Звали его Али, близкие называли Аликом, а коллеги по работе Олегом. С ним было невыносимо порой, но без него тоскливо. Когда он не пил и ладил с матерью, это были счастливые дни моей жизни.
Почти всё моё детство он носил усы. Сбрил их, когда я перешёл в шестой класс и с тех пор уже не отращивал. С усами мне он нравился больше.
Именно с ним я пришёл записываться в детскую библиотеку, именно для него я потом брал детективы и исторические романы, которые он с удовольствием читал. И мне было приятно, что библиотечными книгами в семье интересовался ещё кто-то кроме меня.
Матерился он частенько, но никогда меня не бил. Во втором классе нас вызвали на родительский комитет по причине моих двухнедельных прогулов. Не очень помню, что там нам говорили, но очень хорошо помню, что потом мы пошли в кино на фильм «Даки». Пропущенное я быстро нагнал.
Он быстро реагировал, когда ситуация того требовала. И в такие моменты на него хотелось быть похожим. Если у соседей горел балкон (из-за небрежно кинутых спичек), а их самих не было дома, он летел на этаж выше и из кастрюли заливал огонь, не дожидаясь пожарных.
Вся его нехитрая карьера прошла на заводе. До самой пенсии он проработал слесарем-инструментальщиком шестого разряда. С детства помню кучу грамот, которыми щедро снабжало партийное начальство отличившихся передовиков производства. Во времена детсада отец сделал на заводе для нас с братом саблю и шпагу для новогоднего утренника, я был гусаром, а брат мушкетёром.
Мы ездили с ним рыбачить, каждый год сажали и собирали картошку, зависали летом на даче, где тоже копались в огороде. Разговоров в пользу того, чтобы остаться дома у нас с братом не возникало, хотя и не хотелось проводить выходные на грядках. Последний раз я собирал картошку с плейером, что сказалось положительно на производительности и настроении.
Музыкальный вкус у нас во многом совпадал. Если что-то мне нравится сейчас, я знаю, что это понравилось бы и ему. Его близкий друг, дядя Саша Лебедев занимался звукозаписью и первые бобины, а позже кассеты, брались и писались именно у него. Да и сами они по молодости играли что-то на гитарах из дворового репертуара. Песню «Фантом» я впервые услышал именно в их исполнении, а уже только потом в популярной версии «Чижа».
В 70-х он служил на крейсере «Александр Суворов», три года, как тогда полагалось. Там же начал переписываться с девушкой, ставшей впоследствии его женой и моей мамой. Теперь тот крейсер продан Индии на металл и распилен, а увесистая пачка писем сожжена. Остались только гюйс и дембельский альбом.
Умер отец от рака лёгких, как и дед по-материнской линии, не дожив до 64 лет.