Рассказ об улитке, решившей уйти из дома.
(Не выдуманная история, рассказанная автору одним знакомым муравьем)
Меня зовут Семен. Мне тридцать восемь лет. Я – не сумасшедший. Да-да, вы правильно меня поняли – я не страдаю ни шизофренией, ни паранойей, ни каким-то другим из множества психических расстройств. Я вынужден сразу сделать это заявление, потому что многим мой рассказ покажется странным. Кому-то покажется странной сама личность автора, который пишет подобные истории, вот поэтому я и хотел сразу расставить все точки над «ё». История, которую я хочу вам рассказать, совершенно неправдоподобна. Но она правдива. Чувствуете разницу? На слух? Правдива и правдоподобна? Меня, например, очень настораживает само слово «правдоподобие». Что это? Подобие правды? Нам довелось жить в такое время, когда все чаще и чаще, всё натуральное и оригинальное подменяется подобием того самого «натурального и оригинального». Начиная с продуктов и заканчивая чувствами. Молоко из овса, творог из пальмового масла, мясо из сои. Любовь заменили весьма неоднозначным словом «отношения», а кричащий кич и гламур маскируют отсутствие вкуса, как вкус искусственных ягод, якобы, дает ощущение свежести. Что, кстати, обозначают эти самые отношения? Кто-нибудь может мне ответить на этот простой вопрос? Я в отношениях с огромным количеством людей! Деловые, спорные, дружественные, международные. Весь мир состоит в отношениях с кем-то! Что любовь-то нам сделала, чтобы мы заменили ее суррогатными «отношениями»? Да что там говорить, если материнство и то уже стало суррогатным. Но хочу вам сказать, что могу привести сотни примеров историй правдоподобных, но в которых нет ни грамма правды и столько же историй совершенно правдивых, но звучащих совершенно неправдоподобно. В такое уж время довелось нам жить.
Так уж вышло, что однажды я познакомился с муравьем.
Лет пять назад, я жил на даче у моего хорошего приятеля, Саши, который вместе с семейством отправился в путешествие, на два месяца. Все это время, его дача должна была стоять пустой и незащищенной, а тут, как раз, подвернулся я. Именно в тот момент у меня возникли разногласия с квартирной хозяйкой, у которой я снимал квартиру. Она, отчего-то совсем не желала немного подождать с получением платы за квартиру, а у меня, как назло, истощились средства, чтобы эту оплату своевременно произвести. Что за люди, в самом деле, меркантильные и бессердечные! Жена Саши, понятное дело, была не в восторге от моей кандидатуры на роль жильца их загородного домика, но у нас с ней вообще отношения не очень хорошо складывались еще с их с Саней свадьбы, когда я, произнося тост, назвал ее маму бабушкой. Ну и что такого особенного?! Все равно же та стала бабушкой спустя каких-то четыре месяца! Странные люди! Из мухи слона делают. Или даже мамонта. Из-за каких-то ста двадцати дней столько шума! Злопамятная она просто, супруга Сашкина! Ну а чем я плох как жилец, скажите на милость? Чистоту люблю, пустые бутылки где попало не разбрасываю, аккуратно в пакет складываю и выношу к мусорным бакам каждый день. Женщин не вожу, в постели не курю. Деньги не всегда есть? Так это тоже не самая большая беда, ведь периодически они у меня все-таки появляются! Одним словом – сплошные придирки с ее стороны. Впрочем, рассказ мой совсем не о ней.
Итак, одним чудесным утром я сидел на открытой террасе и угощался свежей клубникой. Ну как сказать, угощался, закусывал, в общем. Ну да, есть такой грех, иногда я выпиваю и по утрам. Только это, мне кажется, не такой уж и большой грех, если брать в сравнении. Я, во всяком случае, не развязал ни одной войны из-за того, что у меня, видите ли, не хватает нескольких лишних миллиардов на счету. И ни одну старушку я из дома не выгнал, опять же из-за того, что мне ее жилье нужнее, чем ей, старой. В общем, я хочу сказать, что есть люди с куда более тяжкими прегрешениями и мое пьянство – смешная мелочь, нелепый каприз, не идущий с ними ни в какое сравнение. К тому же, не такое уж это было и утро, часы показывали без четверти двенадцать. Хотя, опять же, справедливости ради нужно отметить, что встал я только в одиннадцать. Впрочем, к рассказу это почти не имеет отношения. Передо мной на столе стояла полная миска замечательно спелых, ароматных ягод. Клубника в этом году уродилась замечательная. Было ее много и какой крупной! Потянувшись за очередной красавицей, я заметил, что на ней сидит муравей. Крупный, знаете, такой муравьище. Тоже, видать, клубничкой решил побаловаться. Я взял спичку и аккуратно столкнул незваного сотрапезника с ягоды.
