Вся эта история произошла в очередной командировке, куда я, Борис Драбкин, и мой коллега по пуско-наладочному участку строительного треста "Кавэлектромонтаж" инженер Юра Гладин были направлены для наладки электрооборудования обогатительной фабрики, которая очищала руду, содержащую германий. Германий считался сырьём стратегическим: он был необходим для производства полупроводников, которые начинали широко использоваться в радиопромышленности и в военном деле. На дворе стояла шикарная осень 1959 года.
Когда все командировочные документы были оформлены и получены, нас вызвал начальник участка Петр Аркадьевич Штанько, опытный специалист, окончивший в двадцатые годы Ленинградский электротехнический институт имени В.И. Ульянова (Ленина), арестованы, как троцкист, в тридцатые годы и выпущены на свободу перед войной в сороковые.
Усадив нас напротив своего большого канцелярского стола, он не торопясь начал свою речь со словами-
- Итак, господа,. Я собрал вас, чтобы сообщить прелюбопытное известие. Монтажники накосячили с монтажом электрооборудования на обогатительной фабрике. Вместо взрывобезопасного исполнения, они кое- где, без согласования с проектным институтом, установили обычное, что может привести к взрыву, если будет в цехах высокая концентрация пыли. Ваша задача: найти все точки ошибочного монтажа, нанести их на схемы и передать схемы в монтажное управление для исправления. После замены провести наладку оборудования всех технологических цепочек и сдать их в эксплуатацию обслуживающему персоналу. Задача ясна? Юра и я в один голос ответили:
-Так точно, господин полковник. Полковником его называли потому, что на каждой общей вечеринке в тресте, он обычно рассказывал, как он сидел в тридцатые годы и его рассказы, обычно, кончались словами: "Если бы я не сидел, может сейчас был бы полковником".
-Да, сынки, завтра туда управляющий трестом отбывает. Так уж вы его, если встретите, скажите, что вас Штанько прислал, чтобы ускорить работу и выполнить план. Старшим назначаю Бориса. Нам стало ясно, что завтра мы должны быть на месте, в станице Старореченской. Езды на поезде от Ростова, до станицы около полутора часа с одной остановкой в городе Шахты.
- Юра, давай завтра на вокзале в девять утра у киоска "Союзпечать" в первом зале.
- Идёт,- кратко ответил он.
Вечером своим домашним я объявил, что завтра уезжаю на двадцать пять дней в командировку. Собрал свой небольшой туристский рюкзак, поужинал, чем угостила мама, ответил на вопросы папы, которого интересовало, куда и зачем я еду в Старореченскую, посмотрел чёрно-белый телевизор "Темп" и улёгся ровно в десять спать. В семь утра меня разбудил будильник. Моя спальня не имела дверей, и я видел, как мама суетилась в столовой, приготавливая мне завтрак, а папа сидел неподвижно с газетой "Правда". По своей старой, армейской привычке, он всегда утром, по возможности, читал свежий номер газеты "Правда", вероятно, надеясь найти в ней какие-то руководящие указания партии. Сегодня ещё газету не принесли, и он изучал вчерашнюю.
Кстати о партии. Он довольно часто спрашивал меня, почему я не вступаю в члены КПСС: " Ты же комсомолец, строитель, работаешь на самых передовых рубежах строек коммунизма. Ты же не отсиживаешься в каких-то там лабораториях, а вкалываешь на строительных площадках. Тебе прямая дорога в партию". И пока папа переводил дыхание после такой речи, я успевал вставить своё: "А не дорос я ещё до партии, там одни маразматики в ЦК, а я ещё молодой". И папа резонно мне всегда говорил с армейской прямотой: "Ну и дурак ты, Боря, тебе уже двадцать четыре, а жизнь тебя ничему не научила. Вот клюнет тебя жареный петух, тогда поймёшь". Папа знал, что говорил. Пройдя фронт, дослужившись до полковника и выйдя в отставку, он знал, что от петуха скрыться невозможно.
Сделав короткую утреннюю гимнастику, приняв душ и,вышел в столовую.
- Привет, родители!- заявил я.
- Садись завтракать,- сказала мама и тут же спросила,- яичницу с помидорами есть будешь?
- Конечно, но только побыстрей. Мне в девять надо на вокзале быть.
