Поделимся жизнью

Сергей Шангин
+18

– Господа и дамы, мы рады приветствовать вас на нашей ежемесячной традиционной встрече тех, кто хочет присоединиться к движению «Поделимся жизнью!». Я вижу в зале знакомые лица, и я рад вам от всей души! Вы уже подарили кому-то возможность жить, а это стоит дорогого! Я уверен, что в том, лучшем из миров, куда мы все уйдем после смерти, вам уже уготовано место в Раю и ангелы будут славить вас за все, сделанное вами при жизни добро!

Зал взорвался аплодисментами и криками, люди вскакивали с мест, стараясь ярче и сильнее проявить обуревающий их восторг от сказанного ведущим. Вентиляторы, спрятанные в стенах, гнали воздух, сдобренный неземными ароматами в зал, переполненный эмоциями. Охрана безучастно, видимо, имея привычку к происходящему, со скукой взирала на людей, постукивая ладонью по дубинкам. Ведущий улыбался так широко, что казалось сейчас у него лопнут щеки. Экстаз нарастал.

– Я хочу пригласить на эту сцену наших ветеранов, Энни и Боба! Поприветствуем их, воздадим им хвалу при жизни! Помогите им, что же вы стоите?

Помощники резво сорвались со своих мест и бодро вкатили на подиум две инвалидные коляски, в которых зрители увидели мужчину и женщину средних лет, выглядевших крайне странно, более того, их вид вызывал ужас и отвращение, хотелось отвести от них взгляд, немедленно покинуть зал и навсегда забыть об происходящем. Для нормального человека! Но эти, одурманенные словами и ароматами люди, смотрели на Энни и Боба, как на живые божества, произнося их имена вкупе с хвалебными словами.

Ведущий легкой походкой подбежал к гостям сцены и поднес микрофон к ним поближе.

– Боб, отлично выглядишь, старина! Не хочешь выпить? А-ха-ха-ха, шучу, приятель! Я ведь знаю, что ты пожертвовал половину печени и алкоголь тебе противопоказан! Но! Скажи, Боб, это сделало твою жизнь хуже?

– Конечно, нет, Эдди, – расплылся в щербатой улыбке Боб. – Теперь я хотя бы помню, что со мной было вчера, не то, что в былые годы, когда зажигал по полной программе! Спасибо программе «Поделимся жизнью!», я стал другим человеком, у меня появилась масса друзей, я чувствую себя нужным человеком!

– Отлично, Боб! Я рад за тебя! А ты, что скажешь, Энни? Вижу, у тебя новое украшение! Ого, да это настоящий бриллиант!

Девушка что-то быстро набрала на небольшой клавиатуре, приделанной к подлокотнику кресла в районе кисти правой руки. Синтетический голос воспроизвел написанное без интонаций, хотя само звучание было просто ангельским.

– Спасибо, Эдди, я рада, что могу участвовать в этой программе. Да, это подарок от моей последней клиентки, которой я пожертвовала свою гортань.

– Скажи, Энни, каково тебе теперь жить, зная, что никогда больше ты не сможешь говорить по-прежнему?

Ведущий повернулся к залу, сияя улыбкой, словно заранее знал ответ девушки, прикованной к инвалидному креслу.

– Спасибо, Эдди, за твой вопрос. Это очень важный вопрос, – ее пальцы летали, как молнии, она спешила высказаться, словно чувства переполняли ее и требовали немедленного выхода. – Раньше я была большой болтушкой, мои знакомые страдали от этого, но не решались мне сказать, а я считала, что делаю их более счастливыми, рассказывая обо всем, со мной происходящим в жизни. Господи, сколько ерунды им приходилось выслушивать. Но пришел день и их терпение переполнилось, они отвернулись от меня, закрыв свои души и уши. Смешно звучит «души и уши», но мне стало грустно и одиноко, я осознала, что натворила своей болтовней, – казалось, что синтетический голос наполнился эмоциями, чувствами, страданием, потому что зал замер, внимая сказанному девушкой. – Когда мне предложили пожертвовать гортанью, я поняла, что это единственная возможность остановить поток той болтовни, которая отравила мою жизнь. Спасибо, Эдди, за вашу программу «Поделимся жизнью!», если бы не вы, я бы по-прежнему пребывала в тоске, а сейчас у меня новая жизнь. Я поделилась своей жизнью и получила в ответ тысячи новых друзей, которые мне рады.