- Жлоб! – услышал я. – За кусочек ягоды получить бревном в бок!
- Что? Кто это говорит? – Ничего лучше сказать мне не удалось.
Да и кому сказать-то? Кто только что обозвал меня жлобом? У меня что, слуховые галлюцинации? Что вообще происходит? Я сошел с ума. Несомненно. Допился. Это лишь малая часть мыслей, которые я смог собрать в слова, а все новые и новые такие же толпились в моей бедной голове, но выразить их словами я просто не мог.
- Кто говорит, кто говорит?! – ворчливый хриплый голосок опять затарахтел в моем мозгу. – Я это.
- Кто это, «я»?!
- А кого, кроме себя ты здесь наблюдаешь? Ох, не тех тварей природа разумом наделила!
Я понял, что со мной беседует муравей. Как бы это ни было странно, фантастика становилась реальностью, и я беседовал с муравьем.
- Ты что, говорящий?
- Не говорящий, а думающий. Есть разница? Говорящих на свете – полно, а вот думающих – значительно меньше! Пошевели мозгами, как я могу говорить? Или ты тоже – просто говорящий?
- Да, действительно. Но я не могу представить, что ты и думать можешь! Ты же муравей!
- Ага, раз ты видишь перед собой маленькое существо, не похожее на вас, его можно раздавить, треснуть дубиной, утопить в стакане воды, или просто, ради смеха, подпалить зажигалкой, да? Вот как назвать вас, людей, если всех, кто, по вашему представлению, не соответствует стандарту разумных существ вы, априори, приговариваете к уничтожению?
- Просто это очень необычно! Да что там, это неслыханно! Я никогда не слышал о разумных насекомых! В истории такого не было ни разу! Это же сенсация!
- Да было такое, и не раз. Просто никто о таких случаях никуда не сообщал и никому не рассказывал. Это же прямая дорога в сумасшедший дом! Кто захочет разрушать себе спокойную привычную жизнь ради каких-то козявок? А случаи такие происходили неоднократно, можешь мне поверить. Просто нас, ну, таких как я, идущих на контакт с другими живыми существами, в мире не так уж и много. Да и людей, умеющих слышать и воспринимать других – совсем мало. Я и тебе не советую никому рассказывать, что ты со мной общался! Тебе же будет лучше!
- Да уж, рассуждаешь ты вполне логично. Я, как-то об этом не подумал.
- А вы, люди, вообще, думаете не очень охотно, ты уж извини за прямоту.
- Я бы не обобщал! Вы, муравьи, тоже, видимо, не очень-то блещете интеллектом, en masse, так сказать! Иначе бы давно уже нашлись бы ученые, которые могли бы разобраться в этом феномене и найти возможность более полноценного и массового контакта! И, кстати, как мы, все-таки общаемся? Телепатия?
- Точно не могу тебе сказать. Есть у меня теория, но она совсем не проверена. Про себя я знаю, я передаю мысль рецепиенту с помощью своих усиков, а вот как принимается мой сигнал, я, увы, не знаю. Предполагаю, что вы, люди, вообще имеете возможность принимать мыслесигналы самых разных живых существ. У вас принимающий модуль в самом мозгу находится, просто большинство людей им не могут пользоваться. Знаешь, как у вас телефоны раньше были с огромными антеннами, а сейчас? Антенна есть, но она где-то там, внутри. А может быть, в роли принимающей антенны вы используете какие-то из множества волосков на вашем теле. Да и то, это всего лишь моя теория, непроверенная.
- А почему непроверенная? – заинтересовался я.
- Ну а как я ее проверю, - ворчливо отозвался муравей, - у меня же нет неограниченного количества людей для опытов. Это у вас все просто – нужны для опытов ученым какие-нибудь живые существа – да пожалуйста, хоть тысячу штук изводите, ставьте опыты свои. Мы таких возможностей не имеем.
- Ну да, верно. Слушай, а как мне тебя называть? Без имени как-то не очень удобно общаться.
- Ну, я могу тебе просигналить мое полное имя, но, боюсь, в твоей голове оно все равно трансформируется в слово «муравей». У нас сложная система самоидентификации. В имени заключается целый код – из какого семейства, какой статус, какое поколение, какой номер в действующей общине, территориальная закрепленность, опять же. Так что зови меня, как тебе удобно. Есть же у тебя какие-то ассоциации, предположения, какому именно имени я подхожу?
