Чиндин, Имагулов и Берестнев, работали вместе не только друг с другом, но и со мной тоже. Чиндин и Берестнев слесарями инструментальщиками, а Имагулов со мной, на механическом участке, но только никак я, - токарем, а шлифовщиком. Все они были хорошими специалистами, но совершенно разными людьми.
Женька Имагулов, был для меня человеком неизвестной национальности, если уж татарин, то обрусевший окончательно, по этой причине он употреблял спиртное, больше всех. Мне часто приходилось покрывать его неблаговидные поступки
Сашка Чиндин, был немного интеллигентным музыкантом, некогда вечерами играл в ресторане «Север», где и пристрастился к пьяным посиделкам, но с культурным уклоном. Он, даже зубочисткой мог работать, не вынимая её изо рта, и не управляя рукой, она у него сама пробегала два ряда зубов, под управлением одних только губ.
Валерка Берестнев, был немного косоглазым и поэтому смотрел на всё с точки зрения сознательного коммуниста. Любил общественную деятельность в разных её ипостасях, от сбора взносов, до участия в охране общественного порядка, в масштабах города. К пристрастию в пьянстве относился как к общественному занятию.
Я понимаю, что Чиндин и Имагулов могли составить компанию по распитию спиртных напитков, но как к ним присоединился Валерка Берестнев, для меня остаётся загадкой. Наверное, по старой русской привычке выпивать на троих, тогда и разговор клеится, и поступки необдуманные совершаются легче.
Короче, дружная компания, состоящая далеко не из друзей, решила посвятить себя пьянству. Сашка Чиндин сразу предложил посетить ресторан «Север», где его знали все собаки и работники питейного заведения. То неудобство, что ресторан находился на расстоянии 5 остановок троллейбуса, нисколько не испугало культурных собутыльников.
На дворе стояла зима, и распивать спиртное в подворотне, холодно и неприлично, любая закуска становится холодной, независимо от её первоначального состояния. Совершать такие неблаговидные поступки, в пределах своего района города, где родился и вырос, чтобы на тебя показывали осуждающим пальцем, тоже не хотелось. Беспокоить родных и близких, незваными гостями, было вообще не принято в среде рабочего класса.
Визит в ресторан, был одобрен единогласно, увеличение накладных расходов, не остановила самостоятельных парней, ещё не обременённых семьями, хотя время их создания было уже затянуто до предела.
Выдавшийся приятный морозец, только щипал щёки и никак не мог противодействовать путешествию в центр города. Изо всех троих лучше всех был одет Женька Имагулов, он буквально сегодня, первый раз пришёл на работу, в новом зимним пальто, с большим каракулевым воротником. Сашка Чиндин предложил спонтанную пьянку, именовать, - обмыванием нового Женькиного пальто, единогласные товарищи поддержали это предложение, без голосования.
В вестибюле ресторана, пальто были сняты и сданы в гардероб, положение посетителей уравнялось полностью, на людей специально собиравшихся в ресторан, наши товарищи совсем не были похожи. О шикарном пальто, было сказано много тёплых слов, под обыкновенную водку и простенькую закуску, ни кто не собирался оставлять половину получки в этом самом старом ресторане города. Ещё с более раскрасневшимися лицами они вышли из ресторана на остановку троллейбуса.
Подошедший троллейбус, был набит людьми под завязку, но расслабившиеся, культурной выпивкой наши ребята ещё раз уплотнили его. Вперёд всех затолкали коммуниста Берестнева, коммунисты всегда должны быть в первых рядах и очень близко с народом. Так не знаю, кто говорил, но говорил очень правильно, против этого никто не возражал, даже в троллейбусе, потому что не могли сказать не слова, так плотно они стояли, что лишний выдох, мог оказаться последним.
