, как я перестал быть человеком, то есть девятнадцать лет назад…
«А помню ли я день своей прекрасной гибели? Да-да, именно прекрасной, вы не ослышались. Думаю, она могла бы вдохновить какого-нибудь режиссера на создание короткометражного фильма. Да, вы угадали, снова сарказм. Что поделать, я живу им, я дышу им и, если его отнять у меня, от моей личности останется лишь одинокая горстка пыли…
Мне тогда только-только исполнилось десять лет, и на свой День рождения я пригласил друзей. Мы пошли гулять на набережную. Внезапно кто-то из нас заметил на мосту человека. Он был с ног до головы закутан в черный балахон, а лицо его скрывала маска. Он поманил меня пальцем — все остальные словно окаменели и не могли сдвинуться с места. Я подошел ближе. Он снял маску. Под ней оказалось ласковое, доброе лицо.
«Ты меня не знаешь, - сказал он, улыбаясь, - а хочешь, я покажу тебе кое-что удивительное, о чем ты раньше даже не догадывался?»
Мне стало жутко интересно, и я почти вплотную подошел к нему.
«Посмотри вниз». - приказал он.
Внизу плескалось море. Лунный свет отражался бледно-желтыми пятнами на темной, чернильного оттенка водной глади.
«Красиво, не правда ли?» - услышал я таинственный голос незнакомца. «Художник может написать картину, композитор может сочинить симфонию, а…»
«А я?»
«А тебе я приготовил особенный подарок. Прощай, Митеско!»
С этими словами он толкнул меня, и я упал с моста в воду. Через три дня из моря вытащили мое тело. Я был мертв — имею в виду, конечно, физическую смерть, когда у человека останавливается сердце.
Но мой дух оказался на редкость живучим.
Я стал мороком. Многие считают меня тираном, который в один миг может перевернуть весь мир с ног на голову. Но я ведь не виноват. Сначала люди убивают тех, кто им не нужен, а потом уж начинают их бояться».
Не прекращая смотреть в глаза человеку, который улыбался мне с фотографии, я извлек из тумбочки возле кровати зажигалку.
Щелчок — и крохотный язычок пламени жадно пожирает бумагу. Клочок в моей ладони обугливается и постепенно превращается в горстку черного пепла.
Все, Ярослав, ты в домике. Тебе больше нет места в нашем безумном мире.
В дверь постучали. Требовательно, с некоторой долей нахальства. Я вздрогнул, не переменив позы, и лишь прикрыл глаза.
Первый стук, второй, третий… десятый, сотый, сто первый… Я уже со счета сбился, Фиру, сколько можно? Ну ладно, сжалюсь над тобой. Уговорила.
Я щелкнул пальцами. Спустя несколько секунд в квартиру, как ураган, влетела разъяренная Фиру.
- Какого черта, Митеско?! - крикнула она. - Зачем ты поставил антифантомную защиту? Теперь ни сквозь дверь, ни сквозь стену не пройти!
Я вздохнул.
- К твоему сведению, есть такое понятие — личное пространство. И ты его сейчас самым бессовестным образом нарушаешь.
- Мне плевать на твои церемонии, - грубо отрезала она.
- Зачем ты пришла? Если только для того, чтобы донимать меня своими глупыми выходками, дверь в той стороне, - бесстрастно ответил я и начал рассеянно посматривать куда-то мимо ее рыжей макушки.
Она сначала разозлилась, но потом на ее полудетском личике появились решительные черты.
- У меня есть то, что тебя заинтересует, Митеско Ван Либре.
- Неужели? - я недоверчиво покачал головой.
- Даже не сомневайся.
Пустая квартира — всегда занятно. Особенно когда дверь распахнута настежь, и комнаты в глубине едва мерцают загадочным, манящим светом.
Я благоразумно пропустил девушку вперед, а сам зашел следом.
- Что скажешь? - спросила Фиру.
Я молча дотронулся до выключателя. Освещенная комната выглядела достаточно уютно и вместе с тем — подозрительно. Не похоже, чтобы здесь побывали грабители. Вещи, по-видимому, стояли на своих местах, и мало того, они очень аккуратно расставлены. Но, как на картинах сюрреалистов, одна вещь неумолимо выбивается из привычной нам обстановки. И я никак не могу понять, какая.
Впрочем, долго искать не пришлось. Подняв голову, я увидел, что на люстре раскачивается туда-сюда странный предмет.
- Это ловец снов, - тихо произнесла Фиру. - Обычно его вешают над изголовьем спящего человека, чтобы защитить его от злых духов…
Однако я заметил еще кое-что. Перья, вплетенные в ловец, были смочены и слиплись от крови. Густые капли попали мне на ладонь. Я брезгливо отряхнул руку.
- Смотри! - ахнула Фиру.
По полу тянулась цепочка следов, и каждый из них был высохшей каплей крови. С удивительной точностью, точно имитируя шажки какого-то маленького животного, они вели в другую комнату, которая разительно отличалась от всех остальных.
Она была наполнена самыми изысканными вещами, которые мне когда-либо доводилось видеть. Старые скрипучие полы заменились блестящим паркетом, неуклюжие кресла и столы здесь превратились в изящную мебель. В углу комнаты стоял белый рояль с позолоченными ножками. Стеллажи из красного дерева содержали в себе бесчисленное множество пропыленных книг.
«И откуда у них деньги на подобную роскошь?» - удивленно подумал я, вспоминая обитателей квартиры — добродушную пожилую семейную пару. Оправдание нашлось почти мгновенно:
«Это же люди».
Кровавые следы пересекали комнату и обрывались возле шкафа. Одна дверца его была неплотно прикрыта, из щели торчал клочок ткани.
Фиру так и впилась в него глазами. Я подошел ближе, мягко отстранил ее и распахнул настежь дверцы шкафа.
В шкафу лежало тело женщины, закутанной в черный халат. Растрепанные седые волосы едва прикрывали морщинистую шею, на которой алели пять ровных узких полос.
Внезапно ко мне наклонились сзади, чье-то дыхание неприятно защекотало ухо:
- Прекрасно, Ван Либре. Ты, оказывается, не только своенравный лжец, но и хладнокровный убийца. Ордену Бескрылых будет интересно узнать о твоих достижениях.
Я выпрямился во весь рост и пристально взглянул в прозрачные глаза. В них не отражалось и тени эмоции.
- Я не убивал ее.
- Допустим, - кивнула Фиру. - Но доказательства говорят об обратном. К примеру, эти полосы на ее шее очень похожи на следы когтей. А я знаю лишь одного морока, умеющего выпускать когти.
- Ну и что? - я демонстративно поднял ладони вверх. Мои пальцы удлинялись с невероятной быстротой, кончики вытягивались и заострялись.
- Это не все, - возразила Фиру. - Ты ведь говорил, что любишь красивые вещи, а здесь их, по-моему, предостаточно… Потом, она одета в черный халат, при том ты неоднократно признавался, что черный — твой любимый цвет.
- Ты приводишь косвенные улики, - перебил ее я, - но, веришь ли, я найду доказательство, способное обрушить все твои домыслы.
С такими словами я слегка закатал рукав халата, обнажив запястье убитой. На нем обманчивым блеском сверкал браслет из бисера.
- Знакомый браслетик, не правда ли? Интересно, откуда он у нее…
Фиру побледнела и в панике залепетала:
- Я…когда ты отказался покупать браслет, я продала его ей. Но моей вины в ее смерти нет!
Я медленно расстегнул браслет и снял его. С внутренней стороны к украшению крепилась полоска из черного шелка, а на ней чернилами было выведено единственное слово:
«Redentore»*.
- Ясно, - выдохнул я и повернулся к Фиру. - Я знаю, кто ее убил.
Девушка нетерпеливо кивнула головой.
- Ларису Симонову, - я повысил голос, - убил ее собственный муж. «Redentore» - это девиз секретного объединения Избранных. Насколько я слышал, его участники считают себя некими благодетелями человечества и, убивая людей, всерьез верят в важность своей освободительной миссии. Евгений Симонов вступил в эту организацию как минимум четыре месяца назад.
- Откуда ты столько знаешь о своих соседях, Митеско? - недоумевала Фиру.
- Иногда о людях за стеной полезно знать намного больше, чем о людях, живущих у тебя квартире. Потому что, когда стены рухнут, будет уже поздно.
Фиру побежала звонить в полицию.
