Старые мамины счеты...

               


                Счёты (русские счёты) — простое механическое устройство для выполнения арифметических расчётов, согласно одной версии, происходят от китайского счётного приспособления суаньпань, согласно другой, имеют собственно русское происхождение

                Википедия



                На счётах удавалось отлично кататься. Ими  можно было громко щелкать. Их удавалось ещё и отлично разгонять, а затем нестись по всему нашему длинному сокирянскому коридору.

                Протянулся  он на целых тридцать метров и разделял наш большущий десятикомнатный дом, построенный ещё прадедушкой Аврумом, делил на две одинаковых половины.

                Одну - бабушки Ривы, где жили ещё и мы с родителями, и вторую, принадлежавшую Розе - младшей бабушкиной сестре.

                Кроме того, через наш коридор можно было пройти с улицы Горького на соседнюю улочку, где находились дома Ткачуков - моих больших друзей, Алексеихи - поповской жены, выращивавшей красивейшие цветы, и к маленьким одноэтажным зданиям  младших групп нашего детского сада. Туда мне пришлось ходить, зачастую, против желания, как на докучливую работу.

                В самом начале коридора, стоял большой бак с колодезной водой и алюминиевой кружкой. Там мог напиться любой прохожий, кому вздумалось сократить путь и пройти на соседнюю улочку через наш дом. Дверь коридора закрывалась только на ночь.

                Мама работала тогда бухгалтером на знаменитом сокирянском пивзаводе. Говорили, что пиво было очень вкусным, ароматным и славилось даже в самих Черновцах.

                То ли вода была тому причиной - в Сокирянах она была бесподобного качества, то ли виной тому был старый технолог-немец, который научился варить отменное пиво ещё в довоенной Баварии.

                Трудилась мама на пивзаводе, еще до моего рождения. Бабушка Рива  рассказывала, что, когда после родов прошёл всего месяц, декретный отпуск закончился. Пришлось маме, несмотря на очень слабое состояние, тащиться на работу.

                Бабушка бегала к ней по нескольку раз в день, чтобы поднести меня к ее груди. Осенью, в период дождей и бесконечной распутицы, это было очень нелегко. Завод находился, от нашего дома, совсем не близко.

                - Ну ещё, ещё немного,- уговаривала она маму, меня и самого Господа Б-га, надеясь, что я напьюсь молока побольше, и перерыв между кормлениями можно будет, хоть чуть-чуть, но увеличить.

                Ту дружную бухгалтерию, в которую меня носили ещё грудным, а также всех женщин, встречавших меня с такой любовью, радостными охами и улыбками, я помню в мельчайших деталях.

                Поэтому, и щелканье счетов, и перестук печатной машинки, смешанные с шумом аримфометра, для моих ушей всегда были привычными и родными.

                Очень нравились промокашки , которыми были обтянуты пресс-папье - специальные устройства с  круглыми блестящими ручками. Они могли раскачиваться, как самый настоящий Ванька-встанька.

                Порой, я долго упрашивал маму, чтобы она наливала на лист бумаги хоть несколько чернильных капель из темно синей бутылочки.

                Перекатывая промокатель , я важно осушал чернильные пятна и вновь брался за бесконечную работу со штампами, штампиками и прочими печатями.

                К концу дня, я , чуть ли не весь, покрывался синими отметинами. Украшался ими с головы до ног.

                Активное катание на счётах началось, где-то, с двух лет. Я с шумом приволакивал их к Розе, хлопотавшей, по обыкновению, в треугольнике, между кухонной плитой, примусом и швейной машинкой.

                Опрокидывая  счёты на костяшки-колесики, я усаживался на их внутренней стороне и требовательно протягивал Розе край полотенца.

                Она, нехотя, тянула за полотенце и мы с визгом проносились по всему темному коридору. На шум выбегала бабушка и тут же впрягалась на смену Розе.

                Ривка была намного сильнее и неповоротливее. Моя импровизированная телега, зачастую , с размаху врезалась в стену, вызывая писки, крики и взрывы громкого детского хохота.

                Шло время. Я перестал помещаться, и в своей старой кроватке, и , конечно, во внутренней части старых счет. Разбежавшись побыстрее, я , со всего маха, уже бросался на них плашмя и катился-катился по коридору с приличной крейсерской скоростью.

                Я быстро подрастал. Все чаще приходилось  задирать ноги, чтоб не тормозили, а также внимательно смотреть вперед, дабы и голова не пострадала от возможного столкновения со стеной. Ещё опасной была тумбочка, на которой был установлен старый керогаз.

                Затем я научился считать.

                Считал без перерыва. То на русском, то украинском, идише или румынском.

                Одновременно, я мог звонко щёлкать на счетах. Разряды единиц, десятков, сотен и тысяч знал , казалось, всегда.

                Потому, и складывал, и вычитал на счётах ещё задолго до школьных лет.

                - Милику, помоги, пожалуйста, - обращалась мама, когда я был ещё третьеклассником

                - Проверь. Что-то  цифры в колонках годового отчета не сходятся. Снова копейку придётся искать по всем горизонталям и вертикалям

                Тогда мне это очень и очень нравилось. Помнил даже многие бухгалтерские проводки. Первым выучил счёт - Пятидесятый. Так обозначалась Касса.

                Этот счёт был одним из самых строгих и ответственных. Ошибка с кассой могла, в те времена, стоить даже свободы. И не только работникам бухгалтерии.

                - Странно. Отчего я не стал бухгалтером?

                Правда, девчонки, с которыми дружил  в институтское время, все были, сплошь, с экономфака - будущие бухгалтера и экономисты.

                Жаль, очень жаль, что в суете наших многочисленных переездов, те старые прежние счёты куда-то исчезли.

                Может, остались охранять наш прежний старый родной сокирянский дом? 

                А может, до последнего, верно ждали нас в нашей маленькой тираспольской квартирке?

                И все же. Как же здорово, звонко  и жизнерадостно они щёлкали. Особенно в руках моей дорогой и вечно молодой мамы...