Карл Ристикиви. Пламенеющее знамя

          
  Карл Ристикиви - эстонский поэт, писатель, прозаик, литературовед (1912-1977), один из трех моих любимых классиков(Туглас, Гайлит, Ристикиви), возможно даже самый любимый, из-за его повернутости на истории. В 1944 он, как и многие, эмигрировал в Швецию, где и скончался. "Сын незамужней служанки. Крещен в русской апостольской православной церкви, прихожанкой которой была его мать." - вот этого я не знала!....
Интересная статья о Ристикиви Николая Караева 
   
         Глава 1. Кольцо.

    У дома Штауфенов три герба. На одном из них, украшающем кольцо императора, изображено три красных льва. О том, как оно попало к нему, рассказывают следующее:
    Когда кайзер Фридрих 1 в пожилом возрасте принял крест, чтобы идти освобож-дать Святую Землю от ига неверующих, к нему присоединились английский и француз-
ский короли. Юный английский король Ричард Плантагенет, прославленный трубадурами
как Coeur de Lion (Львиное сердце), был по своим рыцарским добродетелям, хотя и
не по государственной мудрости, оценен Римским кайзером, и из взаимного уважения родилась вскоре тесная дружба, как это часто бывает между зрелой старостью и
ранней молодостью.(Ведь и у неба поутру и на вечернем закате схожие краски).
Когда в силу военных планов их войска разошлись, и два высоких названных брата должны были распрощаться, король Ричард снял свое гербовое кольцо с тремя львами и отдал его кайзеру Фридриху в знак рыцарской дружбы и верности. Рядом стоявший французский король почувствовал при этом, как в его сердце вонзился шип зависти,
и эта рана уже никогда не исцелилась. Отсюда выросла его ненависть против Ричар-да, которому он причинил много зла, и отсюда же берет начало вражда Французского
королевского рода против рода Штауфенов, передававшаяся из поколения в поколение,
 о последней ступени которой мы хотим здесь рассказать.
    Мой ученый друг, который все время следит из-за моего плеча за тем, что я пишу, не смог сдержать презрительной улыбки. Неужели я так плохо знаю геральди-
ку, что не могу отличить льва от леопарда? Тогда, конечно, мне бесполезно объяс-
нять, что гербом семьи Плантагенетов является цветок дрока, который вероятнее всего и носил Ричард на своем кольце-печатке. И даже если бы кайзер Фридрих действительно носил описанное кольцо, оно должно было вместе с ним утонуть в
потоках реки на Киликийской земле.
    Вот, что я ответил моему ученому другу:
    Много трудов написано владеющими грамотой мужьями, собравшими истину на острие пера, но они быстро истлевают в своих закромах. А рассказчик в свете
лагерного костра говорит на радость себе и слушателям и из одного горчичного
зернышка легенды вырастает большое дерево, живущее тысячу и более лет и дающее
семена для новых побегов. Или как путешественник презирает прямые пыльные доро-
ги, предпочитая им заросшие лесные тропинки, так и мне синий туман легенды милее
пыльных летописей. Я довожу до сведения всех, кто готов слушать мой рассказ одну или две ночи - я и сам не знаю, когда и на чем он закончится.
    Итак, мы видим это кольцо, чудесно спасшееся из речных потоков, как когда-то перстень языческого царя Поликрата (и, возможно, такое же зловещее), на пальце короля Генриха, протягивающего руку королеве Констанции и возлагающего на себя
корону Сицилии. Мы видим его на пальце кайзера Фридриха Второго, одним взмахом руки решающего судьбу народов и стран. Его срывает с пальца короля Конрада узур-патор Манфред, внебрачный сын кайзера, поднявший руку против своей крови и увеличивший бремя проклятья, что всегда скапливается на золоте, даже если оно находится в руках королей и императоров.

