Человек, который любил смотреть на чаек

               

                Однажды орел подарил свои крылья путнику,
                который   мечтал о свободе и хотел
                увидеть мир с высоты. Обрадовался
                странник, надел крылья, но так и не смог
                взлететь. Прошло лето, а он так и не
                научился летать. Как-то он вновь увидел
                того же орла, парившего в небе. Путник 
                удивился тому, что у орла были новые
                крылья. Орел заметил молодого человека и
                опустился на землю.
                – Ты ведь подарил свои крылья мне, –
                сказал путник. – Но я вижу, у тебя новые
                крылья.
                – Я очень хотел парить высоко в небе,
                поэтому у меня выросли новые крылья, еще
                сильнее прежних. Давай полетим вместе!
                – Я так и не стал свободным, не смог
                взлететь. Наверное, с крыльями что-то не
                так, – сказал опечаленный молодой
                человек.
                – Чтобы быть свободным, мало иметь
                крылья. Нужна смелость оторваться от
                земли.

               
                (Шуния)




Глава 1.
Человек в черном

Обычно он приходил под вечер или поздней ночью, зная, что Павел еще не спит. Одевался он во все черное, не важно, какое было время года  –  зимой, весной и осенью он носил длинное черное пальто и шляпу, летом  –  строгий, аккуратно выглаженный костюм черного цвета. Он держался уверенно, говорил внушительно спокойным негромким голосом, почти не жестикулируя и не выражая никаких эмоций. Иногда было даже трудно понять, есть ли вообще у него хоть какие-то эмоции.
Павел прислушивался к мнению человека в черном. Когда говорил этот мужчина, у Павла складывалось ощущение, что в его словах единственная истина. В такие моменты он не задумывался о том, что истин может быть столько, сколько людей в мире. Он принимал на веру слова гостя. Почему он верил ему? Он и сам не знал и не осознавал. Просто так сложилось, и все.
Павел никогда его сам не приглашал и не знал, в какой день он появится. Иногда он приходил каждый день, а бывало, за два месяца ни разу не давал о себе знать. Человек в черном знал, что происходит в жизни Павла, хоть тот и не рассказывал о себе много. Павел не считал его другом, но он видел в нем авторитета, поэтому слова, услышанные из уст этого человека, влияли на Павла, и он, как загипнотизированный, следовал им.
Последнее время человек в черном стал появляться чаще, даже в те моменты, когда его совсем не ждали.
Сегодня Павел был в хорошем расположении духа. Он сидел на кухне один и пил кофе. По утрам он любил выпивать чашечку кофе. Помешивая ложкой гущу, он думал о Лане, вспоминал их последний разговор по телефону, ее звонкий голосок, как нежно звенящий колокольчик, ее смех, ручейком отзывающийся, ее объятия, в которых было столько тепла и нежности. Когда она его обнимала, Павел чувствовал, что его обнимает вся вселенная.
В это время явился человек в черном. Увидев его, Павел растерялся, его состояние сейчас не располагало к общению.
– Не нальешь кофейку?
«Что за беспардонщина?! – возмущался про себя Павел. – Вторгается в мою квартиру, не поинтересовавшись, хочу ли я с ним общаться, еще и кофе ему подавай. Может, я и вовсе не желаю его видеть. Уж точно нет никакой радости беседовать с ним сейчас за кофейком».
Впрочем, Павел быстро сменил гнев на милость и угостил гостя кофе. Ароматный запах заполнил кухню.
– Вижу, ты опять пребываешь в романтическом настроении, – начал диалог человек в черном.
– Да, есть такое.
– Опять ты думаешь об этой девчонке! Я уже говорил тебе не раз, что от нее одни ненужные хлопоты. Она, как ураган, ворвалась в твою жизнь.
– Ты не понимаешь, наверное.
– Что?
– Я люблю ее.
– Ой. Кто бы мог подумать? Завязывай уже с этими телячьими нежностями. Ну, любишь. И что дальше? Романтика, цветочки, поездки в другой город, ты  к ней, она к тебе. Что дальше?
– Она переедет ко мне или, может быть, я перееду к ней. Мы еще пока не решили.
– Ты хоть сам в это веришь? – в голосе человека в черном была насмешка. Ему не нравилась Лана, он ненавидел в ней свободу и открытость. Он сторонился таких людей, как она.
В свободе и открытости он видел опасность. Сам он был несколько скован и зажат, его мир ограничивался определенными рамками. Он даже и не помышлял о том, что эти рамки можно сдвигать, от чего возможностей и свободы станет больше, и в жизни что-то начнет меняться  – придет что-то новое, появятся какие-то идеи, завяжутся знакомства, произойдут события…
Перемен он боялся, как огня. Поэтому он не мог увидеть радугу. Он всегда видел небо серым и улицы серыми, даже в цветущих вишнях весной он видел серость. Это бывает с теми людьми, которые боятся перемен. Их восприятие настроено только на один цвет, нейтральный.
– Почему ты против наших отношений? – Павлу не нравилось, что человек в черном постоянно его отговаривал от отношений с Ланой.
– Посуди сам: что она тебе даст? Она разрушит твой уклад жизни. Вы ж не пара. Тебе придется создавать новую жизнь, менять работу. А ты человек солидный,  у тебя уже есть статус и авторитет. Что ты будешь делать в чужом городе, если переедешь  к ней?
– Ко мне может переехать она. Не обязательно мне переезжать. Хотя и это не проблема. Я устроюсь на новую работу. К тому же, мне так надоел наш неприветливый холодный климат, хочется куда-то в теплые края. Почему бы не к ней, на юг?
– Это все одни мечты. Тебе сорок два года, а ты мечтаешь, как восемнадцатилетний мальчишка.
– Почему мечты? Я так, правда, думаю. Я не мечтаю.
– Тебе придется полностью менять свой уклад жизни. Разве тебе это надо?
– Да, я готов!
–Посмотрю, как ты заговоришь через месяца два, когда конфетно-букетный период закончится.
Часы пробили десять. Человек в черном посмотрел на стрелки циферблата и подошел к окну. Крупными хлопьями ложился на землю снег, белели ветки деревьев. Падая и кружась, серебрился снег на солнце и слепил глаза даже через окно.   
Наконец Павел дождался ухода нежданного гостя. Не нравились ему эти разговоры о Лане. «В следующий раз вообще не пущу его, – решил он. – Нечего молоть всякую ерунду».
Павел отметил, что после его знакомства с Ланой человек в черном стал навещать его чаще.
 
 
 

Глава 2.
Встреча на Петршинской башне

Тремя месяцами ранее

Когда он оказался на смотровой площадке Петршинской  башни, запыхавшийся, потому что летел со всех ног, она стояла и смотрела вдаль, созерцая с высоты шестидесяти метров панораму города с зелеными холмами в живописных окрестностях.  Прага утопала в багрово-желтой листве. Запах осени витал повсюду. Сверху отчетливо виднелись красные крыши, выглядывавшие из-за деревьев. Серыми змейками, петлявшими по всему городу, казались дороги.
Лана не отрывала глаз. Наблюдать за городом, возвышаясь над ним, было необычно. Она ощущала себя свободной, подобно птице, расправившей крылья. Девушка глубоко вдыхала пражский свежий воздух, наполняя этой свободой свои легкие. Она прошлась несколько раз по кругу площадки и никак не могла уйти. Ее, как магнитом, что-то притягивало на это место. Нет, она определенно не хотела отсюда уходить. Она была очарована!
Взъерошенный и беспокойный, Павел встал у окна и сразу же узнал ее. Лана обернулась и тоже узнала его. Они оба были удивлены, поэтому в один голос произнесли: «О! Неужели?!» – как будто близкие люди, которых разлучила судьба, и они не виделись много лет.
На самом деле они не были знакомы и видели друг друга во второй раз. Павел запомнил Лану на экскурсии. Она поразила его своей непосредственностью, открытостью и чувством свободы, которое было в каждом ее движении. Девушка выделялась среди всех блеском в глазах.
На экскурсии она вела себя свободно: она несколько раз отходила от гида и группы, чтобы увидеть то, о чем гид не рассказывал. И она это находила в перистых облаках, проплывающих по нежно-голубому небу, в лицах прохожих, в осенней листве, шуршащей под ногами, в самобытных картинах художников, расположивших свои мольберты на Карловом мосту, в безмятежной, а порой, наоборот, бурлящей Влтаве, которая протекала по всему городу и дарила ему прохладу.
Лана замечала то, на что не обращают обычно внимания другие. И в этом она видела жизнь. Ей не всегда была интересна выученная наизусть и отчеканенная речь экскурсовода, но она с живостью в глазах и с затаенным дыханием погружалась в происходящее города. Она чувствовала ритм и дыхание Праги. Именно этим она и привлекла Павла  –  интересом к жизни.
Павлу  уже давно не приходилось общаться с такими людьми. И сам-то он приехал в Прагу без особой радости, с опустошенной душой и истосковавшийся по свободе  -  той свободе, которой дышала Лана, той свободе, которая есть у птиц и ветра, у моря и гор, той свободе, которая есть у этих художников с Карлового моста.
Он мечтал о внутренней свободе.
– Вы меня опередили, – начал первый диалог Павел.
– Это даже странно, учитывая, что я совсем не ориентируюсь в пространстве. Но сюда почему-то добралась сразу, даже не заблудилась. Доехала на трамвае, потом прошлась немного. И вот я здесь.
– А я пешком шел.
– Пешком? – удивилась Лана, вспоминая, сколько остановок она проехала. – Пешком от Карлового моста или до площадки? Не на лифте?
– От моста до башни. И по ступенькам башни потом. Лифта я не заметил. Поэтому пошел пешком. Преодолел 299 ступеней.
– Наверное, у вас есть крылья и ботинки-скоролеты.
Они рассмеялись.
– Какая здесь красота! Ощущаешь себя совсем по-другому! – не удержалась от восторга Лана.
– Я и не думал, что в Праге есть Эйфелева башня в миниатюре. Надо же! Как интересно.
Так они вели непринужденный диалог, наслаждаясь живописным видом города. Они стояли у открытого окна, откуда доносился свежий ветерок с запахом октября.
– Может, пойдем вниз? – предложила Лана
– Да, наверное, пора.
Они стали спускаться по лестнице.
– Неужели 299 ступенек? – никак не могла поверить Лана. – Да уж. Вы из какого города приехали?
– Из Новосибирска. А Вы?
– Из Волгограда.
Когда они оказались на улице, погода немного изменилась, стало чуть прохладнее. Впрочем, это не мешало путешественникам идти неторопливым шагом.
Лана поинтересовалась у своего нового знакомого, чем он занимается. Оказалось, он работает в инвестиционной компании управляющим валютного отдела.
– А чем Вы занимаетесь? – задал встречный вопрос Павел.
– Не так давно я тоже работала с инвестициями. В банке. Сейчас пишу книги.
– Как интересно! О чем же Ваши книги?
– О путешествиях.
– Вы любите путешествовать?
– Да. В глубины своей вселенной. Мои книги о поиске себя и внутренней свободе.
– Современному человеку как раз не хватает этой свободы. Он, как птица в клетке, бьется, бьется, но клетку открыть не может, – с сожалением заметил Павел.
– Клетка просто открывается. Правда, не у каждого есть крылья, чтобы полететь, и воля, чтобы не вернуться обратно. А еще бывает, находясь в клетке, некоторые  думают, что они на свободе. Некая иллюзия свободы.
– Да, и такое бывает.
И она рассказала одну свою притчу о свободе воздушного змея.


 Запустил мальчик в небо воздушного змея. Ему нравилось управлять змеем за ниточки, которые почти не видны. Воздушный змей послушно летал по воздуху. Он поднимался ввысь, резко опускался, парил из стороны в сторону, что доставляло ему удовольствие. Наслаждаясь полетом, он думал, что это и есть настоящая свобода.
Каждый день мальчик запускал воздушного змея, который был рад путешествию по небу. Он считал себя свободным и независимым, ведь он мог летать, в отличие от мальчика.
Однажды змей увидел в небе чаек. Он захотел парить по небу с ними, поэтому попытался повернуть в ту сторону, откуда они летели. Однако это ему не удалось, потому что мальчик внезапно дернул его за ниточку в противоположную сторону. Змей очень огорчился. Чайки, увидев в небе  яркое пятно, полетели за змеем. Они быстро догнали его. Только теперь, заметив чаек, воздушный змей понимал, что есть настоящая свобода, а что есть иллюзия свободы.
А чайки по-прежнему парили в небе…   


– Точно подмечено. Замечательная притча!
Так они прошли парк с множеством аллей и тропинок. За увлекательным диалогом они не заметили, что уже прошло больше часа. Наши герои просто прогуливались, они шли без цели. Наверняка, они даже не знали, где находятся. Разговаривая на разные темы, они не успели перейти на «ты». Павел не хотел делать это первым, а Лана пока не решалась, но ей уже хотелось обращаться к Павлу на «ты». И она предложила:
– Может, перейдем на «ты»?
Павлу тоже хотелось этого. За час общения у него возникло ощущение, что перед ним родной человек, поэтому он с радостью согласился.
Они шли по тропинке, справа от них на большой зеленой поляне одиноко возвышался огромный дуб с раскидистой кроной.
– Давай я тебя сфотографирую на этой поляне, – предложил Павел.
Лана охотно согласилась, но потом вспомнила, что в памяти ее фотоаппарата не осталось места.
– Ничего. Я на свой, – решил Павел, обрадовавшись тому, что будет повод спросить адрес девушки, чтобы выслать ей фото. Ему почему-то хотелось продолжить общение с Ланой, несмотря на то, что они из разных городов.
Пока Павел фотографировал Лану, он почувствовал ее, как будто сблизился с е душой. Она, как колокольчик с нежными хрупкими лепестками, до которых дотрагиваешься бережно, с осторожностью, чтобы не повредить.
Лане явно нравилось позировать, но делала она это настолько естественно, так же просто, как дышала  -  свободно и непринужденно. В ее движениях была легкость и грациозность. Она, словно парус в солнечный день, степенно плывущий по волнам, неторопливой походкой, уверенно и элегантно шла по городу.
Пробираясь через зеленый и цветущий парк, Павел и Лана вышли к дороге и оказались у светофора.
– Куда мы идем? – Лана оглянулась по сторонам, как будто выбирая маршрут.
– Предлагаю зайти в какое-нибудь кафе и подкрепиться. По-моему, пора уже.
– Я только за. Уже давно кто-то бурчит и пинает живот.
Поблизости никаких кафе не было, поэтому они пошли дальше, по-прежнему увлеченные разговорами. Иногда они останавливались, чтобы постоять на мосту и послушать бурлившую Влтаву или полюбоваться шедеврами архитектуры. Они прошли уже не один километр, но никакой усталости не было. У обоих только был прилив энергии и желание двигаться дальше.
Они оказались на Рессловой улице.
– Смотри! Это же танцующий дом! – воскликнула вдруг Лана. – Я читала о нем. Танцующий дом – это метафора танцующей пары, в шутку называется «Джинджер и Фред» в честь пары Джинджер Роджерс и Фред Астер. Смотри, одна из двух цилиндрических частей, та, что расширяется кверху, символизирует мужскую фигуру Фреда, а вторая часть здания визуально напоминает женскую фигуру с тонкой талией и развевающейся в танце юбкой. Это Джинджер.
– Правда, слева конструкция напоминает женщину, а справа – мужчину, – заметил Павел. – Интересно, что это за стиль?
– Хм. Похоже на деконструктивизм.
Завернув за танцующий дом, они пошли дальше. Кафе поблизости не было.
– Вот как всегда в Европе. Когда ты сыт, кафе одно за другим встречаются в каждом переулке. Стоит только проголодаться, обойдешь полгорода, так ничего и не найдешь, – подметила Лана.
– Вон там, кажется, что-то похожее на кафе. Что ж, тогда мы почти пришли.
Они перешли дорогу и оказались у дверей пиццерии с яркой завлекающей вывеской. В пиццерии было уютно. Большие столы из массива и стулья со спинками, обитыми черной кожей, выглядели благородно и неизбито. Лана сразу же облюбовала столик у окна.
– Что закажем? – Павел предложил сделать выбор Лане.
– Раз мы в пиццерии, то попробуем пиццу и хваленого чешского пива  -  ведь мы в Праге.
Подошел официант и положил на стол меню. Проголодавшиеся быстро определились с выбором, задав несколько вопросов по-английски официанту. Через пятнадцать минут пицца уже была на столе. Ароматы  пармезана и паприки витали над столом и усиливали аппетит.
– Ой! – воскликнула Лана, пытаясь взять кусочек пиццы. – Горячая! Придется подождать.
– Ну что? За знакомство! – Павел взял в руки бокал с пенящимся пивом.
– Выпьем за то, – продолжила Лана, – чтобы в жизни каждого из нас это путешествие открывало перед нами новые возможности.
Пицца потихоньку остывала, Лана уже смело брала кусочки с тянувшимся сыром и с аппетитом уплетала один за другим. Павлу же, напротив, есть не хотелось, несмотря на то, что он сегодня лишь завтракал небольшим бутербродом с кофе. Ходьба по городу, знакомство с Ланой, увлекательная беседа наполнили его, он не чувствовал себя проголодавшимся. Видя с каким аппетитом Лана поглощает пиццу, Павел удивлялся тому, как этой девушке удается быть такой стройной и даже хрупкой, не отказывая себе ни в чем.
– У тебя хороший аппетит. И на фигуре это не сказывается, – сделал он комплимент.
– У меня хороший обмен веществ. Могу есть сколько угодно. Фигура меня не особо заботит. Если честно, я бы не против  поправиться.   
– Обычно девушки мечтают похудеть, – заметил Павел.
– Ну, если они весят девяносто девять килограммов.
– Даже те, которые как щепки, все равно мечтают.
– Зачем? – Лана удивленно приподняла одну бровь.
– И, правда, зачем?
Пока они обедали, пошел дождь. Крупные капли застучали по стеклу, тротуары и дороги в одно мгновение потемнели. Прохожие, толкаясь, побежали под навесы зданий.  Из-за сильного дождя ничего невозможно было разглядеть, как будто в тумане. Но Лану с Павлом не заботил дождь. Они сидели в теплом уютном кафе, попивая медленными глотками терпкий ароматный чай, иногда поглядывая за окно на лужи и серое, дышащее озоном небо.
Когда они вышли из пиццерии, дождь уже прекратился, их встретил свежий воздух и шаловливый ветерок. Опять они гуляли без цели, шли туда, куда глаза глядят, просто проходили разные улицы, скверы и парки, мосты и мостики, любуясь городом и впитывая в себя его атмосферу. Эта прогулка давала обоим во сто крат больше, чем дипломированный гид, размахивающий флажком и без умолку болтавший об истории Праги, время от времени выкрикивающий фразу «не отстаем» или еще что-то в этом роде.  Толку от того, что ты знаешь историю, но так и не смог погрузиться в этот город, не прочувствовал его, не сблизился с ним? Это все равно, что ты полистал энциклопедию или посмотрел картинки в интернете.
Павлу было интересно, как Лана воспринимает окружающий мир, поэтому он при каждом удобном случае задавал ей вопросы об этом. Она охотно отвечала и делилась состоянием души.
Павел прилетел в Прагу уставшим и подавленным. Поначалу он, как робот, бегал за флажком экскурсовода, заставляя себя передвигать ноги только потому, что это делают вся группа и гид. Он внимательно слушал гида, разглядывал достопримечательности, но как-то неохотно, без восторга. В его глазах не было задора, той искры, которая зажигает и дарит стремление познавать мир. Павел вглядывался в лица прохожих, в глаза туристов из их группы, но в них он тоже не находил искры или хотя бы маленькой искорки, только что зародившегося лучика. Нет, ничего подобного не было. 
Встретив Лану и поняв, что она воспринимает мир как-то по-другому, он «загорелся» ее искрой. У него начал пробуждаться интерес к жизни. «Где же этот интерес был раньше?» – спрашивал он у себя. 
Павел относился к тем людям, которые извечно нагромождают себя всевозможными хлопотами и постоянными делами. Он был из тех, кто ходит на работу потому, что там стабильно, а не потому, что она его «зажигает» и ноги сами несутся туда. Теперь ему было трудно понять, что его может «зажечь». Отчасти было трудно, потому что он слишком держался за стабильность и статус. Страх потерять стабильность мешал ему быть свободным.
Ах! Как он истосковался по этой свободе!    Ему так и хотелось вырваться и бежать, бежать, бежать… На  волю. Но каждый раз, когда возникало такое желание, он отгонял его, закрывался от него, держась за стабильность и уверенность в завтрашнем дне. И так он продолжал взваливать на себя еще больше груза, который становился все тяжелее. С таким грузом радоваться было уже не под силу. Остается только смотреть себе под ноги, чтобы не упасть.
Поэтому нежно-голубое небо с серебристыми облаками, сияющими на солнце, были ему не видны. А если и случалось их увидеть, то лучи радости не проникали в его душу. Тяжесть груза не оставила места для свободного восприятия происходящего.
Зачем Павел прилетел в Прагу? Избавиться от груза, который накопился за долгие годы. Его душа плакала. Павел жаждал свободы! Он хотел поймать этот лучик радости, поэтому оглядывался на прохожих, замечая, что в их глазах. Однако во взглядах он встречал уже знакомую ему тоску, тяжесть  и опустошение. Только в глазах Ланы была эта долгожданная  свобода, спонтанность и чистое восприятие. Павел нашел то, что искал, нашел в ее глазах, в которых отражался океан вселенной. И он отдался этому океану, отдался полностью, не боясь его глубины.
Лана и Павел много говорили о том, кто как воспринимает жизнь.
– Для меня важен процесс, – заметила Лана. – Я, конечно же, как и все, ставлю перед собой цели. Но большее наслаждение  получаю от процесса. Вот, например, сейчас мы идем по городу. Я вижу вот это каштановое дерево, оно так прекрасно: его пестрая листва горит на солнце. И от этого у меня светло на душе. Подобных моментов очень много. По дороге можно встретить много всего интересного, но если не замечать этого, то и жизнь проходит впустую от цели до цели. А что же между целями?
– Я по-другому воспринимаю. Иду к цели и забываю обо всем. Я нацелен больше на результат, чем на процесс. Поэтому фокус моего видения сужается.
– Наверное, у всех мужчин так. Они идут к конечному. Для них важен результат. Это женщин вдохновляет процесс, результат на втором месте или он вообще не важен для некоторых. Даже если и нет результата, это не так страшно.
– Как интересно! Получается, я упускаю процесс. Гонюсь за результатом, как слепой.
– Думаю, здесь важна золотая середина. Если концентрироваться только на процессе и упускать результат, то результата можно и не увидеть. Не результат, а сплошное расстройство, – рассмеялась Лана. – А если упускать процесс, то можно и жизни не увидеть. Ведь процесс растянут во времени, в таком случае жизнь может пройти мимо.
Они оба задумались.


