Интервью

Глава 1

Анна проснулась от шума из приоткрытого окна спального купе. Ночь была прекрасной, даже стук колес поезда не мешал, а наоборот ритмично так, как маятник часов отмерял прошлое и не наступившее, убаюкивал.
Окно вероятно открыли соседи по купе утром. С платформы доносились голоса торговок, а также цыганские вперемешку с русскими речи. Если первые орали на своем «Ми тут камам!» или чистом русском «Куда прешь, не видишь ребёнок!», то не от цыган, русская речь больше имела странное произношение. Это произношение Нютка не могла признать акцентом, и для неё, филолога и журналиста, слова резали слух.

В спортивном журнале, где работала девушка, подобные слова вывешивались периодически в менеджерской и приёмной, типа таких, как «договОр», а не «дОговор», «позвонИшь», а не «позвОнишь», и много других, вплоть до «чулок-носков».
Вот и сейчас с перрона слышалось:
– Лизок, ты позвОнишь, как дома будешь?! Только обязательно, Лизок!
– Колян, да положь на неё, большой чемодан, не развалится.
– Мам, а ихние дети чего такие черные?

Последнее скорее всего про цыган, решила Аня, и вновь готова была погрузиться в сон. Мысли о предстоящем задании мучили вчера весь вечер, и сейчас снова появились на горизонте мозгового лабиринта Анюткиного серо-белого вещества.
Вся эта командировка оказалась спонтанной, что чемодан девушка собирать не стала.
Взяла дебетовую карту, на которую при ней же главбух в обед перевела командировочные, на всякий пожарный в кошелек положила кредитку, все это сунула в свой красный рюкзак вместе с парой трусов, маек, и старым купальником. Нет, не такой он и старый, но прошлое лето было весьма загруженным и холодным, что два года купальник бесхозно валялся в шкафу. Более никаких вещей при себе не было, если по мелочи для индивидуального ухода. Щетку там, зубная паста, расческа. Парфюмом Анюта пользовалась в особых случаях, и применяя часто к вечерним нарядам, что случалось еще реже.

Командировка действительно оказалась спонтанной. Коммерческий директор вдруг внезапно получил информацию о прилете в Красные Горки несостоявшейся олимпийской чемпионки Екатерины Бурмистровой, которая после тяжелой травмы была снята с участия в Олимпиаде, и в тихую, только вот их журналу эта информация досталась.
– Медведева! Быстро в бухгалтерию, собираешься и валишь в Сочи!
– Что, Александр Владимирович?
– Ты единственная не семейная, детьми не обременена, больше послать на эксклюзивный репортаж нет кандидатур. Неделю. Неделю Бурмистрова в твоем распоряжении, и никто не должен знать, что ты собираешь репортаж для спортивного журнала.
– Как это так? Это же незаконно?
– Где ты видела какой закон? Я не шпионить отправляю, и не компромат собирать. Просто, если кто узнает, что журналист тусуется рядом, то сбегутся остальные репортеры и никакой тренировки для Катеньки, никакого эксклюзива для журнала. Ты сообразительная, на месте с ориентируешься. Мой друг там, только что сообщил, готов поселить тебя в соседний номер. Журнал твоё пребывание оплачивает.

Аня стояла в растерянности и не знала, соглашаться или нет. Эксклюзив. это хорошо, но что-то ей напоминало больше действия папарацци, а не журналиста.
– Ты на море давно была?
– Да!
– Хочешь на море, Медведева?
– Конечно, не отказалась бы!
– Вот быстро лети в бухгалтерию, Галину Павловну я предупредил, переведет тебе командировочные, распишись за них. Билеты Сонечка заказала, в приемном возьми информацию о поезде, время, то-сё!

Вот так, без Ани, была решена судьба её путешествия и приключения. Вчера же вечером села в поезд, и в раздумьях, как подружиться с этой Бурмистровой, и какая она на самом деле, может и общаться не станет, заснула.

Дверь несколько раз хлопнула. Нютка, так и не смогла дальше погрузиться в сон после утреннего пробуждения, посмотрела с верхней полки вниз на соседей.
Грузная женщина в желтой соломенной шляпе заняла целое сиденье своими двумя чемоданами, а сама устроилась на противоположной, ущемляя пространство сиденья молодой женщине с трехлетним малышом. Ребенок сладко спал, отвернувшись к стенке купе.
– Жара такая стоит, что хоть без нижнего белья ходи. – завела разговор огромная женщина, неопределенного возраста, но точно за пятьдесят.
– Да, согласна. Скоро приедем, полдня осталось.
– Время мало еще, весь день париться. Кондиционера нет у них?
Молодая мамочка только пожала плечами, и поправила простынь на ребенке. Маленький мальчик слегка пошевелился и высунул голую ножку из-под простыни снова.
– А вы отдыхать? – снова интересовалась огромная соседка.
– А, нет! У меня родители в Адлере. Мишку оставлю бабушке с дедушкой, и на работу, назад в Москву.
– А я своим сказала, родили и няньчитесь теперь сами. У меня путевка от работы, газпромовская структура.

Молодая мамочка промолчала и отвернулась к окну, а женщина наконец занялась своими чемоданами. Подняв голову и увидев Аньку, воскликнула:
– О, ты наверху все равно, помоги чемодан наверх запихнуть. Тебя как звать?
– Извините! Меня Анна! и можно немного уважительнее, я вам не подросток.
– Ладно, не ворчи как старая тетка! – засмеялась соседка и легко так приподняла один из огромных чемоданов.
Аньке ничего не оставалось, как перехватить и втащить груз на третью полку. Чемодан показался не таким уж и тяжелым, мало того, в нем нечто гремело, ударяясь о стенки.
– Что у вас там? Нет бьющегося?
– Нет там ничего такого, шарики из пластика. Слезай, я тебе покажу как они работают.