    Путешественник, который по каким-либо причинам свернет вбок с большой прямой дороги, ведущей из Неаполя в Фоджжию, может очутиться возле холма недалеко от города Беневенто, сплошь покрытого дикими розовыми кустами, что носит имя Rocca
delle Rose - скала Роз. И если ему посчастливится встретить какого-нибудь ученого
мужа, тот поведает ему, что холм является своеобразным памятником, под которым
покоится Манфред, несчастный король Сицилии и Неаполя, который пал здесь 26 дня, февраля месяца, 1266 года, сражаясь с вассалами и наемниками брата французского короля, Анжуйского герцога Шарля.
    Он не был установлен первоначально для увековечения любимого правителя, который украл страну, но получил взамен народное сердце, а это сделали пришедшие издалека жадные до добычи враги, чтобы спрятать на вечное забвение труп человека, который не получил от победившего герцога и благословившего его оружие папы даже горсти освященной земли и поминальной молитвы.  Говорят также, что это была хитрость благородного зятя герцога, графа Фландрии Роберта, чтобы спасти тело павшего короля от более страшной участи со стороны опьяненных кровью и вином победителей в горящем городе, чьи бедственные крики напрасно возносились к небесам, потому что хранитель царствия небесного запер его на ключ. Но вряд ли уставшие солдаты смогли бы построить такой высокий холм, скорее это сделал позже каждый житель Беневенто, обиженный чужой властью и принесший сюда свой камень.
    Гораздо позже вспомнил герцог Анжуйский о королевском кольце, о котором он мог слышать от трубадуров Прованса. Король Манфред был уже похоронен и герцогиня Анжуйская, которая сопровождала мужа постоянно, с улыбкой произнесла:
    «Monsieur, что значит какое-то кольцо, о котором рассказывают сказки! Разве я не пожертвовала все свои драгоценности, чтобы вы получили Сицилийскую корону!»
    Герцог Шарль, которого никто никогда не видел улыбающимся, повернул к супруге свое неподвижное лицо:»Madame, не нужно мне напоминать, кому я обязан своей победой. Без Божьей воли не упадет даже воробей с крыши и все, что мы сделали, было установлено его приказом в наши сердца».
    Герцогиня, которая и сейчас еще была в тех же самых одеждах, в которых
проскакала через всю Италию во главе своего войска, чтобы спасти мужа из затруднения, опустила глаза долу и промолчала, как сделали и все остальные,  высокого и низкого звания, да, даже Римский папа, когда герцог Шарль вперил в него свой мертвый взгляд.
    Потом они стояли неподвижно и молча, глядя в южную сторону, где их ждал темный и длинный путь на Сицилию и королевский трон в золотом Палермо. Этот путь герцог Анжуйский проложил сегодня своим мечом, и никто и ничто, тем более какое-то похороненное под кучей камней кольцо,  не могло ему воспрепятствовать. Они не знали, никто не знал, кроме одного безымянного человека, что кольцо уже находится на пути к северу, где за ста горами один мальчик с детским пылом читает вечернюю молитву перед своей кроватью, прося в ней у Бога благословения даже своим врагам, включая лжекороля Манфреда.
    Но в ту ночь отчаяния и там, и тут в уставшей от войн Италии кто-нибудь, простая женщина или ребенок, не давая разбить последнюю надежду,  как будто бы случайно шептал имя, которое все другие словно бы забыли:
    «Коррадино!»

    Когда прошло семь лет после смерти Фридриха Второго, по Германии начал ходить рассказ, что кайзер вовсе не умер, а только удалился куда-то в горную пещеру, чтобы испытать на верность своих вассалов и свой народ. И на седьмой год он вернется. Случалось, что являлся один или другой проходимец, выдавая себя за
кайзера Фридриха. Но прежде, чем кто-то из них успевал собрать множество сторонников и внести в это смутное время еще большую смуту, он уже болтался в петле или кончал свои дни еще более постыдным и мучительным способом.
    Потом рассказы сперва затихли, но когда самоуправство графов и герцогов в стране без хозяина то и дело возрастали, когда слова рыцарь и разбойник уже означали одно и то же, этот рассказ появился снова, звуча все громче и громче. Если император не пришел через семь лет, то через два раза по семь лет он обязательно должен вернуться. Путь из южный стран так долог - может быть, кайзеру неизвест-но, как его ждут и как в нем нуждаются дома. Он ведь уже так давно бросил свой немецкий народ, связался с чужеземцами, и говорили, что он даже сидел с невер-ными сарацинами за одним столом и пил с ними вино, и по их примеру завел себе женский гарем и советников-звездочетов. Но потом он понял, как обманчиво сердце чужака под темной кожей, на какой нечистый путь он ступил, из полновластного императо-ра превратившись в раба льстивых советников. С глубоким раскаянием он бежал от всего этого, позволив провозгласить себя умершим и торжественно похоронить, и в одиночестве в горах постясь и молясь, он ждал того времени, когда он сам, и его народ станут чище и сильнее. Тогда он снова поднимет свой меч и при поддержке честных и верных немецких мужей вернется вершить суд и устанавливать справедли-вость. Снова, как встарь, придет время, когда каждый сможет идти своим путем, делать свою работу и есть свой хлеб.
    Прошло два раза по семь лет, но кайзер так и не пришел. Говорили об одном или другом кайзере, которого выбрали князья, но это были чужие имена, и ничего
больше, их никто не хотел и не ждал. Ленные вассалы кайзера под предводитель-ством короля Богемии действовали по произволу, расширяя свои границы и разоряя свои земли. Даже церковные и монастырские служители оставляли крест и хватались за меч, но не для защиты народа, а для его притеснения. Баварские герцоги, чья сила возросла, когда их сестра вышла замуж за короля Конрада, ссорились между собой, но постыдным образом держали в тюрьме сына кайзера, о судьбе которого сокрушались, но на чью помощь не надеялись.
    Но почему семь или два раза по семь лет? Когда ствол дерева надежды дряхлеет и ослабевает, его корни разрастаются все шире.