Глава 3.
Продолжение знакомства и прогулка по ночной Праге


Уже давно стемнело, но ни Лана, ни Павел не собирались прощаться. Они бродили по старому городу, освещенному золотым светом фонарей. Несколько раз они оказывались на Староместской площади, вымощенные улицы которой светились и казались покрытыми серебром. На Староместской площади, как всегда, многолюдно в любое время суток. Здесь даже  глубокой ночью собирался народ.
Павел был воодушевлен. Он восторженными глазами смотрел на вечерний город. Ему нравилось все: извилистые улочки, элегантно обрамлявшие площадь, темно-василькового цвета небо, гармоничная атмосфера Праги и у него в душе. Ему также нравилось идти рядом с Ланой, разговаривать на разные темы  -  глубокие и повседневные, серьезные и смешные…
Еще несколько дней назад Павел чувствовал себя подавленным и был закрыт от мира. Сейчас же, наоборот, его душа распахнулась, он был готов делиться со всем миром тем, что у него на душе. Всем этим он делился с Ланой. Ему казалось, что он знал ее уже много лет.
Павел редко кому поведывал то, что у него внутри. В его кругу общения не было таких людей, с которыми можно было поговорить по душам. Лане было приятно, что он открывался ей. Она тоже была ему открыта. Впрочем, ей нетрудно было открываться людям. У нее были друзья и родственники, которые ее понимали, готовы были выслушать и поговорить на любые темы. Но даже если Лана оставалась одна, ее не тяготило то, что не с кем поговорить. Она была самодостаточна, она чувствовала всегда, чего хотела, и могла справиться с любыми внутренними переживаниями, насколько бы тяжелыми они не были. Поэтому она не искала опоры в ком-то другом. Опору она находила в себе.
– В каком отеле ты остановилась? – поинтересовался Павел.
Лана назвала свой отель и стала рассказывать забавную историю о том, как она заблудилась и почти два часа искала дорогу к отелю.
– Представляешь, первые два дня я находила свой отель с третьей попытки, – рассмеялась Лана, вспоминая эту эпопею.  – Он находится на одной из восьми улиц, выходящих на площадь. В день приезда я на радостях вышла из отеля и направилась знакомиться с городом. Села в трамвай, добралась до центра. День был настолько насыщенным, что я только поздним вечером вспомнила о том, что выходя из отеля, я забыла поинтересоваться самым главным, пожалуй, – адресом отеля, и как до него добраться из центра
– Но ведь адрес уже известен заранее в момент бронирования.
– Только я  не помнила его и в блокнот не записала.
– Как же ты его нашла? – удивленно посмотрел на Лану Павел, представляя в ярких красках ее эпопею.
– Мне пришлось звонить по телефону представителям в агентство.
– Они находятся в Праге?
– Ну да, в Праге. Мне сказали адрес и как добраться до отеля.
– Как хорошо, что все быстро прояснилось.
– Нет! Ты не поверишь. Мои мытарства только начались.
– Что же было дальше? Павел смотрел с нетерпением на Лану, желая побыстрее узнать, чем же это все закончилось.
– Я села в трамвай по совету молодого человека, с которым разговаривала по телефону. И трамвай привез меня в противоположное направление. Представляешь? – хохотала Лана. – Я вышла. Интуиция мне подсказывала, что не там. Звоню  опять молодому человеку. Он не отвечает. Спрашиваю у прохожих, никто не знает ни такого отеля, ни такой улицы.
– Ну и дела.
– Больше спрашивать не у кого. На улице ни души. Наконец появилась одна женщина, которая подсказала мне, как добраться до той улицы. Я бегом в трамвай. И вдруг вспоминаю, что у меня нет же билета. Все киоски уже закрыты  – поздно ведь, пришлось ехать «зайцем». Позже я узнала, что за безбилетный проезд штраф 800 крон. Это фиксируется как административное правонарушение, из-за которого в течение следующих трех лет правонарушителю запрещено подавать документы на визу в Чехию.   
– Как строго, оказывается.
– Все же я доехала на трамвае без происшествий. Котроллера не было. Я вышла и оказалась на площади. Все, у кого я спрашивала, как добраться до отеля, удивленно пожимали плечами и мотали головами, поэтому я решила, что опять вышла не на той остановке.
– Как же ты нашла наконец отель?
– Мне встретилась женщина, которая знала, где находится этот загадочный отель. Правда, встретила я ее после того, как уже восемь раз прогулялась туда и обратно по каждой из улиц, которые ведут к  площади. Что-то на этот раз моя интуиция меня подвела, – расхохоталась опять Лана, вспоминая тот день.
– В Европе радиальное построение улиц, поэтому не сразу привыкаешь к такому расположению. Это необычно, ведь в России другой принцип расположения.
– Я не первый раз в Европе, но в этот раз была, честно говоря, озадачена.
Общаясь на самые всевозможные темы, Лана с Павлом оказывались в разных переулках, наполняясь атмосферой города. Только поздним вечером Лана почувствовала, что ее ноги прошли сегодня не один километр,  и они уже просили теплых целебных ванночек и отдыха на мягкой кровати.
Павел деликатно предложил проводить Лану до отеля. Он достал карту и стал искать улицу, на которой располагался отель. Он быстро ее нашел и сказал:
– Так мы недалеко от твоего отеля.
– Замечательно! – обрадовалась Лана, – хоть сегодня не придется удлинять маршрут.
– Да, тут совсем рядом. Вот смотри. – Он показал ей карту.
Лана с Павлом постепенно отдалялись от центральной части города. Улицы здесь были темными. В окнах почти не горел свет. Пражцы, привыкшие к размеренному и неторопливому образу жизни, проводили вечера дома и спать ложились рано. Некоторые из-за того, что это стало их привычкой, другие из-за того, что электроэнергия обходилась им дорого. В некоторых домах вообще не было света, и создавалось ощущение, что в большом многоэтажном доме никто не живет.   
– Куда-то мы не туда забрели, – предположила Лана, глядя на мрачные улочки в полутьме. Район, где расположен мой отель, хорошо освещен и более живой. Это я точно помню.
Они опять раскрыли карту, на которой почти ничего не было видно из-за слабого освещения.
– У тебя есть фонарик? – спросил Павел.
– Фонарик? – удивилась Лана. – Откуда? Я же не в поход собралась. Есть фонарик на мобильнике. Но он слабенький.
– Такой у меня тоже есть. Что ж, будем довольствоваться малым.
Лана светила фонариком, а Павел внимательно изучал карту.
– Странно как. На карте обозначено расстояние 350 метров от этой улицы, где мы сейчас, и до той, где твой отель. Но посмотри, там, где мы стоим, совсем другие улицы. Тут и близко такого нет. У меня ощущение, что это карта другого города, – усмехнулся Павел. – Ладно, давай пройдемся дальше и посмотрим, какая улица на том углу.
Бродить по улицам длительное время им уже не привыкать. Они прошли еще  триста метров, но зашли в тупик. Дальше не было улицы, хотя на карте она была обозначена. Они повернули назад. Павел хотел опять достать карту, но, увидев прохожего, обратился к нему. Молодой человек не знал ни отеля, ни улицы такой, поэтому ничем не смог им помочь.
По пути заплутавшие встречали еще нескольких человек, которые бурно им что-то объясняли на чешском, но ни Лана, ни Павел не понимали ничего, а только по очереди тыкали в карту. Так они ходили по одному и тому же кругу, спрашивали у встречных, раскрывали карту, опять спрашивали у встречных и опять доставали карту…
Тем временем прошло полтора часа. Путешественники решили взять такси. Они перешли дорогу и оказались возле остановки.
Вдруг с визгом пронеслась машина, сделав резкий поворот прямо за остановкой, и понеслась обратно, сбавляя скорость. Водитель чуть не зацепил бордюр, поэтому Лана дернула за руку Павла, на шаг отойдя от дороги и отодвигая его. Какой-то инстинкт заставил ее схватить Павла за руку. Почему-то она беспокоилась о нем, несмотря на то, что они провели вместе всего-то один день. Павлу было приятно внимание и забота девушки.
Стоять на остановке не пришлось долго. Перед ними остановилась машина, из которой вышла женщина. Лана начала объяснять таксисту, куда им нужно доехать, но тот ничего не понимал по-английски и все переспрашивал на чешском. Тогда Павел показал водителю карту, ткнув пальцем на номер дома. Таксист понимающе кивнул и стал разворачиваться. До отеля они доехали за восемь минут. «Как все просто, оказывается! Добрались так быстро, а искали полвечера», – удивлялась Лана, впрочем, она ни капельки не жалела о пройденном пути и даже уже забыла про усталость. Они договорились с Павлом, что завтра встретятся возле «Палладиума» в пять часов.   
Лана открыла дверь своего номера, села на кровать, только сейчас она почувствовала усталость, но это  была приятная усталость.
Она разделась и зашла в ванную принять душ. Теплые струйки воды пробегали по ее телу, увлажняя бархатистую нежную кожу. Лана любила контрастный душ, но не слишком холодный. Как-то она вычитала в книге о здоровом образе жизни, что теплый душ открывает поры, чтобы их почистить, а прохладный закрывает. С тех пор она принимала всегда контрастный душ.
Лана вышла из душевой кабины, обернулась белым махровым полотенцем, нежно ласкавшим ее кожу, и подошла к окну.
Яркий фонарь светил прямо в окно. В домах напротив уже потух свет, только в одном окне он горел. Пражцы не любят закрывать шторы, чаще у них вообще нет такой принадлежности декора. Лана увидела в окне молодого человека, который лежал на кровати и читал книгу. Расстояние между домами было очень маленьким, и девушке казалось, что этот парень находится в соседней комнате, отчего становилось необычно и даже как-то не по себе.
Стрелки часов показывали без десяти два. Лана настроила будильник на мобильнике, так как слишком рано не привыкла вставать и боялась проспать. Откинув с тела полотенце, она легла на кровать, укрывшись теплым одеялом. Она любила спать без одежды, так она чувствовала себя свободней  – ничего не сковывало и не мешало. Она повернулась на бок и через минуту уже провалилась в крепкий сон. 


Глава 4.
Глоток свободы

На следующий день Лана проснулась от звонка будильника. Как это часто бывает, спросонья она ничего не поняла и даже забыла, где находится, но сразу же восстановила в памяти вчерашний день, насыщенный приключениями. Нужно было быстрее вставать с постели, умываться и спешить на завтрак в столовую на первый этаж.
Лана открыла шторы и опять увидела того молодого человека в окне дома, который напротив. При дневном освещении была хорошо видна обстановка комнаты. Но девушка не стала уделять внимание изучению интерьера. Заглядывать в чужие окна ей не очень-то хотелось.
На завтрак сегодня было четыре сорта сыра, два вида колбасы и, как обычно, мюсли с молоком, шоколадные круассаны и сдобные пирожки с абрикосовой начинкой. На другом столе стоял кувшин с апельсиновым соком, лежал поднос с хлебом, а рядом с ним маленькие одноразовые брикеты с джемом и сливочным маслом. Для тех, кто  привык пить по утрам горячие напитки, стоял в углу автомат с кофе и чаем. Лана подошла к нему и налила себе капучино. Она уже несколько раз пила его здесь на завтрак и сегодня тоже решила взять себе чашечку. Поставив на поднос чашку, она подошла к столу и положила на тарелку круассан с пирожком, несколько кусочков сыра, затем насыпала в пиалу мюсли и залила их молоком. 
Выбрав столик у окна, она поставила на него поднос, повесила сумку на спинку стула и вдруг смутилась. За столиком у стены сидел мужчина лет пятидесяти-пятидесяти пяти, который пристально на нее смотрел. Его оценивающий взгляд был неприятен, поэтому Лана пересела на другой стул. Теперь она сидела спиной к изучающему ее объекту. Ей не хотелось, чтобы кто-то портил  аппетит. От такого взгляда кусок может застрять в горле.
Благополучно доев свой завтрак (в отеле, где она остановилась, всегда щедро накрывали столы), она сразу направилась к выходу. Сегодня у нее было в планах съездить в Карлштейн, ну а потом встретиться с Павлом, как они и договорились.
Лана запрыгнула в трамвай и устроилась у окна, внимательно и с интересом всматриваясь в город. Трамвай медленно петлял по узким улочкам, как будто намеренно давал туристам разглядеть панораму обворожительной Праги.
У Павла на сегодня была тоже программа. Он собирался в Карловы Вары. Павел проснулся в приподнятом настроении и с самого раннего утра был готов получать новые впечатления и эмоции. А еще больше ему хотелось делиться ими с Ланой, поэтому он с нетерпением предвкушал их встречу. 
Карловы Вары понравились Павлу. Небольшой городок с минеральными источниками, утопающий в цветах и зелени. Все здесь было гармонично. Павел шел по городу, его глаза светились, а губы улыбались. Иногда он доставал наушники и включал плеер. Под пение «Il Divo» он пересекал неторопливым шагом каналы уютного городка, уже не обращая особого внимания на прохожих – ведь в душе его царил праздник, и теперь ему было все равно, как воспринимают окружающую действительность встречающиеся на пути ему прохожие. 
Пока он восторженно разглядывал улицы Карловых Вар, Лана с оживлением бродила по замку в Карлштейне.  Больше всего ей понравился замок снаружи. Возвышаясь на горе, он был виден издалека. Туристы из разных стран, тараторивших на немецком, английском, французском, испанском, вереницей тянулись по центральной дороге, с обеих сторон которой были расположены аккуратные коттеджи с красными крышами. Хозяева этих симпатичных домиков, похожих друг на друга, зарабатывали себе на жизнь тем, что держали сувенирные лавки или кафе.
Лана, радостная и довольная, шла к автобусу. Уже пора было собираться в Прагу. В автобусе она спала, сама не заметила, как уснула, все же прошлой ночью она мало отдыхала. Для полноценного отдыха ей требовался ночной сон не менее девяти часов.
Она первая пришла к «Палладиуму». Оказавшись на площади раньше, она решила не терять времени и зайти в торговый центр купить себе несколько дисков с классической музыкой. Ей хотелось привезти из Праги что-то символическое, связанное с музыкой. Она долго прослушивала диски и остановила свой выбор на Дворжаке и Сметане, еще взяла пару дисков джазовых исполнителей.
Когда она вышла из «Палладиума», Павла еще не было. Откуда-то доносились звуки гитары. В одном из переулков четыре молодых человека под оживленные аплодисменты уличной толпы исполняли на гитарах и пели песни «Rolling stones». У ребят здорово получалось, народ заводился и толпа расширялась. Музыкантам удавалось играть даже «Калинку-малинку» в стиле рока. Лана с интересом слушала и немного пританцовывала, хлопая в ладоши. Она так увлеклась, что забывала посматривать на часы.
Когда она подошла к площади, Павел уже стоял там. Лане почему-то захотелось обнять Павла, как она обнимала близких ей людей при приветствии, и она это сделала. Павел в ответ тоже ее обнял. Он был приятно удивлен, что Лана первая его обняла, как родного человека.
– Как прошел день? – сразу поинтересовался Павел.
– Насыщенно. Вот сейчас концерт слушала.
Она рассказала про уличных молодых музыкантов. Они пришли на то место, где играли музыканты, но там уже никого не было.
– Понравилось тебе в Карловых Варах?
– Симпатичный городок. Ухоженный такой. Уютный.
– Гейзер видел?
– Видел. И не только гейзер. Ты тоже была в Карловых Варах?
– Четыре дня назад. Этот город напомнил мне чем-то Кисловодск, хотя, конечно же, они разные.
– В Кисловодске не был. А тебе понравилось в Карловых Варах?
– Еще бы! Я люблю такие города  –  небольшие, зеленые и уютные. Так и хочется там остаться.
– Это точно.
– Остаться навсегда. Я даже там успела познакомиться с одной девушкой. Она отдыхала в Карловых варах. Эта резвая девушка, несмотря на беременность. Она была на  шестом месяце. Так вот, – продолжила Лана, – она потащила меня в горы на смотровую площадку. Мы добрались туда на фуникулере, а обратно пешком. Марина уверяла, что до автобусной станции рукой подать, и мы успеем. Однако время поджимало, пришлось нестись на всех парах и даже с обрыва. Так эта беременная, представляешь, бежала впереди меня, – расхохоталась Лана, вспоминая во всех красках и подробностях эту историю со своей новой знакомой из Пскова.
Лана с Павлом шли небыстрым шагом. Павел рассказывал о концертах, которые проводятся в Храме Святого Николая. Лана «загорелась» идеей побывать там и послушать органную музыку.
Уже начинало темнеть. Возле Храма Святого Николая толпился народ. Сегодня органного концерта не было. По расписанию он должен проводиться завтра. Лана для себя решила, что завтра она обязательно на него попадет. А сегодня пел церковный хор.
– Как здорово! – воскликнула Лана, когда  узнала об этом. Церковное пение ее завораживало.
Она просидела с закрытыми глазами почти весь концерт. Закрывая глаза, она глубже погружалась в пение. Павлу было интересно наблюдать за своей новой знакомой. Он тоже пробовал закрыть глаза, действительно, происходил глубокий контакт слушающего с тем, что исполняли на сцене.
Когда они вышли из храма, было уже темно. Площадь освещалась фонарями, отблески которых стремились к небу, осветляя его и делая васильковым. Было довольно-таки тепло  -  последние теплые осенние деньки.
На площади стояло несколько карет-экипажей, запряженных лошадьми, которые развозили туристов по узким вымощенным улочкам Праги. У Тынского храма девушка надувала огромные мыльные пузыри и под музыку пританцовывала. Пузыри получались причудливой формы и невероятных размеров. От освещения их прозрачный цвет казался желто-фиолетовым и розово-голубым.
Павел с Ланой проходили разные улицы и переулки, отходившие от площади. Они не раз возвращались на площадь случайно, как будто их туда что-то притягивало. Павел предложил поужинать в открытом кафе прямо на площади. Они удобно расположились друг напротив друга. За ужином они говорили  о музыке, творчестве, свободе, о том, что делает человека счастливым. Павел ощущал себя свободным и радостным: что-то раскрылось у него внутри, и теперь он воспринимал мир во всех его красках и оттенках.
Вообще-то Павел романтик по натуре, но в повседневной жизни он вынужден подавлять это чувство.  На работе нужно быть серьезным, дома – ответственным. Соединить все эти качества ему пока плохо удавалось, поэтому он отказался от того, что ему мешало быть серьезным и деловым. К тому же, там, где он работал, было даже неприлично ходить с приподнятыми уголками рта. В общем, и от счастья он тоже отказался во имя статуса и долга. Также и от свободы. За отказ от свободы он получил взамен стабильность и уверенность в завтрашнем дне, как ему тогда казалось.
Павел запрещал себе быть счастливым и свободным, но как он этого жаждал в глубине души.  Сейчас, проходя улицы Праги, он ощущал себя именно таким. Ведь этого и хотела его душа!  Он был свободен! Его душа распахнулась, он чувствовал, что летает, а не ходит. Воздушность и легкость  -  все это было в нем теперь.
Здесь, в Праге, он забыл про все свои заботы, тяготы, разочарования, про весь груз, который он нес годами. И он понимал, что дело  не в смене обстановки, а во внутреннем отношении, дело в восприятии.
Он не хотел вспоминать о жене, к которой у него уже не было чувств, но остались привычки соблюдать разного рода формальности, хоть и не понятно, зачем.
В Чехии он почти не думал о своей обыденной жизни. Только иногда он вспоминал сына и дочь. Эти воспоминания были теплыми. Особенно он думал о сыне, который учился в музыкальной консерватории на втором курсе и уже дирижировал оркестром. Сын подавал надежды, и Павел хотел его отправить учиться в Европу. Точнее, это было желание сына. Павел всегда поддерживал сына: ходил на все его концерты и генеральные репетиции. Когда он упоминал о сыне, то с гордостью рассказывал о его достижениях и взлетах.
Лане нравилось, как Павел отзывается о сыне. Ей было интересно, чем он занимается  – ведь она любила классическую музыку и часто ходила на концерты. Она сама немного играла, больше импровизировала.
Сегодня они опять бродили допоздна. Провожая Лану до отеля, Павел немного расстроился, когда узнал, что завтра она улетает. Ее путешествие подходило к концу, а Павел завтра должен был ехать в Вену.
– В котором часу самолет?
– В девять.
– Я в это время буду на пути в Вену.
– Везет тебе. Вена – красивый город. Хорошо, что ты едешь туда. А я лечу в Москву.
– Почему в Москву? – удивился Павел. – Ты ж в Волгограде живешь.
– Из Москвы летать дешевле, заодно и подругу повидаю. 
– В Москве долго будешь?
– Три дня. А ты когда на родину?
– Через пять дней.
Они постояли молча. Обоим не хотелось расставаться.   
– Ну, что? Давай прощаться, – первая сказала Лана после долгого молчания. Она же первая и обняла Павла.  Он почувствовал тепло. У нее было такое ощущение, что она,  обнимая его, одаривает самым дорогим, тем, что у нее есть  -   нежностью.  Он тоже обнял Лану, ему хотелось еще крепче прижать ее к себе, но он боялся раздавить ее такую хрупкую и тоненькую. Лане, наоборот, нравилось, что он ее так крепко обнимает, в этом чувствовалась глубина эмоций.
Так они стояли, не отводя рук.
Когда Лана вошла в свой номер, то почувствовала, что ей не хватает Павла. В это время Павел  шел к своему отелю. Он не хотел брать такси, решив прогуляться. Он тоже чувствовал, что ему не хватает Ланы, но на душе было легко и свободно. К тому же, он всегда мог поделиться своим душевным состоянием, мыслями и эмоциями с Ланой, написав ей сообщение или позвонив.