- Будешь, троллейбусом туда ехать двадцать минут,- сказал папа.
Наша улица Красных зорь была в самом центре города и сплошь состояла из одноэтажных частных домов. Наш дом не был исключением. Хозяином нашего дома был папа. Он приобрёл его, когда вышел в отставку, одолжив деньги на покупку у родственника мамы, руководителя местной областной промкооперации.
Позавтракав, одевшись, я был готов к выходу на улицу.
-Рюкзак одень,- вдруг сказал папа. Я отдел.
-А теперь попрыгай,- попросил папа. Я попрыгал.
-Ничего не гремит,- сказал папа, - можно в разведку идти. Папа всё мерил на свой военный аршин. Только я открыл входную дверь, как мама вдруг закричала:
- Боря, вернись. Мы же не присели перед дорогой. Я вернулся и присел на краешек стула.
- Ну, с богом,- сказала мама, обняла, и поцеловала меня в щёку. Папа обошёлся крепким рукопожатием, помог мне надеть рюкзак и я направился к выходу. Я вышел на крыльцо, пересёк внутренний дворик, открыл калитку и вышел на улицу Красных зорь. Нашу улицу пересекал неширокий Кировский проспект, который с одной стороны упирался в набережную Дона, а с другой стороны в местную тюрьму. Через десять минут я уже был на остановке троллейбуса, который доставил меня на вокзал "Ростов Главный".
Юру я увидел сразу. Он с интересом изучал местную прессу.
-Старик,- начал он сразу, не отвечая на моё приветствие,- а билетов на Старореченскую нет. Штанько нас с потрохами скушает, если управляющий не обнаружит на объекте ни одного наладчика. Не ехать же на автовокзал, да я уверен, что утренний автобус уже ушёл. А такси брать, то просадим все командировочные. А может даже не хватит их.
- Да не пыли, Юра, дай подумать. Тут ехать то всего ничего. Час до Шахт, и там минут двадцать - тридцать. У меня стал смутно вырисовываться "железнодорожный" план.
- Ты в детстве на трамвайной "колбасе" ездил?
- Не только в детстве, но и студентом. Ты сам хорошо знаешь наш переполненный городской транспорт. Тут главное крепко ухватиться за поручни надо.
- У меня рюкзак, у тебя сумка через плечо, руки свободны - ухватимся.
- Значит, Боря, ты как старший берёшь на себя ответственность, - начал с серьёзным лицом Юра.
- Беру, Юра, беру - перебил я его, - полтора часа продержимся на "колбасе", зато спасём полковника от реального выговора. Через полчаса поезд отправляется, он уже стоит на первом пути. Пошли на перрон.
Мы вышли на перрон и стали выбирать исходную позицию. Я предложил поручни пятого, мягкого, купейного вагона рядом с вагоном - рестораном и Юра согласился. Полчаса пролетело быстро. И вот уже поезд медленно начинает двигаться, проводники радостно закрывают тамбурные двери. Мы бежим за пятым вагоном, размахивая руками, изображая прощание с дорогими нам людьми, цепляемся за поручни и повисаем на них. Поезд набирает скорость, и перрон вокзала остается позади. И тут мы замечаем, что на поручнях тамбурных дверей вагона- ресторана тоже болтаются две фигуры с котомками за спиной.
-Юра., не одни мы такие умные,- кричу я и чувствую, как встречный теплый ветер ранней южной осени ласкает моё лицо и руки, крепко державшие поручни. Это не передаваемое чувство свободы захватило меня и не отпускало. "Вот это и есть истинные минуты счастья, когда есть только ты и бегущая навстречу тебе дорога и неважно, что ожидает тебя за ближайшим поворотом. Нет никаких забот, лети только вперёд,"- думал , а вслух я прокричал:
-Юра, летим.
Со ступенек вагона-ресторана раздалось:
- Эй, парни, когда в Шахтах будем?
- Через час. А вы что первый раз путешествуете? - прокричал я.
