Внизу что-то хлопнуло, грохнуло, а после забегал небольшой табун диких необъезженных мустангов. Я сразу поняла, что это мустанги, потому что цокот копыт раздавался вполне отчетливо, мне даже показалось, что я и ржание слышу. Усмирив мурашки на спине, несколько минут я прислушивалась к тому, что творилось в нашей кухне и начала будить своего мужа.
— Денис, — я потрясла его за плечо, сначала тихонько, а потом посильнее и пнула коленкой, потому что он спал, как убитый. — Денис! Да проснись же ты! Кажется, к нам забрались воры! — крикнула я шепотом прямо ему в ухо.
Вслух сказать не могла: во-первых, боялась разбудить сына, спящего в соседней комнате, во-вторых, не хотела спугнуть воришек, ведь их надо брать с поличным — это вам скажет любой полицейский.
В ответ мой любимый муж шумно вздохнул, повернулся ко мне и принялся целовать, не открывая глаз, видимо, ему еще что-то снилось. Кто-то снился. Я. И пусть только попробует сказать, что это не так! Через две секунды он мастерски нашел мои губы, а горячие руки принялись стаскивать с меня мою любимую шелковую пижамку и прижимать меня к себе. Твердые намерения прекрасно ощущались под тонкой тканью.
Интересно, кто это сказал, будто мужики — такие же люди, как и мы? Все их действия и поступки подчинены одному, среди множества мелких копошащихся мыслишек в их сером веществе горящей строкой проходит одна единственная отчетливо выраженная мысль: «Хочу обладать!», иначе я ничем не могу объяснить такую неординарную реакцию на мое тревожное заявление, что в доме грабители.
Я нашарила на прикроватном столике книжку, которую читала перед сном, изловчилась и треснула по макушке своего любимого мужа. Ну слава Богу, разбудила, не прошло и полгода! Денис сразу же раскрыл заинтересованные глаза и заулыбался. Вот интересно, он что же, за игру все это принимает? Все мысли только об одном. Самец похотливый!
— Ну и чего ты лежишь?! — прокричала я ему негодующим шепотом. — Может, уже проснешься наконец?!
— А кто здесь спит? — возмутился любимый. Он бил себя в грудь левой пяткой, снова неправильно отреагировав на мой окрик. — Я не ожидал просто! — оправдывался он.
В мгновение ока он сорвал с меня пижамку и покрыл огненными поцелуями грудь и живот, особо отметив ямку пупка, почему-то она его всегда умиляет. Вот и сейчас он не смог обойти его стороной. Я задыхалась: от злости, от нехватки кислорода и от центнера живого веса, лежащего на мне.
Да что ж такое-то?! Я ему, кажется, русским по белому твержу, что у нас в доме бандиты, возможно вооруженные, может быть, у них даже бомба, сейчас же кругом сплошные террористы, а у нас рядом спит ребенок. Ну теперь пусть кто-нибудь заикнется при мне, что мужики нас умнее! Вот он, далеко ходить не надо — прекрасный экземпляр вполне взрослой, половозрелой мужской особи. Ау, мозг!
— Уйди, придурок! — хрипела я, вытягивая шею, чтобы вернуть назад в легкие, хотя бы часть вылетевшего воздуха.
— Понял! — шепотом рявкнул любимый муж и перешел от слов к делу. — Лиза, ты сегодня такая заводная! — радостно восхитился он, видимо, все еще досматривая свой эротический сон.
Я чуть не заплакала и рухнула без сил головой в подушку. Он вообще, слышит меня? Да что — я, грохот внизу он разве не слышит? Кстати!..
Я прислушалась: никаких звуков больше не доносилось. Наверняка, все уже вынесли. Дураками надо быть, чтобы не вытащить все подчистую, когда хозяева и не думают, спасать свое движимое имущество.
— Денис, Денис, да послушай, — простонала я, прижатая сверху его руками практически потеряв надежду достучаться до него.
— Ага! — подтвердил он факт своего присутствия в этой спальне.
А потом мне стало не до воров — да пусть они все выносят! В конце концов, надо же людям выживать каким-то образом. Как глупо с моей стороны волноваться о такой ерунде. Все это тлен, суета, мещанство, буржуйские замашки. Мне ничего не нужно кроме вот этих горячих ладоней, шепота в кровати, мне нужны губы, которые спросонья целуют меня то в нос, то в подбородок, мне нужна его готовность любить меня всегда, в любое время суток.
