«ИБО! Нет такого пожара,
чтоб - б не нашлось у тебя пары
секунд, во время истечения ко-
торых, можно было поправить
себе галстук и, кое – что на
роже и в душе…»
А. Покровский « Расстрелять – 2»
Это уже потом, спустя много лет, увольняясь в запас, меня занесут в Книгу Почета СКР «Разумный» ( из мичманов – четвертого и, последнего за всю 25ти – летнюю историю корабля). Будет торжественное построение бригады, ценные подарки, теплые слова комбрига Ю.Н. Войтова, комок в горле. И боль прощания с 173ей бригадой противолодочных кораблей – ставшей родной … А пока…
Исповедь на заданую тему.
У каждого из нас скелет в шкафу. Не могу унести его с собой под крышку. До конца дней меня будет жечь чувство Огромного Стыда за свое становление в качестве мичмана 1го года службы. Как молодой специалист – старшина турбо – моторной команды, я не проявлял рвения в исполнении своих обязанностей. Зато, поднаторел в меновых сделках
Итак, 81 год. Вьетнам. Кам – Рань. СКР «Разумный». Периодически меня назначали начальником патруля на корень пирса. С двумя матросами 3го года службы и Калашниковыми с пустыми рожками. Под палящим тропическим солнцем, сменяемым дождем, мы, с утра до вечера изображали дирижаблей.
В то славное время, при нахождении боевого корабля ВМФ СССР в порту иностранного государства, факт меновой сделки морально приравнивался к выражению «Измена Родине». Провинившегося наказывали отправкой в Союз для «решения вопроса о дальнейшем предназначении».
В кают – компании шутили: «Странное наказание – Родиной пугать! Все равно дальше Камчатки не сошлют». (порт приписки «Разумного» был Петропавловск. – Камчатский).
Выдача донгов (вьетнамских рублей) установленным порядком для военных моряков в Кам – Ране не предусматривалось. Поэтому, достать что – либо вьетнамское было крайне проблематично. Сиречь – преступно.
А привезти из дальнего похода своим многочисленным родственникам колониального товара очень хотелось. Аж чесалось все. Объективности ради замечу, что не смотря на старания особистов, замов и иже с ними, экипажи все равно «брали свое» и, привозили.
Заинструктированные до полусмерти строгим старпомом Абрамовым (кстати, с 2004г. он – Командующий СФ). В части касающейся правил поведения с братским народом, мы (патруль), бессовестно, брали под плащ палатку кусок мыла, кремовую нашу рубашку и т.п. и убывали на корень пирса. Нас там обычно ждали бродячие вьетнамские патрули.
«Линсо, ченч?» «Натюрлих!» И, оглянувшись, менялись.
Приобретали: солнцезащитные очки экс американских агрессоров, циновки красивые с драконами и пагодами, шляпы из рисовой соломки и т. п. Все это пронести на борт не составляло труда. Под плащ – палаткой черта лысого можно пронести. Расслабившись и, в конец обнаглев, мы в дальнейшем выполняли многочисленные заказы товарищей.
Через месяц преступную шайку вычислили. Замполит капитан – лейтенант Капуста ( в экипаже за глаза его называли «гнилой овощ в свежем салате». Может, из-за фамилии. Не знаю) проделал кропотливую работу в духе примитивного (мордобоя) милицейского дознания. «Колониальный товар» по кубрикам, постам, каютам и прочим шхерам был изъят. Потом построение на каюте по варианту №2 (каре). Гневная речь, где нас обзывали предателями Родины и т.п. Все изъятое тут же было с остервенением уничтожено. Все участники, главари и пособники контрабандистов подверглись жесточайшей обструкции.
На душе было мерзко. И, если моряку – срочнику, допустим, было стыдно, то меня еще жгли и погоны. В этом огне сгорали последние эмбрионы моего авторитета мичмана – старшины команды.
Получив временную индульгенцию от командования, я искал спасения в работе на мат. Части. На корабле силами БЧ-5 производили плановую замену дизель – генератора №3 и я практически жил в машинном отделении. Было стыдно приходить в каюткомпанию и вестовой приносил мне еду в машинное отделение.
Вскоре Создателю было угодно прервать муки совести и душевные терзания – я получил тяжелую черепно – мозговую травму. Корабельный врач Савельев спас мне жизнь. Потом был транспортный самолет, центральный госпиталь Сайгона, плав. госпиталь «Обь», оказия в виде крейсера «Василий Чапаев», госпиталь КТОФ во Владивостоке, где дырку в неразумной башке заменили пластиной – протакрилом размером 18 см. кв. на ВВК КТОФ мне зачитали приговор: «Уволить по состоянию здоровья». Я со слезами просил их оставить меня на флоте. Сжалились и вынесли окончательный вердикт: «К плав составу не годен. Годен в мирное время в нестроевой части на берегу».
Итожа эту часть «героической» биографии абсолютно искренне хочу обратиться к бывшему командиру «Разумного» Савосику В.И., механику Домашевскому О.П., старпому Абрамову М.Л.: Пожалуйста, простите меня за мальчишество, за паскудное поведение, за два ЧП за пол. года, за то, что своим поведением добавил вам седых волос, пытался испортить карьеру. ПРОСТИТЕ…
Запомнилась забавная деталь: Владивосток, декабрь 82 года, я выписан из госпиталя. Лысый, бледный, голова заштопана в двух местах. Шрам. Вообщем, комнатный франкенштейн. Купил в комиссионке шикарный женский парик (Мужских не было). И вот, в таком виде добирался в аэропорт г. Артема: по форме №5 Из под шапки на погоны свисали шикарные каштановые кудри. А перед патрулем, который проявлял ко мне нездоровый интерес, вместе с шапкой снимал «скальп» выдерживал паузу, устало говорил: «ребята, я только что с войны». Мне отдавали честь и отпускали. И уже дома, на Камчатке, разбирая странно тяжелый чемодан, обнаружил аккуратно забинтованное якорное звено с крейсера «Василий Чапаев». Ребята, спасибо! Это была достойная шутка
С трудом нашел место на берегу. Спасибо капитану 3 ранга Т.А. Матвееву, бывшему подводнику. Взял сироту. Это была в/ч 802 теплоцентраль. Аккурат напротив моей бригады. Выучил котел ДКВР 10/13, сдал на допуск и добросовестно служил техником – начальником смены. В 18-00 море на замок и, высоко подбрасывая зад, мчался домой. Товарищи с кораблей мне откровенно завидовали. А я завидовал им. У меня было много времени. Я жадно читал Конецкого, Соболева, Черкашина, Пикуля. А на службе, стоя на крыше своей ТЭЦ, встречал и прожал корабли. А потом совершил еще один нехороший поступок: В отделе кадров МИСа, при ознакомлении со своим делом, я незаметно вырвал лист Свидетельства о болезни и, по окончании 1й пятилетки, написал рапорт на «Разумный». На должность старшины минно–торпедной команды.