- Не знаю, - растерялся я, - может быть, Василий, Вася? Как тебе?
- Да нормально, пусть будет Вася.
- А меня зовут Семён.
Муравей поднял голову и, ей-богу, я почувствовал его взгляд, скорбный, укоризненный и, в то же время ироничный. А в голове у меня прозвучал его хрипловатый голос:
- Да знаю я, Сёма, знаю. Эх, природа, природа, кому же ты все-таки подарила такую ценность, как полноценный разум!
- Мне кажется, отчего-то, что ты не очень хорошо относишься к людям? Или я ошибаюсь?
- А как к вам можно иначе относиться? Вы же – раса безумных, кровожадных существ, к тому же, к моему великому сожалению – разумных!
- Это с чего ты сделал такие выводы? – опешил я.
- А что, неправда? Вы же, люди, хуже вирусов. Вы стараетесь убить вокруг себя все живое! Причем, с самого раннего детства! Ради любопытства или из врожденного садизма отрываете крылья и лапки насекомым, истребляете целые виды живых существ и, заметь, вовсе не из чувства голода и не ради охраны своих территорий! Между прочим, насколько мне известно, вы и своих соплеменников совсем не жалуете! Вы же друг друга уничтожаете миллионами! Разве я не прав?
- Ну, - растерялся я от такого напора, - я бы просил тебя не обобщать! Есть, конечно, и среди людей и злодеи и маньяки, да что там говорить, встречаются просто чудовища в человеческом обличье. Но таковы совсем не все люди, точно тебе говорю!
- Ага, - согласился со мной Василий и я почувствовал такую издевку в его голосе, что понял, сейчас будет продолжение и не ошибся. – Вспомни, пожалуйста, ваши казни и пытки. Многие поколения муравьев страдали психическими расстройствами после ваших способов наказания. Посадить на муравейник, помнишь, наверное? Представь себе, что на твой дом, да что там дом, на твой город с невероятной высоты падает огромная задница? Нормально это? Поставь себя на наше место? Задница и все остальное, что там к ней прилагается. И на огромный многоэтажный дом – бабах! Это тебе не какой-то там случайный астероид. У нас многие до сих пор испытывают панический ужас перед этим явлением! Даже термин есть такой – «жопофобия». Да что там говорить?! А с планетой вы что делаете? Она, между прочим, тоже живая, планета наша. А вы ее изрыли, загадили, отравили. Вы же хуже вирусов, честное слово! Убиваете абсолютно все живое, и ради чего? Чтобы жилось сладко? Никому от вас житья нет. А теперь еще, я слышал, на другие планеты собираетесь. Ну правильно, что тут скажешь – засрали свою, надо улетать, другие загаживать. Но если люди покинут Землю, у нее еще есть шанс выздороветь. А вот если нет – погибнет она… Ладно, давай, наверное, закончим этот разговор. Не сильно он мне нравится, да и тебе, я думаю, неприятно!
- Так это же было очень давно, в древности! Человечество с тех пор сильно изменилось!
- Не так уж и давно. Всего несколько десятилетий назад это еще практиковалось!
- Слушай, а откуда ты все это знаешь?
- Ну… - смутился, как мне показалось, мой собеседник, - я такой, не типичный муравей. Странствующий. Я не отношусь ни к одному из классов, я не строитель, не воин, не пастух. Я – повествователь. Таких как я не очень много в муравьином роду, нас не особо жалуют наши соплеменники. Но мы необходимы, поэтому нас, хоть и считают бездельниками, терпят все племена.
- И в чем же заключается ваша необходимость для муравьиного народа?
- У нас нет письменности, а историю народа, как своего, так и иных живущих рядом, мы должны знать и помнить. Вот мы и путешествуем, собираем информацию, а потом распространяем ее среди других. Таким образом, знания не теряются, а собираются и накапливаются.
- Ты, получается, сказитель, типа Бояна? Были в древности у нас, на Руси такие личности – тоже все истории собирали, да передавали людям.
- Ну вроде того. А ты один в этом доме живешь?
- Один. Только это не мой дом, я тут в гостях.
- А чего один? Есть у тебя человечиха?
- Да нет, один я. Я, навроде тебя вот, тоже – странствую, истории собираю. То там поживу, то здесь. Своего дома нет пока.
- Не сладко.
- Да уж ясное дело!
- Знаешь, вот ты сказал, что дома у тебя нет, я историю вспомнил одну занятную. Хочешь, расскажу?