Я остался наедине со своим сокровищем.
Восхитительный темно-синий цвет с желтыми, красными, бирюзовыми вкраплениями, с темной отделкой по краям тревожил мои мысли и чувства. В моей страсти к красивым вещам есть некая маниакальность, которая превращает предмет увлечения в предмет преклонения. Безусловного, необъяснимого, пылкого преклонения. Я желаю ощутить под пальцами каждую бисеринку, хочу, чтобы этот искусительный пояс обвился вокруг моего запястья, чтобы он давил на него, давил, пока выступившие капли крови не окропили бы великолепную зернистую ленту цвета вечернего неба…
Не выдержав, я надел браслет и застегнул его. И мгновенно почувствовал легкий укол. Миниатюрная игла вонзилась мне в запястье, туда, где подрагивала живительная ниточка пульса, поддерживающая мое физическое тело.
Легкая улыбка на моих губах отразила все, что можно было высказать за несколько минут. Фиру ловко провела меня.
Нет, друзья мои, я не умру, ибо нельзя убить того, кто уже однажды умер. Но я засну, засну надолго, погружаясь в океан тягучих и неясных видений…
- Прощай, Митеско Ван Либре, - это были последние слова, которые я услышал до того, как прохладные волны накрыли мое сознание и увлекли меня в неизбежность.
3. Летающие камни
Люди — странные существа. Они не видят истины, пока она не свалится им на голову, точно камень с неба. Тогда они начинают искать ответы на множество вопросов...которые зачастую даже не связаны с тем, что они пытаются доказать. Впрочем, тогда многое, прежде неизвестное, проступает сквозь пелену тумана…
В то время, как город еще лениво позевывал, отряхивая с себя цепкие объятия сна, по центральной улице шагали уже известные нам Двое. Однажды мы столкнулись с ними в первом рассказе: тогда эти шустрые персоны ни с того ни с сего решили навестить Митеско Ван Либре. Они вообще любили совать нос в чужие дела и заявлялись к кому-либо обычно без приглашения.
Оба были почти одинакового роста и носили одинаковую одежду, до того оригинальную, что прохожие часто оглядывались им вслед. Широченные ослепительно-белые штаны, кургузые пиджачки, блестящие лакированные туфли на толстой подошве и с острыми загнутыми носками. Наконец, волосы у них впереди были острижены по самые уши, а сзади и по бокам торчали лохматые пряди.
Итак, наши герои бодрой, даже слегка подпрыгивающей походкой направлялись прямиком к телефонной будке. Когда до нее оставалось каких-то два шага, первый идущий обернулся ко второму, озорно подмигнул ему и скользнул внутрь. Незадачливый товарищ умоляюще прижался к стеклу и время от времени пытался что-нибудь выведать.
- Чагра, ну что там?
- Отвяжись! - деловито отозвался Чагра, набирая заветные цифры 8, 1, 1. Трубка ответила ему сердитым шипением.
- Чагра!
В ответ первый досадливо отмахнулся. Второй притих, тайком наблюдая за изменениями в лице товарища. Поначалу оно не выражало ничего, кроме мрачного ожидания, которое затем сменилось загадочной улыбкой, а в конце Чагру накрыла буря радости.
- Черный Кошмар устранен? Не может быть! Спасибо, лисичка.
Он вприпрыжку выскочил из телебудки и кинулся к другу.
- Виват! Он в Доме, Отто!
- Что-то мне не верится, - покачал головой Отто.
- Но это правда! - Чагра не знал, куда деваться от переполняющих его чувств. - Слышишь, она провела его! Дай я тебя обниму!
- Может, не надо? - с опаской осведомился Отто, пятясь назад.
- Надо, мой дорогой, надо! Ур-ра!
Он сшиб бедного друга на асфальт и сам свалился рядом. Очень вовремя.
В воздухе над их головами что-то тоненько просвистело, и через секунду сверху приземлился огромный камень. Телебудка превратилась в кучу обломков, осколков битого стекла и пластика.
- Ну и что? Он бы все равно не причинил нам никакого вреда, - проворчал Отто, успевший подняться и отряхнуться.
- Нам-то да, - возразил Чагра, - а вот нашим оболочкам пришлось бы плохо. Ты хочешь, чтобы весь город узнал, что мы мороки?!
Вокруг разрушенной телебудки начали собираться толпы любопытных. Чагра, не мешкая, схватил за руку Отто, и они скрылись за ближайшим поворотом.
Новость об этом происшествии облетела город со скоростью света, и неугомонная парочка, несмотря на мои возражения, все-таки вытащила меня «для одного очень важного дела».
Ах да, я забыла представиться. Меня зовут Фируэла Энкантадор, или просто Фиру. Я — девушка, погибшая из-за пожара в запертом доме и впоследствии превратившаяся в фантома. Сейчас я сижу в кафе «Хистория», напротив какого-то торгового центра, и делаю вид, будто пью кофе. Фантомам человеческая еда не нужна — они питаются человеческой энергией. Рядом со мной сидят Чагра Аллегори и Отто Грануха. Нет, они не мои друзья, они просто...мороки. И хорошо, что об их особенности не знают остальные посетители кафе.
- Ребят, а вы точно уверены, что стоит искать того, кто это сделал? - слабо запротестовала я.
- Конечно! - с жаром воскликнул Чагра, нервно оглядываясь на проходившего по улице человека в форме ЦОГОПОСа. - Во-первых, он разрушил ценнейший памятник архитектуры… (услышав такое, Отто закашлялся, чтобы скрыть неконтролируемый приступ смеха). А во-вторых — самое главное! — он уничтожил один из наших пунктов связи. В городе всего-навсего шесть телефонных будок. Благодаря сегодняшним событиям их стало пять. И что предлагаете мне делать?!
- Переходи на сотовую связь, - посоветовала я.
- Ненадежно, - вздохнул он. - К тому же в Доме Бескрылых она вообще не берет. Ох, найти бы этого...я б ему показал, как булыжниками швыряться!
- Где будем искать? - деловито осведомился Отто.
- Допустим, он сидит где-то здесь, среди нас… - задумчиво начала я.
- А может, это ты? - с надеждой взглянул на меня Чагра.
- Нет.
Сказав так, я опустила глаза. Я боялась. Я действительно боялась. Кажется, с того самого дня, который отмечен черным кружком в моем личном календаре, мне не доводилось испытывать столь сильного, цепкого, всепоглощающего чувства страха…
«Огонь, пожирающий все на своем пути, медленно подбирался ко мне. Дым застилал глаза, и они слезились, из-за чего я с трудом могла различать даже близко расположенные предметы. Вокруг все гудело, тряслось и падало, а я сидела, забившись в угол, расширенными от ужаса глазами наблюдая за разыгравшимся пламенем.
Я знала, что погибну именно здесь, ведь так и должно быть. Моя натура не решилась противиться выбору, уготованному ей судьбой. Возможно, многие осудят такое поведение. Но что, если им тоже предложат выбор: легкая смерть или искалеченная, изуродованная жизнь, даже не жизнь — подобие жизни, слабое дуновение ветерка в знойной пустыне?
Они заперли меня в доме и подожгли его. Хорошо выбрали и место, и время — полночь, окраина города. Никто меня здесь не услышит, а если и услышит, будет слишком поздно…
Они сказали, что ничего плохого мне не сделают.
Они уверяли: «Тебе понравится, не упрямься!»
Они — мои бывшие друзья…
У меня нет будущего, нет друзей, поэтому вся моя дальнейшая жизнь бессмысленна.
Прежде чем исчезнуть, хочу передать им несколько слов. Помните: я явлюсь вам ночью, на перекрестке четырех дорог. Вы увидите блуждающий огонек, который известит вас о моем прибытии. Как только заметите его — бегите!»
- Слушайте, с чего вы вообще решили, что он здесь? - удивился Отто.
- Потому что… - боязливо начал Чагра, - он может быть где угодно, и-и-и… - внезапно он страшно зашипел на своего друга, схватил его за волосы, и они оба скрылись под столом.
Я сразу догадалась: представителю ЦОГОПОСа, видимо, вздумалось заглянуть в «Хисторию». Подняв глаза, увидела, что он беседует с кем-то из посетителей.
- Вылезайте, он вас не видит, - прошептала я, наклонившись.
Как и следовало ожидать, под столом никого не оказалось. Да-да. Несмотря на всяческие стремления мороков быть максимально похожими на обычных людей, некоторые признаки их выдают с головой. Внезапное исчезновение, например.