- Нет, второй.- ответил парень постарше,- но за Шахты не помню. И оба парня дружно рассмеялись. Позже я понял причину их веселья. Вдруг над нашими головами затрещал дверной замок, тамбурная дверь открылась и мы увидели сначала пару стройных женских ног, затем форменную юбку проводницы и уж в последнюю очередь высокую грудь и привлекательное лицо. Она улыбалась нам и повторяла:
- Такие мальчики и на подножке. Прошу в вагон.- мы с радостью приняли её предложение и поднялись в тамбур. Она выглянула из тамбура и прокричала парням:" А вам что особое приглашение, давайте ко мне." Парни как по команде, перелезли на ступеньки нашего вагона и ввалились шумно в тамбур. "Сейчас приду",- заявила проводница и закрыла нас в тамбуре. Не прошло и пяти минут, как она вернулась, но не одна. С ней был милиционер, который, видно продолжая разговор, спросил:
- Маша, эти что ли?
- Эти, Рома, я их тут заперла, чтобы не разбежались по вагонам. Ну, я пойду к себе?
- Иди,- милиционер повернулся к нам и официальным тоном объявил:
- Граждане, прошу ваши документы.- Не успели мы достать паспорта, как наши попутчики уже протягивали милиционеру какие- то бумажки со словами:
-Начальник, все ксивы в порядке, вот посмотри,- старший из парней повторял,
- Начальник, мы же отличники, там указано, что у нас УДО.
- В справках статьи судимости есть, а пункта регистрации нет. Куда следуете?
- Мы из Шахт,- ответил старший из парней, которому очень бы подошла кличка "Бывалый". Милиционер повернулся к нам:
- А где ваши справки об освобождении? - И не успели мы ответить, что у нас их нет, как Бывалый, ни к кому не обращаясь, предчувствуя, вероятно, какие-то неприятности, потихоньку заныл:
- Да не знаем мы их, мы сами по себе, они сами по себе. Мы срок отбыли как положено и с чистой совестью на свободу. Отпусти нас, начальник.- Начальник молчал и ждал наши документы. Наконец мы нашли паспорта и командировочные удостоверения. Увидев наши паспорта Бывалый тут же приободрился и перестал ныть. Милиционер внимательно, изучив каждое слово в наших документах, вернул их со словами:
- Культурные люди, можно сказать инженера,- он сделал ударения на "а",- и едут на подножке вагона. Да ещё и в какой компании, с бывшими зеками. Вам- то самим не стыдно?
- Стыдно, - ответил я, принимая советские правила игры. Власть должна учить, граждане должны выполнять и каяться . Милиционер обратился к нам с небольшой речью:
- Значит так, до Шахт я вам разрешаю ехать в этом тамбуре. Вы двое,- он обратился к парням,- должны стать на учёт в Шахтах, а вы,- это уже к нам,- купите у Маши билеты до Старореченской от Ростова. И чтобы из тамбура все четверо ни ногой. Поймаю - посажу. Ни УДО, ни инженерство не поможет. Ясно?
- Ясно, - ответили мы хором. Милиционер проверил двери тамбура и перед тем, как закрыть на ключ дверь перехода, заметил: - Если кто будет рваться в вагон - ресторан, вы их предупредите, что милиция перекрыла переход, а после Шахт откроет. Ещё успеют напиться, ресторан работает до 22-00, - и ушёл в вагон - ресторан. Мы остались стоять в тамбуре.
Первым заговорил Бывалый:
- Ну что? В картишки сгоняем? До Шахт ещё почти час болтаться.
Я родился в Родстве, жил в Ростове и хорошо знал ребят, с которыми рос вместе, соседей по улице, вся жизнь у которых шла без особых приключений: "схлопотал срок", отсидел, схлопотал, отсидел. Такая жизнь, как видно, их вполне устраивала до самой старости. Некоторые, правда, "завязывали": оканчивали вечерние школы, поступали в институты и становились руководителями производства. И очень редко вспоминали свою буйную молодость. И только на семейных пикниках или пляжных "барбекю" можно было видеть мужчин, хлопотавших у огня и готовивших шашлыки, в накинутых на голое тело распахнутых рубашках, из- под которых иногда виднелись татуировки не только вождей, но и целые городские пейзажи с куполами и крестами.
- Нет, - ответил я на предложение Бывалого.
- Почему?
- Потому, что ты окончил по картишкам университет, а я только начальную школу.
- Ладно, с картишками понятно, а в Старореченскую на сахарный завод "Богатырь" путь держите?- спросил Бывалый.
- Нет, на обогатительную фабрику.
