Классный журнал 11 «Б».
Утро ненавязчиво, с достоинством природного совершенства, овладевало городом областного значения. Между тем ничего особенного в природе не происходило: прошло часа два, как из-за горизонта вкрадчиво, но целеустремлённо поднималось осеннее солнце, поторапливая жителей пускаться в повседневную суету в поисках, на их взгляд, лучшего. Так происходит со всем живым на земле каждое мгновение, каждый день, и мало в их действиях различия, так как цель в конечном итоге одна - выжить. Такая же суета происходила вокруг и внутри обычной средней школы города: молодёжь пыталась научиться навыкам суеты, а люди постарше помогали им освоить знания, возможности и приёмы.
К восьми часам движение в школах прекратилось: как всегда, в одно и то же время прозвенел звонок на первый урок. Всё ещё тёплое солнце настойчиво, но осторожно, не мешая напряжённой тишине на уроке, заглядывало в класс математики на втором этаже. В окна первого заглянуть не удавалось: рано, девятый час. Школьники, которых ранние лучи касались, не столько слушали учителя, сколько наслаждались мягкими, тёплыми прикосновениями природы - лучами солнца. Блаженная улыбка многих подсказывала, что мысли их где-то очень далеко и витают вне времени. Вспоминали лето, каникулы: кто море, кто дачу, кто встречи с друзьями. Другими словами кто что, но то, что их внимание не воспринимало очередную сложную тему с простым названием «Исследование функций», - факт. Одиннадцатый «А» к концу урока пытался усвоить новую тему, толком не поняв предыдущей.
- Ты чего-нибудь поняла из её объяснений? – чуть слышно спросил рядом сидящую девушку Кирилл, пытаясь коснуться её оголённой руки выше локтя.
- А чего там понимать, - дома откроешь учебник и разберёшься, - тёплым, грудным и нежным, похожим на звук флейты, голосом ответила Катя, ловким естественным движением откинув косу тёмно-каштановых волос за спину, одновременно отстранив его попытку прикоснуться к себе. Коса не успела улечься, как стены услышали сердитый окрик Светланы Николаевны:
- Будете разговаривать - ничего не поймёте, - завтра отвечать вызову!
Но слова услышали разве что стены: зазвенел звонок, и напряжение тишины взорвалось суматошным шумом засуетившихся учеников.
- Ребята, спокойно, - учительница резким, но с приятной тембровой окраской, голосом остановила беспорядок, - запишите задание на дом: параграф 11, пункты 1, 2, 4, 5 на страницах 47, 48, 49, 50 и, - можете быть свободны.
- Светлана Николаевна, если будет что-то не понятно, где найти разбор темы? - спросил Кирилл, перекрывая глухим сильным тенором галдёж потянувшихся к выходу ребят.
- Блинов, ты же знаешь, - в интернете, где ещё, не мне же будешь звонить. Хотя, знаешь, если не найдёшь – звони, но не позже одиннадцати. Телефон ты знаешь. Ребята, вы все знаете мой телефон, звоните, если что не понятно, - уже обращаясь к классу, закончила фразу учительница, а сама подумала: «Как же им трудно, бедным: столько материала, а тут ещё это безумное ЕГЭ. Всё же в наше время было проще, да и человечнее, а времени прошло всего - ничего».
- Хорошо! Спасибо! – крепкий коренастый парень, устремив пронзительный взгляд серых глаз со светлого, не загорелого лица в сторону входной двери, словно стреляя из арбалета по движущимся целям, прошёл мимо учительского стола и, уверенно раздвинув в стороны ребят, втиснулся в толпу, застрявшую в дверном проёме.
Прошло минут пять. Учительница хорошо понимала: надо срочно нести классный журнал в кабинет завучей, а там взять другой, одиннадцатого «Б». Но журнал одиннадцатого «А» не был готов к передаче, не оформлен до конца: не выставлены отметки, не записана тема, которую только что объяснила.
Светлана Николаевна принялась аккуратно заносить оценки сегодняшних ответов ребят на страницу журнала, - их было пять – это всё, что удалось успеть за урок, - остальное время ушло на объяснение новой, не простой для одиннадцатиклассников, темы. Заполняя журнал, она с тяжёлым чувством предстоящей, хорошо знакомой усталости, думала о том, что вечером, к завтрашним урокам, надо будет проверить контрольные работы трёх классов, а это около сотни тетрадей.
«Боже мой, точно часов до трёх ночи, - когда спать, какая голова будет утром?!», - жалела себя Светлана, работая с журналом.