«Пошли разыскивать своего разрушителя». - уголки моих губ чуть дрогнули и растянулись в мечтательной улыбке.
Я не успела рассказать этой суетливой парочке, что знаю виновного в лицо и по имени. Один из моих бывших друзей, одержимый идеей полета. Именно он подговорил других запереть меня той ночью. После моей гибели он, кажется, попал в больницу для душевнобольных, так как его родственники смогли доказать, что он невменяем. Три месяца назад он сбежал оттуда. Все эти три месяца он обдумывал свою месть людям.
Вы спрашиваете, уверена ли я? Абсолютно. По крайней мере, никто из моих знакомых не мог придумать месть более изощренную. И нелепую.
В памяти вновь всплыли события той ночи.
«Мы ехали уже около часа, а впереди неумолимо темнела бесконечно-длинная, гладкая, словно змеиное тело, полоска шоссе. Машину вел Неф. Я сидела впереди, рядом с ним. Трое остальных молчали сзади. Единственным нарушителем тишины было радио.
Сейчас, только сейчас, я понимаю (почему так поздно?!), что в тот день на меня буквально посыпались лавиной предупреждения и предостережения. Настораживало все: неестественная тишина в салоне, темное время суток, практически пустая дорога, дорожные знаки, угрожающе выскакивающие на каждом шагу. И, наконец, песня, которую тогда передавали по радио».
Я помнила ее. Утерянное десять лет назад ощущение вновь возродилось, и в ушах послышалась навязчивая, загадочная мелодия, и возникли будто сами собой мистические слова:
Пока не поздно, возвращайся домой…
Беги от огня, беги!
Тени за твоей спиной
Превращаются в сонных чудовищ.
Тебя ведут не друзья, враги.
Уходи же, беги, пока можешь!
Так я напевала себе по нос, а посторонние косились на меня, словно на безумную. Хотя, может, они недалеко ушли от истины.
Не переставая мурлыкать ту самую песенку, я достала из сумки телефон. Три пропущенных. Хм, неплохо. Чагра, и кто научил тебя пользоваться сотовым?
- Мы не нашли его, - выпалил он то, что я и ожидала услышать.
- И не найдете, следопыты. У меня есть идея получше.
- Какая? - забеспокоился Чагра. Он был ужасно любопытен, на этом его часто ловили.
- Понимаешь, Неф — капризный ребенок. Ему в детстве просто недоставало внимания, вот он сейчас и летает над городом и бомбардирует его сверху камнями, пытаясь привлечь к себе внимание. Но ведь все дети, даже самые капризные, любят своих родителей.
- Не понял. К чему ты клонишь? - уточнил Чагра.
- Я думаю, что следует позвонить его родителям. Они сумеют оказать на него влияние.
Кажется, у меня слишком богатое воображение. Но я слишком ясно представляла недоверчивую улыбку Чагры.
- Ну-ну...
- Скажи лучше, сколько в городе действующих телефонных будок?
- Три. Осталось три.
Я быстро прикинула в уме.
- Та, что возле Гриньковской, еще цела?
- Вроде бы да. Будешь пользоваться нашей отсталой связью? - не преминул съехидничать он.
- Попытаюсь освоить туземную технику, - «отыгралась» я.
На самом деле, я знала, что родители Нефасто терпеть не могут любую современную технику в собственном доме. У них — страшно подумать! - в доме нет ни телевизора, ни компьютера, ни пылесоса, а в коридоре на стенке висит старый телефон. Вот на этот-то телефон я и планировала дозвониться.
Я добралась до ближайшей телефонной будки минут за пятнадцать. И вот уже я стою и набираю до боли знакомый номер. Его из моей памяти точно никто не сотрет. Ни за что.
- Алло, здравствуйте. Это бывшая подруга вашего сына. Бывшая не в смысле расставания, а в смысле жизни.
- Фиру?! - приятный женский голос надломился, и на том конце послышались прерывистые всхлипы. - Фиру, умоляю, скажи, что с ним…
Знакомьтесь: безусловная материнская любовь. Возможности: поистине безграничны. Не видит ничего странного в том, чтобы расспросить о состоянии своего детища ту, которую ее детище сгубило.
- Не бойтесь, с ним все в относительном порядке. Только вот… он сбежал из психбольницы, украл вертолет, а теперь летает над городом и бомбардирует его сверху камнями. Вы, главное, не волнуйтесь.
- О боже, - прерывистые всхлипы перешли в бурные рыдания. - Что творится с этим миром?
- Хм, интересный вопрос. Меня он тоже интересует. Кстати, еще не поздно объяснить Нефу, что бомбить с воздуха граждан собственного города как-то...невежливо, что ли.
- Фиру, помоги мне!
- Но-но. Мое дело сообщить, - и в этот момент я ощутила неприятный укол в область шеи, будто меня комар укусил. Скосив глаза, я заметила вонзившуюся в кожу крохотную иголочку. Очевидно, ее специально прикрепили к трубке (на ней еще болтались обрывки прозрачного скотча) таким образом, чтобы, прижав посильней трубку к уху, я сама себя уколола.
«Я отомстила Митеско. Чагра отомстил мне».
Такие мысли невольно вызвали на моих губах улыбку. Похоже, в этой игре я вновь оказываюсь проигравшей. Интересно, кто из нас будет первым?
Мои глаза медленно закрываются, колени подкашиваются, на меня накатывает слабость. Я уже с трудом слышу отчаянные крики матери Нефа:
- Фиру! Неужели ты не понимаешь? Ведь кроме тебя его никто не спасет!
Наклоняюсь к трубке и томно выдыхаю:
- Я тоже не спасу. Я — призрак.
Из горла женщины вылетает не то хрип, не то вопль ужаса. Потом, кажется, что-то падает и гремит, ударившись об пол. Где-то на другом конце города воцаряется хаос, а вот меня тянет уплыть в небытие. Телефонная трубка выпадает из моих полупрозрачных пальцев, и я погружаюсь в то блаженное состояние, которое люди называют сном…
4. Неслучайный попутчик
Как мало мы порой обращаем внимания на случайные лица: прохожие, малознакомые коллеги, попутчики в поезде… А ведь зачастую именно в них таится тот кончик, потянув за который, мы распутываем хитроумно завязанный узел противоречий и загадок, засевший глубоко в нас самих. Взгляните в лицо неслучайного попутчика всего единожды, и вы найдете ответы на самые трудноразрешимые вопросы…
Все! Нас осталось трое. Три призовых места. И я, Чагра Аллегори, просто обязан занять первое. Хотя, хм, в соревнованиях у людей оно награждается золотой медалью или кубком, а у нас первое место — это как рыбий хвост: самое вкусное всегда достается проигравшему. Нет-нет, вы не ослышались.
- Просто один упрямый морок с больной фантазией и садистскими наклонностями решил сделать пародию на нормальную игру, - проворчал я и тут же поспешил обшарить глазами улицу.
Отто молчал. Обожаю таких собеседников — они обязательно выслушают тебя, изредка вставляя кое-какие разумные реплики в твой хаос мыслей. Притом он абсолютно равнодушен ко всему: ему, кажется, плевать на Митеско, плевать на нашу дурацкую игру «на выбывание», но он тем не менее сохраняет чувство собственного достоинства.
- Жаль все-таки, что мне придется усыпить тебя, как Фиру. Прости, друг, иначе я не выиграю.
Снова молчит. Это уж слишком! Нет, я привык, конечно, что он не разбрасывается словами, но так...
Я оборачиваюсь. И что бы вы думали? Рядом со мной — никого.
Отто исчез. Я уже три часа разыскиваю его по всему городу, но о нем ни слуху ни духу — сквозь землю провалился, что ли?
Каждые пятнадцать минут я в отчаянии поглядывал на часы. Наконец часовая стрелка замерла на пяти.
«Елки, я же на поезд опоздаю!» - мысленно возопил я и со всех ног пустился к Главному Вокзалу. К счастью, поезд уже прибыл и, кажется, не собирался никуда уезжать еще минут так десять точно.
Тут живо назрела еще одна проблема: билет. Купить я его просто так не смогу (что поделать, возле каждой кассы эти цогопосовцы, и таращатся так свирепо, аж дрожь пробирает!), да и не успею уже. Может, договориться с кем? В Бурмалине люди демократичные — сразу все поймут. Ага, и скоренько сдадут меня в камеру ЦОГОПОСа. Нужны мне лишние проблемы!