Нютка посмотрела на часы, стекло несколько запотело на руке, но по стрелкам можно определить время. Девять утра. Рань-то какая, и до шести вечера много времени, но уснуть сейчас все равно не получится.
Девушка осторожно, чтобы не наступить на стол, на котором находились продукты молодой женщины и бокальчик с водой малыша, спустилась вниз.
Большая женщина вытащила из кармана такого же огромного платья, как она сама, маленький пластмассовый шарик.
– Я, Марья Семеновна. Можно просто тетя Маша. Вот, потряси его и задай вопрос, потом посмотри вот сюда.

Тетя Маша показала круглое стеклянное окошечко в шарике, и кажется шарик был абсолютно полый.
– Что спрашивать?
– Да что угодно! Например, ты же отдыхать едешь, спроси будет ли у тебя курортный роман.
– Я вообще-то работать. Командировка у меня. Я журналист.
Марья Семеновна с недоверием посмотрела на Аню, но тем не менее продолжила:
 – По работе значит, что спроси.
Анютка взяла шарик в руки, любопытство брало вверх. Действительно ли этот шарик выдаст какой-то ответ, если через круглое стекло видно, что шар пустой?
– Ну?
Тетя Маша с нетерпением смотрела на девушку.
– Я могу не озвучивать вопрос?
Последняя только пожала плечами, затем кивнула соглашаясь.

Аня еще с секунду подумала и про себя спросила: «Выйдет ли дружба у меня с Бурмистровой?». Потрясла шарик и посмотрела в стеклянное окошечко.
Там, внутри шара, было три буквы значения «нет».
«Лучше бы я про курортный роман спросила!»

Глава 2

Поезд, казалось, медленно подходил к станции. Они проезжали по мосту, море отражало низко стоящее солнце в своем темно-сером зеркале вод. Долгожданное море подняло настроение Анне. Все-таки по нему скучаешь, и желание каждый год его увидеть, потрогать, окунуться в соленую воду, зависнуть на волнах, не всегда исполняется, но и не проходит.
Нюте удалось днем поспать, но из-за неважного настроения отказалась от еды и от чая, который проводница не один раз за весь период прошла предложила. Через два вагона имелся еще вагон-ресторан, где «слава небу» полдня провела Марья Семеновна, и это благодаря трехлетнему малышу молодой мамочки Светланы. Тетя Маша оказалось совсем не любила детей, и ребенок её раздражал своей гиперактивностью и любопытством, а она раздражала его.

Нютка, после неприятного ответа пластикового шарика, тоже не в радость участвовала в диалоге с соседкой. По сути, в чем огромная тетя виновата? Аня злилась на себя, что вот так, какой-то пластиковый шарик смог внести коррективы в её эмоциональное состояние, которое и без того было не айс. Работать папарацци, либо каким-то инкогнито, имело низкую планку достоинства девушки, и внутри шел спор принципов.
О, господи, какие принципы? Тараканы! Они стрелялись на дуэли, отмеряя от центра мозга шаги, один к одному виску, другой к другому. Нет, не так! Один сидел, закинув лапу на лапу, и размахивая другими неприятно говорил, как наглотавшись газа из воздушного шарика:
– Медведева! Ты же на море хочешь? А премию? А отдохнуть за счет журнала? Вот и сопи в две дырочки, смотри в оба глазика, и ручками не забывай диктофон включать, чтобы Катенька не заметила.

Другой, напротив него, пал на колени и бился головой о твердое вещество коры головного мозга: бум, бум!

Нютка тряхнула головой, чтобы вышибить этих двух из своих фантазий, и они с возгласом: «Землетрясение!», разбежались.
Какой к чертям диктофон? Эта Катенька… И, кстати, почему Катенька?
Девушка стала вспоминать зимние игры, где Екатерина Бурмистрова на всю страну неудачно была снесена ветром при посадке, после шикарного тройного сальто в лыжном фристайле. Чья была вина? Тренера, который не рассчитал точный порыв ветра, и Катенька попала в этот поток? Сальто было отменным, приземление страшным.
Сама Аня смотрела этот прыжок уже в повторе, весь журнал неделю не замолкал обсуждал героиню. Все думали, сломала позвоночник, девушка даже не смогла встать с трассы и унесли на носилках. А всё говорят, что фристайл безопасный вид спорта. Взять три подряд золота и два серебра в предыдущих соревнованиях, и перед самой олимпиадой на показательных получить травму? Это жесть!
Полгода почти никто не слышал о Бурмистровой. Что с ней? Где? Жива ли? Как выглядит? Вот с этим выглядит, Аньке не менее казалось интересным.  Катеньку Бурмистрову, двадцати восьми лет от роду, их журнал видел только по чужим интернетовским фотографиям и съемкам, и каждый раз, она находилась в костюме для фристайла, шапочка, очки правда иногда снимала, но это не показатель сразу узнать девушку.

Так почему Катенька? Для Ани, девушки-спортсменки всегда представлялись больше в мужских ипостасях, с немного твердым голосом, почти пофигистким, либо простуженным, неплохой мышечной массой в плечах, хорошим прессом, сильными жильными ногами, особенно если обтянуты своей яркой формой в зимних видах спорта. Исключением являлись только девушки-спортсменки фигурного катания, которых, как раз, Катеньками и можно было назвать. А Бурмистрова не иначе, как Екатерина, в крайнем случае Катя. 
В купе ввалилась Марья Семеновна.
– Хороший тут ресторан.  Котлетки отменные. Сытно кормят.

Анька сделала вид, что слушает музыку. Красные огромные наушники, под цвет рюкзака, она купила по дороге на вокзал. Позаботилась о том, чтобы не мешать соседям музыкой, что не сказать о самой ввалившейся огромной женщине.
Если Светлана, после пробуждения сына, заняла себя заботой о ребенке. В туалет, переодеть, покормить, увлечь книжкой, поиграть. То, Марья Семеновна не умолкала ни на секунду, рассказывала свои дела на работе, о трех своих мужьях, которые почему-то продолжают все ей помогать, а она нашла способ заработать на курорте продажей вот таких шариков.
«Спекулянтка! Угу! Ты, наверное, всех своих мужей затрахала, сделай мне то, а у меня кран сорвало, а у меня картошка закончилась! На тебя, как сядешь, так и слезешь!» – про себя отвечала Нюта, раздражающей её мадам, на каждый очередной рассказ последней.