Действительно, когда спать, а главное, как выйти замуж: где и когда знакомиться с молодыми людьми этой красивой, доброй и молодой женщине. А ведь внешним видом Бог не обидел: утончённая фигура – последствия многолетних занятий художественной гимнастикой, небольшой рост, полная грудь привлекательной формы, круглое миловидное лицо с неглубокими ямочками, двадцать пять лет, – рожать надо: скоро двадцать шесть – максимум самого благоприятного возраста, а семьи нет. Чего-то всё время не хватало или, наоборот, было в избытке, но чего?
- Светлана Николаевна, а скажите, зачем Кирилл всё названивает Вам, -якобы чего-то не понимает? Он, что, каждый вечер Вам звонит?! – спросила та самая Катя, что сидела рядом с Кириллом. Она встала из-за своего стола и уверенными шагами подошла почти вплотную к столу, за которым сидела учительница. Голос немного подрагивал, - казалось: говорил человек, быстро спускающийся по лестнице коридора. Взгляд широких, умных, серых глаз грубо, но беззащитно, по-детски, «резал» сидящую женщину сверху вниз. Стройная фигурка девушки, казалось, пританцовывала.
- Катенька, дорогуша, что с тобой? Нет, он ни разу не звонил, видимо, и сам разбирается, - немного опешила от прямой бесцеремонности женщина.
- Нет, мне он говорит, что с Вами разговаривает каждый вечер! Вроде, как многое не понимает в материале, хотя там нечего понимать! – девочка положила сумку на стол, - чуть припухшие пальцы с заметным сложным маникюром дрожали.
- Да, нет же, Катюша, Кирилл так шутит: ты, ведь, видишь, как он смотрит на тебя: оторваться не может, а ты что в ответ делаешь? Зачем отталкиваешь мальчика? Он хороший парень, добрый, ну немного ленивый, как все спортсмены, так вы все такие сейчас, пока возможность есть. Нет, не звонит. Успокойся. Всё хорошо.
- До свидания! – Катя резко повернулась и направилась к двери, восклицая уже про себя: «ага, не звонит – уверена, что звонит; шутит он – нет «дорогуша», совсем не шутит!».
«Какая фигурка: ножки, талия, грудь, - всё на месте – и это в шестнадцать лет! Ох, мальчики, мальчики! Хотя, нет, наоборот, - ой, девочка, девочка!», - подумала молодая женщина, заторопившись.
Вскочив, именно вскочив, – времени практически не оставалось для замены журнала, - молодая учительница почти побежала в сторону кабинета завучей. Со стороны бег был больше похож на стремительные, чёткие, но грациозные движения, что не было странным: давало о себе знать некоторое время занятий танцами, да и бежать в полную силу ей, видимо, казалось неудобным: всё же, учитель математики. Пробежав, нет, всё же, пройдя метров тридцать, и, вспомнив, что двери класса остались незапертыми, вернулась закрыть дверь на замок, - вернуться получилось быстрее: уже не так мешали высокие каблуки, видимо, ноги немного привыкли к движению после долгого сидения за письменным столом.
«Чёртовы каблуки, зачем только жизнь заставляет так одеваться! Надо было купить те туфли, что вчера в магазине понравились, с небольшими и плоскими, - так опять стоят ползарплаты», - думала она, подбегая к новой, только что установленной железной двери в «предбанник», - так учителя называли небольшую промежуточную комнату перед кабинетом завучей, в котором находились классные журналы. Она попыталась с ходу проскочить в открытый проём двери, у которой, в створе, стояли, разговаривая, Кирилл и Катерина.
Пара, видя скорость приближения и понимая, что может быть с ними, если вовремя не сработают тормоза у живой надвигающейся фигуры , а у женской фигуры может быть запросто – это, занимаясь спортом, хорошо знал Кирилл, - посторонились, пропуская Светлану Николаевну между собой. На то, что произошло дальше, фантазии ребят не хватило, - не смогли представить: не хватило жизненного опыта, да к тому же на то, что произошло дальше, хватило нескольких секунд.