В моей буйной головушке теснились сотни планов, но все они были либо опрометчивыми, либо слишком оригинальными, либо попросту опасными.
В этот самый момент я краем глаза уловил какое-то движение. По перрону, отчаянно пища, прыгал хромой воробей. Я несколько секунд пристально вглядывался в него, и вдруг долгожданная светлая мысль
посетила мое сознание.
«Тьфу ты, как я сразу не догадался-то?»
Судьба была ко мне благосклонна — как раз вслед за светлой мыслью в мой лоб прилетел метко пущенный кусочек хлеба. Я молниеносным движением схватил его и сжал в кулаке.
Неподалеку от меня дружно вопили два человека — грузная женщина с сиплым голосом и ее шестилетняя дочка.
- Что ты творишь?! Совсем не умеешь держать себя в руках!
- Ну ма-ама! - хныкала девочка. - Я не хотела…
- Ты не хотела?! А кто хотел? Я, по-твоему? В общем, так. Прекрати реветь и швырять хлебом в добропорядочных граждан! Давай сюда руку!
- Мама…
- Давай, я тебе говорю! Вот воспитывала-воспитывала ее, - обратилась между тем дама к случайному прохожему, старичку в жилете, - а она меня только позорит. Кошмар!
Старичок сочувственно кивнул. Не желая смотреть, чем закончится эта любопытная сцена, я отвернулся и начал подманивать воробья хлебом. Это оказалось нелегко. Воробей, видно, вдоль и поперек изучил человеческое коварство, и его глаза-бусинки настороженно и с подозрением смотрели на всякого, кто пытался его задобрить. Ведь не зря же он хромал.
- Кохо, - прошептал я, - Кохо, иди сюда!*
Как ни странно, но воробей на это странное имя откликнулся. Я насыпал немного крошек на ладонь и подставил ему. Кохо взобрался на мою ладонь, все еще подозрительно косясь левым глазом.
Я сжал ладонь в кулак. Воробей запищал. Шипящие слова заклинания будто сами по себе сорвались с моих губ, и рядом со мной мелькнула яркая вспышка, похожая на огненный хвост метеора...
Люди на перроне ошеломленно застыли. Они видели все — как тело юноши в странной одежде подбросило вверх, как его стукнуло об асфальт и как из пробитого виска ручьем хлынула кровь.
Спустя минуту несколько человек приблизились к пострадавшему. Но на том месте, где должно было лежать тело, вились серые клубы дыма. Вскоре они растаяли.
Никто не заметил, как хромой воробей с чрезвычайно умными глазами отскочил в сторону, взлетел и через открытое окно юркнул в один из вагонов.
Я с самого начала знал, что в плацкарт соваться не стоит — там все нараспашку, мало ли, увидят — схватят. Хотя в купе тоже проводники заглядывают, там хоть двери можно закрыть.
Мне повезло — я залетел как раз в купе и, по-моему, необитаемое. Облегченно вздохнув, вновь принял облик человека и устало плюхнулся на сиденье.
- Кхе-кхе! - послышался сверху хриплый, надсадный кашель.
Я сначала словно врос в сиденье, а затем медленно поднял голову. На верхней полке полулежало, растянувшись, странное существо. Его можно было принять за огромного ворона, закутанное в пальто свинцового цвета. Нижнюю часть лица закрывал высоко поднятый воротник, а верхнюю — шляпа с широкими полями. Впереди торчал темный блестящий клюв и круглые очки, но глаз за ними не было. Передо мной лежал невидимка в одежде.
- Кто вы такой? - вполголоса спросил я.
В ответ на эти слова мой попутчик соскользнул вниз, на пол. Оказавшись рядом со мной, он молча протянул мне руку (впрочем, об этом его жесте напоминал лишь пошевелившийся рукав пальто). Я пожал невидимую ладонь.
- Деско Носидо,* - звучным басом пророкотал он.
- Я Чагра… Чагра Аллегори, - в нерешительности пробормотал я и тут же поинтересовался:
- А вы тоже в Наранху едете? Да? А зачем?
За пятнадцать минут я уже многое успел узнать о своем необычном попутчике: он был морок, сбежавший от ЦОГОПОСа и наложивший непосредственно для такой цели невидимые чары на самого себя. Теперь бедняге нельзя снимать их до тех пор, пока он не уедет подальше из этого «гнусного полицейского города». О своей прошлой, человеческой жизни он почти ничего не помнит, за исключением особенно ярких моментов из детства. И все это потому, что какой-то мстительный чудак треснул его по голове чугунным утюгом. Кстати, упомянутый утюг также оказался в наличии, вместе с остальными полезными вещами из багажа Деско.
Едва мой попутчик закончил говорить, как поезд тронулся. Я развязно закинул ногу за ногу и, облокотившись на дрожащую стенку купе, приготовился следить за убегающими вдаль пейзажами. Но меня отвлек зычный голос нового знакомого:
- А теперь Вы расскажите свою историю.
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности.
- Какую еще историю?
- Ну, как обычно у нас бывает. Вы же морок.
- Да… - я задумался, пытаясь собрать воедино все мысли, которые целиком составляли мою «историю».
- Это произошло девять лет назад. Тогда мне было восемь лет, а моему другу Отто, - услышав имя «Отто», Деско вздрогнул, будто ему за шиворот налили ледяной воды, - было семь. Вы его не знаете. Так вот… У меня тогда как раз день рождения намечался. Отто пришел ко мне в гости. Вдруг он вспомнил, что забыл подарок, жутко покраснел, извинился и со всех ног бросился домой. Наши дома находились очень близко друг к другу — их разделяла лишь дорога. Отто поспешил и не заметил несущейся на полной скорости машины. Я увидел это, когда случайно выглянул из окна. Мать Отто плакала, моя мама — тоже, но вот я...я в тот день плакать разучился. Спустя неделю меня постигла судьба друга. Я играл с другими детьми и выскочил на дорогу и попал под колеса грузовика.
Кажется, будто мой невидимый попутчик вздрогнул. Впрочем, я не могу в том ручаться.
- Мне знакома эта история, - медленно выговорил он, и я вздрогнул. В его голосе проскальзывали неуверенные ноты.
- Кто вы? - шепотом повторил я.
- Как, ты еще меня не узнал, Чагра? - усмехнулся он, пересаживаясь ко мне поближе. Я отодвинулся, не отрывая взгляд от своего попутчика, и видел перед собой пустоту. Но что там, за этой пустотой? Неужели мне так и не удастся взглянуть ему в лицо?
- Я — тот, кого ты собирался во имя дружбы уколоть последним, - тихим голосом произнес он. - Знай же, Чагра, что дружба между мороками — понятие эфемерное, как и они сами. Кто мы такие?
- Мы духи коварства, лжи, заблуждений, вероломства, - в страхе прижимаясь к окну, ответил я.
- И предательства.
В воздухе раздался звук, похожий на щелканье пальцами, и спустя секунду передо мной появилось сияющее лицо Отто. Но оно сияло вовсе не злорадством, а искренней радостью.
- Твое желание сбылось, друг мой. Ты видишь меня перед усыплением.
- Я думал, что ты пропал…
- Неправда. Я всегда неотступно следовал за тобой всюду, куда бы ты не пошел. Ты попросту не пожелал меня заметить.
- Ты лжешь.
- А разве суть наша — не ложь?
Я опустил голову.
- Верно.
- Не огорчайся. Многие люди поступают также, как мы. Если бы им понадобилось обезопасить себя от «злобных духов», им бы пришлось поселиться в отдельных клетках.
Я улыбнулся.
- Отто, прошу тебя, не уподобляйся этой философской швабре!
- Слышал бы тебя Митеско, - закатил глаза Отто, - он бы…
- Да-да, знаю, - я усмехнулся. - Наверняка он сейчас в Доме беседует со своей Серпентис**. Ему до нас нет дела.
Внезапно раздался стук. Отто умоляюще посмотрел на меня. Я понял его без слов и вновь протянул ему ладонь, но уже не как незнакомцу, а как другу.
Отто кивнул и вынул из кармана пальто длинную и острую иглу. Стук повторился. Тогда Отто стиснул мою руку и вонзил кончик иглы в запястье.
Я облегченно вздохнул и сказал:
- Двое. Вас осталось двое.