Глава 5.
Приезд Ланы в Москву

На следующий день, когда Лана сидела у иллюминатора и восхищалась пушистыми кучерявыми облаками, переливающимися на ярком солнце, Павел изучал окрестности Вены. Было в этом городе то, что привлекало внимание и заставляло вновь и вновь восторгаться им. Своей торжественностью и элегантностью  Вена была похожа на королеву, но без лишней вычурности. Следуя по ее улицам, Павел чувствовал себя опьяненным и забывал про себя, только ноги сами шли.
Павел шел по улицам и всматривался в каждую мелочь, на которую он раньше не обратил бы внимания. Все ему было интересно, и ничего он не упускал из вида, как ребенок, который только начинает познавать мир и еще не знавший, с чем ему придется столкнуться в будущем. В его глазах был блеск, а в сердце  –  радость. Иногда он оправлял сообщения на мобильник Лане, которая была уже в Москве.
Она забыла известить подругу заранее о своем приезде и сообщила ей об этом, когда проходила регистрацию на рейс. Однако Ольга уже распланировала день наперед и смогла  лишь воскликнуть «о», прочитав сообщение от Ланы. Москвичи редко меняют свои планы. Поэтому Лане ничего не оставалось делать, как расположить свой чемодан у стенки и сидеть на нем в ожидании счастливого часа, когда придет подруга.
Так она просидела целый час с томиком Валерия Брюсова. Книги Лана всегда брала с собой в поездки, так как больше всего на свете она любила читать. Лучшего собеседника она находила в книге. Перелистывая страницу за страницей, она оказывалась в гуще событий, рядом с персонажами. Погружаясь в их внутреннюю вселенную, она вместе с ними чувствовала предвкушение влюбленности, ностальгию по прошедшим временам, осеннюю грусть, все радости и печали, восторженность и разочарования. Она вдыхала запах кофе, который пил по утрам герой, или запах только что расцветавших тюльпанов, слушала шум прибоя и ощущала соленый привкус моря на губах, встречала рассветы и провожала закаты. В такие моменты для Ланы реальностью было то, что происходило на страницах книг, и эта реальность ничем не отличалась от той, в которой жила она. Девушка умела тотально погружаться в то, что происходило в произведениях классиков. Так она попадала в другую реальность и путешествовала там вместе с героями. Это настолько ее увлекало, что про все остальное она забывала.
Вдруг открылась дверь, что испугало Лану, которая находилась в тот момент в иной реальности с персонажами Валерия Брюсова. Девушка не сразу поняла, что произошло. Чтобы выйти из одной реальности и попасть в другую, на это нужно время. Увидев перед собой незнакомое лицо, она и вовсе растерялась. Перед ней стояла соседка, которая растерялась не меньше Ланы. Открывая дверь, она ожидала увидеть что угодно, но уж точно не девушку-незнакомку, сидящую на чемодане с раскрытой книгой в руках.
– Вы кого-то ждете?
– Здравствуйте. Да, я жду Олю, но ее нет дома. Она будет только через час.
– Целый час будете сидеть на чемодане?
– Что делать? Я уже час просидела. Остался еще час, – пожала плечами Лана, давно покорно смирившись с ситуацией.
Соседка закрыла за собой дверь. И вышла в тамбур. Она открыла дверь на лестничную площадку, вызвала лифт и скрылась из виду.
Лана опять осталась одна, чему была рада. Внезапное вторжение отвлекало  от книги. Теперь она могла расслабиться и продолжать читать, вновь впрыгнув в мир героев.
Через  двадцать минут пришло смс-сообщение. Ольга задержится на полчаса. Значит, сидеть в тамбуре на чемодане еще не час, а полтора, как минимум. Лана немного проголодалась. Можно было пойти в какое-нибудь поблизости  кафе и перекусить, но на улице было холодно, а теплой одежды на этот случай у девушки не было. К тому же, потом опять нужно было звонить соседям, чтобы ее запустили в тамбур, или ждать, когда кто-то выйдет.  Ей не хотелось никого беспокоить. Да и книга была интересная, отрываться не хотелось.
Открылась дверь, это возвратилась соседка.
– Все сидите? Еще не пришла?
– Не пришла, – покачала головой Лана, – задерживается.
Соседка открыла свою дверь и вошла в квартиру. Через пять минут она опять открыла дверь и появилась уже с чашечкой кофе, от которой исходил аромат, и двумя бутербродами.
– Это Вам, – сказала она, протянув поднос Лане.
– Ой. Спасибо, – Лане было неудобно, но от еды она не отказалась. «Мечты сбываются, и далеко ходить не надо, чтобы подкрепиться», – подумала она, довольно откусив бутерброд с сыром и запивая его кофе, наслаждаясь вкусом. Поужинав на чемодане, она постучала доброй фее в дверь, отдала посуду и еще раз поблагодарила за еду.
Пришла Ольга, запыхавшаяся и спешащая. Она почти всегда куда-то спешила, времени ей не хватало, хотя это свойственно всем москвичам. Девушки сразу же обнялись.
Ольга снимала квартиру в Москве, сама она из Нальчика. Они с Ланой познакомились на телевидении, когда готовили к эфиру цикл программ, и с тех пор общаются.  Ольга часто приглашала в гости Лану, но когда та приезжала, ей все время было некогда  – внеурочная работа, дела, дела и постоянная беготня. Поэтому зачастую Лана была предоставлена самой себе. Принимая во внимание образ жизни своей подруги, в общем, она не обижалась.
Иногда Лана находила, что Ольга делает слишком много ненужных, бесполезных действий. На них можно было сэкономить кучу времени. Лана не понимала людей, которые говорили, что времени не хватает. «Как такое может быть? Ведь время всегда есть, оно плавно течет, не меняя своего ритма. Время едино, людей много. Просто одни управляют временем, а другими время управляет», – размышляла  так Лана, у которой были разные проблемы, но проблем со временем среди них не было. У Ольги была другая философия отношений со временем. Ей его не просто не хватало, а катастрофически не хватало, и она считала, что эта проблема, вряд ли, решается. Она это списывала на мегаполис и век информатизации.
Девушки зашли в квартиру, кинули сумки. Первым делом Ольга заглянула в холодильник, увидев там повесившуюся мышь, она  тут же его захлопнула и с твердым намерением произнесла:
–Нужно идти в магаз.
– Пойдем.
– И заодно ключи себе сделаешь, – Оля протянула Лане связку ключей, показав, какие нужно делать. – Вот этот один сделай, а на остальные два я тебя не буду закрывать по утрам.
Они быстро управились. Пришли с покупками и ключами.
За ужином подруги шутили и смеялись. В этот день они больше никуда не пошли, обе устали: Лана  – от дороги, Ольга – от работы и столичной беготни.


Глава 6.
Чайки и свобода


Павел часто хотел делиться своим состоянием души с Ланой. И он это делал. Он был еще в Праге, до отъезда оставались считанные деньки. Оказавшись  на одном из холмов Праги с видом на Влтаву, он захотел передать свои ощущения. Радость его переполняла, она лилась из него наружу, и он не мог сдержаться, нужно было с кем-то  поделиться. Он не знал никого, кроме Ланы, кто бы мог его выслушать и порадоваться вместе с ним. Прохожие обращали внимание на мужчину с блеском в глазах. Он явно отличался от всех остальных. Некоторые с нескрываемым интересом оглядывали его, будто бы подмечая, чем он выделяется среди них. Павлу было все равно, он    не боялся выглядеть счастливым, радостным, довольным и даже чудаковатым, он просто не думал, как он выглядит.
Он медленным шагом проходил по улицам Праги, вступая в диалог с городом, радовался осеннему теплому солнцу, смотрел на Влтаву, которая была хорошо видна свысока  –  с холма, где стоял путешественник. Влтава  переливалась на солнце бирюзово-синим цветом. Желтая листва, обрамляющая реку с обеих сторон, придавала ей хорошо заметный золотой оттенок.
Павел сел на самое высокое место на холме, откуда было лучше всего видно плавное течение реки, небольшие  белые парусники, качающиеся на ветру. Иногда рядом с ним садились чайки, но надолго не оставались. Их тянуло ввысь, на свободу, они кружились в небе, кричали, то опускаясь совсем низко, что можно было до них дотронуться рукой, то поднимаясь ввысь. Наблюдая за ними, Павлу тоже хотелось ощущать себя таким же свободным – отбросить все рамки и расширить границы  сознания.  Он чувствовал, что приближается к этой свободе. «Здесь так легко дышится!» – заметил он, вдыхая полной грудью пражский осенний воздух. «А, может быть, это я начинаю меняться, становлюсь свободнее, поэтому и дышать легко», – мелькнула следующая мысль.
Он не мог удерживать в себе эти ощущения. Ему необходимо было поделиться ими с Ланой. Через минуту он уже набирал ее номер. Лана быстро ответила.
– Лана, привет. Как добралась?
– О! Паша! – обрадовалась Лана. –  Привет. Хорошо, что позвонил. У меня без приключений не обошлось, конечно же.
– Что за приключения? – Павел был заинтригован.
– Второй день сижу взаперти.
– Что случилось?
– Хм.
– Что-то произошло?
– Подруга предложила мне сделать ключ. Говорит: «Ты сделай один, на остальные я не буду закрывать дверь, пока ты в Москве». Я и сделала один, как договорились, а вчера она забыла и закрыла мне на три. Пришлось весь день сидеть дома, как домашнему коту, и ждать ее прихода.  Она работает до шести.
– Чем же ты занималась все это время?
–  Играла на пианино. У нее старинное черное пианино с канделябрами. Какой у него  божественный звук! Я, как  в золотом веке побывала. 
– Нет, в золотом веке еще не изобрели пианино, – рассмеялся Павел. – Ты весь день играла на пианино?
– Нет, что ты?  Остальные полдня книжки читала, да в окно смотрела. Мне повезло с видом из окна. Он потрясающий! Сегодня у меня программа примерно такая же, – усмехнулась Лана. – Оля опять забыла, что нужно закрывать на один замок. Но она обещала к обеду высвободить меня на волю, как птицу из клетки. Ели это случится, то пойду на выставку Родена. Ты как?
–  Я сейчас в Вышеграде, сижу на холме и смотрю на Влтаву. Возле меня кружатся чайки. Сколько в них свободы! – восторгался Павел. – Не могу оторвать глаз и ноги не уходят отсюда, хотя уже пора.
– На это место прилетает много чаек, – вспомнила Лана, – мне тоже оттуда не хотелось уходить, как сейчас помню. Я долго смотрела на чаек. Когда на них смотришь, чувствуешь, что у тебя тоже есть крылья. Вот настоящая свобода.
– И у меня такое ощущение!
– Здорово! – порадовалась Лана за Павла, вспомнив свое похожее состояние. – В таком состоянии ты чувствуешь, что тебе все под силу, ты знаешь, чего хочешь и не видишь препятствий. Ты как бы растворяешь барьеры в сознании, поэтому ты, как лучник, который натягивает тетиву. И вот стрела летит прямо к цели. У нее такая мощь, что перед ней нет границ.
Пообщавшись с Ланой по телефону, Павел ощутил новый прилив сил, его радости не было предела. Целый час он просидел на холме. У него было ощущение, что он дома, и идти больше никуда не надо, просто нет смысла. Он дома, то есть в себе. Он нашел себя. В таком же состоянии он решил позвонить сыну и дочке, узнать, что у них происходит.
Под конец дня он вдруг понял, что он сегодня только лишь завтракал. Странно, но он не был голоден. Впрочем, от чашечки кофе не отказался бы. Он зашел в близлежащее кафе, сел у окна и стал рассматривать обстановку заведения. Он смотрел на интерьер, на приходивших и уходивших людей, он наблюдал за тем, что происходит за окном. На многие подобные вещи он раньше не обращал внимания. А теперь ему было все интересно.
Подошел официант. Павел заказал кофе с круассаном.
Вечером, когда стемнело, он решил еще побродить по ночной Праге. Город сверкал в огнях, отражавшихся в реке. В ночном городе было свое обаяние. Павел прошелся по Французской улице, которая привела его на Староместскую площадь.   
В отель вернулся поздно. Умылся, принял душ и лег спать. Под впечатлениями и яркими эмоциями он долго ворочался и не мог уснуть.


Глава 7
Обретение себя

Последние два дня Павел провел менее интенсивно. Он оставался в Праге, в другие города решил не ездить.
Близился день вылета домой. У Павла было такое ощущение, что он расстается с чем-то очень дорогим. За то время, что он пробыл в Чехии, у него сложились с этой страной теплые отношения. Он и сам не знал, что именно повлияло на это, но уезжал он с тоской в сердце, наверное, это называется ностальгией – такое печально-приятное ощущение. Ты что-то приобрел и сразу же с этим простился. Остались одни воспоминания, но они на всю жизнь, и в них можно  в любой момент погрузиться. Это было что-то вроде  книги, которую ты берешь в руки, открываешь на какой-то странице и погружаешься в повествование,  мир героев, атмосферу.
Павел знал, что он приобрел что-то ценное. Но ценность была не в материальном. (Из материальных ценностей он почти ничего не купил, не считая подарков детям). То, что он приобрел здесь, в Праге, не покупается за деньги, но оно было ему дорого.
Он вернулся к самому себе. И в этом была главная ценность. Что же привело его к себе? Открытость, он вновь стал открываться людям и принимать происходящее с распахнутым сердцем. Открытое сердце всегда больше видит, глубже чувствует, ярче ощущает…
Открыться ему помогла Лана, для которой открываться было вроде того, что вдыхать воздух: спокойно и непринужденно. Павел закрывался от всех многие годы. Иногда он чувствовал, что находится в панцире. Ему хотелось кому-нибудь открыться, но никого не было рядом, кто бы смог его понять или хотя бы принять без лишних вопросов и покручивания пальцем у виска.
Павел стоял в очереди на регистрацию рейса. В базе данных аэропорта произошли какие-то неполадки, поэтому регистрация велась вручную, что замедляло процесс. Обеспокоенные и недовольные люди  ворчали, ходили нетерпеливо с места на место, молодежь погрузилась в свои  гаджеты. Больше всего на свете человек не любит ждать, поэтому он готов как угодно убить время, лишь бы убежать от себя, например, в планшет с фотографиями либо на стенку к другу в фейсбук. 
Однако Павла не беспокоила ситуация, и он не был нетерпелив. Без всякого раздражения он стоял и ждал своей очереди, хоть в это трудно было поверить, холерик по темпераменту  спокойно стоит в очереди.
Наконец объявили посадку.


Глава 8
Импровизация 

В Москве Лана пробыла четыре дня. Она любила Москву. Ей нравилось прогуливаться медленным шагом по улицам, посещать музеи живописи и бывать на художественных выставках.
Сегодня она решила пойти в Дом Булгакова, что на Большой Садовой. Когда она приезжала в столицу, всегда заходила туда, если располагала временем. У парадной ее встретил упитанный черный кот.
– Здравствуй, Бегемот, – поздоровалась с ним девушка и погладила по блестящей шерстке.
Кот, привыкший к ласке от посетителей,  в ответ проурчал и вытянул шею. В доме Булгакова кота все любили – и работники музея, и туристы, а особенно дети.
Лана заказала себе чашечку кофе с воздушным аппетитным пирожным. Она никуда не спешила, поэтому могла себе позволить полностью расслабиться и вдохнуть атмосферу булгаковского времени.  Над стойкой бара на полке стоял примус, чуть выше висела фотография Бегемота. Из другой комнаты доносились звуки пианино. «Интересно, кто там играет, – подумала девушка, – с такой страстью, в этой игре много жизни». Но когда она допила кофе и вошла в комнату, где стояло пианино, исполнителя уже не было. Иногда в комнату заходили посетители. В доме Булгакова всегда были люди.
Лана подошла к черному старинному пианино, открыла крышку и посмотрела на клавиши. По внешнему виду клавиш всегда можно предугадать, какой будет звук у инструмента. Его как будто чувствуешь нутром. В следующую минуту Лана села за пианино и начала играть. Она импровизировала. Атмосфера была спокойной, непринужденной, располагающей к импровизации. В Доме Булгакова Лане всегда нравилось играть.
Она сыграла  три мелодии, которые родились у нее сразу же. В музыке ей больше всего нравилась импровизация, когда руки сами играют, а голова не знает, какая клавиша зазвучит в следующее мгновение. Больше всего Лана любила импровизацию за ее спонтанность.
Когда она закончила играть, услышала чей-то голос.
– Хорошо играете.
Она обернулась. За столиком сидел мужчина средних лет.
– Не думала, что кто-то меня слушает.
– Хорошее исполнение всегда находит слушателей.
– Просто здесь такая атмосфера. Все сами по себе. Это не концертный зал. И это хорошо. Когда знаешь, что тебя кто-то слушает, уже начинаешь думать о том, как бы лучше сыграть, чтобы произвести впечатление. Но если знаешь, что никто не слушает, то играешь для себя самой, не заботясь ни о чем. Просто играешь и получаешь удовольствие от игры. 
– Наверное, это главное.
– Да, – согласилась Лана.
Она еще немного поиграла, потом прошла в соседнюю комнату, где народ собрался возле печатной машинки, за которой работал Булгаков. Экскурсовод рассказывала о жизни и творчестве писателя.
Потом подошел мужчина и предложил всем находившимся в комнате написать свои желания на листочках бумаги и бросить в копилку желаний. Все сразу же принялись за это занятие. Лана тоже опустила небольшой листок в копилку и вышла из комнаты. Ей опять захотелось сесть за пианино.
– Будете играть? – раздался чей-то голос за ее спиной. По голосу она поняла, что это уже другой мужчина, не тот, который ее слушал.
Она обернулась и увидела перед собой мужчину в черной шляпе. На вид ему было лет пятьдесят. Выглядел он необычно. Но необычным был не его внешний вид, а, скорее, поведение и манера держаться. С виду было понятно, что это сильный человек. Какая-то мощь исходила от него. Но это не физическая сила, а нечто большее, проявлявшееся внутри. Эту силу невозможно было не заметить. 
– Да. Если вы не против, – Лане показалось, что он тоже собирался сесть за инструмент, но она заняла его место.
– А вы меня не расстроите?
– Постараюсь не расстроить, – улыбнулась девушка.
– Играть-то умеете?
– Ну, не знаю, – пожала она плечами. «Вдруг я и вправду его расстрою? Может, он профессиональный музыкант».
Она уже было решила покинуть свое место и заняться чем-то другим, но мужчина решил сделать благородный жест и уступил ей место. 
– Ладно, играйте. Послушаю.
И она заиграла. Когда она закончила исполнять, то спросила у него: 
– Ну что? Надеюсь, не расстроила?
– Не расстроила. А вы что заканчивали?
– Музыкальную школу.
– Ааа, – произнес он протяжно, – для школы очень даже неплохо.
– Это была импровизация. Я больше ничего и не умею, как только импровизировать. Если дадите мне ноты какие-нибудь, то я так бегло не сыграю. А вот импровизировать люблю.
– Импровизация – это самое главное в музыке. Если нет импровизации, то нет и жизни. Получается что-то полужизненное, без страсти, без вдоха, без крови.
– А вы профессиональный музыкант?
– Я тоже импровизирую. Профессиональный, непрофессиональный… Мне эти слова не нравятся. Музыке не учат. Это таинство другого уровня. Сложно объяснить словами.
– Кажется, я вас понимаю.
– Но если вы хотели узнать, зарабатываю ли я на этом деньги, да, зарабатываю. Это  моя профессия.
– Сыграете?
Он сел за пианино. Лана с интересом наблюдала, как из-под его пальцев льются звуки,  которые, то расслабляют, то создают бурю или нежные триоли, подобные пению птиц. Триолей было много в его игре. Они придавали какую-то зачарованность. В игре этого человека была та же сила, которая исходила из его внешности. Его игра сопровождалась и мощным крещендо, которое потом внезапно затихало, и порывом, и даже взрывом.
Иногда он играл с закрытыми глазами. Когда он играл, у Ланы зарождалось что-то изнутри – как будто целая вселенная со своим ритмом, который часто менялся, ведь вселенная – живая со своими настроениями и велениями.
Было видно, что во время игры этот человек живет одним мигом. Но не он один живет одним мигом, но и те, кто его слушают. Это состояние передавалось всем. Оно передалось и Лане. Его музыка говорила многое. Пожалуй, не каждый человек расскажет столько всего за всю свою жизнь. Но эта музыка рассказала много! В ней было все – и звенящий ручеек, и чистые капли росы, и шторм, приводящий к катарсису. 
Он закончил играть.
– Это зарождение чего-то нового, – сказала Лана.
– Каждый миг зарождается что-то новое.
– Да, это действительно так.
– Музыка помогает это открыть  в себе и в пространстве. А иначе это не музыка,  а набор зазубренных отбарабаненных нот.
– Это ваше произведение было? 
– Да.
– Как ваше имя?
– Амаяк.
– Амаяк? – переспросила Лана.
– Морян Амаяк. А ваше?
Лана представилась.
– Ваша музыка, как прорыв.
– Вся жизнь состоит из прорывов.
Он резко посмотрел на часы, как будто спохватился, внезапно что-то вспомнив, потом сказал:
– Все, бежать надо. Заигрался с вами тут.
И он также внезапно исчез, как появился.
В Москве девушка пробыла еще три дня. Как всегда, провожая подругу, Ольга приглашала ее вновь приехать к ней, а Лана звала ее к себе. На следующий день Лана была уже дома. 

 
Глава 9

Шалфейчик

В дверь постучали. На пороге стояла Тоня, но Лана называла ее чаще Шалфейчиком. Лана давала всем людям, которых считала близкими, свои собственные, авторские имена. Эти имена рождались спонтанно, сами собой, иногда совсем неожиданно. Какие ассоциации были с новыми именами у девушки, одной ей было известно.
Шалфейчик училась в университете на дизайнера интерьера. Она всегда «горела» новыми идеями, участвовала в конкурсах, в некоторых побеждала и хорошо  рисовала. Тоня владела техниками академического рисунка, Лана часто обращалась к ней за профессиональным советом. «То, что видит глаз, рисует рука» – говорил в свое время Микеланджело. Поэтому Лана старалась развить видение, хоть и не всегда ей удавалось четко отобразить линии такими, какие они есть на самом деле. У нее не было художественного образования. Многому ее учила Тоня.
Шалфейчик прошла в квартиру. В руке у нее была сумка и большой яркий пакет со сладостями. При встрече подруги всегда обнимались и покачивались из стороны в сторону. Отношения у них были, скорее, родственными, чем дружескими, в них была близость душ и теплая поддержка. После прощания обе уже начинали ощущать, что им не хватает друг друга.
За чаем они собирались не просто потрещать, а поделиться чем-то сокровенным – тем, что другим не расскажешь ни при каких обстоятельствах.
– Ой! Здесь что-то вкусненькое, – заглянула Лана в пакет с гостинцем.
– Это то, что ты любишь.
– Тогда я иду ставить чайник.
Она прошла на кухню, налила воды в миниатюрный расписной чайничек ручной работы и поставила его на плиту.
– Какой будешь чай? Есть можжевельник с душицей, цветками лаванды, листьями вишни, лещины, плодами черники и боярышника.
– Это все в одном? – представила Тоня букет аромата и довольно заулыбалась.
– Это все в одном! Еще есть  черный чай и зеленый с жасмином.
– Нет, давай лучше то, что ты предложила первым.
Закипела вода в чайнике. Лана разлила кипяток по кружкам со сбором душистых трав, накрыла  кружки крышками, чтобы заварка была более терпкой, и села за стол рядом с подругой.
– Ну, рассказывай. Жду впечатлений от твоей поездки. Как съездила? – спросила с нетерпением Шалфейчик.
И Лана начала рассказывать о своем путешествии.
– Ты всегда умеешь вдохновить. После такого повествования мне непременно хочется поехать в Прагу и побродить по тем улочкам, где ходила ты.
– Можно даже и вдвоем поехать туда.
– О! Точно. Мы с тобой никуда вдвоем не ездили. А нам было бы хорошо вдвоем путешествовать.
– Я тоже так думаю, – кивнула Лана, создавая уже предвкушение. Я даже знаю, куда мы можем с тобой съездить, помимо Праги.
– Куда? 
– Во Францию. В Париж. Уже вижу, как мы с тобой идем по Монмартру, заходим в кафе, а там звучат песни Жака Бреля. Его теплый душевный голос. Или песни Ив Монтана.
– Как здорово! Я тоже вижу, как мы с тобой идем  по Елисейским полям, – продолжила Шалфейчик.
– Или бродим по лесу в Фонтенбло, шурша желто-багряными листьями под ногами,  пробираясь к замку.
– Да, если мы поедем осенью, это вообще здорово! – загорелась идеей Тоня. – Эх! Как с тобой хорошо!
И они обнялись.
Лана закрыла глаза от удовольствия. Им было обоим тепло и уютно.
– Может, еще чаю? – предложила Лана.
– Да, давай. У нас с тобой чай особенный, – улыбнулась Шалфейчик.
– Что у тебя происходило, пока меня не было? – Лане было интересно узнать, чем жила подруга это время. Они уже давно не виделись. – Чем ты занималась? 
– Все тем же: бессонные ночи на кухне в обнимку с ноутбуком, а по утрам и дням сдача проектов в универе. Но у меня есть радостная новость.
– Какая же?
– Помнишь про брата моего? Я тебе рассказывала.
– Который погиб? У него сестра-близнец.
– Да. Про него. Так вот, у сестры есть сын. Ему четыре годика. Представляешь, он так похож на брата стилем поведения, манерами. Он даже говорит такими же фразами, как и ее брат. Он такие же слова употребляет.
– Какие, интересно?
– Он говорит: салага. Кто его мог научить такому слову? У нас больше никто так не говорит. И сестра тоже так не говорит.
– Да и слово такое нераспространенное. Что оно означает? Это, кажется, из матросской лексики. По-моему, так называют, молодых матросов.
– Да.
– Мой брат часто произносил это слово.
– Он разве был моряком?
– Нет, нет. Не знаю даже, откуда в его лексиконе это слово.
 Тоня задумалась и на какой-то миг замолчала. Внезапно раздался звонок мобильника.
– О, это мой телефон. Сейчас подожди минутку. Я отвечу, – прервала беседу Лана и побежала в комнату, где лежал ее мобильник. Это была мама. Пока Лана общалась с ней, Тоня сидела в задумчивости, медленно попивая чай.
Наконец вернулась Лана.
– Это мама звонила. Пойду завтра к ней. Но на чем мы остановились?
– На салаге, – рассмеялась Тоня.
– Может, это душа твоего брата нашла свое новое рождение?
– Я тоже об этом думала. Не знаю, бывает ли такое.
– Никто не знает. Остается только находить информацию об этом в разных источниках и выбирать, чего придерживаться. Христианство не поддерживает эту идею. Буддизм поддерживает. Опираясь на буддизм, можно сказать так: человек покидает этот мир и может воплотиться в следующей жизни где угодно и кем угодно: в аду, например, или в теле голодного духа, которого пожирает внутри алчность и постоянное беспокойство, так как им всегда чего-то не хватает. А может родиться в теле человека, полубога или даже бога.
– Бога? Это как? – удивилась Тоня.
– Я не такой уж знаток буддизма. Но если кратко, то человек накапливает за всю свою жизнь карму.
– Про карму я слышала немного. Читала даже где-то.
– Ну да. Сейчас это модно писать везде про карму, – усмехнулась Лана.– Что-то не складывается, значит, карма плохая.
– Ха-ха-ха.
– Так вот, – продолжила Лана, –  карма складывается из мыслей, чувств и действий человека. Те люди, которые чаще в своей жизни испытывали гнев, страх, расстройство и другие нерадостные эмоции, плодят себе негативную карму. А те, кто отличается добродетелью, способны на высокие чувства, умеют радоваться жизни без условий, создают позитивную карму.
– Но ведь все люди то радуются, то гневаются, то смеются, то плачут. Нет таких, которые способны радоваться всю жизнь без причины или печалиться без мутного осадка.
–Это все условно, конечно же. Да, ты права. У всех людей за день много эмоций. А уж за всю жизнь и подавно. И все люди разные. Даже убийцы и воры совершают добрые дела. Просто вопрос в том, что перевешивает. Убийца  в следующей жизни может не родиться в теле человека.
– А с богами что?   
– С людьми бы разобраться, – задумалась Лана и продолжила. – В теле богов рождаются те, кто смогли накопить за жизнь благую карму. Но если ее растратить всю и не выйти из круга сансары, то в следующей жизни уже будет рождение не в теле бога, а в аду, то есть круг замыкается и начинается заново прохождение.
– Это как бы расплата?
– Я бы сказала, это не расплата, а естественное развитие. Слово «расплата» мне как-то не очень нравится.
Они еще долго разговаривали на подобные темы, время от времени подливая чай.