Тетя Маша перестала болтать только после того, как маленькому Гошику надоело, что мама на него смотрит меньше, чем на эту большую бабушку. Для Гошика, Марья Семеновна казалась точно такой, и Анька в благодарность малышу, даже поиграла с ним в ладошки и почитала книжку про «Паровозик из Ромашково». Тетя Маша, не выдержав крика ребенка, освободила от себя пространство.
– Мам, смотри сюда. Мам, нарисуй! Мам, хочу пить!

Малыш, конечно, ничего этого не хотел, ему нужно лишь внимание, поэтому успокоился, как только тетя Маша на три часа исчезла из купе в вагон-ресторан, где по восклицаниям хорошо провела время.
В купе заглянула проводница.
– Через десять минут прибываем, белье сдаем, стаканы есть?

Стаканов не было. Нюта спустилась вниз, скомкав постельное белье, передала проходящей в обратную сторону проводнице.
– Ань, помоги чемодан спустить, залезь на стол.
Девушка молча на обращение Марьи Семеновны достала с третьей полки чемодан, внутри которого опять ударялись шарики о стенки, как шарики в погремушке младенца.
– Хорошая, ты девка, Анют! Возьми! Подарю я тебе твой шарик. Так посмотришь на него и меня вспомнишь.

Тетя Маша протянула Ане тот самый шар, что отказался подарить дружбу с Бурмистровой. Вспоминать Марью Семеновну не хотелось, но шарик девушка взяла.
– Вам тоже удачно отдохнуть, тетя Маша!

Поезд остановился. Толпа с шумом начала продвигаться к выходу. На перроне оказалось еще теснее, чем в вагоне, но вдохнув морской воздух Сочи, Нюта налегке, с одним рюкзаком, быстрым шагом протиснулась сквозь наплывающий народ. Кто встречает, кто предлагает жилье, кто провожает. Девушку не встречали, не останавливали.
Осталось добраться до Красных Горок, и в гостиницу. Сегодня видеть и знакомиться с госпожой спортсменкой Бурмистровой желания не было.
Заметив желтую машину с шашечками на остановке автобусов, Аня решила добраться на такси. Необходимо еще устроиться в номере, который ранее забронировали именно для неё. Красные Горки, это целый город от Сочи и Адлера на высоте птичьего полета, и неизвестно сколько времени придется добираться общественным транспортом, и с какими пересадками.
– Вы свободны?
– Вам куда?

Нюта назвала адрес одного из олимпийских поселков Красной Горки.
– Тыща! Устроит?
– А чего так дорого? Я дешевле из Москвы приехала.

Конечно же не дешевле, тем более компания оплатила, но услышав армянский акцент водителя, решила, что лучше с такими поторговаться, так как для неё все с подобным акцентом кажутся любителями лавэ.
– Оттуда пустой поеду!

Девушка махнула рукой соглашаясь на аргумент с ценообразованием.
– Хорошо! Тыщу так тыщу!

Глава 3

Трехэтажная гостиница в поселке выделялась иллюминацией, как в рождественский сочельник, чем-то напоминал и арку в Сокольниках. Стены, центральная дверь в здании, деревья вдоль тротуара и на аллее, украшены гирляндами с мелкими лампочками. Некая эйфория от впечатления сменилась, наконец, ощущением голода, особенно от ароматов трех мимо проезжающих кафешек и на территории гостиницы расположенного ресторана.
Вот где вспомнить пришлось и Марью Семеновну, с ее восклицанием про аппетитные котлетки, но Анютка была бы рада сейчас и кружке чая с сахаром. Мозгу не хватало глюкозы, казалось, эти два несносных таракана, проживающих у Аньки в голове, смотрят голодными глазищами на то, как наслаждаются салатами и закусками люди на веранде ресторана. Сглотнув слюну, девушка начинала нервничать, хотелось уже принять душ и вылезти на простор, ощутить всю прелесть командировочного отдыха.
Для Нюты, уже приезд в Сочи ассоциировался с отдыхом, а никак не работой, хотя о своей задаче она теперь никогда не забудет.
– У вас номер двадцать шестой. Ваши ключи. От лифта направо.
Девушка в красном с синей окантовкой костюме положила на стол рецепшена ключи.
– Спасибо! А, скажите, Алексей Иванович где?
– Якушев? Он директор по хозяйственной части. Рабочий день закончился. Но завтра с десяти он будет.

Блондинка, с короткой стрижкой и очень загорелой кожей, улыбнулась своей белоснежной улыбкой, потом добавила:
– Вы не волнуйтесь. У нас как дома. Любой вам подскажет, объяснит, поможет адаптироваться. Хорошего вечера!

«Ну не может у человека быть таких зубов! Они что у нее все заменены на циркониевые?»
Аня начинала испытывать комплекс из-за своей внешности.
«Работаешь, как проклятая, ни сна нормального, ни поболеть, ни хорошего выходного!» – оправдывала девушка свой внешний вид.
Себе она не нравилась, и самокритика сейчас выползла наружу, так-то она часто в спящем состоянии и всё равно что думают люди, когда смотрят на Нютку, но именно сейчас, хотелось быть неотразимой красоткой, чтобы все падали-падали и штабелями укладывались.
Нет, речь даже не о Катеньке Бурмистровой, о которой Аня на мгновение забыла, а в том самом желании найти себе если не курортный роман, то поклонников с восхищенными вожделенными взглядами, пусть хотя бы только воздыхателей. Фантазия у Ани работала сейчас явно не в том русле, но что поделать, если взрастила двух безмозглых тараканов в своей голове, которым и проведенное время в институте не помогло стать серьезнее.