– Можно выдохнуть, друзья! Я вижу, как вы слушали Энни, я чувствую накал вашей страсти и ваше желание немедленно присоединиться к нашей программе «Поделимся жизнью!». Могу сказать, что ваши возможности в этой программе практически безграничны, ведь Господь, хвала ему, наградил нас многими органами в парном количестве, а для жизни, полноценной и счастливой жизни, вполне достаточно и одного! Посмотрите на наших героев внимательно! Давайте узнаем историю их достижений прямо сейчас! Боб, расскажи, что ты сделал для мира и жизни? Наши сердца и души открыты для твоих слов!

– Эдди, скажешь тоже, – мужчина в инвалидном кресле смутился и покраснел, но аплодисменты и подбадривающие крики в зале заставили его начать говорить. – Когда-то я считал себя идеалом красоты, но видит Господь, это была гордыня, ведь моя красота ничего не давала миру, кроме бесконечных попоек с друзьями и больной головы на утро. Благодаря тебе, Эдди, я понял, что могу сделать больше, начать жить иначе и пожертвовал нуждающимся обе ноги, левую руку, часть печени, почку, одно легкое и один глаз. Понимаете, друзья, от этого я не перестал быть человеком! Я живу в радости и счастлив настолько, что готов каждый день рассказывать всем и каждому о возможности начать жить по-новому! Спасибо, Эдди!

Мужчина прослезился от собственных слов, утер слезы беспалой культей правой руки и затем помахал ей приветственно залу, взорвавшемуся аплодисментами. В лесу машущих не редкостью были такие же культи, которых люди не стыдились, а наоборот, выставляли их напоказ, как знак принадлежности к новой касте людей, дарующих жизнь.

Энни, отказалась выступать, напечатав лишь «Меня переполняют чувства, не могу ничего говорить!». Ведущий подошел к ней, положил руку на плечо и призвал зал к тишине.

– Сегодня у Энни необычный день, могу честно сказать вам, именно в этот день она станет легендой нашего движения и это не просто слова! Энни приняла решение пожертвовать свое сердце человеку, который нуждается в нем, по ее мнению, больше, чем она. Отец семьи, в которой от его здоровья зависит жизнь жены и пятерых детей, умирает от сердечной недостаточности. Давайте все вместе помолимся за Энни, Господь ждет ее у врат Рая, и мы проводим ее добрыми словами!

Зазвучала печальная музыка, вентиляторы заработали в усиленном режиме, наполняя зал все более плотным дурманящим пряным ароматом, от которого отключался мозг, и хотелось лишь делать все то, к чему призывал ведущий со сцены. Людям виделись странные картины, в которых Господь распахивал перед Энни и Бобом врата в Рай, а они, совершенно здоровые и полноценные, весело вбегали в райские кущи. Музыка пробирала до глубины души, вгоняла в транс, объединяла доселе незнакомых друг с другом людей в единое, сочувствующее, понимающее и принимающее поступки Энни и Боба, целое.

Ведущий выключил микрофон и склонил голову к воротнику пиджака.

– Готовьте операционные, работаем четко и по списку, в вашем распоряжении не более двух часов, потом они начнут приходить в себя. Команду психологов в палату реабилитации и подарки, побольше бус для дикарей, они должны чувствовать себя героями!

Он окинул скучающим взглядом колышущееся в едином экстазе людское стадо, мысленно подсчитывая, сколько получит за этот вечер от реализации трансплантатов. Уже достаточно давно Эдди не испытывал к людям никаких чувств, оценивая их лишь по возможности получить что-то для своего прибыльного бизнеса. Точнее, не совсем его, но все может поменяться в самое ближайшее время, если он сделает все правильно.

Мысль, однажды запавшая в его мозг, долго не давала ему покоя – люди годами стоят в очередь за трансплантатом, который сделает их жизнь более комфортной или даже спасет жизнь, а вокруг ходят миллионы совершенно здоровых людей, которые просто обязаны поделиться со страждущими тем, что у них в избытке.

Эдди сходил с ума от невозможности реализации этого на практике, так как без согласия человека его нельзя лишить какого-то органа. Но кто, будучи в здравом уме, решит отрезать себе руку или ногу, чтобы кому-то стало лучше жить за его счет? Никакие деньги не компенсируют человеку отсутствие глаза или уха, он понимает, что природа не зря дала ему резерв самых важных органов – легких, почек, глаз и ушей. Это запас на всякий случай, это важно для выживания в агрессивной среде.

– Но сейчас нет агрессии, мы живем в новом мире, – твердил сам себе Эдди, напиваясь в стельку в баре. – Вы живете в сытости и покое, вам грозит лишь ожирение и депрессия от безделья, черт бы вас побрал!

