Служил у нас на «Разумном» старшиной команды комендоров БЧ-2 мичман Федя. Как мне вначале показалось – редкостный хам, мужлан и скотина. Не воспитанный. Этакий большой мальчик из пещеры Тешик – Таш. Ну сами посудите:
Завтракаем в каюткомпании. Скатерти. Салфетки горкой. Все в отглаженных кремовых рубашках с погончиками. По телевизору фигурное катание.
Тут Федя заходит в своем засаленном со спектральным отливом кителе с подворотничком цвета шифера. И, вместо «приятного аппетита», начинает жаловаться гнусным голосом: «Такая слабость. Двумя руками не мог согнуть.!! И, далее подробно, что он не мог согнуть, совершая первый утренний отлив. Называет фамилии двух матросов свидетелей, которые видели аномальную струю неандертальца в носовом гальюне. Дескать, струя с силой удалялась в переборку, вступая в химическую реакцию с металлом и, краска с шипением сползала в низ. Вот так, подробно, живописуя мелкие детали, он рассказывает весь завтрак.
А обед в кают-компании с Федей – отдельное кино. У мичманов всегда была проблема выделить себе в кают-компанию толкового матроса вестового. Не давали командиры БЧ. Приходилось выбивать «с кровью» через командира корабля. С каждой БЧ на месяц по очереди. Естественно, у мичмана, чей подчиненный морячек отрабатывал «повинность» вестового, были большие привилегии в плане пожрать. А Федя очень любил мослы
А когда вестовым назначали старшего матроса Хайруллина – подчиненного Феди, для последнего наступало Разговление. Комендор Хайруллин служил по третьему году и, при утреннем получении продуктов, без проблем выбирал большие обрезанные вдоль кости, размером с рессору КрАЗа. Ставил их вертикально в кастрюлю. Готовил первое блюдо. С помощью рукавицы и мата попеременно переворачивая мослы, чтобы сварилась и другая часть. И вот наступал обед:
Вестовой Хайруллин торжественно и, невозмутимо вносил тарелку поперек которой вызывающе лежала органическая оглобля. И, под хохот и комментарии собратьев начинался ритуал, описать который не хватит суффиксов и деепричастий.
Вгрызаясь, отсасывая, причмокивая, хрюкая, отрыгивая, не обращая внимания на шутки, отполировав кость до формы биллиардного кия, Федя, начинал выбивать мозги, разбрызгивая веером жидкую субстанцию.
А еще Федя любил, стоя дежурным по низам, прийти после обеда в рубку дежурного и, весело глядя на рассыльного, взять микрофон КГС «Каштан», включить каналы, засунуть микрофон под себя между двух полушарий и, смачно разрядиться гулким «метеоризмом» в тональности си бемоль второй октавы
Команды по трансляции он подавал голосом убиваемой кошки. Особенно, в обеденный перерыв – «адмиральский час». Выждав пол. часа, когда все уснут, включал в том числе и офицерскую линию, строил расходное подразделение и приборщиков с мусором.
Но! Однажды проходя по коридору в корме, я увидел Федю в открытую дверь перегрузочного отделения АРТ Установки №1. Я увидел Мастера! То, как он профессионально – красиво отрабатывал манипуляторами комплекса механической подачи снарядов, среди лязга и грохота смертоносных кассет, четко подавая команды нормальным (!?) голосом – меня потрясло. И лицо его, при этом, светилось интеллектом. Целым ведром ай кью! А еще я видел его в штормовых условиях на юте. Это Моряк с большой буквы. Таким он и запомнился: харизматичным, противоречивым а, по сути, настоящим мужиком, на которых держится флот. А все остальное? Так, мелкая шалость....