Сердце порхало птицей в тесной грудной клетке, и я готова была крикнуть на весь мир, как я люблю своего мужа! Мы спешили раствориться друг в друге и не заметили, как очутились на полу. Одеяло сползло с кровати, и мы рухнули вместе с ним. Теперь я лежала сверху и смотрела в темно-зеленые глаза, и восстанавливала дыхание, и унимала дрожь по всему телу, и плевать мне было на каких-то вшивых террористов.
— Интересно, оставили они там хотя бы пустой холодильник? — пробормотала я, уютно устраиваясь у любимого мужа под мышкой.
Я не ждала ответа — это был риторический вопрос. По большому счету, мне было на это в высшей степени по барабану. Я не расстроилась бы, вынеси они все подчистую, но Денис тут же отреагировал:
— Кто?
Умиротворенно вздохнув, я устроилась поудобнее на его плече. Говорить не хотелось. Не все ли равно, что у нас там УЖЕ вынесли? Разгромленная кухня прекрасно постоит до утра, поэтому я закрыла мужу рот ладонью, поцеловала в уголок рта и вдохнула запах потного тела своего любимого.
— Так, Лиза, не увиливай, — свободной рукой он приподнял мне подбородок, чтобы увидеть мое лицо. — Ты что-то сказала насчет холодильника.
Ну вот, опять он все портит, а так было хорошо. Я закрыла глаза и подставила ему губы. Целуй меня, любимый! Ну! Живо!
— Ли-и-за-а, — моим собственным голосом мой муж пытался достучаться до моего сознания, которое пребывало в совершенно нерабочем, расслабленном состоянии. — Ты что, спишь?
Стоит ли говорить, что поцелуя я так и не дождалась? Наверняка, все уже это поняли.
— Не сплю, — я оскорбилась и переползла от него на кровать.
Вечно он: сам не умеет радоваться жизни и другим не дает. Ни поцелует никогда, ни скажет, как он сильно меня любит — прям до безумия; никогда не восхитится, какая я красивая — просто богиня; никогда не скажет, что ни с кем ему не было еще так здорово, как со мной, что за мою любовь он готов удавиться! Вот скотина! Зачем я только впустила его в свою жизнь? Жила бы и жила одна, воспитывала бы ребенка, ходила бы в клуб одиноких матерей, сидела бы по вечерам у телевизора и врала бы родителям и сестре, что у меня все прекрасно.
Господи, как я несчастна — никому-то я не нужна!
Из глаз брызнули горькие слезы, и я громко всхлипнула. Денис тут же вскочил с пола на ноги.
— Ты чего, Лиз?
Он растерянно маялся рядом, пытался сначала оторвать меня от подушки, потом подушку от меня, но я вцепилась в нее, не отдавала и рыдала в нее все громче и громче. Прямо так жалко стало себя! Такую маленькую, одинокую, беззащитную, замученную семейной жизнью и сексом.
— Да что случилось-то?! Оторвись ты от подушки! — затряс он меня за плечи.
Словно сквозь мутную пелену я проследила, как красиво кружились перья по комнате. Он еще и подушку разорвал, сволочь!
Я с размаху влепила ему по озабоченной морде. Оплеуха вышла просто отличная — то, что надо! С мрачным удовлетворением я смотрела на его изумленное лицо и решала: может, еще врезать? Рука уже начала подниматься, когда он заорал, не стесняясь:
— Ты что, с ума, что ли сошла?! Может, все-таки объяснишь, что такого я сделал?! Что?! Опять?! Я?! Сделал?! Не так?! — выделил он каждое слово.
— Ты меня не любишь! — я выкрикнула ему это прямо в его бесстыжие глаза.
На несколько секунд он был обезврежен, потому что застыл, как истукан, моргал и разевал рот, словно рыба. Молчал, возразить-то нечего.
— Объясни, с какого перепуга эта мысль забрела в твою голову? — медленно осведомился он, раздувая ноздри. — Обоснуй мне! — потребовал этот гад.
Не кинулся вытирать мне слезы, утешать и заверять, что я у него единственная и неповторимая, самая любимая и лучше меня нет на всем свете!
«Обоснуй» ему!
Я чуть снова не заплакала, но усилием воли взяла себя в руки. Мы, маленькие одинокие и беззащитные женщины, должны учиться стоять за себя. Что ему мои слезы? Разве это человек? Андроид! Сейчас я тебе так обосную, что мало не покажется!