Как-то он повстречал перед баром девицу, которая буквально прилипла к нему, готовая за дозу сделать все, что угодно. Тогда он в шутку предложил ей в обмен на деньги отрезать палец… и она с легкостью согласилась, не колеблясь ни мгновения! Эдди едва не стошнило, когда она начала терзать маникюрными кусачками мизинец, заискивающе глядя ему в глаза, надеясь, что он ее не обманет. Он кинул ей деньги и трусливо сбежал, но потом…

Лежа в душной темной комнате на давно не стиранных простынях, он раз за разом прокручивал в голове эту историю, заново, иным взглядом смотрел в глаза девушке, пристально наблюдая, как именно она делала кровавую работу и мысль постепенно обретала плоть. Люди просто не знают, что хотят, нужно им донести идею, наполнить ее красками, дать возможность почувствовать себя героем, благодетелем, меценатом, да что там стесняться – спасителем человечества, черт бы вас побрал!

Эдди поежился, вспомнив, как его избили после первой неудачной презентации проекта, на которую он угрохал все сбережения, чтобы потрясти публику размахом идеи. Люди его не поняли. Хуже того, сперва в него полетели пустые пластиковые бутылки, а потом кто-то полез на сцену и начался ад, из которого его увезли на машине «Скорой помощи», всего в крови и без сознания. Вместо того, чтобы поделиться с кем-то жизнью, люди попытались отобрать ее у него!

Он уже собрался выбросить бредовую идею из головы, но однажды в его, тщательно охраняемую палату, зашел странный человек – низкого роста, пухлый итальянец, наплевав на все запреты, вошел в двери, дымя сигарой, как паровоз. Он сделал легкое движение пальцем и медперсонал вместе с охраной мигом испарились, не высказав ни малейшего протеста.

– Милки Вэй, – представился он после долгого молчания, внимательно разглядев палату и самого Эдди, замотанного в бинты и гипс по самую шею. – Зови меня, сынок, Милки Вэй! Мне понравилась твоя идея, парень, но ты ни черта не смыслишь в бизнесе! Если все сделать правильно, из твоей затеи можно получить хорошие деньги, сынок. Моргни, если согласен! Не люблю молчунов, ты это имей в виду на будущее!

Будущее?! Эдди весьма туманно представлял собственное будущее, постоянно пребывая под действием обезболивающих, сравнимых по силе с наркотиками. Мысленно он готовился провести остаток дней в инвалидном кресле, а то и сдохнуть в ближайшее время. А этот чертов итальяшка говорит ему о будущем?!

– Ты будешь жить и даже встанешь на ноги, – правильно истолковав выражение лица Эдди, сообщил посетитель, выпустив клуб дыма прямо ему в лицо. – Им приказано сделать все, чтобы ты был, как новенький. Если нужно будет для этого кого-то убить, они сделают, – он продержался несколько секунд, прежде чем засмеяться в голос. – Шутка, сынок! Но они тебя вылечат, это я сказал! Потом займемся бизнесом, а ты пока продумай все в деталях!

Они встретились через месяц, а уже через неделю Эдди впервые вышел на сцену в новом образе ведущего программы «Поделимся жизнью!». Милки Вэй вцепился в него, как голодный кот в мышь, ему нужен был результат, и он ни перед чем не останавливался для продавливания своих интересов. За неделю все газеты, журналы, интернет вспухли от мажорных откровений людей разного уровня достатка и известности, касающихся новой программы. Люди, напрочь забыв события всего лишь месячной давности, жадно раскупали билеты на новое шоу на год вперед – реклама обещала нечто немыслимое, сногсшибательное, затмевающее по накалу страстей все, что было до этого времени.

Первые шоу транслировались на всю страну. Эдди не знал, откуда Милки Вэй набрал этих людей, но они были готовы на все, как и та девчонка-наркоманка. С виду не скажешь, что они сидели на наркотиках, выглядели они вполне прилично. Он не мог понять, что заставляло их с радостью, на виду у всей страны ложиться под нож хирурга, чтобы со счастливой улыбкой подарить свою ногу или руку человеку, лежащему на соседнем столе. В прямом эфире! Телевизионные каналы сходили с ума, покупая возможность трансляции, люди боялись пропустить шоу, программа вышла в топ популярности, и неожиданно Милки Вэй сказал «Все! Шоу закрывается!»

Эдди ни черта не понял, потом ему популярно объяснили, что он путает пиар и бизнес. Первое закончилось, пришло время зарабатывать настоящие деньги. И этому денежному потоку совершенно не требуется чье-то пристальное внимание, дальше все пойдет совершенно иначе, по другим лекалам и в другом месте. Он слишком поздно понял, что из него сделали мессию, нового пророка, отца новой религии, требующей от своих прихожан отдавать все лишнее страждущим. Под лишним понималось все, что можно было вырезать из человека, не лишая его жизни. В ход пошли наркотики, распыляемые в зале, от которых охрана и сам Эдди защищались инъекциями антидотов.