- Я и Невлина.***
Невлина… В памяти возник образ тоненькой девушки с треугольным лицом и прищуренными глазами, в глубине которых мерцало
затаенное пламя. Это изображение тотчас расплылось в причудливых видениях сна.
В купе зашел проводник.
- Ваш билет? - строго потребовал он у переодетого Отто.
Тот без колебаний предъявил билет. Проводник обратил внимание на лежавшего рядом с Отто человека.
- А это еще кто?
- Мой друг! - нахально ответил морок, кутаясь в пальто. - Видите ли, ударился головой о стол, потерял сознание…
- Постойте, он что, не дышит?! - воскликнул пришедший, наклоняясь к человеку.
Отто скривил недовольную гримасу.
- Вечно вы не дослушаете. Я же говорю, ударился головой, потерял сознание. Навсегда.
- Извините… - проводник явно впал в культурный шок. - Вам чаю
принести?
- Было бы неплохо, - согласился Отто. - Тащите сюда чай, печенье, варенье, в общем — все, что найдется. Будем вспоминать его. Вы не представляете, каким он был человеком!
Проводник попятился назад и выпалил:
- Одну минуту.
И с этими словами он вылетел из злосчастного купе быстрее пули.
Отто несколько минут задумчиво смотрел ему вслед, а затем перевел взгляд на усыпленного. Тело Чагры постепенно становилось прозрачным, как у всех призраков, и наконец исчезло. Несколько секунд на том месте, где оно лежало, вился дымок, но вскоре и он растаял, обратившись в ничто.
- Таковы условия, - тихо сказал Отто.
Стук поезда прервал его мысли. Город остался позади, прячась за нежно-сиреневыми облаками — ранними предвестниками заката…
*Деско Носидо — от исп. Desconocido – непонятный, незнакомый.
**Серпентис — от лат. Serpentis – змея.
***Невлина — от исп. Neblina – туман.
5. Забвение — прекрасный сон
Забвение — лучшее лекарство от проблем. Но у него есть побочный эффект. Если вы забываете проблему, еще не факт, что ее забудут все остальные. Стоит помнить, что в некоторых случаях «забыть» означает «избавиться»…
Поезд прибыл в Наранху в шесть часов утра. Но благодаря тому, что наши проводники имеют странную привычку врубать свет уже в четыре часа, я на момент прибытия был вполне бодр и даже почти не зевал, смотря в окно.
Наранха* — маленький тихий городок, расположенный в тысяче пятистах километрах от Бурмалина. Как и подобные ему городки вроде Пекеньо, Беллоты или Ратонеры, он отличался от больших городов тусклым освещением на улицах, узкими грязными улочками и катастрофически малым количеством урн. Горожане, многие из которых были одеты в знаменитые оранжевые пиджаки, сновали туда-сюда, как муравьи в муравейнике.
С вокзала я отправился прямиком на улицу Синих беретов, где жила моя знакомая по имени Невлина Сангре.
Дом восемь дробь два. Все правильно. Стучусь, но никто не отпирает. Тогда я толкаю дверь, и она с легкостью поддается. Ее и не запирали.
В самой дальней комнате, на полу сидит девушка. К стене гвоздями прибит огромный лист бумаги, на котором изображены красные линии.
- Привет, Невлина.
Она не шелохнулась.
- Лина!
- Это дождь, - пробормотала она сквозь зубы. - Неужели ты не видишь?
- Я вижу, Лина…
- Сегодня один человек заинтересовался моими картинами, - продолжала Невлина, не обращая на меня решительно никакого внимания, - он хотел купить их. Особенно ему понравился портрет брата, - она чуть понизила голос, - тот самый, написанный кровью… Помнишь?
Я вздохнул. Нет, люди искусства безумны уже потому, что ни о чем, кроме своего искусства, говорить не желают.
Пока меня тут не замечают, я вынужден прояснить детали, связанные с историей Невлины.
Ее историю можно записать и издавать многотысячными экземплярами, однако я могу лишь вкратце рассказать о том, что с ней произошло.
При жизни Невлина лишилась родителей — они пропали без вести, и она осталась со старшим братом-художником, уже взрослым. На тот момент ей исполнилось шестнадцать, а брату восемнадцать. Он учил сестру рисовать несмотря на то, что его картины не хотел брать ни один музей в Наранхе. Тогда он решился ехать в Бурмалин, надеясь, что в большом городе оценят высокое искусство. Сестра в его отсутствие неожиданно влюбилась в одного молодого человека. К несчастью, у того уже была поклонница. Однако это не помешало ему увлечься другой. Узнав про это, его бывшая девушка страшно заревновала и пригласила его к себе «поговорить». Только он переступил порог ее дома, как она кинулась на него с кухонным ножом и убила на месте. Затем девушка наполнила его кровью баночку для краски и послала ее Невлине. Та, вначале приняв подарок за красную краску, в конце концов догадалась, что это кровь. Вся во власти пережитого потрясения, Невлина заперлась в своей комнате, перестала ходить в школу и полностью отказалась от приема пищи и воды. Приехавший брат застал ее в плачевном состоянии — за какие-то две недели его сестра из красивой девушки превратилась в бледное, измученное существо. Когда он открыл дверь ее комнаты, то она было обрадовалась его приходу и хотела кинуться ему на шею, но из-за своей слабости сумела сделать лишь один шаг и тут же упала. Брат оглянулся и заметил на стене огромную расплывающуюся надпись: “SANGRE”.*
- Но ведь люди до сегодняшнего дня не интересовались твоими картинами, - произнес я.
Лина наконец развернулась ко мне. В полумраке было видно, как сердито сверкают ее агатовые глазки.
- Знаю. Но мне кажется, он не простой человек.
- Что ты имеешь в виду?
- Он живет в гостинице, - глубокомысленно изрекла художница. - Сходи туда и все узнаешь.
Я пожал плечами и направился к выходу.
Единственная гостиница в Наранхе называется «Умбра». По сравнению с нашими «Лотосами» и «Мегаполисами», эта казалась всего лишь огромным загородным домом. Четыре этажа и тридцать восемь номеров. Только вот вопрос, где живет поклонник творчества Невлины?
Едва я успел подумать об этом, как из гостиницы вышли два человека довольно представительного вида. Они говорили шепотом. Но, поверьте, нет ни единого человеческого секрета, которого мороки бы не услышали и не узнали!
- Сегодня все будет кончено, - говорил один из них. - Ее поймают и под конвоем доставят в отделение ЦОГОПОСа.
- А вы уверены, что Невлина Сангре — действительно морок? - засомневался второй.
- Еще бы! Более того, по информации из надежных источников, она также входит в секретное объединение, действующее в Бурмалине под именем «Дома Бескрылых». Представляете, если нам удастся разом вычислить и накрыть целую группировку?
- Подумайте, капитан, - убежденно шептал второй, - там ведь не только мороки. По нашим данным, туда зачислены один фантом и один человек.
- Человек! - едва не вскрикнул первый и тут же сбавил тон:
- Кто он?
- Вероятно, некромант.
- Вот-вот. А вам прекрасно известно, что некромантия у нас строжайше запрещена. Он, кажется, брат этого Ван Либре?
- Так точно, капитан.
«Крышка нашему Дому». - вихрем пронеслась мысль в моей голове. Надо было срочно что-то предпринимать, ибо перспектива вскоре лишиться свободы отнюдь не прельщала меня. Но что делать? Будь на моем месте Митеско, он бы провернул тонкий трюк, достойный восхищения; будь на моем месте Чагра, он бы поднял на уши весь городок. Но я — существо скромное, благовоспитанное, не способное к решительным действиям.
- Они видели портрет моего брата, - бесцветно сообщила Невлина, когда я вернулся. Конечно, она уже все знала.
- Неужели ты не понимаешь?! - воскликнул я. - Они ведь следят за тобой!
- Разумеется, - тем же тоном отозвалась она, ни на секунду не отрывая взгляда от своей картины. - Тот человек, которого ты видел на улице — шпион. Давай пригласим его на чай.
- Ты с ума сошла?
- Ну, все мы немного сумасшедшие, - заметила она. - Митеско, например, предложил бы заманить его в лабораторию. Я выбираю меньшее из зол, только и всего.
Решив так, мы совместными усилиями затащили в дом Невлины ошалевшего гражданина в кожаной куртке и круглой шляпе, изо всех сил пытавшегося казаться менее подозрительным, чем он был на самом деле.
