Я еще практически спал. Но где-то в глубине себя понимал, что что-то в городе не то. Мозг работал в своем ночном режиме, так, как он и должен работать во сне. Но то, что происходило за окном все равно, каким-то непостижимым образом влияло на него.
Тишина, такая глухая, необычная и непостижимая тишина, лежала на сонной Москве, что становилось страшно. Не пели птицы, не кричала вечно пьяная, и недовольная жизнью алкоголичка из соседней девятиэтажки. И, что самое необъяснимое – пропали машины. Сиреневый бульвар, не затихающий ни на минуту, даже ночью, был мертв. Даже ветер перестал волновать листву своими дуновениями. То ли он чего-то боялся, предвкушая неизбежность наступающего, то ли просто выдул сам себя из этого города, прокляв его.
Эта тишина проникала в меня, еще спящего, и будила своим грохотом мой уставший за вчерашний день – мозг. И вот, я уже начинал понимать, в чем причина, такого раннего пробуждения. Страх подкрадывался ко мне. Необъяснимый, животный страх, перед чем-то немыслимым, и никогда не виденным. Мне показалось, что сейчас начнется что-то. Но, что, я не знал. Возможно, такое бывает перед землетрясением, или цунами? Я не знал, но догадывался об этом чисто интуитивно, понимая, что в жизни, как и в пьесе, перед развязкой может быть пауза, состоящая целиком из тишины.
Я уже не спал, и приоткрыв на мгновение глаза, увидел, что за окном уже рассветает. Наверно полтретьего. Подумал я, и посмотрел уже в другую сторону комнаты, на стену, где висели часы. Половина третьего, сказал мне их циферблат, громко тикая. Часы из ИКЕА, долго приучали меня к своему тиканью. Они были белого цвета, и лаконичной формы. Именно по этой причине они и были куплены для спальни. Все же другие, приобретенные часы, оказались беззвучны, скорее всего, именно по той причине, что своим внешним видом не подходили для спальни. Я привык к этим звукам, и сейчас только они раздавались во всем этом городе. Еще минуту назад, я не придавал им никакого значения, привыкнув к ним еще год назад. Но теперь это были удары молота по наковальне, которые эхом разносились в дворовом пространстве, между моим и соседним домами.
Так дальше продолжаться не могло. Я лежал с закрытыми глазами, и слушал город. И постепенно, еле-еле слышный гул, стал доноситься откуда-то, то ли сверху, то ли с юга, а может быть и с севера. Нет, наверно это мне кажется. Подумал я. Но гул, а это был именно гул, и никак по-другому нельзя было назвать этот, все сильнее и сильнее нарастающий звук, который теперь, совершенно определенно воспринимался, как идущий сразу отовсюду, со всех сторон света, и еще, и с неба.
Мне стало не по себе. А может быть это идет ураган? Или стена дождя, перед которой возвращается, покинувший оказывается не на всегда город – ветер, валя на своем пути деревья, и переворачивая припаркованные машины?
Нет, это, что-то другое. Но, что? Я не понимал пока, будучи заворожен этим явлением природы. Оно зачаровало меня. Сон сняло, как рукой. Я лежал с открытыми глазами и пытался различать в этом шуме уже, какие-то отдельные, что-то напоминающие мне, нотки.
В нем прослеживались стоны, завывания, потом, все чаще стало появляться, какое-то вялое, а затем все более уверенное, тарахтенье, чего-то напоминающего идущий на посадку, пассажирский самолет, середины сороковых годов прошлого века.
И тогда до меня дошло. Это же МКАД! Он просыпается! По нему едут первые машины! Но, едут словно бы сплошной стеной, и сразу по внутреннему и внешнему кольцу, словно военная техника на параде, подминая под себя брусчатку красной площади.
Москва просыпалась. Но, почему же никогда раньше я не слышал такого ее пробуждения? Сегодня был какой-то особенный день. Он начинался так, словно в нем должно было произойти что-то для меня значимое, и долгожданное. Понежившись в постели еще около часика, и так и не уснув, я встал и пошел в ванную.
Сегодня можно не спешить. Подумал я, смотря на часы. Ведь на них было только половина четвертого.
Провалявшись в ванной еще около часа, я так же не спеша позавтракал, и начал собираться на работу, где я уже был уволен к тому моменту, так, как предприятие ликвидировалось по причине отсутствия работы.
Вышел из дома я в итоге, где-то в двадцать минут шестого. Я уже несколько лет, как отказался от поездок на машине на работу. В троллейбусе, который ходил раньше до метро, до того, как был заменен на автобус, я боялся ездить из-за большого количества невменяемых, уставших людей. Поэтому, все шесть остановок, разделяющие мой дом от станции метро Первомайская, проходил пешком. Путь был очень живописный, и проходил через ненавидимые правительством Москвы, заросшие высокими деревьями, пятиэтажки.