Тело Светланы мгновенно оказалось внутри, за порогом, а ноги, зацепившись каблуками за новый высокий, непривычный ещё порог, остались в коридоре. Левая рука лихорадочно пыталась ухватиться за выступающие края на дверном полотне, но они оказались острыми, как бритва. Железо, прочное и жёсткое, сыграло роль только что не убийцы, хотя как падать: оно могло стать и клинком, и мечом, и гильотиной. Края не подались, не согнулись, а резанули, словно скальпелем, по тыльной, полной сухожилий, стороне руки. Бедная жертва не вынесенного судом, но исполненного непродуманностью конструкции дешёвой двери, приговора растянулась прямо посередине помещения. Левая рука вытянулась в судороге вперёд, – кровь, медленно расплываясь в стороны, потекла под ножку рядом стоящего стула. Вскрикнув, пока ещё не от боли, а от шока и страха, упавшая подняться не решалась, да и не смогла бы самостоятельно: мешал журнал и раненая рука.
Кирилл, увидев из коридора случившееся, резко шагнул через гордо выступающий порог и, легко подняв Светлану на руки, как штангу небольшого, «разогревающего» веса на тренировке, замер, ещё не понимая, зачем поднял раненую на руки, а главное не зная, что делать дальше. Кровь из раны на руке потекла сильнее, но теперь не на пол, а на белую рубашку парня, и только потом, стекая вниз, скапливалась на полу чуть в стороне от ножки того же стула, около которого только что лежала рука. Не сказать, что кровь текла сильно, но вид небольшого красного пятна на полу быстро стал заметным для взгляда со стороны, делая место скопления жидкости тревожно поблёскивающим и скользким.
Учителя пришли в себя.
- Аптечку, аптечку, - кричали одни, - скорую вызывайте, скорую, - другие, но все вместе стояли, не шелохнувшись и оцепенев.
Кирилл уверенно шагнул к столу, пытаясь посадить женщину, но неожиданно для всех, хотя в первую очередь для себя: на тренировках со штангой никогда в жизни не приходилось, скользнув подошвой на красном пятне растёкшейся крови, упал вместе с ней на пол. Катя, видя, как упал Кирилл, опустилась на колени, пытаясь помочь ему, но не удержалась и уселась рядом.
На шум из соседнего кабинета вышла директор школы – Мария Ильинична. Миловидное, немного полноватое лицо с тонкими строгими губами побелело мгновенно, слившись цветом с сединой на висках и оттенив острый взгляд карих глаз. Зайдя в комнату, молча, открыла шкаф, взяла аптечку, извлекла стерильный бинт и, присев на корточки рядом с тремя несчастными, проворно перевязала рану.
- Скорую не вызывайте! Где наш фельдшер?! Быстро за ним! - чётко и уверенно проговорила она, - со стороны могло показаться: идут учения гражданской обороны.
- Светлана Николаевна, поднимайтесь. Кирилл, отпусти человека. А ты, Катерина, чего уселась – встань.
Первой поднялась Катя и, заплакав, тихо вышла из комнаты. Постояв несколько секунд, бессмысленно глядя на окружающих, нетвёрдой походкой пошла в сторону класса.
Звонка никто не слышал, но он прозвенел, - минуты две назад.
Когда поднялась Светлана Николаевна, освободился Кирилл и уже без ноши на руках, выйдя из «предбанника», уверенно направился вслед за Катей в класс.
В глубине дверного проёма показалась объёмная фигура в белом халате – внутрь забежала медсестра. Быстро осмотрев рану и уверенно обработав и перебинтовав, спокойно сообщила, что ничего страшного, «до свадьбы заживёт», но потерпевшую надо бы отправить домой.
Сообщить–то сообщила, а сама подумала: «как бы сухожилия не испортила, бедная, а то ведь точно пальцы останутся без движения или исковерканными, - вот беда-то будет».
Мария Ильинична, всё ещё белая, как последний весенний снег, выпавший рано утром и не успевший растаять, на котором не было ещё ни единого следа, поглядела на раненую и глухим, осевшим, голосом произнесла:
- Идите домой, Светлана Николаевна. Уроки пусть пропадают: не до них, а на завтра и послезавтра изменим расписание. Выздоравливайте. О технике безопасности поговорим позже.
- Нет, Мария Ильинична, как это домой, не могу я домой: меня класс ждёт! Да и ничего страшного, - поболит, поболит, да и перестанет. Нет, не пойду! Мне потом материал не догнать, а им сдавать экзамены в этом году. А завтра ещё надо выдать контрольные после проверки трём классам. Обойдётся, заживёт: свадьба ещё не скоро у меня, не до неё.
Директор пристально глядела на молодую учительницу: глаза наливались не то слезами, не то молчаливой благодарностью, не то уважением к её бережному отношению к неблагодарной учительской профессии, а сама думала: «Да, девочка, правильно, некогда, вот и мне всё время было некогда, а теперь одна, вот уже тридцать лет, как одна, но зато дети со мной. Вот их сколько, вся школа. Да что школа, полгорода мои ученики, - здороваться не успеваю, когда иду по улице».