Мы посадили его за стол в гостиной. Невлина отправилась на кухню заваривать чай, а я остался наедине с этим потрясенным, дрожащим с ног до головы человеком.
- Боитесь нас? Ну-ну, - я прищелкнул языком. Услышав такие слова, бедняга задрожал пуще прежнего.
- Что вам от меня нужно?
- Успокойтесь, пожалуйста, - заговорила входящая в комнату Невлина. Обеими руками она поддерживала золоченый поднос, на котором в ряд выстроились три чашки.
- Вы просто сыграете с нами в игру, и мы вас отпустим.
- Какую еще игру? Предупреждаю, девушка, я обращусь в полицию!
Невлина, усмехнувшись, аккуратно поставила поднос на стол.
- Условия игры просты. Перед вами три чашки. В одной из них просто чай, в двух других — сильнодействующий яд. Если вы выберете не ту чашку, то я гарантирую, что все пройдет быстро и безболезненно. Выбирайте.
Выждав подходящую минуту, я наклонился к ней и прошептал:
- Ты что, действительно решила его отравить? Это же ЦОГОПОС, они нам не простят…
- Там снотворное, - внятно шепнула она в ответ. - Но оно очень сильное. Может усыпить человека на десять часов. В аптеках Бурмалина такого не продают.
- Значит, из личных запасов?
- Возможно.
После этого разговора мы как по команде уставились на человека, который, трясясь, будто осиновый лист, дрожащей рукой указал на чашку, стоящую посередине. Невлина кивнула и коротко приказала:
- Пейте.
Гражданин опасливо взял чашку и отхлебнул немного.
Мы пристально наблюдали за ним. Когда человек поставил на поднос пустую чашку, Невлина провозгласила:
- Ну, а теперь будем ждать последствий. Но предупреждаю, - она метнула на него зловещий взгляд из-под темных ресниц, - если вы выбрали не ту чашку, они наступят через пять минут.
...В наших глазах нет жалости, нет сочувствия, есть только горькая насмешка. Да и за что, скажите, нам жалеть людей? Одни убили нас, другие продолжают преследовать и по сей день. Месть — наша естественная пища. Мы хотели уйти в небытие, но вдруг обнаружили, что двери туда давно заперты, и огромный замок запечатывает путь в Страну Спокойствия.
Вечность! Отчего ты так тяготишь нас?..
Утром в гостинице «Умбра», на втором этаже, возле номера, где остановились тайные агенты ЦОГОПОСа под видом обычных приезжих, нашли человека. Он крепко спал.
- Это невероятно! - воскликнул один из цогопосовцев, случайно приоткрывший дверь номера.
А в доме Невлины, уронив голову на стол, дремал усыпленный Отто. Рядом с ним сидела сама Невлина. Скрестив руки на груди, девушка медленно читала вслух стихотворение, чем-то напоминавшее эпитафию:
Забвение — прекрасный сон!
Туман окутает внезапно,
И ты забудешь обо всем,
Чему так предавался жадно.
Раздумья это иль мечты
О давнем прошлом, о грядущем —
Исчезнет все. И мигом ты
Поймешь: забвенье всемогуще!
Что ж, оглянись, настал твой час!
Стираясь, рушатся границы,
Забвенье вновь уводит нас,
Нам новый мир спешит открыться…
*Наранха — от исп. Naranja – оранжевый, или также апельсин; Пекеньо (peque;o) – малый, небольшой; Беллота (la bellota) – желудь; Ратонера (la ratonera) – мышеловка.
*Sangre — кровь (исп.)
6. Мальчик со скальпелем
Наверняка вы много слышали об ужасе, но немногим из вас доводилось чувствовать его совсем близко от себя. Позволить ужасу завладеть своим сердцем — непростительная слабость. Ужас парализует. Он душит. Он не дает опомниться. И вырваться из его цепких объятий порой бывает нелегко…
На окраине города, там, где простираются лиловые верхушки леса Марренго, в бледном сиянии луны вырисовывался угрюмый силуэт двухэтажного дома с заколоченными окнами и покосившейся крышей. Это ветхое строение бурмалинцы с суеверным трепетом именовали не иначе, как «Дом Бескрылых». Жители ближайших районов утверждали, что периодически слышат доносящиеся из Дома странные звуки — крики, грохот или пронзительное пение, причем только по ночам. Днем древнее строение коварно молчит, прикидываясь самым обычным заброшенным домом…
Однако, если бы кто-нибудь отважился заглянуть в Дом Бескрылых, то он обнаружил бы много интересного.
На первом этаже располагался огромный зал, то есть практически пустая комната, в которой были сломаны все перегородки, разделявшие пространство зала на спальню, прихожую и гостиную. В центре зала было вделано своеобразное подобие железной клетки. Стальные прутья изгибались дугой и сходились в одной точке, своим строением напоминая купол. И в этой клетке, умоляюще прижимаясь лицом к холодной стали, сидел сонный Ярослав Заворский.
Возле навеки потухшего камина, в обитом черным шелком кресле с изящно вырезанными деревянными подлокотниками, восседал Митеско Ван Либре. Благодаря своему парадному костюму он походил на соболя — довольного жизнью соболя с лоснящейся черной шерстью.
На перевернутом вверх тормашками комоде разместилась любопытная парочка — Чагра Аллегори и Отто Грануха. Оба улыбались какими-то полубезумными улыбками, обнажая свои острые, словно у акулы, зубы и при этом мерзко хихикали.
У стены, ближе к выходу, стояла Фируэла Энкантадор. Этот Сфинкс Дома Бескрылых загадочно молчал, скрестив руки на груди.
Под потолком на люстре, обвив ее своим гибким телом, висела Невлина Сангре. Казалось, скрип раскачивающейся туда-сюда люстры ее нисколько не заботил.
Но все их напряженные взгляды были устремлены не на несчастного пленника, а на старинные напольные часы, которые показывали без четверти двенадцать. Стрелки неподвижно замерли на этих цифрах.
«Они остановились!» - догадался Заворский. «Но тогда чего же ждут эти...?»
Неожиданно в мысли Ярослава вторглось ритмичное постукивание. Он обернулся и от изумления едва не потерял дар речи: часы, которым уже лет этак сто пятьдесят, часы, давно заброшенные хозяевами в этом Доме, ставшем приютом для мороков, вдруг…пошли!
Двинулась в путь секундная стрелка, а за ней и минутная. Часовая стрелка постепенно перекочевала от одиннадцати вверх — и замерла на двенадцати. Тут раздался хриплый звон, возвещавший начало нового часа. Бом! Бом! Бом! Ровно двенадцать раз пробил, качаясь из стороны в сторону, луноподобный маятник.
Как только замолк последний удар, откуда-то сверху послышался громовой голос:
- Уважаемые коллеги! От души поздравляю вас с успешным завершением 142-й игры и благодарю всех мороков, принявших участие в ней…
Фиру обиженно пискнула.
- Дискриминация! - лениво заметил Митеско, щурясь. - Дорогой брат, позволь напомнить тебе, что национализм в нашем городе неприемлем.
Голос наверху чуть замешкался, но, исправившись, продолжал:
- ...и благодарю всех мороков и фантомов, принявших участие в ней. Митеско, куда ты девал остальную часть листка с моей речью?
- Он на сковородке, Дом. Ты же всегда пишешь свои речи симпатическими чернилами. Наверное, думаешь, что они представляют немыслимую ценность.
Чагра с Отто захихикали громче. Голос наверху замолк, а затем едва не взвыл:
- Он превратился в золу! Слышишь, Митеско? Я сейчас выйду!
- У-у, - разочарованно протянул Митеско, - ну все. Таинственный покров нашей церемонии тает буквально на глазах. Смилуйся, братик! Не выходи. Может, хоть тогда она будет иметь хоть какой-то смысл!
- Ладно, принято, - отозвался голос. - Итак, согласно правилам игры, победителем становится тот, кто останется последним и сумеет усыпить других участников. На этот раз победителем объявляется Сангре Невлина, морок. Однако главный приз достается тому, кто первый выбыл из игры, и им на данный момент является Ван Либре, Митеско, морок. К огромному неудовольствию…
- Все, хватит! - Митеско с горящими глазами приблизился к клетке с пленником. - Выпускай его, Дом!
- Что, не терпится зацапать добычу? - прошипел со своего места Чагра.