Номер на втором этаже, но Анна лишний раз решила почувствовать себя королевой и воспользовалась лифтом. Зеркальные стены широкого лифта отражали действительность. Помятая, будто выжимали в стиральной машинке и не разгладили, и это не про одежду, девчонка широкими глазами разглядывала рисунки на зеркалах. Лифт остановился, дверь открылась, и Анька ступила на каштановый паркетный пол холла второго этажа наткнувшись на не менее лохматую недовольную девицу.
– Девушка, под ноги смотри, куда наступаешь!

Дверь закрылась, лифт ушел вниз с этой недоброжелательной особой, а Аня со смущением, что чуть не пала в объятия постороннего невинного человека, подошла к двери с цифрой двадцать шесть.

Катя сидела в ресторане в ожидании официанта. Врач советовал есть продукты с большим количеством фосфора и кальция, то что необходимо организму. Девушка заказала себе запеченную рыбу с овощами и пока готовился ее ужин, рассматривала посетителей.
Очень хотелось вернуться полностью в спорт, но последние соревнования чуть не поставили крест на спортивной карьере. Нет, дело даже не в олимпийской медали, хотя она могла бы ее взять. Все говорило о победе ее как лидера сборной в женском лыжном фристайле, но похоже пришло время испытать и все прелести наследственности. Ветер ветром, тренер не мог точно предугадать секундные расхождения порывов, слишком короткий отрыв и сальто, независимо что со стороны смотрелось идеальным, по лично ее взгляду, выполнено никак. Бабушка, мать, тетя, старший, с разницей в десять лет, брат, страдали гипертонией. Никогда проявлений высокого давления не было, и тут раз, в период показательных выступлений резко произошел скачок до высоких планок, что по инерции приземлиться на трассу самостоятельно не получилось. В голове лопнул сосуд, паралич сковал внезапно женщину в воздухе, а потом только носилки.
Что теперь делать? Что? Тренер и вся команда держат от СМИ в тайне причину травмы. Травма, конечно, случилась, но незначительная, удар на правое плечо, закрытый перелом, который сросся быстрее, чем Екатерина вышла из состояния паралича.
Нахождение в Сочи было сейчас сюрпризом и для тренера сборной. В первую очередь необходимо восстановить движения, мышцы, реакцию, и конечно лыжная трасса, пока только спуск и частично полет. Красные Горки, сейчас самое безопасное место нахождения экс-спортсменки, так как трассы еще менее популярны среди своих спортсменов сборной. Отдыхающие и любители горнолыжного курорта Бурмистрову не волновали.
Неделю, две, и можно на ковер идти к своему тренеру. Она встанет снова на лыжи, встанет в строй спортсменов, и не суть важно участие в Олимпиаде, важно жить прежней жизнью.
Официант принес рыбу и бутылку воды.
– Там за столиком спрашивают, не хотите ли присоединится к ним?

Екатерина посмотрела на указанный официантом стол, где два, с грузинскими корнями, парня разливали вино, улыбались и поглядывали в её сторону.
– Спасибо, не имею такого желания!

Официант отошел и только жестом показал мужчинам, что девушка не согласна. Один из мужчин поднялся. Бурмистрова наблюдала, как он осторожно грациозно подходит, возможно занимается танцами.
 – Добрый вечер! Мы вас узнали. Одиноко сидите, скучаете. Вы не Екатерина Бурмистрова?
– Я не одна. Сейчас подруга придет. И я не имею отношения к Бурмистровой.
– Вы так похожи! Тоже красивая самоуверенная. Может познакомимся? Я Родион. Моего друга Георгий.

В ресторане появилась девушка, та самая, что налетела на Катю выходя из лифта. Светло русые волосы, шорты, обычная желтая футболка, никаких излишеств.
– А вот и моя подруга. Простите нам не до вас. Буду признательна, если вы нам не будете мешать.

Бурмистрова поднялась и подошла к девушке.
– Я за столиком одна, будь добра окажи услугу, присоединись. Прикинься моей подругой.

Катя схватила за руку девчонку и подвела к своему столику, усадила на свободное место. Родион еще стоял рядом и не собирался просто так покидать свою цель.
– Подруга, еще лучше. Вас двое и нас двое. Девушка, как ваше имя?
– Аня! – растерянная Анна не понимала, что происходит.
– А вашу подругу, Анечка?

Нютка посмотрела на девушку, что притащила ее за этот столик.
– Все, я сейчас охрану позову. Дайте нам отдохнуть. Женя меня зовут.

Бурмистрова одарила жестким взглядом мужчину и махнула ему рукой. Последний недовольный удалился.

Глава 4

Аня не ожидала такого поворота событий, именно, в первый день своего присутствия в Красных Горках. Тут разом собралось все, о чем полчаса назад мечтала. Поклонники, воздыхатели, правда к курортному роману девушка оказалась не готова.
«Перекусить пришла называется!»

Какая-то странная девица подлетела, не успев Анька подняться на веранду ресторана, что-то проговорила быстро про столик и дружбу, схватила за руку и усадила на кресло за столик. Все бы ничего, но эта печеная рыбка с овощами, украшавшая столик, сносила мозг от еще сильнее проявленного голода, что хотелось отломить хвост руками, а еще лучше целиком поглотить, не разжевывая, оставив только скелет с рыбьей башкой.

Симпатичный брюнет вертелся рядом, улыбался, спрашивал имя. Нюта вежливо ответила, но дальше на голодный мозг было сложно соображать, кажется что-то про подругу. Девушка посмотрела на свою внезапно возникшую подругу, которая легко взмахом руки избавилась от назойливого воздыхателя, последняя пододвинула к себе рыбу и взяла прибор в руки.
– Женя, вы не слишком наглая особа? – задала вопрос Аня и подвинула тарелку с рыбкой к себе.
– В смысле?!

Катя приготовилась уже отрезать кусочек остывающей рыбки, как эта русалка ошарашила своим вопросом и забрала тарелку.
– В прямом смысле. Отогнали вежливого мужчину, а они знаете на дороге не валяются. В том числе, вы выпросили мою услугу, так за услугу не плохо бы угостить рыбкой.
– Давайте я вам закажу такую же!