— Тебе холодильник дороже меня! — я обосновывала, аргументировала и доводила до его материнской платы голые факты. — Ты о еде только и думаешь! Разве я много просила? Только поцеловать. Но ты же лишен всех человеческих чувств! Машина! Холодная, бездушная, запрограммированная! Ты способен выполнять только одну заданную функцию! Алгоритм ходячий!
Выпалив ему вполне обоснованные факты, я ушла в глухую оборону.
— Да, кстати, холодильник, — спохватился этот подлец, натянул трусы-боксеры и, не глядя больше на меня, вышел из комнаты.
Обалдеть! Даже не стал спорить! Значит, согласен, что я права? Я же права. Или он просто жрать хотел? От злости у меня прямо голова пошла кругом. Нет, дорогой, так просто ты не уйдешь!
Я натянула пижамные штаны и еле попала руками в рукава халата. Его халата, разумеется, потому что свой шелковый пеньюар я повесила в шкаф перед сном, а вот его дерюга вечно валяется по всей комнате. Барахольщик! Захламил весь дом своими тряпками! Я уж не говорю про носки, он которых скоро забьется стиральная машина!
Еле сдерживаясь от ярости, клокотавшей во мне, я рывком затянула пояс и распахнула двери в кухню.
— Ой, мам, а ты голая! — сообщил мне деликатный сын.
Я торопливо запахнула длинные полы халата и замерла на пороге.
Не поняла: у нас что, вечеринка? В смысле, ночнушка? Как еще назвать ночные посиделки?
Во главе стола гордо восседал мой муж, сверкая голым торсом, а гостями оказались его младший брат со своей очередной девушкой — вот радость-то посреди ночи! И кстати, ставлю свои новые туфли, что наш сын не сказал отцу: «Ой, папа, а ты голый». На нем же трусы, а значит, он практически одет, а на мне тяжелый махровый халат, но полы разъезжаются — и вот вам, пожалуйста: «Мама, ты голая»!
Вот так и зарождается гендерный шовинизм.
— Садись, Лиза, — Семен поспешил выдвинуть для меня стул, заставив меня всхлипнуть.
Не муж и не сын, а брат мужа проявил себя, как настоящий мужчина. Я благодарно улыбнулась ему и села, а он (повезло же этой девчонке, что сидит напротив меня) поставил передо мной тарелку с чем-то съестным (я даже не взглянула с чем) и поставил бокал вина.
— Лиза, познакомься, это Ангелина, мы помолвлены, — показал он на сияющую страхолюдину, к тому же, старше его самого года на два, как минимум.
— Здравствуйте, я так рада! — девушка лезла вон из кожи, чтобы понравиться мне.
Я кивнула ей, запахнула свесившиеся полы халата и обвела взглядом кухню.
Мебель на месте.
На холодильник я даже не посмотрела, ясно, что его не тронули, иначе любимый муж не сидел бы так спокойно, а орал бы, что лишился места кормежки.
— Игнат, ты почему не в постели? — сверкнула я глазами на сына и тут же обругала себя мысленно: срываю на ребенке злость на его отца.
Любимый андроид молча оторвался от тарелки, покосился на меня, потом на загрустившего сына, прожевал то, что было у него во рту, недовольно засопел и остервенело отправил себе в пасть следующий кусок. В процесс воспитания вмешиваться не стал, и на том спасибо! Остановить себя я не могла.
— Игнат, — я продолжила грозно наезжать на ребенка. — Я жду обоснованных объяснений, почему ты позволил себе не соблюдать распорядок дня и нарушил режим!
Денис подавился мясом, Ангелина испуганно склонилась над своей тарелкой.
— Лиза, извини, это я виноват, — как обычно, всех заслонил собой Семен. — Мы вошли очень шумно и разбудили его. Прости! Разреши ему еще немного посидеть с нами!
От таких слов моя злость остывала и тихонько сдувалась, как проколотый воздушный шарик.
Вот, каким должен быть мужчина!
Я с ненавистью посмотрела на Ангелину, и она снова съежилась на стуле, я метнула взгляд на Дениса — тот помалкивал, о чем-то задумавшись. Мне это не понравилось: о чем он там замечтался? Вернее, о ком?
Разбил мне жизнь, а сам уже вспоминает, кто у него следующий на очереди? Как, интересно, он нас классифицирует: по алфавиту или по порядковым номерам? Я остыла, но почему-то все равно неслась вперед, видимо, действовала, согласно закону Ньютона, по инерции.