Фиру едко заулыбалась, Отто промолчал, а Невлина мечтательно затянула какую-то песенку, мелодию которой уловить оказалось почти невозможно.
Железная цепь натянулась, будто кто-то сверху схватил ее цепкими руками, и клетка поднялась вверх, оставшись висеть под потолком. Ярик, освободившись, метнулся в сторону, но на полпути его перехватил Митеско.
- Не бойся, - криво ухмыльнулся морок. - Ничего страшного не произойдет. Пойдем со мной, в мой кабинет.
- Да-да, иди с ним! - крикнул им вслед Чагра, заливаясь хохотом. - Только не забывай, человек: у нашего доброго товарища иногда проявляются интересные наклонности. Иногда! Так что берегись!
И под раскаты дружного смеха Митеско величественно отбыл на второй этаж, ни на миг не выпуская из цепких рук свою жертву.
Комната Митеско, и в самом деле служившая когда-то кабинетом, была отделана элегантно и со вкусом. Старинная мебель с гнутыми ножками, запыленный хрусталь, пушистый грязно-белый ковер. Большое зеркало в декоративной раме, висевшее на стене, изрезано несколькими молниевидными трещинами. В углу ютится алый бархатный пуф, изрядно потрепанный.
Ярик задрожал еще на пороге, заметив, каким пристальным взглядом одарил его Митеско.
- Зачем ты меня сюда привел? - осторожно спросил Заворский.
- Чайку попить. Пока что… О, Серпентис, - огромная змея, сверкая черно-золотой чешуйчатой кожей, обвилась вокруг шеи Митеско и устремила любопытный взгляд круглых глаз на Заворского. - Думаю, будет неплохо, если вы поладите. Тайпан Маккоя, самая ядовитая змея нашей планеты. Но не бойся — она миролюбива.
Ярик наблюдал, как из носика наполовину треснутого чайника текла темная струя сомнительного напитка. Меньше всего он походил на чай.
- Митеско?
- М? - рассеянно откликнулся тот, отвернувшись и копаясь в шкафу. Очевидно, отыскивал в своих личных запасах что-то сверхважное.
- Это точно чай?
- А как же! Сортовой. Урожай тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, - невозмутимо ответствовал Митеско.
Весь чай тут же оказался на полу.
- Ты меня отравить собрался? - прошипел Ярик.
- Не планирую, - сказал Митеско, и меж его тонких пальцев шустрым огоньком взвилась серебристая искра.
Ярик немедленно поперхнулся остатками чая.
«Нет, нет и еще раз — нет!» - мысленно завопил он. «Кто, какой идиот додумался вручить этому кудрявому оборотню скальпель?!»
А кудрявый оборотень стоял, держа в руках опасный инструмент и не сводя сверкающих темных глаз со своего пленника. Обернувшаяся вокруг шеи хозяина Серпентис напоминала живой пестрый шарф. Честно говоря, Заворский сам не мог оценить, кто из них страшнее — змея или Митеско, но ясно понимал: нужно бежать из этого дома. И как можно скорее.
Но прежде, чем такая мысль появилась в его голове, Митеско сократил расстояние между ними до нескольких сантиметров и схватил пленника за левое запястье.
- Ты что творишь? - чуть не взвизгнул Ярик и кинулся в дальний угол кабинета.
- Тише, радость моя… Иди лучше ко мне, - промурлыкал Митеско, на ходу поигрывая скальпелем.
- Тесс, скажи, - в панике выдавил Ярик, - ты же был человеком?
- Положим. Ну и что?
- Так вот, в детстве ты наверняка падал и расшибал себе коленки, да? И потом, когда коленки заживали, ты как отдирал пластырь — быстро или медленно?
- Какое это имеет значение? - с заметным неудовольствием протянул Митеско.
- Отвечай! - гаркнул Ярик и тотчас прижух, словно боясь собственного голоса.
- Медленно…
Ярик вжался в стену.
- Не приближайся ко мне!
- А в чем дело? - совершенно искренне поинтересовался мучитель.
- Твоя детская привычка говорит об ярко выраженных садистских наклонностях!
- Я не садист, - обиделся Митеско и даже приостановил свое наступление. - Просто...нужно же мне чем-нибудь питаться!
- И чем ты питаешься? - спросил Ярик и сразу почувствовал, как у него от этого вопроса внутри все завязывается в узел. Он заранее продумал самые вероятные ответы. От этих ответов хотелось выть и скрести ногтями потолок. Но он просто зажмурился.
- Мороки питаются энергией живых людей, - внезапно заявил Митеско, и от интереса Заворский приоткрыл один глаз, потом второй. - Но, в отличие от фантомов, которым достаточно зрительного контакта, морокам нужен контакт физический. Понимаешь, о чем я?
Ярик отрицательно помотал головой, хотя со дна его души уже поднималось что-то очень нехорошее. Крайне неприятное. Это предчувствие…
- Для того, чтобы отнять часть твоей энергии, мне нужно добраться до твоего пульса, - пояснил Митеско. - Потребуется разрезать кожу на запястье, Яр. Зная человеческую реакцию, могу сказать, что это будет больно. Придется потерпеть. Предупреждаю, я не ел целую неделю, поэтому операция может оказаться еще более болезненной, чем обычно. Ты готов?
Ярик был готов убраться отсюда как можно дальше — вот чего он действительно желал. Подальше от этого кровожадного Ван Либре, подальше от призраков Дома Бескрылых и подальше от самого Дома Бескрылых, но пока такой побег представлялся невозможным. Потому что Митеско загнал его в угол, потому что Митеско навис над ним, словно хищная птица. И у него в руке скальпель. Лезвие опасного инструмента слишком близко от него.
Его никто здесь не услышит.
- Эй! Митеско Гордон Ван Либре! Имейте совесть, если она у вас не совсем еще затосковала в заколоченном ящике на окне! - Ярик вскоре распознал голос Чагры Аллегори.
В ответ на его речь дверь кабинета с грохотом слетела с петель, и перед собранием мороков предстал Великий и Ужасный Митеско Ван Либре, крепко прижимающий к себе свою жертву.
Глаза Митеско метали молнии, однако голос его казался подозрительно спокойным.
- Что-то случилось? - осведомился он.
- Мы тут подумали… - неуверенно вмешался Отто, - у нас есть один человек, но ведь нас шестеро…
- И, согласно имеющемуся у нас документу, ни один живущий в этом Доме не должен располагать единоличным правом на питание, - Чагра снова сунулся вперед и протянул Митеско листок пожелтевшей бумаги, на котором внизу виднелась надпись, сделанная порыжевшими чернилами:
Доминик «Дом» Ван Либре, председатель Дома Бескрылых.
- Иными словами — ты должен с нами поделиться, Тесс, - пояснила Фиру.
- Все будет именно так, как я сказал! - вновь донесся сверху громовой голос.
Митеско поднял к потолку потемневшие от злобы и ярости глаза и тихим, как шелест ядовитой травы, голосом произнес:
- Это твоя последняя ночь, Доминик. Мое терпение лопнуло.
И воцарилась тишина…
7. Подождем до рассвета
Если вам что-то кажется слишком жутким — дождитесь рассвета. Возможно, вы просто не сумели пробиться сквозь завесу тьмы самостоятельно. Но ничего. Утро вам поможет…
Но тишина воцарилась всего на мгновение. Как только это мгновение минуло, Митеско подскочил, словно на пружинах, и метнулся на первый этаж. Вся орава мороков двинулась за ним. Чагра еще успел по пути шепнуть чересчур любопытному Ярику:
- Беги, парень. Здесь сейчас такое начнется!
Но Ярик Заворский не был бы собой, если бы хоть одним глазком не взглянул, что же там такое «начнется». Поэтому он увязался за призрачной толпой, не отставая от нее ни на шаг.
Они стояли на лестнице: на нижней ступеньке — Чагра и Отто, чуть повыше — Фиру и Невлина, а выше всех — Ярик, и все с безмолвным вниманием следили за действиями Митеско. Тот, казалось, был вне себя от ярости. Его высокий рост и спутанная, как воронье гнездо, копна волос теперь выглядели угрожающе. В его взгляде явственно светился вызов.
В кресле у камина расположился человек с черными прямыми волосами, которые только на концах немного вились. Несмотря на то, что в лице незнакомца не сквозило и намека на какие-либо эмоции, Ярик сумел отметить несколько явных сходств. Бесспорно, перед ними сидел Доминик Ван Либре — старший брат Митеско, некромант, взявший в свои руки бразды правления Домом Бескрылых.