- Давай, конечно!
И вот какой рассказ довелось мне услышать от странствующего муравья. Для простоты восприятия передам его так, как он был рассказан, от первого, так сказать, лица. Представьте, что перед вами сидит муравей, жует спелую ягоду, а в голове у вас звучит его хрипловатый голосок. Итак:
Остановился я на какое-то время в одном саду. Хороший такой сад, богатый, просторный. Есть где погулять, есть, чем пропитаться. Муравьишечка там мне одна понравилась, ну я и решил задержаться немного. Ну а что, я – муравей вольный, ни к чему не привязанный, почему бы и не задержаться до холодов? Нашел нору подходящую, расширил ее немножко, прибрался, жить можно, в общем. Походил по окресностям, изучил все, что и как, начал знакомствами обзаводиться. То с одним, то с другим словечком перекинусь. Народ там жил все больше дружелюбный, не агрессивный. Да и чего делить, когда всем всего хватает? К своим не стал пристраиваться – говорю же, не особо они нас, бродяг, жалуют. Так, перекинешься, бывает, словечком-другим с кем-нибудь из наших, да и пойдешь себе дальше. Они все занятые сильно. Все что-то строят, бревна все какие-то тащат, припасы собирают, а зачем? Мало им, что ли? Так нет, все что-то суетятся, бегают. Не понимают того, что так вся жизнь так и пройдет, а нового они и не узнают ничего. Уткнутся в свой муравейник, да там и помрут, нигде не побывав, и ни с кем не познакомившись. Я ж – общительный, мне без новых знакомств тяжко жить, какое-то томление возникает, неудовлетворенность какая-то, не могу объяснить толком. Чувствую себя не в себе, в общем. Ну да вот пока жил я в том саду, присматривался к существам всяким и заинтересовал меня один персонаж. Улитка. Они же странные, улитки-то, знаешь, наверное? Они, вроде как, и не самцы и не самки. А то и другое сразу. Два в одном, короче говоря. Если две улитки встречаются, ну любовь у них, все такое, так потом у обоих детки появляются. Забавно! Их потому и зовут всех как-то так, усреднено – Саша или Женя, ну чтоб не понятно было, он или она. Так вот, был среди них один, требовал, чтоб называли его Эскарготом. Смех, да и только! Он где-то увидел где-то слово красивое – escargot, да, наверное, не знал, как правильно читается. Слово-то иноземное там «т» конечное – вообще не произносится, ну да что ему объяснять, Эскарготу этому. Типичный Валера, между нами. Ну мне-то до него дела мало, живет и живет себе. Только больно уж был высокомерный тип этот. Ходит, щеки надувает, свысока на всех поглядывает. Глазки свои на палочках вытаращит на тебя и говорит, словно истину какую-то вещает. Многие его за это недолюбливали, кто-то просто внимания не обращал, кто-то считал блаженным, а кому-то даже видеть его невмоготу было, так он на нервы действовал. Как-то вытянул я его, все-таки, на откровенный разговор. И оказалось, понимаешь, что все его поведение такое – не просто так. Очень он недоволен был своим домиком. Они же, улитки, дом свой на себе всю жизнь носят. Ну а что, я считаю – очень удобно! Идешь себе, идешь, захотел где-то задержаться, не нужно что-то строить или рыть. Все уже готово, с самого рождения! А ему, видишь ты, не нравилось это. Не любил он свой дом. Да что там «не любил», ненавидел лютой ненавистью. И то он тесный и то он некрасивый, да отделка не та, да сейчас в таких и не живут. В общем – ходил и скрипел, ныл постоянно. Всем надоел, честное слово. И завистливый был к чужим жилищам – просто до неприличия. К человеческому домику подползет, стоял там, в саду, такой домишко небольшой, и все любуется. А на лбу прям так и светится – вот мне бы такой дом! Или к муравейнику подползет и смотрит, как наши там суетятся, бревна таскают, новые этажи поднимают. Ну нашим-то палец в рот не клади, прогнали его быстро, надоел ведь. Он и ко мне в норку одним глазом заглядывал, да, видать, моя берлога ему не по душе пришлась. Цирк, одним словом! Ну больше других, ему, конечно же, человеческое жилище нравилось. Тут тебе и масштабы и простор, и светло и тепло и тихо! Ну а с другими жильцами сада он и вовсе редко общался, считал, наверное, ниже своего достоинства с кем-то дружить. Так, только с бабочками иногда постоит, да и то, с ними разговаривать-то не о