Глава 10
Отношения на ватмане

Павел с Ланой продолжали созваниваться и делиться друг с другом тем, что для них сокровенно. Однажды они оба заметили, что стали общаться чаще по телефону, потом добавили друг друга в скайп и общались еще больше.
Бывало, Павел задерживался на работе допоздна и выходил в выходные, чтобы закончить работу. Тогда он не мог позвонить Лане. Он приходил уставший и доползал до кровати, сразу же проваливаясь в глубокий сон. Но уже на следующий день он замечал, что  скучает по девушке. То же самое чувствовала и Лана. Они уже не боялись признаться друг другу в этом.
«Мне не кажется трудным до неба дотронуться», – прочитал однажды Павел у Сапфо в одном из сборников ее стихов и понял, что это правда. Еще три месяца назад он ходил поникший и бессильный, ничего его не радовало. А теперь?! Изменилось все. «Да,  любовь обладает большой силой», – думал он, осознавая, какие изменения с ним произошли. Он ощущал, что в нем живет вся вселенная.
Вдруг ему захотелось нарисовать его отношения с Ланой. Он достал бумагу, но вспомнил, что рисовать ему нечем: красок и кистей нет, даже карандашей цветных не завалялось. Тогда он быстро оделся, вышел из дома, сел за руль и направился к магазину «Все для художника».
Стоял субботний день. Сегодня не нужно было работать, как это иногда бывает по выходным. Свое свободное время Павел решил посвятить творчеству. В магазине он купил акварель, кисти и папку с ватманом. Он пока еще не знал,   что нарисует. Пусть все произойдет спонтанно. Он позвонил Лане и предложил ей тоже изобразить на бумаге свое видение их отношений. Девушка понравилась эта идея.
Добравшись до дома, Павел выложил из  сумки все купленное для рисования, отнес к себе в комнату, переоделся, помыл руки и сразу приступил к делу. Он не стал долго обдумывать, что же ему нарисовать. Разложил ватман и стал делать карандашом наброски. Идеи у него рождались быстро, стоило только взяться за карандаш. Этот процесс происходил спонтанно и без участия ума. Творец находился в потоке, в том состоянии, когда руки сами рисуют, а краски ложатся на бумагу, создавая образы.
У него получился пейзаж начала лета с изображением спокойного озера, которое окружают горы на заднем плане. Справа, на скале растет раскидистое зеленое дерево, слегка наклоненное к красному тюльпану.
Вечером Павел отправился  на тренировку. Он занимался Багуа, китайским боевым искусством. Тренировки он почти никогда не пропускал. Они были для него не хобби, а скорее, образом жизни.  Каждая тренировка давала ему энергию и силу. Даже в те моменты, когда он приходил на занятия уставшим после тяжелого рабочего дня, именно на тренировках он заряжался. Неважно, находился ли он до этого в вялом или подавленном состоянии, тренировки возвращали его к жизни.
Это как глоток чистой воды из родника в сорокоградусную жару.
Павел умело обращался с энергией, мог ее концентрировать в нужных точках, сохраняя ее и распределяя эффективным образом. Багуа он занимался более двадцати лет.
Сегодня тренировка длилась дольше обычного. После нее Павел приехал домой бодрым и в отличном расположении духа. Он сварил себе кофе, открыл холодильник, но сразу же закрыл его, поняв, что не голоден.
Пришла дочь. Она подошла к отцу, обняла его и поцеловала в щеку. Он тоже обнял ее и был рад видеть. 
– Будешь кофе? – предложил он.
– Давай. Сейчас, только помою руки и переоденусь.
Через две минуты они уже пили кофе.
– Как твои танцы? – спросил Павел.
Татьяна несколько лет занималась латино-американскими танцами.
– Ничего. Пойдет. Сегодня разучивали новые движения. Через полтора месяца уже  конкурс. Придешь?
– Конечно.
Павел всегда поддерживал детей и ходил на все их отчетные концерты, конкурсы и подобные мероприятия.
Зазвонил телефон. Это была подруга Татьяны.
– Да, да, буду через полчаса, – пообещала ей Татьяна, по-быстрому допила кофе, проглотила плюшку и умчалась в свою комнату.
Отец остался один. Он открыл окно и вдохнул чистого свежего воздуха. Морозец приятно коснулся его щек. С улицы едва доносились звуки цивилизации. Павел допил не торопясь кофе и ушел к себе.



Глава 11
Пора цветения

Идея изобразить отношения на бумаге Лане сразу же понравилась. В этом что-то было. Лана решила рисовать масляной пастелью на обычном белом ватмане. Он сделала быстро набросок и уже к вечеру решила начать работать с пастелью. 
На рисунке был изображен огромный дуб с раскидистой кроной, у которого выступали мощные извилистые корни. На левой стороне коры играли яркие лучи солнца, а правая сторона находилась в тени. На ней отчетливо виднелись дупла, их было несколько – от самых маленьких до самых больших и глубоких. Солнце освещало шапку дерева, пробиваясь сквозь ветви, создавая просветы и блики, от чего картина казалась еще светлее и радужнее. Дерево росло на зеленом пригорке, рядом рос розовый тюльпан, слегка наклонившийся в сторону дерева. Ветки с густой листвой укрывали цветок от ветра и яркого солнца. За деревом виднелась река, в которой отражались лучи солнца, придавая глади серебристый оттенок. С противоположного берега выглядывала гора, у ее подножия стоял маленький домик.
Лана взяла в руки мелок пастели с тоном «охра», но потом задумалась. «Пожалуй, позову Шалфейчика. Пусть она поделиться своим мнением, заодно скажет, что поправить надо.» Она набрала номер телефона Тони. Линия была занята. Пока подруга трещала по телефону, Лана решила попить кофейку с корицей. Пряный аромат разлетелся по всей кухне. Лана пила кофе медленно, смакуя  каждый глоток.
Вдруг зазвонил телефон. Это была Тоня. Она обещала придти через два часа. 
У Ланы родилась идея написать к рисунку стихи. У нее получилось следующее:

Под кроной дерева цветок растёт,
В лучах он солнца яркий, вдохновлённый.
Благоухает, радует, цветёт,
С корнями дерева переплетённый.


Даёт защиту дерево ему
И силой атмосферу наполняет.
Они встречают солнце поутру,
Мир в светлых, ярких красках принимают!

Пришла Тоня. Как всегда, подруги обнялись, покачиваясь из стороны в сторону. Лана поставила чай и сразу показала рисунок, попросив Шалфейчика исправить ошибки. Она была уверена, что Тоня  своим профессиональным взглядом обязательно там что-то найдет.
– О! Какая тут идиллия. Красота! Мне нравится. Как будто там очутилась. И речка тут, и горы, и солнышко. Вот только лучи солнышка по-другому должны падать. Смотри. Видишь, откуда солнце светит? Вот оттуда, – указала Тоня на небо, которое скрывалось за кроной дерева. – Значит, лучи будут падать вот сюда. Где у тебя пастель? Давай сюда.
Она взяла мелок и немного изменила направление лучей.
– Один штрих от мастера и совсем другая картина, – сказала Лана. – Спасибо.
– Не за что.
– Ладно, пошли чай пить.
В этот же день Лана позвонила Павлу, она хотела быстрее поделиться своим творчеством. Девушка восторженно рассказывала Павлу о том, как она рисовала. Ее повествование было настолько красочным, что Павел представлял все это зрительно. Они договорились выйти в скайп через десять минут.
Лана первая набрала Павла в скайпе.
– Почему-то я тебя не вижу, – огорчился Павел. 
– Потому что у меня не включена видеокамера.
– Ты что, издеваешься? Включи ее. Я соскучился. Не видел тебя целый день.
– А вот и не включу, – упрямо надула девушка свои пухлые губки.
– Почему?
Лане казалось, что видеокамера  искажает изображение, и она выглядит нелепо, от чего немного смущалась и чувствовала себя не в своей тарелке.
– Да ладно. Включай уже! – скомандовал Павел.
– Хорошо. Только на минуточку, – подразнивала его девушка.
Она включила камеру и сразу же показала рисунок.
– Ух ты! – воскликнул Павел, когда увидел творение своей любимой. – Это дерево такое большое!
– Рядом тюльпан, видишь?
– Да. Он такой нежный и красивый. Это ведь ты, цветочек мой.
– А ты – дерево: сильное и мощное. Ты укрываешь меня от непогоды.
– У тебя дерево занимает почти весь рисунок. Оно невероятно огромное.
– Ты и занимаешь столько места в моей жизни, не случайно дерево такое большое. Ну, теперь ты покажи, что нарисовал.
– У меня не так объемно.
– Ладно, не скромничай. Давай, показывай уже, – скомандовала девушка. Ее разбирало любопытство.
– О! Здесь тоже дерево и тюльпан, только он красный.
– Приглядись внимательнее.
– Дерево наклонено в сторону цветка, а у меня – тюльпан обращен к дубу. Как много совпадений. Так странно! Почему дерево с тюльпаном растут на скале? – удивилась Лана. – В таких условиях. Хмм… Разве  такое бывает?
– Не знаю даже. У меня возможно! Судя по их цветущему виду, им живется неплохо.
– Ты раньше рисовал?
– Так, баловался. Серьезно ничем таким не занимался.
– Здорово у тебя получилось!
– Я просто рисовал то, что хотелось, и от души. Как сел, так  не мог оторваться, хотя никаких идей не возникало сперва.
– Забавно все же.
– Ты ведь тоже недавно стала рисовать? – вспомнил Павел, как Лана рассказывала ему о новом своем увлечении.
– Да, всегда что-то происходит в первый раз. Еще несколько лет назад я никогда не думала, что смогу что-либо нарисовать. А оказалось, что этот процесс меня так увлек, что я не смогла оторваться.
– Это и, правда. Затягивает, – вспомнил Павел, с каким увлечением он смешивал краски и воплощал образы на бумаге. – Когда рисуешь, попадаешь в другой мир, теряешься в нем и забываешь про все на свете.
– Точно, как будто ничего больше не существует. Все остальное становится неважным, оно находится в другой реальности, которая не пересекается с этой, – дополнила Лана.    
 
 
 
Глава 12
Волшебный камень, отель «Апельсин» и много чего другого

– Наконец-то ты ответил. Я сегодня весь день не могу до тебя дозвониться, – начала Лана, как только любимый взял трубку.
– Да уж. Сегодня у меня был трудный день. Столько работы! Ты, возможно, столько не видела никогда.
– Все нормально? Ты еще не упал от своей работы? А то столько работаешь, кофе некогда выпить.
– Все нормально. Вчера встречал из Москвы управляющего филиалами. Возил его по достопримечательностям. Отвез его к камню, что в лесу на пригорке. Помнишь, я тебе рассказывал об этом месте как-то?
– Помню. С твоих слов, там очень красиво.
– Настроение у меня было на высоте. Это ты меня зарядила. Так вот, я ему и говорю, что этот камень магический. Он творит чудеса. Нужно обойти его 100 раз и загадать желание. Он послушал меня и ходил вокруг камня кругами.
– Сто раз?
– Ну да!
– Забавно, он, правда, магический?
– Хм.
– Что в нем такого? Почему он магический?
– Да никакой он не магический. Это я просто так сказал. Захотел повеселиться. Потом Борис спросил у меня, почему я не хожу вокруг камня сто раз.
– Ха-ха-ха, – рассмеялась Лана. –  И что ты на это ответил?
– Сказал, что я уже 200 раз обошел до его приезда.
Они оба рассмеялись.
– Значит, ты Волшебник.
Общаться только по телефону и по скайпу и не видеть вживую друг друга влюбленным было сложно. Они договорились встретиться в ближайшее время. Их совместный выбор города встречи пал на Москву. В Москву удобно добираться обоим. Каждый час были рейсы в столицу. Как из Волгограда, так и из Новосибирска, часто ходили поезда. Из Волгограда же до Новосибирска не было рейсов вообще и поезда ходили редко.
Наконец настал тот долгожданный день. Лана села в поезд. Она любила поезда. Ей нравилось сидеть у окна и провожать взглядом мелькавшие пейзажи. Перед взором проносились поселки, деревни, станицы, города…  На станциях стояли торговцы соленой рыбой, пирожками, домашним салом, паленным соломкой, пуховыми платками и теплыми перчаткам из овечьей шерсти. Иногда они заходили в вагоны и предлагали скучающим пассажирам свой товар, красноречиво его расхваливая.
Принесли чай. Пить чай в подстаканниках было для Ланы особым удовольствием. Такой чай казался ей вкуснее обычного, он был пропитан дорогой и предвкушением путешествия.
Попутчики   все ехали до Москвы. Мужчина напротив читал газеты. Перед ним лежала внушительная стопка на столе. Казалось, к приезду в столицу он поставил себе цель перечитать все газеты за год. Молодежь в наушниках с планшетами и мобильниками вальяжно развалилась на верхних полках. Они редко с них спрыгивали, видимо, даже это им было лень.
Зазвенел телефон. Пришла смс от Павла. Он спрашивал, какой цвет Лане нравится больше всего. Она написала, что нежно-голубой или синий, почти васильковый – цвет неба поздним вечером. «Интересно, зачем он спрашивает?» – подумала девушка, отхлебнув горячего чая. Она развернула гату и принялась за нее с большим аппетитом. 
Пришло опять сообщение. На этот раз Павел уточнял, какой больше ей нравился цвет: голубой или синий. Еще он хотел знать, в каком цвете ее настроение сейчас. ¬ Недолго думая, девушка ответила, что выбрала бы голубой. Этот цвет ее всегда успокаивал. Она где-то прочитала, если на него долго смотреть, то он расслабляет и снимает тревожность. То же самое она подтвердила на своем опыте чуть позже. Голубой, действительно, воздействовал на нее умиротворяющим образом. «Наверное, он рисует мой портрет», – решила Лана, представляя в красках его за работой.
Ее размышления перебило частое хрюканье, то был храп, доносившийся с нижней полки. Мужчина уже перевыполнил план по чтению газет и решил отдохнуть, не заметив, как провалился в глубокий сон.
Оставшийся день Лана провела за книгой. Спать она легла рано, потому что хотела хорошо выспаться. В поездках она обычно спала плохо, постоянно просыпалась, то от ходивших людей по вагону, то от света фонарей на станциях. В этот раз она моментально заснула, и ей удалось выспаться, на удивление.
В Москву поезд прибыл без опоздания, точно по расписанию. Павел прилетел позже. Он добрался из Домодедово до Павелецкого вокзала, где его уже встречала Лана. Она стояла за калиткой, на перрон никого не пускали. Когда пассажиры стали выходить из вагонов, калитку открыли. Этот удивительный момент – последние минуты перед встречей, минуты предвкушения, трепетное ожидание… Лана искала глазами Павла, но он пока не появился. Люди проходили в калитку, возле которой толпились встречающие.
Наконец появился Павел. Он сразу заметил Лану и ускорил шаг. Приблизившись к девушке, он крепко обнял ее и слегка приподнял. Лана прильнула к нему и обняла его с широтой души, как она умела это делать.
Они зашли в метро. Народ пробивался всюду, было шумно, поэтому они с трудом слышали друг друга. Когда они сели в поезд, Лана прижалась к Павлу, положив свою голову ему на плечо. Несмотря на переполненный поезд, она чувствовала себя свободно, на душе было легко и приятно. От удовольствия она закрыла глаза и открыла их, когда объявили станцию «Волгоградский проспект».
– Ой! Нам же выходить.
Они стали пробираться сквозь недовольную и бурчащую толпу, которой не нравилось, что некоторые пассажиры не готовятся к выходу заранее. Но ни Павел, ни Лана не видели их искривленных лиц и не слышали их возгласов, уж это точно не могло испортить им настроения.
 – Нам сюда, – скомандовала Лана, – теперь сюда.
Павел шел за ней, полностью доверяя ей, так как она часто бывала в Москве. Пока они поднимались на эскалаторе, смотрели в глаза друг другу, до конца не веря в то, что  увидели вновь друг друга.
 Наконец они вышли на улицу. Их встретил легкий приятный ветерок. Погода стояла теплая.
Отель, в котором они хотели остановиться, располагался недалеко от метро. Но путешественники долго его искали.
– Странно как-то. Вроде бы, он должен быть где-то здесь. Там – тринадцатый дом, через дорогу одиннадцатый. Где же пятнадцатый? – удивилась Лана, окинув улицу мимолетным взглядом.
– Может, дальше? Давай пройдемся, – предложил Павел, махнув рукой в сторону предложенного маршрута. – Знаешь, что-то мне это напоминает.
– Что?
– Наши поиски отеля в Праге.
– Точно! – рассеялась Лана, вспомнив, как они дружно и до самой поздней ночи искали отель в Праге. – Неужели и сегодня наши поиски будут проходить в том же ключе? Ну, должны же мы его найти, в конце-то концов!
– Найдем! Вопрос только во времени, – пошутил Павел.
– Надо же, мы все время что-то ищем.
Вопрос, действительно, был во времени. Они прошлись несколько раз туда и обратно, как оказалось, впустую. Тогда Лана предложила позвонить в отель. Пообщавшись с администратором, она выяснила дорогу. Они повернули обратно.
– Придется еще немного пройтись, – сказала Лана.
– Нам не привыкать.
По дороге к ним обратилась женщина, которая искала магазин детской одежды. Она темпераментно объясняла, что ищет его уже полчаса. Видя, что Павел с Ланой ничем не могут ей помочь, она, разведя руками, побрела дальше.
–  Смотри, – сказала Лана, – вон вывеска с  названием нашего отеля. Но какой-то он невзрачный. Странно.
Они остановились, перед ними в десяти метрах располагалось серое здание с отвалившейся штукатуркой. Дом был на стяжках и выглядел заброшенным.
– Ты уверена, что это отель? – Павел посмотрел удивленно на свою спутницу, потом еще раз на серый неприглядный дом.
– Что-то не то. Даже занавесок нет на окнах. Ясно, что никакой это не отель.
– Давай  зайдем, посмотрим, – предложил Павел.
– Может, не надо? И так понятно, что это не отель.
– Нет, давай хоть посмотрим,  – у Павла разгорался интерес. В его взгляде было нетерпение.
Они все же вошли в подъезд, хоть Лане все это и не нравилось. Отколотые лестничные ступеньки, сползавшая краска с перил, серый промокший потолок, трещины на стенах – все говорило о том, что здание заброшенное, и уже давно здесь не было ремонта, да и был ли вообще когда-нибудь. У стены лежал человек, непонятно было, пьяный он или бомж. Увидев эту картину, Лана сразу же решила поворачивать назад, к выходу.
– Все, пойдем отсюда! – бодро скомандовала она и быстрым шагом направилась к двери.
  – Может быть, посмотрим, что наверху? – с задором предложил Павел, подразнивая свою попутчицу.
– Ты что, сумасшедший?! Мотаем отсюда. Чем быстрее, тем лучше. Или ты хочешь здесь переночевать? – рассмеялась тут же Лана, переменив свой тон.
Они вышли. Вслед за ними из этого же подъезда вышел подозрительной наружности в потертой куртке молодой человек с заторможенным взглядом.
– Ты видела его? – спросил Павел. – Мы вовремя отсюда смылись.
– А ты еще хотел наверх идти. Я хоть и понимаю, что ты владеешь всевозможными техниками боевого искусства, но что-то не особо хочется применять их в данной ситуации.
Однако Павла эта ситуация нисколько не напугала, казалось, ему и вправду было интересно, что там наверху, и непонятно было шутил он или говорил правду, когда собирался подняться по той убогой лестнице.
– Теперь нам нужно искать новый отель, –  сказал Павел.
– У меня есть в запасе еще два. Там будет значительно дороже, но, надеюсь, без отвалившейся штукатурки и сомнительных личностей. Находятся они в центре, от Красной площади минут пять-семь.
Новый отель аппетитно назывался «Апельсин».  Выглядел он не менее аппетитно. Небольшой, но уютный, он был больше похож на частную миниатюрную гостиницу. Павел с Ланой долго выбирали, в каком номере им остаться, точнее, выбирала больше Лана, Павел был согласен с ее выбором. Ей понравился большой номер, но там было прохладно. В другом номере было не так просторно, но зато теплее, поэтому выбор девушка остановила на номере, который поменьше. Ведь она с юга, поэтому считала, что обязательным условием для гармоничной атмосферы должно быть тепло и только потом комфорт.
Номер находился на нулевом этаже. В номере было два окна, расположенных на одной стороне.
–  Окно холостяка, – заметила Лана.   
– Почему?
– Очень удобно наблюдать за женскими ножками на каблуках.
– Да, – рассмеялся Павел, – как скрытая камера.
Павел задернул длинные шторы.
– Это что? Последний писк моды? – предположил Павел, увидев длинные шторы, которые ложились на пол.
– Или невнимательная портниха забыла обрезать кусок материала, – съязвила Лана.
Они быстро обустроились, и уже через полчаса ехали в метро. Еще в Волгограде Лана составила программу мероприятий, подбирая те места, в которых Павел, наверняка, не был. Павел в Москву приезжал очень редко, в основном, по делам, поэтому Лане хотелось показать ему необычные места, в которые не водит экскурсовод и, возможно, о которых не все приезжие знают.
Время подходило к обеду, путешественники решили перекусить в кафе. После обеда они направились в Измайлово, там у них была запланирована чайная церемония в «Чудограде». Прогуливаясь по территории Измайловского кремля, они  оживленно вели диалог. Иногда Павел подхватывал Лану и нес ее на руках.
– Ты совсем легкая, – говорил он, – как пушинка, воздушная прям.
Он шел по желтой сухой листве, шуршащей под ногами, а Лана обнимала его шею. Так он донес ее до пруда, в котором плавали утки и черные лебеди среди опавших желтых листьев. 
– Пойдем в беседку, – предложила девушка.
– Как тут здорово! Ты уже была здесь?
– Конечно. Мне здесь нравится. Поэтому я тебя позвала сюда.
Их идиллию нарушили голоса. В арку вошла шумная толпа наряженных людей. Играли свадьбу. Невеста в длинном белоснежном платье, поверх которого была надета короткая шубка в стиле фигаро, и жених в темно-синем костюме послушно ходили за фотографом,  указывающим им, где лучше встать и какие позы принять. Выглядело это все скучно. Ни у невесты, ни у жениха не было духа артистизма, они, как вареные, ходили за фотографом, не имея представления, что им делать в следующую минуту. Зато гости веселились, как могли. Вскоре вся эта безудержная толпа наконец-то покинула площадку.
Зазвонили в колокол. Павел с Ланой пробрались на колокольню. Сверху был виден лес, обрамлявший реку, за ним – темно-желтые, почти коричневые поля и вдалеке мегаполис, живущий активной жизнью.
Чайная церемония началась в четыре часа. Она проводилась в спокойной приятной атмосфере с приглушенным светом. Мероприятие вел молодой человек, иногда ему помогал другой или делал вид, что помогал – он  периодически тоже что-то рассказывал, но потом внезапно вставал, ходил по залу, выбирая книги или диски, а потом также неожиданно появлялся, как и исчезал.
Мастер чайной церемонии иногда оставлял гостей наедине, делая это произвольно. Потом он приходил и снова заваривал чай, давая возможность почувствовать его терпкий или нежный утонченный вкус. Сперва он разливал чай по миниатюрным чашечкам в китайском стиле, потом сразу же выливал его обратно в чайник. От чашек исходил тонкий аромат, который надолго сохранялся. Когда эту же чашку Юрий (так звали чайного мастера)  наполнял чаем, аромат становился другим, с некоторой ноткой терпкости. Юрий давал сначала насладиться ароматом и только потом попробовать его вкус. Переходя от более тонкого к  более терпкому вкусу, можно было почувствовать чай глубинно, открывая все его вкусы. 
Церемония проводилась в умиротворенной гармоничной обстановке, которая расслабляла, помогала погрузиться в себя и соприкоснуться со своей душой. Когда чайный мастер оставлял Павла и Лану наедине, они почти не разговаривали, порой сидели с закрытыми глазами, пребывая в себе и получая наслаждение от  общения с самим собой.
Юрий рассказывал об истории чая, о философии, о Конфуции, о подходе к чайным церемониям как к искусству.  После окончания церемонии Павел с Ланой оставались в зале какое-то время, ощущая его пространство. Они сидели, смотрели друг на друга, ходили по залу, выбирали книги, которые можно было брать и читать прямо здесь.
После чайной церемонии состояние у обоих поменялось, что-то они стали воспринимать под другим углом, более глубоко. Это необычное мероприятие их уравновесило. Они забыли про суету шумного города, непоседливость и торопливость людей, все время куда-то спешивших и толкавших друг друга. Они ловили каждое мгновение, и это мгновение было для них огромной жизнью.
Поздним вечером, когда они вернулись в отель, Павел достал небольшую красную коробочку и вручил ее Лане. Она, сгорая от любопытства, сразу же открыла ее. Там были золотые серьги с голубыми сверкающими топазами.
– Ой! Какая прелесть! – воскликнула от неожиданности девушка. Она обвила шею Павла и поцеловала его. – Какие они элегантные. Спасибо.
– Прямо как ты.
– Так вот для чего ты спрашивал про цвет, который мне нравится.
– Да, я как раз тогда был в магазине, подбирал серьги и не знал, какие купить.
– Я сейчас же их одену. У меня и наряд самый подходящий по цвету, как будто я знала, что ты их подаришь мне.
Лана покрутилась перед зеркалом и вставила серьги в уши.
– Тебе идет, – сделал комплимент Павел. 
– Мне и самой нравятся. Они прелесть!
Лана опять поцеловала Павла в щеку, ласково потеревшись об нее своей щекой, как это делают коты.
– У меня для тебя тоже кое-что есть.
Она достала из сумки большой яркий пакет и стала по очереди вынимать из него все содержимое. Первым делом она  выложила кружку, на которой был изображен тот рисунок, что она показывала Павлу по скайпу. Под картинкой были ее стихи. Она их уже отправляла Павлу по смс.
– Ух ты! – Павел был в восторге. В этом подарке Лана отразила все свои чувства, и он не мог это не оценить. Он почувствовал тепло в груди, что-то согревающее наполнило его. До чего же это было приятно! 
Затем Лана достала длинное полотенце с вышитыми стихами и книги, среди которых была книга с репродукциями Рериха.
Павел был поражен тому, сколько времени потребовалось Лане, чтобы вышить эти стихи на полотенце и сделать дизайн кружки. Он спросил:
– Сколько же ты все это делала?
– Вышивала четыре недели, по несколько букв в день. С кружкой намного проще: я сфотографировала свой рисунок, перенесла стихи, которые сочинила, в фотошоп и отнесла в фотостудию. Рисунок со стихами напечатали на кружке. Вот и все. Правда, то, что они выдали, мне не понравилось. На кружке были цвета неяркие и рисунок размыт, поэтому я забраковала. Им пришлось делать повторно. Дубль два ты видишь сейчас.
– Ты просто молодец! – продолжал восхищаться Павел. Он крепко обнял девушку, ощущая ее тепло. В его объятиях она казалась ему такой хрупкой и нежной. – Спасибо.  Это самый дорогой подарок для меня.   