Вдруг наш косоглазый коммунист с перекошенными очками, увидел человека, внешне похожего, на рецидивиста, ориентировку на которого, ему показывал старший товарищ по отряду бригадмильцев. Желание отличиться, взяло верх над всеми нормами приличия, и головами впереди стоящих пассажиров троллейбуса, он стал кричать водителю, чтобы тот не открывал передние двери.
Его собутыльники последовали за ним, без особых пререканий желая помочь своему товарищу. Народ в нашем городе спокойным назвать никак нельзя, люди, по головам которых старались перелезть три человека, скрутили руки всем четырём, четвёртым был подозреваемый уголовник. Водитель на полной скорости, не останавливаясь, проехал две с половиной остановки, и открыл двери возле районного отдела милиции, куда и сопроводили всех нарушителей троллейбусного спокойствия.
Оказалось, что зрение подвело нашего бригадмильца, подозреваемый был обычным гражданином и отличным семьянином. Сам же Валерка Берестнев, предъявил мандат, депутата местного совета, и его сразу выпустили из-под стражи, а его добровольных помощников поместили в камеру предварительного заключения. Это вам не просто вытрезвитель, там были другие порядки.
В камере верховодили и прессовали задержанных, настоящие уголовники, они и наших друзей попытались унижать, но рабочие ребята были не робкого десятка и дали им достойный отпор. Чиндин был высокого роста и сажень в плечах, а Имагулов около центнера весом, оба были жилистыми, всё-таки работа с металлом, это не легкая атлетика.
Сначала они расквасили носы уголовникам, дежурные в глазок с удовольствием наблюдали потасовку и не вмешивались. Только тогда когда наши ребята пытались достать уголовников из-под нар ногами, открыли дверь и стали по одному выводить наших героев борьбы с преступниками. Первым вывели Чиндина, и повели по длинному коридору, в средине которого была лишь одна ступенька, ведущая вниз. Как только Сашка шагнул с неё, тут же получил удар по плечу, один, но очень сильный.
Он не взвизгнул, не упал, а стойко молчаливо выдержал удар, видно не первый раз попал в это заведение, это заслуживает уважение даже дежурного милиционера, который отвёл Сашку Чиндина обратно в камеру. Совсем иначе повёл себя Женька Имагулов, который пытался оказать дежурному сопротивление возле ступеньки коридора. Пришлось милиционеру взять его за грудки, и совершенно случайно оторвать лацканы у нового пальто, за сто восемьдесят рублей. Лишь после этого Евгений успокоился, но часто вспоминал стоимость пальто с оторванными лацканами, из-под которых, теперь выглядывал ватин подкладки.
Хорошее пальто с каракулевым воротником, было жалко всем, даже дежурным милиционерам, так жалко, что они решили просветить наших нарушителей в некоторых процессуальных премудростях их заведения.
В личной беседе, с глазу на глаз они сообщили обоим нашим арестованным нарушителям общественного порядка, что дальнейшая их судьба целиком зависит от решения их пузатого начальника, большого самодура, и любителя унижения граждан. И тут ничего не поделать, именно начальник решает, кого отпустить, кого оштрафовать, а кого и под суд отдать. За троллейбусное происшествие, скорей всего срок тюремный грозит, очень много помятых свидетелей, подписали протокол.
Учитывая примерное поведение арестованных и усмирение уголовных элементов в камере, а также непредвиденный причинённый ущерб одному из задержанных, наряд протоколы изъял и считает задержание ошибочным. Не стоило арестовывать граждан, устроивших давку при выходе из троллейбуса. Обоим нашим товарищам посоветовали, упасть на колени перед начальником отделения, и просить прощения, с обещаниями больше никогда так не делать.
Всё было выполнено согласно предложенному сценарию, начальник остался доволен, по-отечески пожурил обоих, и отпустил на все четыре стороны, даже без штрафа. Не каждый день, граждане, так глубоко и искренне понимают свою вину и обещают быть в дальнейшем самыми законопослушными, это стоит гораздо дороже любых штрафов, и пальто за сто восемьдесят рублей.