чем. Это вы, люди, все ими восхищаетесь, красивые, мол, невесомые! А на деле-то – это же просто природная пластическая хирургия! По сути-то бабочки – те же вчерашние гусеницы, ограниченные и туповатые. Психологию-то не перестроишь, как тело! Только что и разговоров – «ах-ах-ах, у меня новый разводик на правом крылышке, зацените, девочки, а у меня новый завиток на усике! Ой, а полетели сегодня, как стемнеет, около фонаря потусуемся, там свет такой яркий, такой белый, гламурный! Там все наши сегодня собираются!» Тьфу! Ну о чем с такими можно разговаривать? Ну а ему-то – все равно! Они-то, бабочки, его эрудитом считали. Он им все про разные дома рассказывал. А они тоже – слушают, ахают, восхищаются! Ну, как говорится, каков поп, таков и приход. И вот как-то так случилось, что исчез куда-то Эскаргот этот. Не видел я его неделю, наверное. Ну, думаю, наверное, ушел он из нашего сада лучшей жизни искать. А тут, гляжу – возвращается. Ползет, от радости весь так и светится! Глазки на прутиках качаются, помаргивают, сам под нос себе чего-то мурлычет. Я его таким не видел никогда. Что-то произошло, видать, серьезное с ним. Ну, в самом деле, скажу тебе, приятные новости сильно меняют внешность в лучшую сторону! Я с ним поздоровался, он ко мне прям вприпрыжку бросился, представляешь? Ну, насколько это для улитки вообще возможно. И оказалось, что встретил он тут неподалеку одного старого ежа. А ты знаешь, ежи – это же главные враги улиточные. Улитки для них – еда. Сам понимаешь, что при таких отношениях доверять ежу – самое последнее дело. Да только Эскаргот наш, видать, совсем умом тронулся, раз поверил. А еж этот старый ему что напел? Что может, мол, помочь тому от своего домика избавиться. Ну а потом, глядишь, и новый дом себе найдешь, вещал ему еж. Будет новый дом попросторнее, да почище, улучшенной, так сказать, планировки. А то и в человеческий дом попасть сможешь, сейчас, говорит, у людей модно улиток в качестве домашних животных держать. Вот дружок наш уши-то и развесил. И вот несколько дней бродил Эскаргот по саду, да всем хвастался, что со старым, ненавистным домом он теперь распрощается, а будет у него новый, современный и красивый. Так всем надоел, что ты! Хуже, чем когда ходил и ныл, что старый дом его не устраивает. Нудный тип этот Эскаргот, ужас просто! И вот опять пропал, насовсем теперь. Все жители сада это сразу почувствовали. Тихо стало, а все же чего-то и не хватает, вроде. День нет его, другой, неделя прошла, месяц, а того все нет и нет. Пропал насовсем. Что с ним случилось в итоге? Да никто не знает. Я думаю, что сожрали. Тот самый старый еж и слопал. Эскаргот же сам ему себя на блюдечке и преподнес – срывай с меня панцирь, сделай милость! А то забыл, что домик улитке в первую очередь не для красоты нужен, а для надежности и защиты. А что есть улитка без домика? Ну? На кого похожа она делается? Не знаешь? Да слизняк это самый обыкновенный. Вот и у вас, у людей, мне кажется, так же – что есть человек без домика? Обычный слабый слизняк, сожрать его каждый еж может. Вот такая история, Сеня, думай сам, стоит тебе своим домом обзавестись в конце концов, или так и будешь по миру слизняком болтаться, пока кто-нибудь более хитрый не сожрет – тебе самому решать. Спасибо за угощение, даст Бог, свидимся, когда-нибудь! Бывай!
С тех пор я больше не встречал Васю. А, может быть и встречался он мне, да просто не захотел разговаривать, не знаю. Сам я его на связь не умею вызвать, а он больше в гости не заходил. Только теперь, верите ли, стал я внимательнее глядеть под ноги. Чтобы нечаянно не раздавить какого-нибудь бродячего философа. Знакомство с думающим муравьем сильно изменило мои взгляды на окружающее. Жаль, не расспросил я его о многом, думаю, много интересных историй и суждений хранила его память, ведь письменности у муравьев нет. И все чаще я стал задумываться о своем доме. Может быть, повзрослел, наконец, а может быть, Васин рассказ так на меня повлиял, не могу сказать точно. И каждый раз, бывая на природе или гуляя в парке, или отдыхая у кого-нибудь на даче, я прислушиваюсь к своим мыслям и все жду, что в мозгу раздастся знакомый хрипловатый голосок: «Эй, жлоб, угости ягодкой!»