Глава 13
Вселенная внутри...

Павел с Ланой засыпали почти с восходом солнца, спали немного, а пробуждались  бодрыми, как после полноценного сна.  Им совсем не хотелось спать, они долго лежали в объятиях друг друга при приглушенном свете, смотрели в глаза, иногда разговаривали – вспоминали о том, как они познакомились, некоторые моменты из жизни в Праге или просто болтали о чем угодно.
Сегодня Лана проснулась раньше Павла, выпрыгнула из теплой постели и подошла к окну. Она вальяжно потянулась, как кошка. Вскоре проснулся Павел и тоже вслед за ней подошел к окну, обнимая ее.
– О, чудо! Смотри! Прозрачные ягоды – капли дождя на ветках, – восторженно воскликнула девушка.
– Красота какая!
В Москве Павел открыл для себя много нового. Он первый раз в жизни побывал в Музее Рериха. Лана говорила, что она всегда приходит в этот музей, когда приезжает в Москву. Здесь она чувствует себя защищенной. Павел тоже ощутил, что от картин исходит какая-то сила, хотя ему трудно было объяснить это словами.
Он подолгу стоял возле каждой картины, пытаясь вглядеться вовнутрь – в саму суть, в глубину. Живопись не поймешь умом, ее надо прочувствовать, и Павел чувствовал. Картины дарили ему спокойствие, умиротворение и приводили его к самому себе. Здесь он находил то, чего ему не хватало в повседневной реальности. Картины Рериха помогали ему почувствовать свою душу, воссоединиться с ней. Павел не стремился нахвататься всего и побольше, напротив, он плавно погружался в глубину каждой картины, а вместе с ними в самые неизведанные закоулки своей души. Он был счастлив!
– Ой! Извините, пожалуйста. – Павел почувствовал, что его кто-то толкнул в спину. Это была молодая девушка.
– Какие-то они все одинаковые, – услышал он женский голос за спиной.
«Они все разные, каждая картина несет в себе определенное состояние, энергетику. Неужели люди не видят, что все картины разные?» – удивлялся Павел.
Когда они с Ланой вышли из музея, накрапывал мелкий, почти незаметный дождик. Туман окутал город, придавая ему мистический вид.
За обедом в кафе они  говорили о Рерихе, его творчестве, о том, в какое состояние вводят человека его картины.
Вечером они поехали в Центральный Дом Художника, где проводился концерт фламенко в стиле джаза.
 В переполненном зале зритель уже ожидал начала. В зале было много испано-говорящей публики. До концерта оставалось десять минут.
– Джаз и фламенко – интересное сочетание. Никогда ничего подобного не слышал, – поделился своими мыслями Павел.
– Я тоже. Фламенко я слушала не раз, когда была в Испании в театре Севильи и на Кубе. А вот джазовое фламенко – это что-то новое.
Открыли занавес. На сцене стоял черный рояль, на который падал свет со всех сторон. Аудитория бурно аплодировала, с нетерпением ожидая появления артистов.
С первыми аккордами чувствовался темперамент испанской музыки. Внимание зала сконцентрировалось на пианисте. Внезапно появилась танцовщица, одетая не по канонам фламенко. На ней не было яркого платья в крупный горошек со множеством оборок книзу. Девушка была в черных расклешенных брюках. Для танцовщицы фламенко она была слишком худощава.
Сколько в ее движениях было эмоций и страсти! Ее пластика погружала в глубину затаившихся чувств, которые выплескивались постепенно, создавая крещендо. Тело молодой женщины извивалось, передавая страсти сердца. Джазовый аккомпанемент придавал утонченность и своеобразную грациозность.
– Вот это здорово! Я так рад, что ты привела меня на этот концерт, – воскликнул Павел, обняв Лану.
– А я все переживала, понравится тебе или нет. Решила рискнуть.
Когда они вышли на улицу, уже стемнело и слегка похолодало.
– Сегодня я открыл для себя много нового. Это благодаря тебе. Спасибо тебе.
– Тебе тоже спасибо.
Они проходили мимо афиши, на которой презентовалась выставка по боди-арту.
– Уже пройдет после нашего отъезда, – огорчилась Лана.
– У меня есть идея! – воскликнул вдруг радостно Павел.
– Я уже догадалась по блеску в твоих глазах.  Наверняка, ты что-то задумал.
– Да, – начал Павел, но в этот момент Лана обвила его шею руками и притянула к себе, жадно впиваясь в его губы. Ее горячее дыхание и нежный язычок, который касался неба Павла, возбуждали Павла.
– Смотри, что ты со мной делаешь. А если кто увидит?
– Ну и пусть смотрят и завидуют, – рассмеялась девушка, откидывая голову назад и поправляя шапку. – Так что у тебя там за идея, Паша?
– Эээ, – растерялся он от такого резкого перехода с одной темы на другую.
– Уже забыл? – рассмеялась Лана.
– Я хочу купить краски и кисти.
– Будешь рисовать?
– Да, на твоем теле. Хочу его расписать.
– О! Такая идея мне нравится, – заулыбалась Лана и представила Павла, который рисует на ее теле, нанося на него яркие краски и щекоча мягкими кисточками ее кожу.
Они зашли в магазин канцтоваров. Павел купил акварельные краски, так как красок для тела в канцелярском магазине не оказалось.
– Какую же выбрать кисточку? – задумался Павел. – Пожалуй, возьму, несколько. Вот эту точно возьму, беличью.
– Еще эту возьми, – подсказала Лана, – она потолще. Тоже беличья. Тут на ней написано.
– Нужно взять три или четыре, разные по толщине.
После того как были выбраны краски и кисточки, Павлу захотелось сразу же приступить к своей  задумке. Он уже с нетерпением прокручивал в мыслях, как он будет рисовать, и что он будет рисовать на теле возлюбленной.
Вечером ему удалось реализовать творческие амбиции. Он достал все, что они купили, обмакнул кисточку в воду, затем в зеленую акварель и провел легким воздушным движением по груди Ланы, вырисовывая бутоны ярко-красных тюльпанов на зеленых стеблях. Постепенно он переходил к животу, затем к  бедрам. Плавными мазками он создавал на теле любимой цветущий сад с его естественными обитателями – божьими коровками, жучками и стрекозами.
Лана закрыла глаза от удовольствия, она ощущала, как кисточка касается ее тела, то плавно и медленно, то быстрыми точечными движениями, а порой так нежно, едва дотрагиваясь. Иногда она приоткрывала глаза, с интересом наблюдая за творческим экстазом Павла. Она видела, что Павел  был счастлив, от чего ей вдвойне было приятно, и она снова прикрывала веки, проваливаясь в марево наслаждения.
– Ай! Ай! – иногда восклицала Лана, которую слегка пробивала дрожь. – Щекотно.
Павел был настолько увлечен процессом, что забывал обо всем. Ему доставляло удовольствие касаться кисточкой тела любимой женщины, расписывая его густыми красками.
– Все. Цветущий сад готов, – произнес он.
Лана открыла глаза, понежилась еще немного от предвкушения того, что уже все завершено, а потом неторопливо встала и подошла к зеркалу.
– И, правда, цветущий сад!
– Хм, – улыбнулся Павел. – Погоди-ка. Стой так, не меняй позу.
– Что такое? Не дорисовал что-то?
– Ты прекрасна!
Павел стал по-быстрому искать фотоаппарат, боясь, что Лану могут смутить фотографии в стиле «ню», и она откажется. Лана, напротив, была готова позировать. Она ничуть не смутилась, когда увидела фотоаппарат в руках Павла. Ей нравилось перевоплощаться в разные образы – выгибаться, как кошка, загадочно откидывать голову назад, отводить взгляд, делая его отстраненным или задумчивым, таинственно прикрывать глаза рукой, создавать дразнящий образ, манить, интриговать… Она не стыдилась тела, наоборот, считала его красивым, все ее позы были естественными. Она двигалась легко и свободно, не замечая, что на ней нет одежды.
Павел был несколько удивлен раскованности и открытости девушки. В ней было столько грации и естественности! Именно это делало ее красивой. Когда он ее спрашивал, как ей удается быть такой раскованной, она отвечала, что обнаженное тело так естественно, и оно не может сковывать. Скованным человека делает лишь одежда.
Принимая различные образы, Лана могла быть милой, или нежной, или кокеткой, или в стиле женщины вамп, или холодной и неприступной. Она моментально меняла образы, один образ приходил за другим, потом появлялся новый. У Павла было ощущение, что он принимает участие в спектакле, будто бы он фотограф, которого пригласили работать в театре. Он подходил ближе к своей модели, отходил дальше, приседал, поворачивал фотоаппарат, чтобы эффектнее сделать снимок. В общем, он довольно быстро вошел во вкус этой игры, так быстро, что даже стал забывать о том, что это игра. И она ему нравилась не менее, чем Лане.


Глава 14
Багуа и многое другое

Лану разбудила мелодия мобильного телефона. Спросонья она услышала, как Павел кому-то ответил:
– Да, да, как делали в тот раз, все также и сейчас делайте. Ничего не меняется.
После недолгого молчания он продолжил:
– Хорошо. Я смогу посмотреть только, когда приеду. Если будут вопросы, звоните.
Слегка приоткрыв глаза и еще щурясь после сладкого сна, Лана подвинулась ближе к любимому, который уже отключил мобильник и лег под шерстяное пушистое одеяло.
– Оштрафуй их! Они нас разбудили, – недовольно сморщила носик девушка и потянулась к Павлу за поцелуем. Он прижал ее к себе, и она почувствовала, как тепло исходило от его сильных рук, нежно ласкающих ее. Когда он гладил Лану, притягивая к себе, она ощущала тепло его души. Их тела переплетались, а души сливались, образуя единое целое. Оба чувствовали, как что-то мощным потоком разливается на уровне сердца. От этого было светло и радостно.
Больше всего Лану привлекало в Павле то, что он был ласковый и тонко чувствовал настроения ее души.
– Мечта любой женщины, – говорила она.
– Кто?
– Ты! Кто же еще? – приподняла брови девушка, выражая удивление.
– Почему я? И о чем они мечтают? – поинтересовался Павел в недоумении.
– О ласке, тепле и нежности.
– Я думал, женщинам нравятся бруталы.
– Чем же они могут нравиться? Они ведь грубые. Терпеть таких не могу. К тому же, они примитивные. Мне нравится, когда мужчина со мной ласков и принимает мое тепло  – такой, как ты.
Лана немного задумалась.
– Паша, где ты раньше был?
– А ты? Мне иногда кажется, что это все не со мной происходит. Я до сих пор не верю в то, что все так сложилось. Лана, это ты сделала меня счастливым, цветочек мой.
Девушка потянулась губами к его лицу и стала целовать глаза, нос, щеки, лоб, губы, шею. Ей хотелось целовать каждую точечку, каждую родинку на его теле.
В полдень они оказались на Чистых прудах. Они шли небыстрым шагом вдоль воды, в которую падала желтая выцветшая листва с пятнистыми коричневыми рисунками. В пруду лениво плавали утки, задевая друг друга боками. Серое небо с надвигающимися быстро несущимися тучами предвещало дождь.
Павел рассказывал о своих тренировках по багуа. Он говорил о том, что можно управлять энергией и концентрировать ее в разных частях тела, а также переносить ее с одной точки в другую.
– Что означает Багуа? – для Ланы это слово было незнакомым.
– Багуа –  боевое искусство Китая. Состоит из разных движений ладонями в ходе передвижения по кругу. Все движения связаны между собой и как бы переходят одно в другое. Шаги короткие и быстрые, а скольжение в конце шага позволяет мгновенно сократить длинную дистанцию и направить огромный поток внутренней энергии в одну точку, незаметно для противника.
– Выходит, багуа – это больше работа с энергией, чем развитие физической мощи. Так?
– Развивая способность управлять своей энергией, ты становишься физически сильным. Оружие – это правильная работа с энергией.
– Ты говоришь, что здесь важна скорость движений. Шаги быстрые.
– Скорость перемещений – это ещё не всё, т.к. быстрота движений рук наводит на мысль об их исчезновении. Дело в том, что точка начала движения и конечная в пространстве – одно и то же. Багуа – это, прежде всего, ментальное искусство, перемещение мысли и тренировка движений рук и ног со скоростью взгляда. Круговое движение в течение нескольких часов в день вырабатывает необыкновенную мощь.
– Получается, что человек, который занимается багуа, способен бесконтактно воздействовать на толпу даже неподвижно, силой мысли? – удивленно посмотрела Лана на Павла и приостановилась.
–  Это то же самое, как если бы отец, например, защищал своего ребёнка: достаточно огромной страсти и ярости, и ему не пришлось бы касаться противника, т.к. в пределах нескольких сантиметров от него он бы сам испугался.
– Хм. Интересно.
– Увеличь эту сферу в десятки раз и умножь на накопленную внутреннюю силу.
Общаясь на подобные темы, они дошли до кафе, в котором решили пообедать. Кафе располагалось на двух этажах. Интерьер в деревенском стиле с плетнем по периметру, ярко-желтыми подсолнухами и деревянными телегами, служившими столами – все это возвращало посетителей в домашнюю обстановку тепла, уюта и заботы. На телегах  стояли блюда с множеством яств. Декорации зеленых дубов с раскидистыми кронами создавали атмосферу расслабления и спокойствия.
– Что закажем? – спросил Павел.
– Давай телегу.
– Телегу? – недоуменно посмотрел он на Лану, не понимая, что она имеет  виду.
– Да. Вон там, видишь? Телега, на ней много всего – салаты, холодец, сыры разных сортов, колбаса. Это, как шведский стол, можешь брать все, что захочешь и сколько готов проглотить твой желудок, не лопнув.
– Тогда пойдем выбирать.
После обеда они поехали в Царицыно слушать органный концерт в Хлебном доме. Приехали они раньше, до концерта оставалось еще полтора часа, которые ушли на прогулки по царицынскому заповеднику. Лана рассказывала об истории екатерининского дворца, об архитекторах, которые работали над проектом.
– Ай! – неожиданно вскрикнула Лана при виде образовавшейся дырки на месте пистонки на сумке.
– Что случилось?
– Ну вот, – огорченно вздохнула девушка. – Теперь не будет держаться ручка.
– Я могу тебе сделать, – предложил Павел. – Это несложно.
– Да, но где же взять пистонку? – Лана присела и стала искать пистонку на земле. – Ее нигде нет, – немного расстроилась девушка. – О! Я, кажется, придумала.
Она продела ручку сумки в металлическое колечко, на котором крепилась ручка, и затянула узлом.
– Смотри. По-моему, неплохо. Даже какое-то обновление.
– Новый дизайн, – заметил Павел. – Искусница.
– Но не Марья.
– Асимметрия придала сумке  изюминку. Мне нравится.
– Мне тоже!   
Подул сильный ветер, закружилась в танце желтая листва, слетевшая с деревьев, и нежно укрыла землю. В воздухе запахло сухими листьями. Зажгли фонари, обрамлявшие аллею возле фонтана. Сочетание ярко-желтых фонарей с темно-синим цветом неба выглядело контрастным.
Влюбленные миновали мостик и заговорили о планах, касающихся их совместного будущего. Павел хотел перебраться куда-нибудь на юг, неплохо бы было, как он считал, ближе к морю. Он мечтал о теплых краях. Лана тоже была не против.
Пока они обсуждали, как это все осуществить, возле Хлебного дома уже столпились люди, ожидавшие концерта.
Павел с Ланой заняли места на пятом ряду. В зале были разные слушатели – от студентов до пенсионеров. Наконец заиграли Баха, потом Альбинони. Концерт был без антракта и длился чуть больше часа.
Иногда во время концерта Павел клал свою руку на руку Ланы. У него были всегда горячие руки, не важно, где он находился, дома или на улице в двадцатиградусный мороз без перчаток. У Ланы руки были чаще прохладными, даже в разгар лета, когда за окном стояла жара.
 Девушка почувствовала, как от рук Павла исходит горячая волна, ей было приятно это ощущать, и она не убирала свою руку на протяжении всего концерта.
Вернувшись в отель, Лана решила устроить романтический вечер. Она попросила у администратора большое блюдо и фужеры. На блюдо она выложила нарезанные фрукты. Она разрезала пополам каждый банан, затем сделала небольшие надрезы на кожуре и развернула ее, не очищая  полностью. Получился банан в виде лотоса. То же самое она проделала с мандаринами. Эта композиция украсила центр блюда  – лотосы из бананов и мандаринов, а по краям – нарезанные круглые светло-зеленые ломтики киви.
Павел разлил вино по бокалам и зажег маленькие  овальные свечки, которые разложил на панно, прилегающее к спинке кровати. От свечек исходил еле уловимый аромат вишни, постепенно наполнявший комнату.
– Тсс, – приложила Лана палец к губам.
– Что такое?  – удивился Павел.
– Послушай тишину.
Они замолчали и сидели так несколько минут. Кругом царила тишина, не было ни движения, только чуть слышно дыхание и потрескивание горящих свечей.
Они зашторили окна, погасили свет и расположились друг напротив друга.  У стены стояла магнитола, которую Лана привезла из дома. Из колонок доносились звуки скрипки, виолончели и фортепиано.
В этот вечер они особенно чувствовали, как нужны друг другу.