Екатерина снова подвинула к себе тарелку и подняла руку, приглашая официанта подойти.
– Официант.
– Вот себе и закажите, а эту я готова принять в качестве оплаты услуги по освобождению от ухажеров. – Анька снова подвинула себе тарелку и рукой отломила кусочек золотистой печеной корочки, отправила себе в рот.
– Ну и как? Вкусно?

В некотором замешательстве Бурмистрова смотрела на эту наглую девушку, с одной стороны вроде бы права, за услугу надо платить, а с другой, эту рыбку пекли дольше двадцати минут.
К столику подошел официант.
– Что еще заказать хотите?
– Подруга пришла! – сделав акцент на слове «подруга», Катя продолжила, - Можно еще такую же рыбу с овощами, и…бутылку вина.
– И картошки. И салат. – добавила Аня, облокотившись на спинку кресла, закинув ногу на ногу.
– Давайте еще картошки. Салат. Красное или белое, милая? – спросила Бурмистрова у Ани, повторив позу последней.

Официант, молодой парень, улыбнулся. Напряжение, которое накалялось между этими двумя странными девчонками, невозможно было не заметить. Достал блокнот и карандаш из кармана фартука, спросил:
– Картошку пюре, в мундире? Или гриль?
– Дорогая, так тебе чего? – Катя наклонила голову на бок, не отрывая взгляда от беспардонной Аньки.

Нюта попытавшись не обратить внимания на наглый взгляд «Жени», хотя в настоящий момент это давалось сложно, обратилась к официанту.
– А что быстрее готовится?
– Все готовится минут двадцать, но салат можем принести минут через пять.
– Давайте салат. Греческий. Только поменьше этих черненьких ягод.
– Девочка моя, это маслины называются! – Бурмистрова уже во всю веселилась, глядя на голодную девчонку.
 
«Господи, откуда она свалилась на мою голову? Сама виновата. Думала адекватная!»

– Да, маслин. – Аня покраснела.
«Надо же забыть название? Теперь думает я тупая!»
– Так какую картошку?
– Давайте гриль. А вино красное. – взяла на себя полномочия заказать Бурмистрова.
«Эта бледная может еще минут десять думать!»
– Рыбу с овощами записали?

Официант кивнул, и с улыбкой отошел от столика.
– Возьми вилку. Не ешь руками.

Бурмистрова передала прибор Ане. Есть уже хотелось не так, обида за рыбу прошла, а в мыслях желание отомстить осталось. Анечка с удовольствием взяла вилку, и очередной кусочек отправила в рот.
– Ты уж извини! Можно на «ты», да?

Екатерина расплылась в улыбке. Анька её смешила, особенно этими глупыми вопросами с непрожеванным куском во рту.
– Ты настолько голодная?
– Угу! Спасибо за рыбу!

Рыба таяла на глазах, на губах девчонки прицепилась морковка, она по-детски ее слизала.
– Вообще-то сейчас еще картошка будет, и салат. Так значит ты, Аня!
Анна отодвинула блюдо со скелетом рыбы, взяла салфетку, вытерла губы. На столе оставались бутылка с водой и стакан.
– Можно?
– Да бери уже, что тут разрешение спрашивать.
 
Бурмистрова сама налила в стакан воды и пододвинула Ане. Последняя взяла стакан и стала разглядывать посетителей. Екатерина ждала следующих действий или вопросов от девушки, но та как-то внимательно разглядывала присутствующий народ.
– Если ты того красавчика, то вон там они сидят. – Бурмистрова показала на парочку брюнетов, к которым присоединилась блондинка.
– А…нет! Я просто хочу понять, кто здесь спортсмен, а кто просто отпускник.
– Интересно! А спортсмен не может быть в отпуске?

Нютка прикусила нижнюю губу, смущаясь, поняв, что снова сморозила глупость.
– Может конечно. Но я о профессиональных спортсменах. Возможно ли по человеку это понять?

Екатерина оглядела зал, со своей точки зрения, она могла отличить среди народа присутствующего на веранде тренированного человека от человека не тренированного, но для чего и зачем это делать?

– Ну, вот смотри, там сидит мужчина и две молодые девушки. Рядом мужчина. Скорее он тренер. Девочки могут быть спортсменками, но не факт. Скорее приехали потренироваться на горнолыжном спуске, или увлекаются теннисом. Там сидит семья, двое детей, но любители спорта с очень маленького возраста. Видишь, как старший мальчик уверенно себя ведет?
– Это показатель, что любитель спорта?
– Это показатель, что спортивная семья, прививают детям хорошее воспитание, отличная дисциплина и уверенность проявляется тогда, когда часто где-то бываешь. Они не первый раз тут, дети тоже.

Официант принес салат и бутылку красного вина. Разлил вино по бокалам.
– Давай за дружбу? – Бурмистрова подняла бокал.
– Хорошо!

Фужеры соприкоснулись краем стекла, эхом отдавая звон. Аня сделала пару глотков, вино разлилось приятным теплом, раскрепощая девушку перед новой знакомой.  Только сейчас осознала, что до вина скованность присутствовала, а также напряжение от первого впечатления и инцидента с рыбой.
– А зачем тебе надо отличать спортсмена от не спортсмена? – поинтересовалась Бурмистрова.
– Жень, да знаешь, вообще-то у меня тут командировка. На неделю. Нужен мне один спортсмен.
– Назови. Может я знаю его?
– Екатерина Бурмистрова!

Глава 5

После заявления о том, что именно ради неё, Бурмистровой Екатерины, один из журналов Москвы о спорте, сделал такую жертву, как прислал журналиста в лице Ани Медведевой. Последняя раскололась в первый же день знакомства, правда до сих пор не подозревает с кем у неё прошла встреча в ресторане.