- Какая обогатительная фабрика? Нет там никакой фабрики. Я- то знаю, у меня там тётка живёт,- авторитетно заявил Бывалый.
- Ты когда был последний раз у тётки в Старореченской?
Бывалый задумался.
- Месяца два-три до ходки.
- А какой срок мотал?
- Пять лет.
- Вот и поэтому и не знаешь, что в Старореченской построили обогатительную фабрику. Ты сидел, а советский народ строил коммунизм. Хрущёв обещал, что советские люди к 1980 году будут жить при коммунизме,- серьёзно закончил я свой краткий спич.
Бывалый внимательно выслушал мою речь и протянул мне руку:
- Меня Витьком кличут, - и, тут же, без всякой паузы,- а электро-монтажники вам нужны?
- Я не монтажник, не знаю. А ты в Шахтах в монтажное управление треста "Кавэлектромонтаж" зайди и спроси. Может тебя и возьмут? Тогда и встретимся на фабрике.
- Вряд ли возьмут,- засомневался Витёк,- у меня три ходки и все по 206.
- Это что по хулиганке,- уточнил я,- а ты не баклань, не мальчик уже. Сколько тебе?
- Тридцать один. Из них в общей сложности восемь лет в зоне протопал.
- Хозяин-барин.
-Да не всегда так, Иногда видишь, что человека гнобят не за что. Обидно становится, встрянешь, особенно, если выпивший, и готово ты уже под статьёй. У нас долго разбираться не любят. Он ещё что-то хотел добавить, но я его перебил:
- Если попадёшь на фабрику, найдёшь нас. Мы наладчики. Меня зовут Боря, а приятеля Юра. Других наладчиков на фабрике не будет. Начальник монтажного участка будет в курсе как и где нас найти.
За окном поезда появились редкие постройки на окраине Шахт. Вероятно, скоро должен был показаться вокзал. Неожиданно появилась проводница
- Вы в Шахтах выходите, парни?- спросила она бывших зеков, те закивали головами, - вот мамаши будут рады, что живые вернулись. Проводница открыла входную дверь и громко сказала:
- Давайте садитесь на ступеньки и держитесь за поручни, а то я должна пассажиров высадить и новых принять на другом конце вагона. Здесь я закрою входную дверь на ключ,- она открыла входную дверь, и в тамбур ворвался свежий ветер. Витёк начал объяснять ей:
- Нам мент запретил выходить из тамбура до Шахт…
Проводница его прервала:
- Я здесь командую, и он сделает то, что я ему скажу. А теперь выходите и садитесь на ступеньки. Поезд уже скорость сбавляет. Она подождала, пока они разместятся на ступеньках и прокричала:
- Лучше соскочить раньше, до вокзала, а то менты повяжут на вокзале,- она хлопнула дверью и повернула ключ.
- Давайте за мной в третье купе,- обратилась она к нам. В третьем купе пассажиров не было. Мы разместились на нижних полках. Минут через пять появилась проводница.
- Вот два билета, давайте без сдачи. Старореченская после Шахт примерно через полчаса будет. Ещё двое выходят там. Так что пока отдыхайте,- и она вышла из купе.
Мы не сговариваясь, сняв ботинки, растянулись на нижних без постельного белья полках.
- Боря, - вдруг заговорил долго молчавший Юра,- у меня к тебе несколько вопросов.
- Давай по порядку, только не все вопросы вали в одну кучу.
- Как ты считаешь, управляющий трестом Цветков уже прибыл на фабрику?
- Не знаю, но, наверное, он уже там. Если фабрика может взорваться при высокой концентрации пыли в любой момент, а высокая концентрация будет обязательно после передачи фабрики в эксплуатацию, когда фабрика начнёт гнать план. Цветков должен, как можно раньше остановить передачу фабрики и заставить всех монтажников переделать монтаж на взрывобезопасный. Не дай бог, взрыв и жертв будет много и Цветков сядет надолго и прочно. Он сам заинтересован, как можно быстрей исправить эту жуткую ситуацию.
- Боря, а если Цветков опоздает и фабрику пустят в эксплуатацию. У нас же всегда на стройках, как правило, бардак.
- Тогда, Юра, я нам не завидую.
Мы замолчали и слушали стук колёс. Сон одолевал нас.
19.07.2018