Глава 15
Храм души

Настал последний день их пребывания в Москве. Самолет Павла в шесть вечера, поезд Ланы в половину десятого.
Однако до вечера у них было еще много времени, и Лана предложила посетить церковь, что в Филях. 
Они вышли на станции «Фили» и пошли небыстрым шагом. Храм в стиле барокко из красного кирпича с золотыми блестящими куполами, переливавшимися на солнце, был виден издалека. Над куполами кружили стаи.
В церкви стояла тишина, трогавшая душу. Если в нее вслушаться, то, наверное, можно было проникнуть вглубь мироздания. Был слышен каждый шаг, каждый шорох. Было слышно, как потрескивают зажженные свечи  и даже, как они догорают, отдавая свою жизнь этому гармоничному пространству.
Храм уже давно не реставрировался. Но это не придавало ему запустелого вида, настолько внутренняя гармония пространства облагораживала внешний облик.
– Сюда бы я вернулась еще, – поделилась своим желанием Лана, когда они вышли на улицу.
– Я бы тоже. Это наш с тобой храм.
– Да, это наш храм.
Что-то тронуло внутри Павла, он был растроган до слез.
Они дошли до метро, сели в поезд и вышли на станции «Багратионовская». Неторопливым шагом они вошли в Филевский парк. Лес стоял почти без листвы. Листва расстилалась желтым ковром, по которому ступали ноги путешественников. Сухие листья шуршали под ногами и прилипали на ботинки. По деревьям носились юркие белки, которые заманивали своим видом редких прохожих, а потом поспешно прятались за ветками, прыгая на землю и укрываясь в сухих листьях.
– Смотри, белки. Вот еще одна, – указал Павел на рыжую белку с пушистым серым хвостом и острыми торчащими ушками.
– Где? Что-то не вижу.
– Да вот же она! Сидит на ветке.
– Ааа, – радостно воскликнула Лана и подошла поближе, но белка исчезла так быстро, что Лана даже не увидела, в какую сторону она убежала.
Они подошли к деревянной большой кормушке, в которой сидели два маленьких джунгарика с полосками на спинах.
– Какие забавные! – сказала Лана, разглядывая и протягивая им руку. –  Жаль, у нас нет ничего из еды.
– У них тут что-то насыпано. Пшено, что ли?
Лана и Павел спустились с обрыва вниз к реке. У воды было прохладно и дул сильный пронизывающий ветер, поэтому они поднялись наверх – туда, откуда пришли.
Когда они вышли из леса, Павел неожиданно остановился.
– Лана, я хочу тебе кое-что сказать, – начал он. После недолгой паузы он продолжил, немного волнуясь. – Я люблю тебя.
Он прижал ее к себе, так крепко, как обнимал всегда. Лане казалось, что он окружил ее своей любовью со всех сторон, создавая какой-то купол защиты, как будто  оберегая ее.
– Я тебя тоже люблю, – призналась она, и у нее выступили слезы на глазах.
Они стояли в объятиях друг друга прям посередине улицы, и им неважно было, что люди проходят мимо и оглядываются на них.
Вернувшись в отель, Павел стал поспешно упаковывать чемодан. Времени оставалось мало, и он даже уже стал беспокоиться  о том, что опоздает на регистрацию рейса. Лана вызвалась его проводить до Павелецкого вокзала. У нее как раз оставалось время до отправления поезда.
В движениях Павла была тревожность. Несмотря на это, он быстро собрался. Было еще время на ужин, но он от него отказался, не ощущая голода.
Они вышли из отеля, повернули за угол и дошли до метро.
Погода стояла теплая, хоть и было пасмурно. Небо затянули серые неприветливые тучи, лениво ползущие на юго-восток.
Спускаясь вниз на эскалаторе, влюбленные смотрели друг другу в глаза, ничего не говоря, потом Лана, не выдержав, обняла Павла. Павел поставил чемодан на ступеньку ниже и тоже обнял ее.
Когда они добрались до Павелецкого вокзала, уже объявили о формировании аэропоезда. Павел занял место у окна. Он приложил руку к окну, Лана, стоявшая на перроне по ту сторону окна, тоже прислонила руку, соединив свои пальцы с пальцами любимого. Их руки встретились, и оба почувствовали, как стекло начинает теплеть.
Объявили отправление аэроэкспресса. В вагон влетел последний пассажир – запыхавшийся молодой человек, еще не успевший отдышаться.
Лана не стала дожидаться, когда тронется поезд. Она помахала рукой и покинула перрон. Проходя через ворота, она вспомнила яркие переживания того дня, когда она встречала Павла на этом же вокзале несколько дней назад. Она с грустью улыбнулась.
Поезд тронулся. Павлу тоже было немного грустно, но это была, скорее, не грусть, а ностальгия.
Он был готов к новым действиям. Ему хотелось побыстрее разорвать отношения с женой и начать новую жизнь, он был полон решимости. Его старая жизнь с шаблонами, стереотипными мыслями, действиями и страхами закончилась. Началась другая – новая жизнь, полная свободы и свежести.
С такими мыслями он покидал Москву.
До аэропорта он добрался за сорок минут и оказался один из первых в очереди на регистрацию рейса. В кресле самолета он размышлял о своей жизни. Он и сейчас не верил до конца в то, что все это происходит с ним наяву. Поэтому несколько раз подряд закрывал и снова открывал глаза, чтобы убедиться в существовании этой реальности.
За иллюминатором была видна Москва, которая горела разноцветными яркими огнями, придавая небу еще более темный цвет.
По дороге к отелю Лана, счастливая и немного грустная, набрала номер телефона своего московского друга, чтобы поделиться с ним своим состоянием души.  Она предложила ему встретиться на часок-полтора, пока у нее было время до отправления поезда. Но Артур был занят и уделил ей время лишь по телефону. Она трещала в трубку без умолку, иногда прерывая дыхание. Боясь ее перебить и чувствуя, что ей надо высказаться, Артур только вставил:
– Ты довольна? 
– Да!  Я счастлива!

Глава 16
Встреча с человеком в черном

Павел приехал домой в отличном настроении. Подчиненные стали замечать улыбку на его лице и огоньки в глазах, он часто шутил, находил в окружающих только хорошее и поднимал настроение даже ипохондрикам со стажем.
Павел ложился спать поздней ночью и просыпался ранним утром, раньше, чем обычно. Он и в былые времена спал мало и мог отлично выспаться за шесть часов, а теперь на сон  у него уходило всего-то часа три-четыре. Ему совсем не хотелось спать, он чувствовал себя бодрым, полным сил и с ясным сознанием.
Как-то раз Павел встретился случайно в кафе с человеком в черном. Увидев Павла, человек в черном подсел к нему за столик. Настроение у Павла было хорошим, поэтому он был не против пообщаться. К тому же, у него было в запасе время, что нечасто случается. Сначала они говорили о работе, потом плавно перешли на другие темы. Павел рассказал  притчу о свободе воздушного змея. Ему было интересно, как его собеседник воспримет эту притчу, какое у него сложится мнение.
– Хм, – только и произнес человек в черном.
– Ха-ха-ха, – это и все, что ты можешь сказать? – иронизировал Павел. – После этой притчи я по-другому стал смотреть на мир и на свое место в нем.
– Это почему же?
– Я узнал в себе воздушного змея. Мне не хватало глотка свобода. Я задыхался.
– Да уж. По тебе не скажешь. Ты ж успешный человек. Солидный.
– Как будто успешный человек не может задыхаться, – рассмеялся Павел.
– Ну, мне казалось, здесь одно с другим не связано. Успешный человек всегда свободен. У него есть ресурсы, которые позволяют быть свободным. У него есть деньги, которые расширяют степень свободы. Связи, которые помогают. И так далее.
– Как же ты ошибаешься.
– Разве? – Человек в черном посмотрел удивленно на Павла. Казалось, он и, правда, не понимает, о чем Павел говорит.
В этот момент подошел официант и поинтересовался, нужно ли еще что-нибудь. Павел заказал кофе.
– У такого успешного человека, как я, – продолжил диалог Павел, – не было крыльев, чтобы подобно этим чайкам из притчи лететь, куда они хотят. Я даже дышать свободно не мог. Да и сейчас не могу сказать, что я свободен. Я – это воздушный змей. Так что, это написано про меня. Куда меня направляют, туда я и лечу. А оборвут ниточку, так и вовсе упаду. Я держусь за эту ниточку, потому что у меня нет крыльев. Эта ниточка связывает меня с комфортом, но она не дает мне свободы. Она дает лишь комфорт. И ничего более.
– А что тебе еще нужно? По мне, так лучше ходить по земле, как ты говоришь быть в своей зоне комфорта, чем летать в небе с чайками. Ну, полетал, а что дальше-то? И вообще мне не нравится эта притча.
После этих слов Павел понял, что говорить больше не о чем, то есть можно говорить о чем угодно, но не о свободе.
Павел попросить принести счет.
– Ты спешишь? – спросил человек в черном?
– Уже надо идти.
Пока Павел ехал в машине, он думал о разговоре с человеком в черном и о свободе. Ведь он сказал правду сегодня в кафе, у него нет свободы. После знакомства с Ланой он лишь расширил рамки, ему стало намного легче дышать, но его нельзя назвать свободным человеком. Когда он смотрел на Лану, он видел, что она свободна изнутри. А он – нет. Эта свобода льется из нее. Но ее нет у Павла.
Общаясь с Ланой, у него часто было ощущение, что он тоже свободен. Он дышал, не мог надышаться, как будто у него сейчас отберут этот воздух. Но потом он опять сворачивал себя в тесные рамки, как привык делать много лет. Он чувствовал себя «человеком в футляре». Сам  же отбирал у себя этот драгоценный воздух. Но зачем он это делал? Задавал он себе такой вопрос.
Впрочем, сейчас ему не хотелось слишком много об этом думать. Он счастлив! И теперь готов выстраивать свою жизнь по-новому, расширяя постепенно свои рамки свободы. Тут чуть-чуть, там чуть-чуть, так они и становятся шире. Одним махом, все сразу ведь не получится. Но можно расширять их постепенно. С такими мыслями он приехал домой. 


Глава 17
Непрошеный гость

Как-то раз, когда Павел лежал на диване и читал книгу, которую ему подарила Лана, внезапно появился человек в черном. Это было слишком неожиданно. Он каким-то образом проник в квартиру, хотя дверь была закрыта.
 Первым делом гость поинтересовался, что читает хозяин, увидев раскрытую книгу на диване.
– Опять о свободе книженции почитываешь? – иронично заметил он. – Интересно, что они тебе дают? Только отвлекают от дел насущных.
– Я так не считаю, –  коротко и с уверенностью в голосе произнес Павел.
– Баловство все это.
– Это для кого как.
Хоть Павел и не собирался с ним спорить, но бурной дискуссии избежать не удалось.
– Наверняка, это девчонка подкидывает тебе подобные книжки.
– Мне самому интересно. Она не заставляет меня их читать.
– Однако ты раньше не читал ничего похожего.
– Раньше не читал. Некоторые люди дают толчок для чего-то нового  –  они открывают дверь в новую жизнь. Я лишь рад этому.
– Чему этому? – усмехнулся человек в черном. Он посмотрел на Павла, как на сумасшедшего..
– Рад тому, что Лана показала мне новый путь  –  путь к свободе.
– Свобода, свобода… Опять ты за свое! – бурчал по-прежнему человек в черном. – С чего ты взял, что это свобода? Ты и так свободен. Посуди сам. У тебя есть все, что пожелал бы другой. У тебя есть статус, деньги, семья. На деньги ты можешь купить, что захочешь. Статус дает тебе уверенность в завтрашнем дне и стабильность. Семья  – опору и надежность. Это и есть свобода. Разве не так?
– Не так.
Чем больше убеждал Павла человек в черном, тем больше у него была уверенность в том, что его так называемая свобода – это только иллюзия. Ни статус, ни деньги, ни семья не делали его счастливым. У него часто было такое ощущение, что он несет какой-то груз, от чего ему было трудно дышать. Пока он не мог оставить этот груз и продолжал  ходить на работу, которая  «не зажигает».
Павел мог себя заставить делать то, что ему не нравится. С работой обстояло именно так.
 А что с семьей? С женой у него не ладилось, уже более года у них не было интимных отношений, в общем-то, и говорить было не о чем, за исключением тех тем, которые касались их совместного быта и детей. О детях Павел заботился, и говорить о них было приятно. Но дети уже выросли, и у каждого из них была своя жизнь, хоть материально Павел им помогал.
Он не хотел оставаться с женой один на один, понимая, что они чужые люди. Но ведь они  прожили вместе более двадцати лет! Увы, и такое бывает.
Павел ощущал себя зажатым в тиски. Когда он встретил Лану, у него появилась надежда на то, что жизнь может измениться. У него появилась не только надежда, но и желание. Можно даже сказать, мотивация. Иногда он задавал себе вопрос: «Может, это только влюбленность и ничего более?  Что стоит за ней? Что станет, если она пройдет? Влюбленность может пройти, как у большинства людей. И от нее ничего не останется». Но он знал, что это не влюбленность. И за ней стоит многое.  Самое главное  –  свобода. Он чувствовал, что у Ланы есть потенциал, и она может передать ему те знания, которые помогут обрести долгожданную свободу. 
Человек в черном продолжал еще что-то говорить, но хозяин его не слушал. Он отвлеченно смотрел в окно на прохожих, ежившихся от мороза, на деревья, тротуары и дороги, покрытые снегом, который блестел на солнце. Его гость продолжал и дальше  монотонно бубнить себе под нос, не подозревая о том, что это был уже не диалог, а монолог.
Павел был совсем далеко. Наконец человек в черном закончил речь наставника. Воцарилась долгожданная тишина. Даже стены были рады побыть в молчании. Поскольку человек в черном долго не мог находиться в тишине, он поспешно ушел.
Остаток дня Павел провел за книгой. Вечером, когда пришла жена, он закрылся в своей комнате и ждал звонка от Ланы. Почти каждый день они созванивались или общались по скайпу. Утро Павла начиналось с того, что он отсылал смс в стихах с признанием в любви, Лана отвечала ему тоже стихами. Так продолжалось их общение в течение дня. В перерыв Павел брал телефон и принимался за смс, вечером, после тренировки, когда он приходил домой, у него было такое ощущение, что они не общались  уже целую вечность. 
Как-то он сказал ей: «Давай общаться телепатически».  Он не мог подобрать более точного слова, поэтому назвал так. Заключалось оно в том, чтобы одновременно настроиться друг на друга и передавать посылы любви, но без телефонных звонков, смс и скайпа.
Они договаривались о времени заранее, потом каждый садился в удобном месте и закрывал глаза. Так они обменивались своими лучиками любви. После этого они созванивались в этот же день, чтобы ярче прожить впечатления. Иногда они созванивались на следующий день, еще полные эмоций. Лана часто говорила, что она чувствует энергию, которую посылал ей Павел. Она ощущала, как тепло распространялось по всему ее телу, от пальцев ног до области груди и головы. Павел тоже чувствовал лучики любви, исходящие от Ланы. Иногда он видел их в разных цветах и был приятно удивлен, когда узнавал, что Лана посылала лучики именно того цвета, который он видел.
Такой вид общения был необычным для обоих, и с каждым днем он нравился им все больше. Что-то родное и глубокое было в нем. И не важно, что их разделяют более трех тысяч километров, ведь человека можно почувствовать на расстоянии.
Просидев с книгой в руках, Павел стал незаметно засыпать. День сегодня выдался насыщенным и тяжелым. К тому же человек в черном пришел некстати, как, впрочем, и всегда. Есть такие люди, которые появляются в самый неподходящий момент, именно тогда, когда их никто не ждет.


Глава 18
Все идет своим чередом

Шел мелкими хлопьями снег, было безветренно. Снежинки витали в воздухе, не спеша ложиться на дороги и тротуары. Земля медленно покрывалась пушистой белой гладью. Начинало темнеть, включили фонари.
Девушка достала из сумки мобильник и набрала Павла. 
– Здравствуй, Волшебник!
– О! Принцесса моя, милая. Только о тебе подумал.
– Вот  я и звоню. Я с тобой уже почти освоила основы телепатии, – сказала девушка и поправила шапку, прикрывая уши от ветра.
– Как ты?
– Соскучилась. В остальном, все хорошо.
– Я тоже соскучился безумно. Выйдешь сегодня на телепатический сеанс?
– Конечно.
–Ой. Тут у меня опасный поворот. Я нешипованный. Давай чуть позже созвонимся, когда я доберусь до дома.
– Будь осторожен, любимый.
Павел бросил телефон на переднее сиденье рядом с собой и поехал медленнее. Дорога освещалась плохо, поэтому ему приходилось напрягать зрение.
Наконец он добрался до дома. По дороге заскочил в магазин. Возвращаясь, вдруг вспомнил, что купил не все,  но было уже поздно и возвращаться обратно не хотелось.
Дома никого не было, ужинал он один. Приглушенно играла спокойная музыка, из колонок доносились голоса «Il Divo». Иногда Павлу нравилось, когда музыка звучит фоном. Это создавало гармоничную атмосферу – спокойную и непринужденную, располагающую к отдыху.
Он быстро поел, помыл за собой посуду. Он всегда оставлял после себя порядок, так его приучили с детства, и с тех пор он почти никогда не изменял этой полезной привычке. 
После позднего ужина он зашел к себе в  комнату и закрыл дверь. Включая ноутбук, он слышал, как пришла жена. Она прошла на кухню, выложила продукты из пакета и  крикнула:
– Кто дома есть?
– Есть, – буркнул отрывисто в  ответ Павел, потом добавил, – Меня не отвлекать. Я занят.
На столе стояла чашка с чаем. Чайные листья и цветки жасмина постепенно размягчались, отрываясь от поверхности, и осаждались на дно. Павла заворожило это действие – как будто это был танец. Он вспомнил чайную церемонию в Москве.
Пришел сын. Он заглянул  комнату к отцу, они обменялись коротким «привет», и сын ушел к себе. Видимо, ему тоже не хотелось сегодня общения с домочадцами, и под предлогом занятости он тоже закрыл за собой дверь. Через несколько минут из его комнаты стали доноситься приятные звуки флейты. Роман разучивал свою партию, которую он должен завтра исполнять. Он никак не думал, что ему вскоре придется прервать это занятие на самом сложном крещендо.
– Ты что, с ума сошел? На время смотрел? – то был голос матери, которая влетела, как фурия, и резко захлопнула дверь.   
Раздался звонок по скайпу. Звонила Лана. Павел ответил. Услышав громкий и недовольный голос фурии, девушка спросила:
– Что это у тебя там происходит?
– Это жена расшумелась. Роман разучивал урок, играл на флейте, а ей показалось, что громко. Вечно она трясется за соседей.
Опять раздались звуки флейты, на этот раз Роман играл тише.
– Я же тебе сказала, прекрати! Соседи уже спят.
Но флейта не замолкала. Роман по-прежнему играл, прекратить играть он не мог. Завтра важный день, к нему нужно подготовиться.
В этот вечер Павел с Ланой говорили дольше обычного. Им не мешала ни флейта, ни фурия за стенкой. Они как будто ничего не замечали. Все посторонние звуки были каким-то причудливым фоном, вносившим свою изюминку.
Они, как всегда, общались на разные темы, часто шутили,  бывало, с иронией, но она не была злой или обидной.