Катя понимала, что девочка не виновата в том, что её вообще отправили в Красные Горки для вот такого несогласованного интервью, но это не меняло дела. Бурмистрова, именно, на Анечке решила отыграться за поведение журнала. Сейчас, находясь в номере, Екатерина строила всевозможные планы устроить Анне «хороший недельный отдых» так, чтобы до последнего протянуть своё инкогнито.
Да, именно «хороший отдых»!
Аня с таким восторженным видом рассказывала о планах на эту неделю, что всё это рисовалось у Бурмистровой в голове с почти исполнением желаний последней, но уже со своей импровизацией.
– Бурмистрова?
– Да! Не смотришь фристайл? Она четырехкратная чемпионка, мастер спорта, у неё отличный тренер. Упала и сломала позвоночник на показательных выступлениях зимних Олимпийских игр!

Екатерина в недоумении смотрела на девушку, которая в момент представления Кати Бурмистровой, говорила всё это с такими широкими глазами и на таких эмоциях, будто была влюблена в эту, о ком рассказывает.
«Хм! Почему четырехкратной? Пять медалей же имеется! Почему позвоночник? Откуда такие сведения?»
– А какие игры она выигрывала и где?

Анна замолчала, смутилась.
– Я не помню.

«Нет. Значит не фанатка, уже хорошо!»
– А где прошла информация про позвоночник?

На этот раз русалка взяла бокал с вином и залпом, как страдающая жаждой, осушила.
 – Так, кто про травму позвоночника информацию давал?
– Все говорили. Не писали, но среди спортивного бомонда источники подтверждали.

У Бурмистровой аппетит пропал совсем, даже вино не помогало, она сейчас хотела просто не видеть эту девицу, рассказывающую вещи про можно сказать личную частную жизнь Катерины, не подтверждающую фактами. Зато Анна не замечала, как слопала салат и картошку, и выпила еще бокал вина, который подлила Катя, будто это виноградный сок.

Тренер сборной тогда отказался от комментариев, сама Екатерина не могла сказать ни слова, врачи тайн не разглашают, но вот СМИ, вполне могли из пустого придумать такое, что и детектив потом не найдет, где начало, и откуда ветер дует. На душе без того было хреного, из-за спортивной карьеры, которая в настоящее время под огромным вопросом, а это же вся жизнь, с трехлетнего можно сказать возраста, когда ребенком Катю поставили на лыжи. Потом это не было желание родителей, девочку никто насильно не тащил на тренировки, она сама рвалась и не пропустила ни одной, даже в момент высокой температуры. Екатерина не забудет, как мама пришла домой с работы в надежде, что дочь спит после микстур, а доченьке полегчало и в первую очередь отправилась в Спортивный Комплекс, где отрабатывались элементы гимнастики.
– Так, как ты собираешься брать интервью у человека, которого не знаешь? Ты же прибыла инкогнито по твоему рассказу.

Бурмистрова сложив руки на груди, ногу на ногу, все внимание было на эту глупую девчонку, у которой после вина развязался язык.
– Как, как! Она живет в номере по соседству. Послежу денек, найду способ познакомиться и может вместе сходим куда-нибудь.
– Интересно! Это куда?
– Ну, что мест что ли нет. Кинотеатр, дендрарий, на пляж в конце концов.
– А ты не думаешь, что Бурмистрова приехала тренироваться, а не по достопримечательностям ходить?

Анна прикусила нижнюю губу, и Катя поняла, что русалка так всегда делает, когда начинает рассуждать в своей неразумной головке, будто собирать пазлы.
– Хочешь, я тебе помогу?
– Как?
– Ну, я тоже здесь не просто отдыхать. Тренажерный зал. Горнолыжная база. Я тебя беру с собой, ты таким образом не привлечешь внимание как журналист. Там и найдешь Бурмистрову.
– О, это здорово!

Анютка загорелась идеей, ей она показалась заманчивой, правильной и логичной, хотя так хотелось и на море, не зря же купальник взяла. Екатерина ухмыльнулась, оглядев эту худую бледнокожую девчонку с ног до головы.
«Она вообще в своей жизни хотя бы видела, как выглядит тренажерный комплекс? Должна бы, если работает в спортивном журнале, но имела ли представления о нагрузках там?»

Устроившись в чистой накрахмаленной постели, на мгновение Екатерине стало даже жаль Аню. Но, тут же вспомнив, что эта журналистка приехала по её, Катину, душу, сразу отмела эмоции и с улыбкой завела будильник. «До сигнала осталось семь часов пятнадцать минут», объявил будильник белой надписью на черном фоне циферблата наручных кварцевых часов.
Утром Екатерина Бурмистрова ведет Анну Медведеву, журналиста журнала о спорте, в тренажерный зал.
 
Анька в этот момент пыталась справиться с головокружением и тошнотой.
«Не надо нажраться на ночь, тоже мне поела называется! И вино в планы не входило, Аня, ты дура!» – Нютка ругала себя, пытаясь вызвать рвоту с целью, чтобы полегчало. Найдя в баре три бутылки минералки, правда все газированные, но идти сейчас за водой обычной не осталось не сил, ни желания, Аня напивалась этой воды.
Абсолютно было не до сна, вспоминая вечер новые впечатления относительно ее устраивали, помимо вот этого всего.
Через час, наконец, вывернуло наизнанку, и вытирая слезы, брызнувшие еще от жалости к себе, девушка плюхнулась в кровать. Голова кружилась от перепитого вина, по факту она одна выпила всю бутылку, «Женя» только бокал первый и единственный.
Заснула быстро с неким предвкушением завтрашнего утра. Подруга сказала, что с утра в тренажерный зал, Бурмистрова точно должна бы с утра его посещать, и Аня рисовала себе картинки, перед тем, как ее сон вырубил совсем. Она бежит по беговой дорожке и тут… Катенька Бурмистрова со своим некогда сломанным позвоночником присаживается на один из тренажеров, и Анна, как опытный репортер, знающий про спортивный инвентарь что-то, подходит, и предлагает заботливо не напрягаться.
«А может наоборот ее попросить посоветовать, как увеличить, например, мышечный тонус на плечевом суставе? Должно же понравиться Бурмистровой, что ее просят стать немного тренером?»

