Когда Альке было лет 13-14, отец, заскочив с работы домой, неожиданно застал его:
– О, ты уже дома, – обрадовался он. – Поедем вместе картошку сажать, позже я привезу маму, ей будет приятно, что мы уже часть картошки посадили сами.
Алька был рад и маме помочь, и побыть вдвоём с отцом, которого часто не было дома, или он постоянно был чем-то занят. Любое дело вместе с отцом для Альки было событием и счастьем.
…Вот и приехали Алька с отцом на дачу! Это была обычная для тех времён загородняя усадьба: маленький домик, немного фруктовых деревьев и участок под посадку овощей, основную часть которого занимала картошка. Картошка могла храниться всю зиму, и её хватало на всю семью, поэтому картошки сажали много.
Как только выгрузили ящики с картошкой, отец сказал:
– Начинай пока сажать, а я сейчас приеду.
Он уехал, оставив Альку одного. Алька бодро принялся за работу. Ему очень хотелось сделать приятное родителям и он про себя решил, что посадит как можно больше картошки пока нет отца. Рьяно принявшись за работу, он незаметно, как на одном дыхании, посадил ящик картошки. Оставалось ещё три ящика. Если постараюсь, то успею посадить ещё ящик, отец приедет, а уже осталась половина, вот он обрадуется! Наверняка будет гордиться мной! Так рассуждал мальчик, принявшись с удвоенной силой сажать картошку. Вот и второй ящик посажен, пол огорода уже преодолено… Юный дачник устал, посидел немного, спина ныла, руки с непривычки болели… Конечно, он же всю зиму ничего не делал! Он был очень доволен собой, особенно же радовался, предвкушая, как обрадуются родители, они ведь устают на работе, а тут приедут, а большая часть уже посажена, они будут довольны и благодарны сыну, а о большем счастье ребенку и мечтать не приходилось.
С новыми силами Алька бросился на огород. Он копал лунки, затем шёл, насыпал картошку в ведро и бросал её в лунки. Следующим рядом он закапывал передний ряд, выкапывая новые лунки. Процесс был отработан, но сил уже было мало, на руках натерлись мозоли, и в какой-то момент ему показалось, что у него потемнело в глазах, но это небо сжалилось над ним и тучкой прикрыло солнце, которое и без того ещё не набрало полной силы и грело так, больше даря тепло... Альке всё же было приятно думать, что даже природа помогает ему осуществить задуманное. Это окрыляло его, он был счастлив ощущать себя частью огромного мира. Он боролся с усталостью, представляя себя то солдатом, который остался один, и только он может дать отпор противнику, пока не подойдут свои, то героем, которому осталось преодолеть только это одно препятствие…
Остался последний ящик! Этот последний ящик он уничтожал как врага, закапывая уже ненавистную картошку. Рядки давно перестали быть ровными и хотелось чтобы закончилось хотя бы что-то одно: или огород, или картошка. Сил не было никаких, свинцовые руки еле поднимались, словно не своя спина ужасно ныла, каждое движение отзывалось болью, в голове вертелась одна мысль: успеть до приезда родителей!.. А ящик – как назло! – всё не заканчивался, и картошка в нем была мелкая-мелкая…
Алька собрал, наконец-то, последнее ведро, подошёл к грядкам. Ни сил, ни желания, ничего у него не осталось, разве только досадные слёзы в глазах... Тело всячески противилось наклонам и копанию, но упёртого Альку было не остановить: он встал на колени, обхватил руками лопату и, надавливая всей тяжестью тела на мягкую землю, закопал несколько оставшихся рядков картошки!..
Несмотря на боль и усталость, Алька был горд собой. Он посадил всю картошку! САМ! Родители будут рады. Особенно мама обрадуется, ведь у неё часто болит спина, а тут уже сажать ничего и не надо. Алька собрал последние силы, и навёл порядок, убрав ящики, ведро и лопату. Теперь можно расслабиться и отдохнуть. Он присел на порог дачного домика, прислонился к стене, и тут моментально накатилась усталость и апатия ко всему. Даже шевелиться не было ни сил, ни желания.
Ему показалось, что только он сел, как подъехала машина с родителями. Вышли мама и папа, но сил идти их встречать уже не было и он остался сидеть на месте. Ожидая увидеть радостное удивление родителей и слова благодарности в свой адрес, он уже было засобирался отмахнуться и сказать: пустяки, дескать, ничего особенного, но неожиданно для себя услышал:
– Чего расселся? Что, работы себе найти не мог? Сидит, бездельничает!
Если в этот момент Алька мог бы провалиться сквозь землю, он бы провалился. Слёзы обиды душили его, говорить и оправдываться было выше его сил.
– Да, не нашёл, и делать ничего не буду, – услышал он со стороны словно не свой голос.
Видимо нотки какой-то необычной, несвойственной ему ранее интонации прозвучали в его словах в этот момент, потому что больше ему ничего не сказали.