Мария Ильинична, опрятно и просто одетая, уже не молодая, но милая и приятная женщина, молча, с замедленным движением, словно в задумчивости, подошла к Светлане, показавшейся, когда они оказались рядом, совсем юной, маленькой и беззащитной. Обняла её и, успев шепнуть «спасибо, милая», резко, с выражением внутренней накопившейся боли на лице, вышла из комнаты, - слёз никто не заметил, а они были – много, но это уже за дверью кабинета.
Женщины, стоявшие до сих пор в комнате, несмотря на прозвучавший звонок, молчали. Утро за окном продолжалось. На подоконнике стояли живые цветы, орхидеи, – несмотря на осень, на удивление и радость, цвели роскошной гроздью белого цвета.
За окном виднелась высокая осанистая рябина. Красные ягоды горели в солнечных лучах, освещающих дерево с правой стороны, - свет в окно не попадал, но в помещении было светло и торжественно: видимо, спелые плоды осени, невольно заглядывая в учительский «предбанник», придавали тишине не совсем обычное редкое состояние значительности события.
Светлана взяла классный журнал 11 «Б» и быстро, не оглядываясь, вышла в большой, тёмный, с огромными пластиковыми окнами коридор, похожий непредсказуемостью поворотов и углов на жизнь человека, и направилась в класс.
11 «Б» знал, что произошло: в школе ЧП с учителями узнают почти мгновенно, видимо, существует тесная связь между Вселенными, сосредоточенными в головах детей, - вот она то и сообщила о неудачном падении учителя математики. Когда Светлана Николаевна вошла в класс, ребята предупредительно, что обычно бывает редко, встали, приветствуя её. Учительница прошла к столу, положила журнал на стол и немного взволнованно, так послышалось ей самой, произнесла:
- Здравствуйте, ребята! Садитесь. На прошлом уроке, - начала она, но её, тут же, перебил громкий шёпот.
- Кровь! Кровь капает!
Она с недоумением посмотрела на учеников, затем на перебинтованную руку, - кровь действительно текла: бинт набух со стороны ребра, с тыльной узкой стороны руки, – казалось не одна рука пряталась под повязкой , а полторы.
- Ребята, успокойтесь, идёт урок! – тихо произнесла женщина, побледнев. Она вынула из ящика стола полиэтиленовый пакет и сунула руку внутрь.
- Светлана Николаевна, Вам к врачу надо, а урок мы тихо посидим, - послышался голос с предпоследнего стола одного из учеников.
- Ничего, пройдёт. Новая тема, - Вы её не усвоите, времени не хватит объяснить без этого урока. Давайте заниматься! Итак, мои дорогие, на прошлом уроке мы с вами разобрали часть общей темы «Исследование функций», сегодня продолжим.
В классе было на удивление тихо. Говорить было легко, но со стороны было видно, что Светлану Николаевну беспокоит рука. Боль усилилась, руку подёргивало и кололо, словно кто-то изнутри кусал острыми крепкими зубами, кровь скапливалась на дне мешка, в котором пряталась рана.
- Светлана Николаевна, - немного грубоватым голосом обратился Алексей Добров, - разрешите выйти?!
- Пожалуйста, - проговорила «на автомате», не задумываясь, учительница.
Алексей, коренастый, с уверенным взглядом карих глаз, парень мягким шагом тигра прошёл мимо преподавательского стола и вышел, прикрыв за собой дверь. Прошло минут пять. Алексей вернулся. Прошло ещё минут двадцать. В дверь класса постучали.
- Светлана Николаевна, простите, - вошла Мария Ильинична, ученики встали, приветствуя директора школы, - пожалуйста, заканчивайте урок, - Вас ждут за дверью люди, а я доведу урок до перемены.
Светлана, не говоря ни слова, мельком взглянула влажными глазами на директора, осторожно, чтобы не нарушить конструкцию на раненой руке, прошла мимо неё с правой стороны и вышла в коридор.
- Ну, что же Вы, Милая, не пришли к нам сразу, это ведь серьёзная штука - рана руки со стороны сухожилий, - посетовала пожилая медичка в не очень опрятном белом халате, - давайте-ка, быстренько в машину и к нам!
- Мешочек снять? – раненая протянула руку перед собой.