Я вышел из подъезда.
Небо все было затянуто сплошной, беспросветной облачностью. Но. Дождь даже и не накрапывал.
Я моментально почувствовал необычность, встретившего меня, утреннего двора. Он был пуст, что и не удивительно в такую рань. Но в нем не было даже птиц, кошек, и собак. И было бы абсолютно тихо, если бы не этот всепоглощающий гул МКАДа, который здесь, на улице, был слышен, куда громче, чем в квартире. Да, и в ванной я забыл уже про него, просматривая полученные за ночь, моим телефоном, сообщения.
Я шагнул в неизвестность дня.
По мере моего удаления от дома, я все больше убеждался в том, что день сегодня не такой, как все. Не веря в мистику, я умел различать то, что не сразу различимо взглядом, и определяется постепенно, в течении времени.
Улицы были пустынны. В это время уже много прохожих. Кто-то выгуливает перестающих помещаться в маленьких квартирах, собак, кто-то спешит к первому поезду, в метро, а кто-то просто, как и я, не спеша идет пешком. Сегодня никто, никуда не шел. А домашние собаки, сговорившись с бездомными, отказались выходить на улицы, не смотря на все уговоры своих хозяев.
Я вышел на средне первомайскую улицу, где только, что поменяли поменянный в том году асфальт, на более свежий. Несмотря на это улица оставалась прежней и не изменила свой внешний вид. Только вот рядом с уже существующей мачтой для крепежа оборудования, обеспечивающего работу мобильных телефонов, обвешанной гудящими шкафчиками, с самого низа и до последнего метра верхушки – выросла совершенно такая же, только еще абсолютно голая мачта. Я машинально посмотрел вверх, чтобы замерить ее высоту. На самом ее шпиле был прикручен, защищенный от дождя, динамик громкоговорителя.
Надо же, как странно! Прямо, как еще при СССР! Подумал я, и продолжил свой путь к станции метро.
Я шел по свежему асфальту тротуара, который теперь стал гораздо шире и ровнее, но, почему-то имел вогнутость к центру, и сильно вилял по краям. Еще на той недели он был, хотя и потрескавшимся, но все же ровным по краям, напоминая о еще той, спокойной жизни, безвозвратно утерянной с годами.
Улицы были по-прежнему пусты. Никто не переходил дорогу в наушниках, в надежде погибнуть под самосвалом. Никто не вел своих собак на длинном поводке, тем самым, как бы зачищая тротуары от посторонних людей, идя по обоим его краям, подсекая всех встречных, специально для этих целей, сделанным минимального сечения, поводком, покрашенным в цвет асфальта для лучшей маскировки.
Я шел, погрузившись в свои думы, а их было у меня много, и дрога от этого не казалась длинной.
- НИКОГО НЕТ! – прогремело вдруг в небе надо мной, и отразилось многократным эхом между заросшими деревьями, пятиэтажками.
Я вздрогнул от испуга, но сразу вспомнил тот новенький громкоговоритель на длинной, худенькой мачте, у самого неба. Безусловно, это он. Догадался я. Но, почему же такой текст? Если идет проверка связи, то почему бы не сказать, как обычно произносят в таких случаях: «Раз, два, три, проверка связи»?
Ответа на вопрос у меня не было, и улыбнувшись, я продолжил свой путь, словно в мертвом городе.
- ГДЕ ВСЕ? – так же громко и раскатисто прозвучало из динамика.
Но, я уже не боялся, хотя и был на улице совершенно один. И сейчас мне показалось, что этот вопрос прозвучал в отношении меня. Но почему? Наверно тот, кто его задавал, прекрасно понимал, что только я и знаю ответ на него. Да. Я знал. Но не мог, и не хотел уже больше говорить об этом. Город был мертв для меня не только сегодня. Я уже давно видел это и знал. Но, именно сегодня прочувствовал до самых костей, как это тоскливо и одиноко, когда ты не можешь ответить, имея ответ в кармане. Сегодня город отвернулся от меня, не получив ответа. Но, я не сдался, просто стал сильнее.
Постепенно, как-то из неоткуда, стали появляться люди, словно по мановению волшебной палочки, они вылезали из подъездов своих домов, выходили из-за углов, сворачивали с других улиц.
Может быть, я просто подходил к метро, и людей от этого становилось больше, а может быть это были уже и не люди? Точнее, конечное же люди, только не настоящие, а практически мертвые, превратившиеся в зомби.
У них не было ответа. Они просто услышали команду в этих громогласно прозвучавших словах «с неба», и уныло потянулись, каждый туда, куда ему было велено.
21.07.18 г.