Глава 19
Стертые расстояния

 Через полтора месяца Павел встречал Лану на вокзале в Новосибирске. Поезд прибыл рано утром. Город, укутанный снегом, еще спал.
Павел посмотрел на часы – без четверти шесть. Вагоны мелькали перед глазами. Павел отсчитывал их с нетерпением, его сердце билось в один ритм со стуком колес поезда. Пришлось немного пробежаться: напротив него оказался одиннадцатый вагон, а Лана ехала в седьмом.
Уставшие от дороги пассажиры, стали медленно выходить.
«Где же она?» – не мог больше ждать Павел. Но Лана не показывалась. Один за другим выходили пассажиры: молодые люди с брезентовыми рюкзаками, парочка счастливых влюбленных, музыканты со скрипками, аккуратно упакованными в чехлы. Вереница тянулась долго.
Наконец появилась она, в темно-синем длинном приталенном пальто с мехом чернобурки. Глаза ее сияли, было видно, что она ищет только одного человека. Ее взгляд перебегал с одного встречающего на другого. Увидев Павла, Лана подала ему чемодан, а сама с легкостью спрыгнула со ступенек, забывая про тяжелое  пальто. Она была похожа на бабочку с яркими крыльями, порхавшую в летний день.
Не успев сделать ни шагу, она кинулась обнимать Павла, обвивая его шею. Павел крепко прижал ее к себе. На перроне столпился народ. Люди с увесистыми сумками и пузатыми чемоданы  протискивались вперед. Кто-то сходил с поезда, другие поднимались в вагоны. Люди стали толкать влюбленных, некоторых даже раздражали их счастливые лица.
– Ладно, пойдем, –  сказал Павел, чувствуя себя сконфуженно от взглядов окружающих, толкающих его в спину.
Они пошли к машине.  Было еще темно.
– Надо бы заехать в супермаркет за продуктами, – вспомнил Павел. 
– Но еще рано. Все закрыто. 
Павел уложил чемодан и пакеты в багажник, открыл переднюю дверь Лане. Она села, комфортно откинувшись на спинку кресла, и закрыла глаза в ожидании чего-то.
– Как хорошо, – произнесла она и положила свою голову на грудь Павлу.
Они сидели, обнявшись, никто не смел нарушить эту божественную тишину.
Наконец Павел сказал:
– Поехали. Будем ехать потихоньку, чтобы ты увидела город.
Он завел машину, и они двинулись.
– Это мой универ, – указал рукой Павел на огромное здание. – Пять лет изнурительного труда и оскомина на зубах от грызения гранита науки.
– Красивое здание.
– Тут почти ничего не изменилось, а прошло после нашего выпуска почти двадцать лет.
Они поехали дальше. Лана поворачивала голову то вправо, то влево, чтобы разглядеть архитектурные ансамбли, красивые места или просто уютные уголки города, любимые новосибирцами.
Павел петлял по городу, возвращаясь намеренно на некоторые улицы, чтобы показать своей спутнице город во всех интересных ракурсах. 
Иногда они ничего не говорили друг другу, наслаждаясь тишиной и атмосферой города в раннее утро.
Когда они остановились, Лана была немного удивлена.
– Куда мы приехали?
Они оказались на заснеженной поляне. После ночного снегопада поляна была нетронутой, на ней не было ни одного следа. Уже почти рассвело, город окутала легкая дымка, придавая ему неповторимое очарование. Слегка розовое небо, тишина вокруг, без дыхания ветра – все это создавало атмосферу спокойствия и благости.
– Видишь вон то здание? – Павел махнул в сторону высотки с панорамными окнами.
– Где?
– Вон там. Смотри.
Девушка прищурилась.
–   Аа, да. Вижу.
– Там я работаю.
– То есть ты туда ходишь каждый день?
– Ну, да.
– Я уже не представляю себе, как можно ходить каждый день на работу и проводить там большую часть дня.
– Хм. Везет тебе. У тебя все по-другому. Ты свободная.
– Относительно свободная, – поправила Лана.
– Возможно. По крайней мере, твоя степень свободы выше моей.
– Может и так, – согласилась девушка, взглянув еще раз на здание, двери которого  Павел открывает каждый день, входит в свой кабинет, садится за рабочий стол, включает компьютер, достает бумаги, готовит отчеты. Она представила все это в красках.
– Твои окна  куда выходят?
– Отсюда их видно. Вон окно на четвертом этаже. Видишь?
Срывался мелкий снежок, который нежно покрывал поляну. Было безветренно.  Пушистые снежинки слипались друг с другом, как будто бы их притягивало какой-то неведомой силой, и медленно опускались.
Светало. На небе стали появляться оранжево-розовые раскаты, плавно переходящие в светло-голубые тона.
– Вот и рассвело, – произнес Павел, любуясь небом. Он открыл окно машины и вдохнул свежего воздуха раннего утра.
– Который час? – поинтересовалась Лана, потянувшись. Она немного устала от сидячей позы и верхней одежды.
Павел достал из кармана мобильник и посмотрел на часы.
– Можно потихоньку двигаться в супермаркет за провизией. Пока доедем, как раз откроется.
– Будем первыми покупателями.
Они быстро добрались до супермаркета и затарились всем необходимым.
– Кажется, все купили, – сказал Павел после длительного выбора.
– Постой! Забыли кое-что важное.
Лана повела его в отдел, где располагались баночки и бутылочки с красочными этикетками. Она взяла одну из них и стала читать, что написано на лейбле.
– Нам нужна пена для ванны.
– Хорошая идея, – поддержал Павел.
Лана не знала, на чем остановить свой выбор.
– Какую возьмем?
– Не знаю. Я не эксперт в этом деле.
Лана взяла с полки одну упаковку, открыла, понюхала, затем взяла другую и поднесла ее к носу.
– Как тебе эта? Нравится?
– Необычный запах. Что-то он мне напоминает. Не пойму только, – задумался Павел, предвкушая аромат и представляя, как они наполнят ванну пеной и погрузятся в волшебный мир пузырьков.
– Я бы выбрал эту. Павел положил в корзину ту, что он только что нюхал.
Через полчаса они уже ехали по центральной улице. Вдруг Павел остановил машину.
– Надо позвонить.
Он достал мобильник из кармана куртки.
– Куда позвонить?
– По квартире. На днях созванивался с хозяевами. Сказали, чтобы перезвонил в день, когда мы решим снять ее.
Он набрал номер.
– Странно. Абонент недоступен, – пожал удивленно плечами Павел.
– Может, спят еще? Рано? – предположила Лана, которая сама не любила вставать раньше девяти утра.
– Попробую позже. Мы все купили? Больше ничего не нужно?   
– Наверное. Главное, чтобы в квартире была ванна, – рассмеялась Лана.
Через пятнадцать минут Павел попытался еще раз дозвониться, но тщетно. Абонент был по-прежнему недоступен. Тогда он стал прозванивать по другим номерам, но никто не отвечал либо было занято.
Наконец удалось дозвониться по одному из трех номеров. Трубку взял мужчина. Павел быстро договорился с ним, пообещав, что они подъедут к десяти часам.
– Что там за квартира? – спросила Лана.
– Я не видел. Сейчас первый раз разговаривал с хозяином. Посмотрим. К десяти нужно успеть.
Они приехали раньше десяти часов.
– У нас с тобой завышенная важность, – сказала Лана.
– Почему?
– Потому что мы приехали раньше.
– Если бы мы опоздали, была бы заниженная?
– Ну да. А если бы мы приехали вовремя, то был бы баланс – нормальное, здоровое отношение.
– В нашем случае завышенная важность лучше, чем заниженная.
– Ну, уж не знаю.
Это была двухкомнатная квартира, которая находилась на четвертом этаже. Сдавалась только одна комната, вторая была заперта на ключ.
Хозяин, мужчина лет сорока, высокий и упитанный,  посмотрел на новых жильцов с недоверием, как будто бы он за что-то опасался. Бывают такие люди, которые не доверяют никому и никогда. Причем, на тех, кто доверяет другим, они смотрят, как на инопланетян. С виду он был похож на военного, судя по угловатым движениям и ходьбе на несгибаемых ногах.
 Он вручил ключи Павлу, после того, как сфотографировал на телефон его паспорт. Павел расплатился с хозяином, который представился Олегом, и закрыл за ним дверь.
– Ух! Наконец мы обосновались, – обрадовалась Лана и достала из чемодана три воздушных шарика розового цвета. Она принялась надувать шарик, протягивая Павлу второй.
Надув шарик, она написала на нем: «Волшебник, наконец, мы встретились!» На своем шарике Павел написал темно-синим маркером: «Принцесса, я тебя люблю». Тогда Лана решила надуть третий шарик, на котором она написала ответное признание в своих чувствах.
– Ты, конечно же, проголодалась?
– Можно что-нибудь и перекусить. Давай сейчас приготовим что-нибудь на скорую руку.
Лана прошла на кухню, достала продукты из пакетов и выложила одни  на стол, другие –  в холодильник.
– Давай пожарим яичницу с помидорами и сыром. Знаешь, как вкусно? Пробовал?
– Нет. Это ты сама придумала такое блюдо?
– Не помню уже, но часто его готовлю. Всегда получается вкусно. Так что? Будем?
– Конечно!
Она достала все необходимые продукты из холодильника, нашла сковороду и поставила ее на газ. Затем взяла оливковое масло, нарезала свежий лук и кинула его в сковороду. Павел тем временем нарезал помидоры и взбил яйца. Кухню наполнили приятные ароматы, которые уже щекотали желудки двум голодным поварам.
– Сыр кидать? – спросил Павел.
– Он уже готов? Какой ты оперативный! 
– Скорее, голодный.
Он попробовал натертый сыр, облизнувшись. Лана распределила равномерно  лопаткой содержимое на сковородке и убавила огонь.
– Кидай.
Павел посыпал сверху сыром, который стал лениво расползаться, покрывая  яичницу  толстым тянувшимся слоем с пузырьками.
– Может, еще это положить? – указал он на круглые цельно-зерновые хлебцы из риса. 
– Не знаю. Я их ем сырыми. Так полезнее. Но если хочешь, положи.
Он разломил их на мелкие кусочки и аккуратно положил сверху на сыр.
– Кажется, готово. Посмотри.
Лана нагнулась над сковородой, чтобы лучше ощущать ароматы, исходившие от горячего блюда. Она взяла сковороду и поставила ее на подставку посередине стола. Исходящий от сыра и хлебцов пар поднимался кверху, закручиваясь светло-серой змейкой.
– Так красиво! Боюсь даже притронуться, – заметил Павел.   
– Если не хочешь, я могу съесть все сама, – пошутила девушка, поедая глазами содержимое на сковороде.
– Бегемот, – пошутил Павел.
– Не знаю, как ты, а бегемот не может больше ждать. 
Лана поднесла ко рту небольшой кусочек и закрыла глаза.
– Оказывается, едой тоже можно наслаждаться, – произнесла она. – Хлебцы горячие – вкусные. Я и не думала, что будет так вкусно! 
После завтрака Павел обещал свозить Лану к «волшебному» камню.
Они оставили машину на стоянке и  пошли пешком. Пробираясь по извилистым аллеям, они через несколько минут  оказались в настоящем лесу. Стояла тишина, только иногда падал снег с веток, когда на них садились птицы. Снежные хлопья разлетались и горели на солнце, ослепляя глаза от яркого света.
– Ух ты! Прям лес в городе! – Лана была восхищена.
Она вдыхала полной грудью аромат свежего воздуха. Было такое ощущение, будто бы она не могла насытиться им, она словно пережевывала его, чтобы сохранить приятное послевкусие. 
– Вот он! – Павел подошел к большому камню, который выглядел самым обычным образом. Ничего особенного с виду в нем не было, кроме большого размера, высотою в полтора метра.
– Это тот «волшебный» камень? – удивилась Лана.
– Ну да. А ты что хотела увидеть, дольмен?
– Хм. Любопытно.
– А, может, это и есть дольмен? Просто мы не знаем. 
Она подошла к нему, погладила его рукой и прислонила к нему ухо, как будто ожидая что-то услышать. 
–Мы с ним поговорили. Я загадала ему желание, – улыбнулась девушка, глядя на Павла горящими глазами.
–Желание?
– Да. Он же волшебный.
– Какое желание ты загадала?
– Это секрет. А ты не хочешь с ним поговорить?
– Мы уже наговорились раньше.
– Ах! Ну да, и наговорились, и находились кругами.
– Ха-ха-ха.
Они пошли по тропинке, которая вела их в низину.
–  Пойдем, я тебе покажу прорубь, в которую я ныряю.
Иногда им встречались люди:  кто-то катался на лыжах, кто-то делал утреннюю пробежку, другие просто гуляли с детьми.
– Не замерзла? – спрашивал все время Павел, поглядывая на красный нос своей любимой.
– Нет, нет, – качала она головой, чувствуя, что руки уже начинают замерзать, не смотря на теплые варежки из овечьей шерсти, которые она купила недавно.
Когда Павел в очередной раз посмотрел на нее и понял, что она уже превратилась в снеговика, он взял ее длинный шарф и обернул им шею вкруговую, прикрыв рот и немного нос.
– Так-то лучше.
– Я так на Матрену похожа, – опустила брови Лана.
– Зато не заболеешь. Тебе бы пробежаться лучше для согрева.
– Тогда побежали!
– Но я-то не замерз.
– Ну да, тебе всегда жарко.
Павел взял руки Ланы и укрыл их своими большими ладонями.
– Какие у тебя горячие руки! И без перчаток. На улице минус двадцать три, а ты не мерзнешь.
– У меня всегда горячие они. Я ж привык. У нас всегда такая зима. Это еще тепло. И ветра нет. Так что, нам повезло. Погода располагает для прогулок.
– Да, Африка вообще, – рассмеялась Лана.
Она уже почувствовала, как тепло, исходившее от горячих ладоней Павла, передалось ей. Ее руки стали согреваться. Ей было приятно ощущать, как она наполняется энергией своего мужчины.
Они вышли на поляну, от ярко-белого света которой слепило глаза. Вдалеке виднелась прорубь.
– Тут все цивилизованно, – заметила Лана, – есть даже лестница в проруби. И много  народу бывает?
– Да, по выходным тут собирается народ. Сегодня, как видишь, кроме нас, никого нет.
– Там глубоко?
– Примерно мне по плечи.
– Красивое здесь место. Тихо, спокойно.



Глава 20
Творец или фаталист?

  Он всегда смотрел на нее по-особому – заворожено, как Пигмалион, который восторгался своей Галатеей. Лана для него стала той женщиной, которая, проходя по улицам большого города, привносила в него свежесть и яркость, дарила  мечты и наполняла эйфорией. Ее вдохновение лилось из души, потому что она сама была  вдохновением.  И серый город, унылые и уставшие лица прохожих вдруг оживали.
Находясь рядом со своей музой, Павел ощущал себя обновленным. Лана обладала способностью снимать с него усталость и заряжать радостью. Она привносила в жизнь свет, подобно маяку, освещающему путь заблудившемуся кораблю.
– Волшебник! –  доносился голос Ланы из ванной комнаты. – Иди скорей сюда.
Лана уже лежала в ванне и наслаждалась воздушными пузырьками, которые переливались всеми цветами радуги.
– Выглядишь счастливой, – сделал комплимент Волшебник.
– Не хочешь присоединиться?
Он разделся и погрузился в мягкую пену.
– Слишком горячо.
– Ну, извините, здесь не прорубь.
   Павел сел в ванну и обнял  девушку, касаясь ее груди. Они наслаждались теплой мыльной водой с потрескивающими пузырьками. Лана повернулась к Павлу и подставила свои сочные губы. В следующее мгновение они слились в поцелуе.
– Какой ты вкусный! Не могу оторваться, – сказала Лана, приоткрыв глаза.
– Неужели? Вкусная ты!
Она повернулась к нему спиной, давая ему обнять себя за плечи и погладить спину.
– Как ты думаешь, сколько здесь этих пузырьков? – спросила вдруг она.
– Пять тысяч триста семьдесят три.
– Представляешь, сколько жизней сейчас пересеклись с нашими жизнями!
– Жаль только, что у них такая короткая жизнь.
– Зато она красивая. И она доставляет нам удовольствие.
Павел закрыл глаза и улыбнулся.
– Нам надо быть осторожными.
– Ты это о чем? Почему осторожными? – удивился Павел.
– Чтобы не разгневать богов, ведь мы с тобой сейчас в золотом веке. А он, как известно, недолго длится.
– Что этому  помешает?
– Ну, не знаю, какой там катехизис богов – задумалась Лана.
После горячей ванны они устроили небольшую трапезу. Павел разлил по бокалам красное вино, Лана нарезала бананы в виде пальм, красиво разложила на тарелке киви и срезала кожуру с мандаринов таким образом, что они получились в виде цветков. Все это она уложила на большой расписной поднос и принесла в комнату.
– Искусница! – похвалил ее Павел, не отводя глаз с фруктов, пикантно разложенных на подносе.
– У нас должно быть все красивым.
Этот вечер им обоим казался длиннее, чем обычно.
На следующее утро Лана проснулась и обнаружила, что Павла рядом нет. Он был уже на работе. Иногда ему приходилось брать внеурочную работу, чтобы все отчеты сдать к сроку. Девушка не расстроилась, что утро придется провести одной. Ей всегда было чем заняться.
С собой она привезла томик стихов Фета и Элюара. Лана любила поэзию. Когда она читала стихи, то погружалась в художественные образы настолько, что иногда путала реальность с лившейся мелодией поэзии. Реальностью для нее было то, о чем писали поэты. Часто в такие моменты она сама садилась за стихи и на волне озарения писала, пока рука сама не переставала размашистым почерком набрасывать буквы на листе бумаги.
Но сперва она умылась и  пробралась на кухню в поисках съестного.
Закипел чайник. Лана заварила прямо в кружку черный чай. Она предпочитала крепкий чай. Чтобы у него был терпкий аромат, она всегда накрывала кружку блюдцем или крышкой. Пока чай заваривался, она стояла у окна, за которым кружились в танце мелкие снежинки.
Она открыла окно, несмотря на то, что сегодня был морозный день, и температура воздуха была около двадцати градусов мороза.  Вдохнув бодрящего воздуха, она почувствовала, как легко на душе.
У подъезда  дворник убирал снег. Было слышно, как он лопатой сгребал снег и перекидывал его в кучу, образовывая сугроб.
К полудню позвонил Павел и сообщил, что не сможет приехать к обеду, так как дел слишком много, и он не управляется. Он предложил Лане прогуляться одной по центру города, обещая освободиться к трем часам, забрать ее из центра и свозить куда-нибудь.
Девушка быстро сориентировалась, куда можно сходить. Она разузнала, что в городе проводится выставка Пиранези, куда она прямиком и направилась.
Она села в первый попавшийся автобус, который шел в центр. В салоне было мало пассажиров, и оказались свободные места. Подошел кондуктор. Он присел рядом с Ланой.
– Вы не здешняя?
– Я? – удивилась Лана такому вопросу.
У нее на родине так непринято начинать разговор с незнакомым человеком. То есть могут такое, конечно же, спросить, но это, скорее, будет необычным.
– Я из Волгограда.
– О! Это так далеко.
– И так можно сказать.
– А у вас там море есть?
– У нас нет, но это не так уж и далеко от нас. Мы все-таки на юге живем.
– Повезло вам. И вы были на море?
– Да, конечно, – улыбнулась Лана, вспоминая, сколько раз она была на море. Пожалуй, не на много меньше, чем  ей лет. – А вы?
– Я – нет.
– Можно съездить, если захотите.
– Это же далеко.
– Вы отсюда никогда не уезжали? – удивилась опять Лана. Этот собеседник уже второй раз за пять минут ее удивлял. Он казался ей немного странным, но от общения она не уворачивалась. Наоборот, было даже забавно знакомиться с людьми другой ментальности.
– Я вообще-то не отсюда. Я приезжий. Работаю здесь.
– И откуда же вы приехали? – полюбопытствовала девушка.
– Из Уфы. Я приехал на работу сюда.
– Как вам здесь? Нравится?
– Да, все по-другому. Работы здесь больше.
Лана посмотрела в окно. Она боялась проехать музей, ведь она не знала, как он выглядит, и где ей нужно выходить. Впрочем, она не растерялась и спросила у кондуктора. Оказалось, что ей нужно выйти через четыре остановки.
– Расскажите мне про море, – продолжил ее новый знакомый.
Такой вопрос поставил девушку в тупик. Что тут расскажешь? Да и вообще, как можно рассказать про море? Можно только чувствовать соленый привкус на губах. Или  смотреть вдаль, ощущая бесконечность, которая приводит в трепет и восторг, смешиваясь иногда со страхом. Это все завораживает. Но как об этом рассказать человеку, который никогда не видел моря?
– Море – это как разговор со своей душой, – начала Лана. – Оно такое же прозрачное. Бирюзово-прозрачное, светло-голубое или темно-синее. Оно меняет свой цвет, когда лучи солнца падают в его глубину. Когда вы погружаетесь в море, то все заботы уходят, растворяясь в нем навсегда. Вы плывете вдаль и видите, как на горизонте  море соединяется с небом.  Понимаете?
– Кажется, да.
– Так вот, ради этого стоит поехать к морю. 
– Да, думаю, стоит.
Кондуктор задумался. Казалось, он был в предвкушении и ждал, что с ним сейчас что-то произойдет. Лане понравился этот странный и немножко наивный человек.
– Ой, ваша остановка. Вам пора выходить. Как вас зовут? – спросил он напоследок.
– Лана.
– Какое интересное имя.
– А ваше имя?
– Ахилл.
– Ахилл? Хм. Прям как в античной Греции.
На этом они попрощались, так как открылись двери автобуса и Лана собралась выходить.
В музее Лана с интересом рассматривала работы, привезенные из Эрмитажа, и узнавала площади и базилики Рима  – те места, где она любила бывать, когда приезжала в Италию. Оказавшиеся за ее спиной посетители говорили, что в работах Пиранези много черного цвета.   Однако на Лану темные тона не давили. Бывает же когда за окном идет дождь и на душе приятно.
После музея она гуляла по центральным улицам и улочкам города. Несколько раз она набирала Павла, но у него было занято. Вскоре он перезвонил и обрадовал ее тем, что будет через час.
Когда приехал Павел, Лана была в  торговом центре «Виндзоре». Долго бродить по улицам она не могла. Не каждый южный житель выдержит двадцати пяти градусный мороз, поэтому она время от времени заходила греться в кафе, магазины или торговые центры. Продолжительные прогулки по торговым центрам ее не притягивали. Музеи и картинные галереи  привлекали ее больше.
Появился Павел. Он ждал ее на первом этаже торгового центра, прямо перед входом.
В машине он спросил:
– Как прошел у тебя день? Не скучала?
– Неа. Но соскучилась.
– Не скучала, но соскучилась. Интересно.
– Скучать и соскучиться – это разные вещи. Понимаешь?
– Понимаю. Я тоже соскучился. Что ты делала сегодня?
Лана рассказала ему, чем она занималась.
–  Ничего сегодня не написала? – Павел всегда интересовался ее творчеством и новыми открытиями в себе и в искусстве. 
– Написала. Притчу. Называется  «Ты – творец или фаталист?» 
И Лана рассказала ему притчу:


Два ученика сильно поспорили. Один считал, что все в жизни предопределено, другой утверждал, что человек сам творит свою судьбу. Их спор продолжался долго, поэтому они решили обратиться к Учителю для внесения ясности.
— Учитель, как вы считаете, кто из нас прав? Я думаю, что все в жизни предопределено, и человек не в состоянии повлиять на свою судьбу.
— Ты прав, — был ответ Учителя.
— Но как же? — вступил в разговор другой ученик. — Неужели так? Я считаю, что человек сам творит свою жизнь. Если все предопределено, то какой вообще смысл в жизни?
— И ты прав, — ответил Учитель.
— Но как мы можем быть оба правы? — спросил ученик, который считал себя творцом своей судьбы.
—Ты сам творишь свою жизнь, а он находит предопределения своей судьбы, поэтому я сказал, что вы оба правы, — пояснил Учитель

Павел внимательно дослушал, потом сказал:
– Интересно получается.
– Что?
– Мне кажется, что учитель имел в виду вот что: то, чем человек является сейчас – это результат того, о чем он думал в прошлом. От того, о чем он думает сейчас, зависит то, каким он будет в будущем.
– Большинство людей находят предопределения своей судьбы. Такие люди часто ругают государство, работодателя, семью, друзей. Они всегда ищут виноватых.
– И находят.
– Да, находят. У них всегда кто-то виноват другой, только не они сами. 
– Получается, они не хотят брать ответственность за происходящее в жизни. Поэтому сваливают на соседа, друга или родственников. Кто угодно, только не я. Абсурд, но такой человек считает, что он прав. 
–  Все мы не видим себя со стороны. Лишь иногда бывают прозренья. У кого-то чаще, у кого-то реже.
– А у кого-то  – никогда, – отрезал Павел.
– Какой ты суровый! –  Лана, повернулась к Павлу и поцеловала его в нос.



