Ася Алексеевна была чистюлей. Аккуратисткой. Ещё в детстве драила травой посудку, раздевала до внутренностей кукол, стирала одежку, мыла им голову. И наряды на Асеньке все были чистые, отглаженные - раз в садик собиравшись, платья не нашлось, недоглядели, так не одела вчерашнее, плакала, платье даже кидала. Бабушкина подружка, соседка с четвёртого этажа смеялась, и называла Асю ЧИСТОПЛОТКОЙ - и Ася представляла большую яркую птицу, с разноцветными крыльями, а на голове хохолок, чистоплотка машет крыльями и смотрит на Асю изумлёнными глазами-пуговицами.
В школе Ася сразу вырвалась вперёд по учебе, не в отличницы, правда, но была стабильной хорошисткой, и воротнички у неё были лучше всех, каждый день новые пришивала, бабушка только смотрела, да радовалась. Один раз Ася даже знамя стирала! Когда в пионеры приняли. Сняла с древка, в пионерской комнате, замочила дома в ванне, (только бабушка охнула!), и утром в школу принесла. Спиридонова, отличница, прочила её после этого в председатели Совета дружины, но Ася не захотела, и была только старшей по классу, и дежурила за всех.
Прямо так подходили и спрашивали:
- Полякова, помоешь седня за меня? - и Полякова мыла.
В студенчестве Ася вместе с однокашниками ходила в походы, на картошку - они вечером под гитару тайком вино попивают, дружат, а Ася посуду в тазике моет, клеёнку вытирает.
- Аську замуж надо брать, - говорил ловелас Сенька, в самошитых клешах, с гитарой - дом будет блестеть! И понятливая, борщом встретит, даже если под утро завалишься.
Ася краснела, выжимала тряпку.
Сенька ей нравился, у него один глаз был голубой - другой карий.
Потом Ася вышла замуж за Сергея, скромного инженера, мэнээса, он тоже был аккуратный, и им было хорошо вместе. Потом Петя с Ирочкой родились - Ася пелёнки с двух сторон, утюжит и от плиты не отходит, все парит и кипятит.
Оглянуться не успели - как уж и в школу пошли, Ира уже кудри вьёт, а Петя басит, а Сережа кандидатскую движет, ночами сидит, а на самой защите Ася сама стол делала, никому не доверила.
- Аська, ты немного тормозни, подруга, - Посмотрись в зеркало!
Ася смотрела - "Надо протереть" - думала она. И тёрла зеркало.
А Сереженька вдруг расцвёл, телом поправился, увереннее стал, все на работу спешит - а уж Ася старается - рубашки на плечиках, на неделю, носки сложены, бутерброды в дипломате.
Ира с Петенькой уж живут отдельно, свои семьи имеют, и Асенька заскучала, только кота гладит - у него один глаз голубой - другой карий.
- Ася, я должен тебе сказать, - начал Серега.
Он долго мялся, рассматривал пальцы, качал на ноге тапок, и, наконец, сказал, что уходит к Наташе. Ася долго не понимала, не принимала, и только мыла, и тёрла, замачивала сережины рубашки, "на слезках".
А загадочная Наташа представлялась ей с лицом отличницы Спиридоновой.
Она долго проплакала, утираясь белым платочком, и, наконец, приняла это.
- Надо постирать, - думала она, рассматривая смятый платочек в руках.
Она вспомнила птицу-чистоплотку, бабушку, Сеньку с бутылкой портвейна в руках, и улыбнулась.
- Во всем должна быть чистота, - думала Ася.
"Сегодня Ирочку приведут, надо приготовить что-нибудь вкусное" - Ася уже повязывала фартук. Ложки, вилки, чайный сервиз, начищенные, блестящие, смотрели на неё со шкафов, с полок, с благодарностью.
Сквозь чистое, как воздух стекло, светило благодарное солнышко, а на чистом карнизе грелось зерно.
Сюда иногда прилетает птица, с ярким хохолком и изумлёнными глазами- пуговками.