- Нет, не надо: кровь, - зачем. Так поедем, - тут же ответила приехавшая по вызову врач – и незаметно улыбнулась огромными серыми глазами в обрамлении роя приятных взгляду морщинок, похожих на часть слоистых облаков в тёплом безветренном июле.
- Мы надолго, - Светлана вопросительно посмотрела на врача.
- Не знаю, Дорогая, не знаю. Пойдём к хирургу, - он определится.
Пока шли, в коридоре никого не было: шёл урок. На выходе из здания сидели вахтёр и охранник. Ничего не сказав, они проводили взглядами выходящих женщин, но когда закрылась за ними дверь, слышно было, как оживлённо заговорили, даже со стороны понятно, о чём и о ком.
До больницы доехали быстро. Сирену не включали: движение было не большое, да и машины вокруг понятливо сторонились «скорой помощи», интуитивно понимая необходимость этого.
В кабинет хирурга «сидела» большая очередь. Врач скорой помощи, не останавливаясь у двери, завела пострадавшую в кабинет. Очередь заволновалась, пошли волны скрытого возмущения, - это как перед землетрясением, - но сидящие и ожидающие, видя странную, наполненную кровью конструкцию на руке, промолчали.
Хирург, молодой мужчина с худым серым лицом юноши, встал из-за стола и негромко, но чётко произнёс:
- В операционную! Наташа, - продолжил он, обращаясь к молодой девушке, хирургической медсестре, - займитесь. Аккуратно!
Наташа осторожно добралась до открытого участка руки. Промыла рану. Кровь текла, - казалось: кровотечение усилилось.
- Так, и как Вас угораздило? Да ещё с тыльной стороны?! – успокаивающе, так подумал он, проговорил хирург.
- Случайно, совершенно случайно. А скажите, это надолго?
- Что надолго?
- Повязка, операция.
- Как заживёт. Наташа, готовь инструмент, - будем шить!
- А что, шить - это обязательно? – голос Светланы дрожал.
- Обязательно. У Вас сухожилие задето. Но оно вряд ли срастётся, если рука не будет в покое. Мы сейчас всё сделаем аккуратненько, а Вы берегите руку, иначе мышцы будет сильно тянуть, а в конечном итоге может руку перекосить, - продолжал успокаивать, считающий себя мудрым, мужчина, - старайтесь, короче. Больничный выпишем, - закончил он.
- Не надо больничный. Я работаю в школе, преподаю математику, мне нельзя пропускать занятия.
- Ну что Вы говорите! Обязательно покой, обязательно, если хотите добра своему телу и здоровью, и внешнему виду, - добавил он, ещё раз окинув взглядом жертву несчастного случая.
- Ладно, делайте, что считаете нужным, - а сама подумала «не нужен мне больничный: кто за меня подготовит к сдаче экзаменов. Буду ходить на работу, да и все дела».
В этот день, Светлана Николаевна в школу не пошла. Вечером руку начало неприятно «дёргать», но крови на поверхности повязки не было, «значит всё в порядке», - так думала молодая женщина, проверяя тетради одиннадцатиклассников.
Утро следующего дня оказалось пасмурным. Шёл небольшой дождь. Разноцветные зонтики прикрывали пешеходов от серых назойливых струй осеннего дождя и, отчасти, скрывали от взглядов друг на друга. По огромным, не успевающим высыхать лужам неуютных дорог неслись автомобили, их крыши берегли хозяев лучше зонтиков, а то, что большая часть машин куплена в кредит по-русски не важно – важно, что чувствуешь себя господином в современной эпохе. Прохожие, те, что не считали себя господами, сторонились края дорог, но не все помнили об опасности летящих до середины тротуара грязных брызг, а потому иногда улица взвизгивала эхом очередной нерасторопной жертвы.
Упрямая и стремительная походка Светланы подчёркивала желание учительницы оказаться как можно скорее в родной школе. Держать сумку с тетрадями и зонтик одной рукой было неудобно, но она, на удивление самой себе, умудрялась справляться и с тем и с другим, словно тренировалась всю предыдущую жизнь, а главному препятствию, сеющему мелкий дождь, даже немного радовалась: чуть заметная улыбка не сходила с её утреннего свежего сияющего лица.
Радость человека мало кого удивляла, да и кто видит, что происходит и как реагируют под зонтиком: тяжело справляться с несправедливым отношением к одному человеку, а природа, если и несправедлива, то ко всем одинаково, а это уже нечто иное, - скорее всего общий фон Земли, основа которого - люди.
2018.