Глава 21
Вторжение человека в черном
 
Лане нравилось гулять по лесу. Приехав в Новосибирск, она отказалась от цивилизованных экскурсий по городу, предпочитая прогулки по лесу.
– Жаль, у нас нет лыж, сказала Лана.
– У меня были где-то, но найти их не могу. Ты умеешь ходить на лыжах?
– Ходить? Я даже ездить на них могу, – сделала серьезный вид Лана.
– Вот как?
– Шучу, конечно же.  Пробовала как-то раз в горах, в Адыгее, на Логонаках. После этого я зареклась, что больше в жизни никогда не встану на эти адские ходули.
– Почему? – удивился Павел. –  На лыжах просто кататься.
– Не знаю. Мне дали на Логонаках горные лыжи, а катались мы по равнине.
– Так зачем тогда брать горные лыжи для такого случая?
– Какие дали, такие и взяли. Я ж в этом ничего не понимала, а у других у них, по всей вероятности, не было.
– Представляю, как ты ими управляла, – покачал головой Павел.
– Это не я ими управляла, а они мной. Я чувствовала себя тогда ласточкой. Чуть не сбила прохожих, – принялась рассказывать во всех красках Лана.
Сегодня они задержались в лесу после заката.
Солнце медленно садилось, оставляя светло-розовые переливы на небе. Между деревьями – соснами и березами виднелось  разукрашенное небо. Быстро смеркалось и становилось прохладнее. По сугробам, рядом с тропинкой, пробежала такса, а за ней запыхавшийся хозяин, который  бегал явно медленнее своего питомца. Следы, оставшиеся на снегу, слегка отливали розовым оттенком. Этот оттенок оставался на снегу, деревьях, одежде прохожих.
Иногда пробегали лыжники, которые спешили домой и думали, наверное, о горячем чае. О чае думала и Лана. Они немного подмерзла. К таким длительным прогулкам в морозные дни она не привыкла. Павел предложил Лане пробежаться, чтобы быстрее согреться и не подхватить простуду.
– Как быстро ты бегаешь, – заметил он. – Не догнать тебя.
– А зачем тебе меня догонять? Наверное, ты хотел меня поцеловать? – кокетничала Лана. 
Она обняла Павла  и приблизила свои губы к его губам.
– На морозе нельзя целоваться, – сказал вдруг Павел.
– Мы приклеимся? Вот и хорошо! Будем так ходить, как одно целое.
– Мы ж и так одно целое.
Лана поцеловала Павла в щеку.
После прогулок по лесу влюбленные немного устали.
Они добрались до дома засветло.
– Хочется чаю, – сказал Павел.
– Я бы тоже не отказалась.
Лана первой вошла на кухню и поставила на плиту чайник. 
– Расскажи мне, Лана, про юг. Как у вас там, на юге?
– У нас уже все начинает цвести в апреле.
– Неужели? Вот здорово!
– Приезжай ко мне в апреле, – предложила девушка.
– Это хорошая идея. У меня как раз отпуск может быть в апреле. Я вообще уже давно стал подумывать о том, как бы мне переехать куда-нибудь поближе к югу.
– Куда бы ты хотел?
– Не знаю. Я ведь нигде не был на юге.
– Неужели? Ты никогда не был на море? – удивилась Лана.
– Был, конечно же. В Египте, Турции. В России не был на юге нигде. Далеко это, прямые авиарейсы редко бывают.
– Я бы вообще хотела жить поближе к морю.
– Я тоже об этом думал. Правда, не знаю, как реализовать пока это. Хотя я могу продать кое-что из своей недвижимости.
– Мы можем объединиться. Я тоже могу продать свой дом. И отправимся ближе к морю, купим там дом и будем жить.
– Как мне хочется этого!
Вечером неожиданно явился человек в черном. Павел уже почти забыл о его существовании, так как он давно не приходил. Пока Лана была в гостиной, Павел хозяйничал на кухне. Как раз в тот момент он столкнулся лицом к лицу с незваным гостем.
– Угостишь кофейком? – начал он разговор в своей привычной манере.
Павел от неожиданности ничего не успел ответить, он лишь чувствовал, что этот противный тип у него за спиной. «Как он сюда попал? Откуда он узнал этот адрес? Получается, он следит за мной? И как он проник в квартиру? Он уже второй раз проникает тайком в квартиру, не смотря на то, что дверь была в обеих случаях заперта» – от этой мысли у Павла стало биться чаще сердце.  «Неужели он позволит нам испортить романтический вечер?! Нет, ни в коем случае! Этого еще не хватало».
 Впрочем, Павел, недолго думая, решил познакомить человека в черном с Ланой. Павел мог его, конечно же, выставить за дверь, но в последний момент он передумал. Ничего страшного, если его увидит Лана. Что здесь такого? Как раз он ей расскажет все про назойливого гостя. 
В это время Лана пришла в кухню. Она была удивлена, когда увидела там незнакомого человека. Она ведь не слышала ни стука, ни звонка в дверь, ни шагов. Девушка вежливо поздоровалась.
Увидев, что Павел не один, человек в черном немного смутился
–  О, я тогда позже зайду. Ну, я пойду. До свидания.
– Всего доброго, – ответила Лана.
Павел не попрощался.
Человек в черном быстро удалился, захлопнув за собой дверь.
– Какой странный к тебе гость приходил, – поделилась своим впечатлением Лана.
– Да уж, он, действительно, странный.
– С ним что-то не так? – продолжала расспросы девушка.
Но Павлу вдруг перехотелось говорить об этом, и он решил сменить тему. Человек в черном на него наводил мрачные мысли, а такой приятный день  не хотелось портить.
– Знаешь, – перевел он разговор, –  бывают дни, в которых хочется задержаться навечно. И это те дни, которые мы проводим с тобой вместе.
Он подошел ближе к Лане и обнял ее за плечи.
– Что у нас на ужин?
– Ты проголодалась?
– Конечно. Ты разве нет?
Павел совсем забыл о еде. Незваный гость перебил ему аппетит. Он открыл холодильник.
– Как много вкусненького! – обрадовалась Лана, когда увидела, как Павел достает из холодильника салаты, лазанью и пирожки.
– Твоему аппетиту ничего не мешает, – заметил Павел.
– Даже и не представляю, что ему может помешать. Разве что сон.
– Везет тебе. Ешь и не толстеешь.
– У меня конституция такая. Я могу много есть и потолстею на два килограмма только через три года при условии, если буду есть все ночи напролет. Зато я худею медленно.
– Я как раз наоборот. Если много буду есть, поправлюсь уже через три дня. А вот худею очень быстро. Могу и за три дня похудеть так, что все заметят. 
– Ну вот, у тебя тоже есть преимущество.
– Но вообще я ем мало. Не хочется набивать до отвала желудок.
– Тебе везет вдвойне. Я вот иногда не могу уйти от соблазна, особенно когда много разных вкусняшек.
Ночью Павел ворочался и часто просыпался. Его мучила мысль о том, что человек в черном за ним следит. Полночи он провел без сна и решил пойти на кухню выпить кофе. Что без толку лежать, раз сна нет! 
Он поднялся, но сперва решил умыться, хотелось освежить лицо. Он посмотрел на себя в зеркало. Усталый вид ему не понравился, но он на этом не зацикливался, поспешно вытер лицо полотенцем и прошел на кухню.
Он не сразу нашел выключатель света, поэтому в потемках зажег газ и сел за стол, дожидаясь, пока закипит ковш с водой. Когда закипела вода, он еще раз попробовал найти на ощупь выключатель. На этот раз он нащупал его и включил свет.
Перед ним на другом конце стола сидел человек в черном.
– Что ты здесь делаешь? – резко спросил Павел.
– Жду тебя.
– Как ты вошел? Где взял ключи?
– Какие еще ключи? – усмехнулся человек в черном. – Мне не нужны ключи. Я решил, что ночь у тебя будет бессонная, поэтому решил навести тебя.
– Что ты несешь такое?
Человек в черном молчал.
–  Ты сумасшедший! – отрывисто сказал Павел.
Ему хотелось вылить агрессию на этого мерзавца. Он сдерживался только из-за Ланы, боясь, что она проснется от громких разговоров и шума.  Человек в черном почувствовал, что Павел сдерживается.
– Ну что, давай поговорим, – предложил он спокойным тоном. 
– У нас есть общие темы? Единственное, что я хочу узнать, что тебе от меня надо? Что ты таскаешься за мной?
– Оставь ты эту девчонку. Сто раз тебе уже говорил, что не нужна она тебе.
– Позволь мне самому решать, что мне надо, а что – нет.
– Нет, друг мой, без меня тебе не справиться. Она принесет тебе одни хлопоты. От нее будут только неприятности. Да пойми же ты наконец, что от нее исходит  опасность.
– Какая еще опасность? Что за глупости ты говоришь? – когда Павел услышал об опасности, он чуть не рассмеялся. – Ты совсем ее не знаешь. Лана – замечательный человек. 
– Вы с ней не пара.
– Это еще почему? – удивился Павел.
– Вы разные, и жизнью живете разной.
– Да, мы разные, но это не мешает нам понимать и любить друг друга.
– Ты заблудился, друг мой.
– Какой я тебе друг? – взорвался Павел и едва сдержался, чтобы не взять за шиворот этого противного типа.
Однако человек в черном был по-прежнему спокоен и явно не собирался уходить.
– Слушай, я последний раз тебе говорю. Оставь ты ее! А то случится непоправимое. Ты играешь с огнем. Пожалеешь потом.
В этот момент Павлу показалось, что Лана проснулась. Он подошел к гостиной, прислушался. Лана тихонько сопела, иногда переворачиваясь с бока на бок. Павел  прикрыл дверь гостиной и вернулся на кухню.
Человек в черном так же сидел  за столом, ожидая продолжение разговора. Они еще долго спорили, на этот раз разбудили Лану. Павел услышал, как девушка зовет его. Он забежал в гостиную, чтобы Лана первая не зашла на кухню и не увидела, что там происходит. Но Лана уже поднялась и пыталась выйти из комнаты.
– Мы не одни? Я слышала голоса, – начала она.
Павел хотел ей все рассказать, но что-то ему мешало. Губы сами сомкнулись, и он ничего ей не сказал. Вместо этого он произнес:
– Мы одни. Не беспокойся. Спи, цветочек мой.
– Я слышала чей-то голос.
– Наверное, тебе это приснилось. Что  ты видела во сне? Ты помнишь?
– Нет, не помню. Я редко запоминаю свои сны.
Лана была немного ошарашена. Ей казалось, что она отчетливо слышала чей-то голос, и это не было сном. Это было в действительности. Но зачем Павлу ей лгать? Она  легко ему поверила, решив, что это и, вправду, был сон.
– А что ты делал на кухне?
– Не мог уснуть, поэтому решил выпить кофе.
– У тебя бессонница?
Павел боялся, что Лана тоже захочет выпить кофе и посидеть с ним за столом. Тогда ему придется все рассказать про человека в черном. Но сейчас он не хотел этого делать.
– Ладно, ты как хочешь, а я спать пойду.
– Я тоже сейчас приду. Кофе допью и приду.
Павел возвратился на кухню. Человека в черном не было. Он налил себе кофе, положил сахару больше, чем обычно. Размешивая сахар, он думал, куда же делся человек в черном, и как он отсюда вышел.
 


Глава 22
Человек в черном заставляет Лану задуматься

Еще до приезда Ланы в Новосибирск Павел купил билеты в театр оперы и балета.
– Лана, мы сегодня идем театр. Ты помнишь?   
В своем родном городе Лана не часто ходила на балет, поэтому была рада, что Павел взял билеты.
 Они смотрели сегодня «Щелкунчика». Когда стали исполнять «Танец феи Драже», Лана вспомнила, как она играла этот отрывок на фортепиано, когда училась в музыкальной школе.
В антракте Павел предложил прогуляться по театру. Они рассматривали фотографии актеров театра, гуляли по нарядным коридорам. До третьего звонка оставалось еще семь минут, и Лана направилась в уборную. Когда она оттуда вышла, то не сразу нашла Павла. Вдруг кто-то дотронулся до ее плеча сзади. Она решила, что это Павел, но, обернувшись, увидела человека в черном. Не смотря на то, что она видела его всего лишь один раз мельком, она его  узнала.
–Добрый вечер, – поздоровалась она первая.
Он ответил ей.
– Как вам балет? – решила она продолжить разговор.
Он же ничего не ответил. Вместо этого спросил:
– Вы с Павлом?
– Да, – кивнула она.
– И вам с ним хорошо?
Лана не совсем поняла этот вопрос. Как-то не к месту он был задан. Впрочем, она ответила.
– Да.
– Странно.
– Что? – удивилась девушка.
– Вы ведь совсем разные.
– Но откуда вы меня знаете? И с чего вы взяли, что мы такие разные? – еще больше удивилась она.
Дали первый звонок. Лана засуетилась. Она стала искать Павла, его нигде не было.
– Я слишком хорошо знаю Павла, поэтому говорю, что вы разные.
– Но вы не знаете меня.
– То, что нужно, я знаю.
Не нравился Лане этот человек. Теперь она находила его не только странным, но даже неприятным. «Зачем совать нос не в свое дело»? – промелькнула у нее мысль. Впрочем, она на него не обижалась и даже не осуждала. Было бы правильнее сказать, она удивлялась.
– Что ж вы знаете? – девушке все же была заинтригована.
В это время ее собеседник посмотрел на часы. Казалось, что он уже спешил. На вопрос он все же ответил:
– То, чем вы живете, Павел боится, как огня.
Тут Лана увидела Павла и помахала ему рукой. Человек в черном поспешно исчез, она даже не успела заметить, куда он повернул.
Прозвенел второй звонок. Люди  занимали свои места. После третьего звонка зал уже был полон. Потушили свет. Заиграла музыка и открылся занавес. 
После антракта Лана уже не с таким интересом смотрела балет.  Она иногда  отвлекалась и вспоминала слова человека в черном. «Зачем он ей это сказал? И его ли дело, какие у них отношения и как они складываются?»
 Когда они ехали домой, Лана рассказала Павлу о случайной встрече с человеком в черном. Павел был удивлен. Он внимательно слушал Лану и задумался после того, как она сказала: «То, чем вы живете, Павел боится, как огня». Он был зол на человека в черном. Ему было неприятно, что тот  вышел на Лану.
– Интересно, что означает эта фраза?  – смотрела с удивлением девушка на Павла.
На следующий день Павел провожал Лану домой. Она уезжала поездом. Они приехали на вокзал за сорок минут раньше. Чтобы убить время,  решили зайти в книжный магазин недалеко от вокзала. 
– Обожаю запах новых книг. Знаешь, каждая книга пахнет по-особому.
Лана подошла к полкам, на которых были книги с репродукциями художников.
– Вот, например, эта. Берем ее, открываем в предвкушении чего-то сакрального и важного. Какой запах!
Девушка закрыла глаза в полном наслаждении. Она передала в руки Павлу книгу с репродукциями Тернера. Затем она взяла книгу с репродукциями художников-импрессионистов и стала ее листать, рассматривая внимательно репродукции.
– Купить тебе ее? – поинтересовался Павел.
– Да. Обожаю импрессионистов.
Когда они пришли на вокзал, до отправления поезда еще оставалось двадцать минут.
– Какая у тебя полка?
– Первая, слава богу.
– Почему, слава богу?
– Потому что на второй я ударяюсь головой о третью полку, где сумки лежат, – рассмеялась девушка.
 Поезд тронулся. Лана смотрела в окно и видела, как от нее удалялся силуэт Павла, еле отличимый, постепенно теряющийся и становившийся незаметным в красках заката.
Тогда девушка еще не знала, что Павел удаляется от нее навсегда.
 

 
Глава 23
Зеркало

Хлопнула дверь.
– Кто тут? – спросил удивленный Павел, который никого не ожидал.
Никто не ответил, поэтому он подошел к двери. Возле гостиной  стоял человек в черном.
– Ааа, это ты, – разочарованно протянул хозяин.
– Ты кого-то другого ждал?
– Если честно, никого  я не жду вообще. И тебя уж точно!
С первых минут человек в черном стал раздражать  Павла.
– А зря. А зря, – протяжно произнес незваный гость.
– Что за странный народ! Приходят, когда их не ждут.
– Так уж совсем не ждал?
– Представь себе. Трудно, наверное, тебе такое представить? – съехидничал Павел, намекая на беспринципность.
– Именно. Потому что ты говоришь неправду. На самом деле, ты ждал меня. Ты ждешь меня всегда, но боишься себе в этом признаться. Ха-ха-ха-ха, – иронично рассмеялся человек в черном.
– Интересно было бы узнать, зачем же мне тебя ждать?
– Неужели и вправду не понимаешь?
– Не понимаю.
Павел пожал  плечами. Он, действительно, ничего не понимал. Этот препротивный тип его уже достал окончательно. И когда все это закончится? Когда ему надоест сюда заявляться вот так просто, без спросу, как к себе домой?
– Ты сам меня зовешь.
– Ты сумасшедший, что ль? – вытаращил глаза Павел. Ему казалось, что они говорят на разных языках и никогда не поймут друг друга.
– Пойдем!
Человек в черном махнул в сторону двери гостиной. Он первый вышел из гостиной и подошел к зеркалу, что висело в прихожей.
– Посмотри на себя.
Павел взглянул на себя в зеркало. Ничего особенного. Вообще-то он не привык разглядывать себя в зеркале. Не мужское это дело.
– А теперь посмотри на меня, – скомандовал человек в черном. – Что ты видишь?
– Это я, это ты, – указал Павел в зеркале на отражения.
– И все? Больше ничего не замечаешь?
– Не замечаю. А что я должен заметить?
– Приглядись повнимательнее, – настаивал человек в черном.
Павел попытался быть внимательнее, но так ничего особенного не увидел.
– Ну что?
– Что? Да ничего! – Павел был раздражен.
– А вот что – мы с тобой, как две капли воды похожи. Ты и я – одно лицо. Неужели не замечаешь?
– Ты рехнулся! Считай, что это был анекдот дня, – Павел сделал вид, что ему смешно. Сам же про себя подумал: «что в следующий раз придет в голову этому сумасшедшему?»


Глава 24
Те, кто остаются


За последнюю неделю человек в черном наведывался к Павлу каждый день. Он, как всегда, приходил без стука в дверь и в самый неподходящий момент. Павла это раздражало теперь еще больше, нежели раньше.
На днях человек в черном опять заявился. Павел в это время читал книгу. Человек в черном стал вести себя еще более  нагло, будто бы он специально провоцировал хозяина на конфликт, поддевал его  ироническими фразами.
Любому терпению приходит конец. В этот день пришел конец и терпению Павла.  Человек в черном вольготно расположился в кресле, облокотившись одной рукой на спинку кресла, подпирая этой же рукой  голову. Было видно, что он чувствовал себя хозяином в такой обстановке.
– Как прошел день? – спросил он у Павла.
– Ты пришел ко мне, чтобы поинтересоваться, как у меня дела?
Павел еле-еле скрывал свою злость. У него было только одно желание: взять за шиворот этого наглеца и выкинуть поскорее отсюда. Однако он себя сдерживал. Павел мог быть сдержанным, хоть сегодня это ему  удавалось с трудом.
 Напряжение его передалось человеку в черном. Но тот нарочито показывал, что он здесь не чужой и будет вести себя так, как захочет. Внезапно он встал, пододвинул к креслу стул, сел снова в кресло и положил  ноги на стул.
– Если  бы был стол, ты и на стол заложил бы свои ноги?
– Стол? Хорошая идея. Я, кажется, проголодался. Что у нас на ужин?
– Что у тебя на ужин, я  не знаю.
– Это нетрудно узнать.
Человек в черном поднялся и направился неторопливой походкой на кухню. Павел не мог больше сдерживаться. Его терпение было на пределе, и он чувствовал, что вот-вот оно закончится.  Он чуть было не схватил этого нахала, но в последнюю минуту остановился. Он и сам не понимал, что его остановило на этот раз, и почему он еще терпит такое отношение к себе. 
Человек в черном чувствовал себя по-прежнему уверенно. Он открыл холодильник и стал изучать его содержимое. В этот момент за окном раздался чей-то голос, кто-то громко кричал. Человек в черном подошел к окну, но никого не увидел. Он опять принялся за изучения блюд в холодильнике.
Раздался телефонный звонок. Мобильник лежал в комнате. Павел прошел в комнату.
– Да, завтра я выйду тогда и проконтролирую. Нужно доделать работу до понедельника. Обязательно. Сроки уже поджимают. Ничего, поработаем в воскресенье. Нам не привыкать.
Разговор по телефону немного отвлек его. Поговорив, он вернулся на кухню. Человек в черном уже расставил на столе тарелки с салатами и курицей.
– Пожалуй, надо подогреть, – бормотал он себе под нос.
Он зажег газ, достал сковороду и положил на нее курицу. Пока она разогревалась, он намазывал паштетом хлеб.
В тот самый момент вбежал на кухню Павел.
– Ты не ошибся адресом? Мне кажется, ты путаешь мою квартиру со своей.
– Это и моя квартира, – был ответ.
После этих слов разъяренный Павел схватил  человека в черном  и моментально скрутил ему руки. Тот же, не успев сориентироваться, был растерян. Человек в черном был ненавистен Павлу, и именно в этот момент он понял, сколько ненависти и агрессии он испытывает к нему.
Однако Павел медлил. Он ничего не делал, но и не отпускал свою жертву. В голове у него пронеслось: «Если я его сейчас убью, то он больше не будет меня тревожить. Я избавлюсь от него раз и навсегда, и все, точка. Если я его отпущу, то сколько еще раз он будет так ко мне являться,  настраивать против Ланы и нести всякую чушь. Он ведь неадекватен. Как он проникает ко мне в квартиру? Я до сих пор не знаю. Вероятно, у него есть ключи. Что от него ждать? Он порой читает мои мысли и знает о многом – о том, что я никому никогда не говорил. Но откуда он это все узнал? Что это за тип? Нет, надо от него избавляться. Надо прикончить его сейчас, не раздумывая, пока он меня не прикончил. Он же темная лошадка. Я никогда не знаю, когда он появится и что вообще от него ждать. Уж точно ничего хорошо от него не дождешься. Либо я его, либо он меня».
Павел по-прежнему не решался сделать это единственное и последнее движение. Он слышал, как учащенно дышит человек в черном, и чувствовал, насколько он беспомощен сейчас. Но он медлил.
«Что меня останавливает? Не могу понять.  Что я жду? Дальше только хуже будет. Надо прикончить его. Больше думать не о чем».
Человек в черном попытался чуть пошевельнуться, но только простонал, понимая, что полностью захвачен.
 «Но я же не убийца!» – закричал подсознательный голос Павла.
– Последний раз я тебя здесь вижу. Ты понял?
Павел понимал, что сейчас человек в черном ничего не мог сделать. Малейшее движение, и он вывихнет себе руки. Он был неподвижен и бессилен.
– Ты меня понял? – повторил уже спокойным голосом Павел.
– Понял. Больше не приду.
Павел отпустил его и подошел к входной двери, намереваясь ее открыть и вытолкнуть негодяя.
– Вот и ладненько.
Человек в черном медленно направился к двери, он до сих пор был в оцепенении. У двери он остановился, как будто что-то раздумывая.
Павел подошел к окну. Разные мысли все еще крутились в голове.
«Я ведь мог его убить, – с ужасом подумал он, – и я хотел это сделать. Я хотел убить человека. Откуда у меня возникло такое желание? Разве я похож на убийцу, я мог его убить… Я мог его убить…»
В этот момент внутренний голос его прервался.
Его оглушил выстрел. Он почувствовал боль в области грудной клетки. То была резкая, пронзительная боль.
Несмотря на боль, он все четко видел, и осознание его было ясным, как никогда в жизни.
«Я умираю? Кто в меня стрелял? Здесь же никого нет, – огляделся он и удивился. – Да, никого тут нет, – в очередной раз убедился он. –  И не было ведь. Ко мне никто не приходил сегодня. Я это точно помню.  Кто тогда стрелял? Я же ранен, черт возьми».
В эту минуту сознание его отключилось.
Человек в черном стоял возле двери. Убедившись, что Павел недвижим, он подошел к окну. Павел лежал возле стола. По виску стекала алая кровь. Его руки ослабли и опустились на пол. Человек в черном наклонился над Павлом и закрыл ему веки.
 «Ну вот и все, – произнес он медленно, – наконец-то я разобрался с этой  сентиментальной  субличностью, поддающейся эмоциям и теряющей здравый рассудок. Кто, в конце концов, здесь мозг? Разве не я? Тогда почему столько времени я позволял этому эмоциональному парню брать вверх надо мной, над моим разумом? И сам не пойму, как такое могло случиться со мной  – рациональным и здравомыслящим человеком. Все эти пустые разговоры о свободе лишь отвлекали меня от важных дел и подрывали мой авторитет. Ну зачем мне эта девушка в моей жизни? Слишком много какой-то свободы, а это может быть опасно. Она только разрушит мою жизнь – стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Пусть она останется в мечтах. Это вполне безопасно и приятно – иногда думать о любви и свободе. Думать, вспоминать, смотреть на все это издалека. Но не более», – улыбнулся он и довольный пошел в гостиную, продолжая анализировать происходящее.
«И потом, зачем мне ехать на юг? Как я там устроюсь, найду ли работу, кем я там буду? Такую, как здесь, я точно не найду, а здесь – стабильно и надежно. Я все правильно сделал», – убедился он в очередной раз.
До конца дня его никто не беспокоил. Вечером хлопнула дверь, пришла дочь.
– Папа, ты дома?
– Да, дома, – ответил человек в черном. – Привет. Как прошел день?
– Привет. Нормально, в общем. Устала немного только на танцах.
Она подошла к отцу, поцеловала его в щеку и села на стул рядом с ним, закинув одну ногу на другую. 
– Тогда отдохни.
– Наверное, так и сделаю.
Катя прошла к себе в комнату, а отец остался сидеть за столом, размышляя о том, какой сегодня был напряженный день.
   В это время в другом городе Лана набирала номер телефона Павла и слышала в ответ длинные гудки. Девушка еще не подозревала, что Павел только что сделал выбор. И выбрал он свободу воздушного змея.