Ему не казалось странным, что ни полиция, ни иные органы не обращают на них никакого внимания, хотя то, чем они занимались, вполне можно было квалифицировать, как массовое убийство, учитывая последствия быстрого обрубания «заготовок». Так их стали называть сами хирурги, прикрывая цинизмом растущее отвращение к работе. Именно органы, продаваемые на черном рынке, приносили Милки Вэю огромный доход, ставя его в один ряд с самим дьяволом, забирающим душу человека в обмен на деньги. Но Милки Вэй был хуже и извращеннее дьявола – даже деньги, выплачиваемые им «заготовкам», в конце концов возвращались ему же.

Эдди стоял на сцене, глядя на одурманенных распыляемым наркотиком людей, и мечтал о том дне, когда он отправит под нож хирурга самого итальяшку. Более того, он представлял, как сам возьмет нож в руки и будет кромсать его на кусочки, не позволяя терять сознание. Ему хотелось, чтобы этот ненасытный паук на себе прочувствовал все то, что происходит с сотнями обманутых им людей. Хотя, парень, тут ты трусливо прячешь голову в песок – это именно ты их надуваешь, дурманишь сильнее наркоты, заставляешь верить в благие слова. Но прав тот, в чьей руке нож!

Все расплылось в глазах Эдди, музыка пропала, словно кто-то выключил радио, тело охватила невероятная слабость, он бы упал, если бы не понял, что давно уже лежит. Яркий свет ударил в глаза, он прищурился, пытаясь хоть что-то разглядеть, но кроме белых халатов и лиц под масками ничего увидеть не удалось.

– Эдди, сынок, мы рады, что ты сам решился присоединиться к программе, – услышал он, как сквозь вату знакомый голос. – Ты меня удивил, парень, а это не каждому удается, – Милки Вэй захохотал в полный голос. – Как ты там говорил? Душу героя ждет сам Господь у врат Рая?

Странное ощущение нереальности происходящего не отпускало Эдди. Сквозь слепящий свет хирургической лампы он видел в ее зеркальной поверхности отражение обрубка человеческого тела, без рук и ног, с распоротым брюхом и сверкающие в кровавых потрохах никелированные инструменты хирургов.

– Я попросил их найти в тебе душу, сынок и у меня плохая новость – нет там ничего, все врут, парень! Так что нет никакого Рая, и никто тебя не встретит! Ты просто сдохнешь на этом столе, как только у тебя вырежут сердце!

В голосе старого пройдохи звучало упоение происходящим, он искренне радовался тому, что его главный источник денег сейчас умрет.

– Ты хочешь знать, мой мальчик, почему я так поступил? Все просто – ты стал слишком много думать, а это значит, что скоро ты захочешь убить папу Милки или стуканешь на меня федералам. Самые лучшие мои проекты разрушались из-за таких слизняков, как ты, парень. Можно было устроить тебе аварию, но это развалило бы будущее проекта. И тут мой новый мальчик подал идею – пусть он сам пойдет по своей дороге, сделай из него святого, папа Милки! Ты понял, парень? Теперь ты станешь святым! Это же круто!

Эдди надеялся, что все происходящее всего лишь сон, фантазии оглушенного наркотиками сознания, пробившими защиту антидота. Достаточно напрячься, скинуть с себя черное покрывало сна, чтобы вернуться в реальность, пусть ужасную, безобразную, отвратительную, но реальность. Он вспомнил, как в детстве, когда во сне за ним гнался ужасный монстр, ноги категорически отказывались двигаться, а монстр приближался и нависал над ним, угрожая сожрать с потрохами. Нужно только напрячься, собраться с силами и закричать во весь голос…

– Все записали? Теперь наложите голос с его последним посланием пастве и на вечернем собрании прогоните картинку, пусть возликуют.

Милки Вэй еще раз пристально посмотрел на растерзанное тело, на специальные контейнеры, заполненные под завязку, выпустил клуб дыма и ушел из операционной, насвистывая под нос мотив старой итальянской детской песенки. Когда начнется вечерний шабаш этих идиотов, он будет с семьей в ресторане – сегодня у его малышки Джулии день рождения, а он еще не купил подарок. В жизни Милки Вэя было две страсти – деньги и дочка, и он не знал точно, что из этого любит больше. Но совершенно точно мог сказать, что своей жизнью ни с кем делиться не намерен!