Глава 6

Катя проснулась от звонка будильника. Ощущение прекрасное, настроение она никому сегодня не даст испортить. Вспомнив сразу Анну Медведеву, репортера из журнала, разбудила в себе азарт заняться этой девицей, и опять же внутри где-то просыпалось сочувствие к Ане в том числе.
«Захотела подружиться с Екатериной Бурмистровой? Я тебе устрою дружбу вместе с репортажем!»

В голове у Бурмистровой еще было много планов наказать журнал в лице Медведевой, но, чтобы они не рассеялись как туман, нельзя дать понять, что она живет в соседнем номере. Вчера проводив Аню до лифта первого этажа, Екатерина сообщила, что ей в другое крыло и только через десять минут, поднялась следом, при этом подойдя к двадцать шестому номеру послушала под дверью, чем занимается опьяневшая особа.
Слышимость, конечно неважная, изоляция в гостинице отличная, но не смогла себе в этом отказать. 
«Что интересно могли подумать в службе безопасности, кто ведет видеонаблюдение за камерами в общих местах, как холл на лестничных площадках и, у лифтовых, пространствах? Подошла, подошла, послушала, я же не предприняла никаких действий в плане войти вечером, напасть, обокрасть, изнасиловать в конце концов!»

Последняя идея все же показалась заманчивой. Екатерина принимала душ. Вода текла мягкими шелковыми струйками по телу, проведя по груди, дотрагиваясь до сосков, представив «русалку», как она называла про себя Аню из-за цвета волос, рядом с собой, возникло желание воспользоваться случаем и трахнуть эту девчонку, почему бы и нет?!
Анна сама призналась, что ее отправили делать репортаж, потому что она свободна и не обременена семьей, да если бы даже была замужем, что это меняет? У Екатерины давно, даже слишком давно, в связи с болезнью и реабилитацией не было секса, и сейчас само провидение кинуло в ее руки, пусть в лице репортера, такую сексапильную красотку.
То, что Медведева была красоткой никто не сомневался, но слишком эгоцентричная, в тоже время бледная особа, что на работе все считают девчонку просто за своего парня, а никак не за потенциальную идеальную девушку на выданье. Творческие люди, а в журнале не творческий лишь только бухгалтер, любят обычно харизматичных ярких людей. Нюту харизматичной назвать сложно, яркой, тем более. Парфюм на особые случаи, одежда так для удобства, неброская, макияж не накладывала.

Полотенец гостиница олимпийской деревни не жалела, их тут в душе оказалось, как минимум три, которыми Екатерина и воспользовалась, завернувшись в одно, вытираясь другим, а третьим волосы. Разлохматив, и без того, недлинные спутанные после мытья волосы, Бурмистрова немного подержала их под сушилкой для рук.
Минут через семь спортсменка стояла у номера своего «личного» журналиста, добиваясь контакта с той стороны.

Анну разбудил стук, голова раскалывалась, будто она вчера пила не вино, а мешала виски с шампанским.
– Ты ничего не забыла? Доброе утро!
– Вы кто? – Аня, с еще не открытыми глазами, стояла, покачиваясь перед открытой дверью и соображала который час.
– Я не горничная. Ты забыла, что с утра мы в тренажерку?
– А…!

Медведева только сейчас начинала прозревать, вспомнила свою миссию написать репортаж, вспомнила вчерашнюю «жратву», по-другому она свой ужин более не называла, вспомнила про Бурмистрову.
– О, чёрт! Спасибо, что зашла.
– Я еще не вошла. Но если ты впустишь, я не буду торчать на пороге.
– Конечно, конечно! Я сейчас! Входи.
Нютка исчезла в душевой.

Екатерина вошла в номер, собственно он мало чем отличался от номера, в котором расположилась она, может если размером комната меньше, и разбросанными вещами на кресле, недалекой корреспондентки Ани.
Из душевой, мокрая, вышла Анюта. С русых длинных волос стекала вода, розовое махровое полотенце закрывало лишь часть туловища и грудь, огромные извиняющиеся глаза смотрели на Катю.
– Жень, как думаешь, а Бурмистрова добрая?
– А тебе это зачем?
– А вдруг мы опоздали? Я начну к ней клеиться, а она меня пошлёт.
Бурмистрова собрала вещи и бросила на не застеленную кровать, села в освобожденное от вещей кресло.
– Ты же журналист. Вы же с этими камерами, фотиками, микрофонами, диктофонами везде идете и не боитесь, что вас пошлют. И ты клеиться к ней собралась?
 – Не клеиться конечно, но как-то надо разговор завязать. А так, я же говорю, что таким не занималась. Я не папарацци, я серьезный журналист.
– Тогда тебе нечего бояться, серьезный журналист. Не поторопишься, можешь Бурмистрову не увидеть в тренажерке. Режим спортсменов вставать рано и сразу заниматься.
– Ты то откуда знаешь? Кстати, а ты чем занимаешься?

Анна не стесняясь надевала трусы, футболку, шорты. Екатерина наблюдала, оценивающе разглядывала фигуру, заметила, что бюстгалтер девушка не носила, хотя с таким первым размером можно вполне себе позволить ходить без лифчика.
Да, Катерина осознала, что хочет эту девчонку, и жизнь значит продолжается, функции восстановлены, и не зря все вот так произошло. Аня была ей нужна, не как репортер журнала о спорте, возможно не как партнер в отношениях дальше, а как тот самый долгожданный глоток воздуха той самой жизни, которую Бурмистрова почти похоронила в прошлом, несмотря на свои двадцать восемь лет. 
Нютка разбудила последнюю от грёз.
– Я готова! Мы идем? Далеко этот зал?
– В соседнем корпусе через дом. Пробежкой, ты согласна?
– Как скажешь!