— Отправляйся спать! — ледяным тоном я возводила стену между собой и сыном. — Никаких ночных посиделок со взрослыми!
— Ну, мама! — пробасил сын и посмотрел на отца.
Уходить ему не хотелось и, уж тем более, маленьким себя он не считал. Здесь ему было интересно, весело, уютно, а я все портила, не давала ему наслаждаться жизнью, и он искал защиты у папочки.
Вероятно, скоро они мне в два голоса станут говорить, что баба дура, не потому что она дура, а потому что — баба!
Чему этот негодяй учит моего ребенка?! Я открыла рот, уже готовая сорваться на крик, но андроид меня опередил:
— Игнат, ты слышал, что мать сказала?
— А завтра мы с тобой сходим на рыбалку, — поспешно пообещал ему Семен, как обычно, сглаживая острые углы.
Мой сын с негодованием что-то пробубнил себе под нос, поднялся и потащился к себе в комнату.
Я взглянула на Дениса, а он на меня. Да что он хочет там сказать мне своим мрачным взглядом? Что раскаивается? Вряд ли. Мой любимый андроид не из тех, кто просит прощенья, он из тех, кто доводит до белого каления и уходит, игнорируя все претензии, которые сам же и потребовал озвучить.
— Денис, немедленно надень рубашку, какой пример ты подаешь своему ребенку? — грозно приказал мой язык.
Я удивилась: теперь я уже не хозяйка своим внутренним органам? Они объединились и взяли власть в свои руки? Руки судорожно запахнули халат на груди.
— Лиза, мы хотим пригласить вас с Денисом завтра вечером в ресторан на нашу… — вроде сказали сбоку.
А может, и нет, может мне только послышалось, поэтому внимания я не обратила, так как не сводила глаз с любимого мужа.
Ни слова не говоря, он поднялся и вышел, такой сногсшибательно красивый в своих трусах-боксерах в синюю клеточку. Такой холодный, такой отчужденный. Мои глаза проводили его до самой двери.
Зачем же я на него наорала? Вдруг он обидится и уйдет совсем? Я разволновалась. Тело рвалось вслед за любимым, пусть и андроидом, чтобы прижаться, обнять, поцеловать (ладно уж, я и сама могу это сделать), зарыться лицом в теплые ладони, сказать, что это не я строила из себя здесь Снежную Королеву — это мои органы сами, отдельно от меня…
Усилием воли я удержала на стуле свое тело, снова поправила полы тяжелого халата и с трудом заставила себя прислушаться к бормотанию вокруг себя.
— … аренда на пять лет, — ворвалось мне в уши. — Там такой красивый сад, большой внутренний дворик, а сколько плодовых деревьев! Приезжайте!..
Кажется, это Ангелина разливалась соловьем рядом со мной. О чем это она? Где же Денис? Разве так уж долго надеть рубашку?
— Да-да, я рада за вас! Поздравляю, — произнес еще кто-то.
Черт, по-моему, это я сама сказала, то есть, мой язык сказал, я совсем забыла, что теперь он отдельно от меня. Все против меня!
В глаза налились слезы, а чертова дверь все не открывалась и не открывалась!
— Пошли, пошли, — шипел кто-то рядом. — Лиза, так мы ждем вас завтра, или лучше за вами заехать?..
Но я смотрела на дверь, перестав реагировать на внешние раздражители.
Воцарилась тишина.
Я сидела за накрытым столом, среди кучи продуктов, множества столовых приборов и была одна. Одна одинешенька, ведь я сама всех разогнала. Моя семья не хочет меня больше знать! В горле застрял огромный комок, голова налилась тяжелым чугуном и слезы пролились и закапали в тарелку с салатом.
— Лиза, — рядом со мной неожиданно оказался мой муж. Мой любимый муж Денис. Он был одет в рубашку и джинсы, а в руках держал большой букет белых роз. — Прости меня, я дурак! Ты у меня единственная женщина, самая любимая и неповторимая, самая красивая и сексуальная, я так тебя люблю, что готов умереть прямо сейчас! Хочешь, я встану на колени? А хочешь, пройдусь на руках!
— Клоун, — улыбнулась я, глаза мои засияли от слез, а может, от счастья, не знаю. — Где ты нашел розы в такое время, надеюсь, не оборвал кусты у соседей?
Благословенны будьте, влюбленные!