Митеско решил, по-видимому, не тратить время на прелюдии:
- Доминик, я терпел твое издевательство долгие годы, но дольше терпеть не намерен. Думаю, со мной согласятся и все остальные. Я расторгаю договор!
- Рад тебя огорчить, братец — это невозможно, - язвительно улыбаясь, проговорил Доминик. - Ты — дух, возрожденный мной, и ты должен мне повиноваться. Я дал тебе человеческий облик. Но если ты расторгнешь договор, ты и твои друзья потеряют его. А я получу прекрасный образец для опытов… - он бросил хитрый взгляд на Ярика. Тот мысленно содрогнулся.
- Его брат такой же садист, как он сам, да? - шепотом спросил он Невлину.
- О, даже хуже, - тихо ответила она. - Доминик на два года старше Митеско. Старшие братья почти всегда знают побольше младших, и это приводит к определенным результатам…
Внезапно ее слова прервал оглушительный грохот за окном. Кажется, начиналась гроза.
- Как только ты разорвешь договор, молния ударит в наш дом и сожжет его дотла, - раздался вдруг медленный, тягучий и страшный голос некроманта.
Он по-прежнему неподвижно сидел в кресле, словно высеченная из камня статуя, но в глазах его на миг промелькнуло что-то нечеловеческое. Жестокость, смешанная со скрытой злобой.
- Довольно. Хватит с меня! Я разрываю договор! - крикнул Митеско, и крик его почти перекрыл рычание грома.
Доминик подался вперед и щелкнул пальцами.
В воздухе послышалось громкое шуршание: изо всех углов дома полезли комочки пыли, обрывки каких-то грязных лохмотьев, обмотанные паутиной, клочья шерсти неизвестных животных и куски грязи. Все это воинство собралось в центре зала в огромную серую кучу, напоминавшую кучку пепла от сгоревшего предмета. На глазах обитателей Дома Бескрылых кучка начала уплотняться, приобретать вполне ясные очертания и в конце концов превратилась в тоненький свиток, перевязанный алой лентой.
Доминик протянул руку, чтобы поднять его с пола, но Митеско среагировал быстрее: стремительно бросившись вперед и вытянув худую длиннопалую кисть, он схватил свиток. Затем, дико оглянувшись, швырнул свою добычу в жерло древнего камина.
Не успел он отстраниться, как наверху что-то обрушилось с глухим стуком, и в большом зале ослепительно полыхнула молния. Ярик помнил, что ощутил сначала жар, потом боль, а после его выволокли наружу чьи-то сильные руки, и он любовался пламенем, пожирающим Дом Бескрылых, с безопасного расстояния, вместе с пятью призраками, усевшимися рядом с ним на траве.
Он смотрел на них.
По мере того, как беспощадный огонь уничтожал дом, рушились балки и с треском падала крыша, призраки теряли свой физический облик — их тела становились прозрачными, расплывались на воздухе и становились размытыми, словно акварельные краски на листе бумаги. Но их сей досадный факт, похоже, вовсе не беспокоил: они счастливо улыбались, а минуту спустя Ярику показалось, будто он слышит какие-то посторонние звуки помимо гудения и грохота охваченного пламенем строения.
Он слышал их голоса.
Они пели.
М и т е с к о
Мы подождем до рассвета, друзья,
Когда в тумане сокроется тьма
И первый луч нам укажет дорогу…
Ф и р у
Мы будем ждать, пока ржавый замок
Не упадет с ненавистных оков,
Даруя пленникам прелесть свободы!
Ч а г р а
Мы подождем, пока явится день,
Он к нам взойдет — за ступенью ступень
В обитель зла и порочных желаний…
О т т о
Сожжет он ветхое наше жилище,
И, превращая его в пепелище,
Избавит нас от бесплодных стараний!
Н е в л и н а
Мы будем жить! Видишь — солнце встает,
Но зря ты вверил нам сердце свое
И все свои сокровенные тайны!
В с е (хором)
Вновь возвратится тревожная ночь!
Мечты пустые уносятся прочь,
И на обломках опять вспыхнет пламя...
Да, они пели, пели совершенно немыслимыми голосами, и их страшный хор пробуждал в сердце любого человека дикое желание вскочить и плясать до тех пор, пока он не рухнет в бессилии на влажную, покрытую каплями свежей утренней росы землю.
Дул прохладный ветер. Предрассветные сумерки уплывали за алеющую полосу горизонта, где уже вот-вот должен был показаться золотистый краешек солнца…
Ярик внезапно почувствовал, что жутко устал. Глаза прямо слипались, и во всем теле ощущалась какая-то непреодолимая слабость…
- Теперь мы будем у тебя жить! - деловито оповестил хозяина квартиры вездесущий Чагра.
Ярик был подавлен столь неожиданным заявлением. Впрочем, чему тут удивляться? У него в прихожей на данный момент — шестеро призраков. Он внимательно смотрит на них.
Митеско, как всегда, кривит губы в снисходительной усмешке. Его брат Доминик после того, как с ним разорвали договор, сделался тише воды, ниже травы. Чагра и Отто, почти близнецы в своих одинаковых кургузых пиджачках, широких штанах и с прической а-ля 60-е, с напряженным любопытством перемигиваются между собой. Невлина снова витает где-то в прострации — у нее совершенно отсутствующий взгляд. Практичная Фиру с интересом осматривает квартиру.
При виде этой толпы призрачных существ у Ярика вырывается непроизвольный возмущенный крик:
- Стоп, почему это? За что я заслужил такое наказание?!
- Ну, сам-то напряги свою головушку, - обворожительно заулыбался Митеско. - Наш дом сгорел. Жить нам негде.
- Обратитесь в Службу Помощи Бездомным Призракам, - неприязненно посоветовал Ярик.
- Радость моя, сам же знаешь, что нет такой службы, - наигранно вздохнул Ван Либре. - О нас никто не заботится. Никому мы не нужны. Живем в тоталитарно-демократическом государстве без права выбора!
- Тоталитарно-демократического государства не существует, - шепнул ему на ухо Отто. - Это взаимоисключающие понятия…
- Хорошо, мы политические беженцы, - сориентировался Митеско.
- Тогда мы должны бежать в Кроолу. Там, по крайней мере, нет ЦОГОПОСа.
- Успеется, - успокоил их Митеско и вновь обратился к Ярику. - Короче говоря, нам нужно временное убежище.
- И сколько вы здесь пробудете? - Заворский уже мысленно прикидывал варианты на тот случай, если ему не удастся выставить вон незваных гостей (а шансы на такую счастливую развязку были катастрофически малы).
- До следующего понедельника.
- ЧТО?! ДА КО МНЕ РОДИТЕЛИ СКОРО ПРИЕЗЖАЮТ! ВЫ РЕХНУЛИСЬ, ЧТО ЛИ?!!
- Спокойно. Рехнулись мы, к твоему сведению, уже давно, - Митеско оглядел своих друзей и сощурился, - а насчет родителей… Скажи, что мы — твои друзья.
- Ага, особенно тот, кто гонялся за мной со скальпелем, - злопамятно отозвался Ярик.
Глаза Митеско в предвкушении потемнели, и влажный взгляд остановился на запястьях Заворского.
- Кстати… Спасибо, что напомнил, - с этими словами он вынул из кармана брюк изящный футлярчик и открыл его. Знакомый металлический блеск вынудил Ярика отступить назад и в страхе выкрикнуть:
- Ладно-ладно, я согласен! Только уберите от меня этого!..
- Митеско! - повысил голос Чагра.
Ван Либре разочарованно развел руками:
- Жаль.
Вдруг раздался звонок, поразивший прибывших, словно электрический заряд. Ярик подошел к телефону.
- Да, мам, это ты? Как я? Со мной все в порядке, не волнуйся. Какие мороки? Ни с какими мороками не вожусь. Что? Только не говори, что ты вызвала специальный отряд ЦОГОПОСа, чтобы они перевернули вверх дном мою квартиру!
Когда Ярик наконец отключил вызов, на лице у него выразилась крайняя степень подавленности.
- Летим! - решительно произнес он. - Срочно. Собираем чемоданы — и улетаем в Кроолу. На месяц. Пока все не уляжется, не возвращаемся.
Они переглянулись. Кажется, впереди намечалось увлекательное путешествие…