Тренажерный зал располагался на довольно приличном пространстве, состоящий из пяти залов, и на данный момент был заполнен не маленьким количеством посетителей. Среди посетителей зала выделялись инструктора, одетые в сине-белую форму с лейблом логотипа спортивного комплекса в виде бегущего человека.
«Как найти можно тут одну женщину, отличить ее из двадцати присутствующих? Именно ту самую? Не приставать же ко всем!» – рассуждала Медведева, когда «Женя» завела её в зал.
– Ты только не стой как истукан. Расслабься и получай удовольствие. Бурмистрова по любому еще здесь, не привлекай внимание, а то раскусит, что ты не просто так потренироваться пришла.

Екатерина сразу нашла себе занятие, и не забывала наблюдать за Аней.
«Что же она такая наивная-то?»

Нюта, недолго думая, подошла к той самой беговой дорожке, о которой бредила перед сном, в надежде что случится именно так, как она представляла.
В зал вошла женщина, крепкого телосложения, c хорошей мускулатурой. Бурмистрова заметила интерес Ани к новой персоне, со своей точки зрения оценила и последнюю.
«Тяжелоатлетка или бодибилдер!»
Та, подошла к брусьям на шведской стенке, подпрыгнула, ухватившись своими мускулистыми руками, начала подтягиваться. Аня замедлила шаг на беговой дорожке, заметно по губам, считала количество сделанных атлеткой движений.
На сороковом счете «атлетка» остановилась, подошла к другому тренажеру.

Анютка, наконец, решилась подойти, как она обозначала «клеиться».
– Доброе утро! Вы так круто это делали!
– Что это? На стенке? – недовольно посмотрела спортсменка на Аню.
– Да. А вы давно занимаетесь? У вас была травма позвоночника?
– Ну допустим! И что?
Девушка, не отрываясь от штанги, позволяла пока отвечать на вопросы бледной худенькой Анны.
– А вас не Екатерина звать? Вам так имя это подходит.
– Допустим. И что?

Медведева облегченно вздохнула, решила пока не отшили, оставить дальнейшие расспросы и знакомство. Подошла к Бурмистровой.
– Кажется я ее нашла! Она, точно она!
– Поздравляю! Видишь, как все хорошо складывается, только давай на каждом тренажере по десять раз хотя бы сделаешь что-то, иначе вычислит зачем ты пришла.
– Ой, легко! Я и тридцать смогу на каждом.
Пребывая в некотором хорошем расположении духа, Медведева направилась исполнять инструктаж Бурмистровой.

Глава 7

Аня проходила уже пятый по счету тренажер, и как ответственная за свои слова, действительно считала исполняя на каждом обещанные тридцать, где-то не дотянула, где-то отдохнула, но свои тридцать сделала.
Бурмистрова наблюдала за девчонкой, поглядывая на время. По расписанию душ и завтрак, а затем можно на канатную дорогу добраться до лыжной базы. На территории поселка она не первый день, и свои тренировки из-за журналиста Медведевой очень не хотелось откладывать. Екатерина видела упорство Нюты, представляла, как будут болеть у последней скоро мышцы, кости, суставы, но не останавливала энтузиазм девушки.

Анька, выдохшись на велосипедном снаряжении, давая нагрузку на ноги не менее, чем до этого на плечи, прошла села на скамью вытащила из рюкзака бутылку воды. Рядом примостилась «атлетка», та самая, что была принята за Бурмистрову. Вытирая влажным полотенцем шею и плечи, глянув на Нюту, сказала:
– Лучше не пить много воды после пробежек, еще и газированную взяла.
– Ой, здравствуйте! – Аня закрыла бутылку, опустошив до этого на треть, вновь включила свою миссию корреспондента.
– Виделись уже. Вы приставали ко мне на железке.
– Мы? Я не приставала.

Анюта смутилась, даже покраснела, но не хотела упускать шанс дальнейшего знакомства.
– Вы так хорошо подтягивались. Я вот так не смогла бы. А вы аж сорок раз.
Женщина «атлетка» усмехнулась, одарила твердым взглядом, как показалось Аньке, и именно такими она спортсменок и представляла.
– Не подумайте, что я считала специально, это получалось в такт моих шагов на дорожке.
– Неубедительно. Я не могла так медленно делать, как вы там ходили. Скорости совсем у вас не было.
«Да уж! Так и есть!»

Медведева пыталась найти слова оправдания, но поняла, что лучше сознаться хотя бы в чем-то, будет более убедительно.
– Вы правы! Я считала. Вы вышли такая красивая, мужественная, захотелось познакомиться. А так, я первый раз в этом зале, вчера прибыла в Горки, решила отпуск провести с целью поправить здоровье.
– Как ваше имя?
– Аня. Анна Медведева.
– Так вот, Анна Медведева. Вы своё здоровье сегодня подорвали. Нельзя первый день себя перегружать. 
– Согласна. – Медведева вздохнула, а затем предложила. – Может вы меня проинструктируете, я буду благодарна.
– Вы уверены?!
– На все сто, если вы, согласитесь.
– Я бесплатно ничего не делаю. Работа инструктора оплачивается.
– Нет проблем. Только, в свою очередь, могу предложить свои услуги.

«Атлетка» оглядела с ног до головы худенькое без пышных форм тело девушки, пыталась представить, что может предложить это бледное существо.
– Ты проститутка что ли? – перейдя на «ты» уточнила женщина.

Аня от этого вопроса себя почувствовала еще более неловко. Она не рада была, что начала разговор с тренировок, потому что он вёл к тому, что необходимо теперь мучить своё тело на этих тренажерах, а оно уже «несчастное» болело. Также, не рада была, что заговорила про услуги, но командировочные на оплату инструктора не запланированы, и предполагала предложить написать репортаж с интервью с этой Бурмистровой, опять же поздно вспомнив, что говорил коммерческий директор журнала. Ни одна душа не должна знать, что Бурмистрова в Горках и рядом крутится журналист в лице Ани Медведевой.

Положение спасла подошедшая настоящая Екатерина Бурмистрова, услышав, что из мелкой Ани решили сделать проститутку.
– Привет! – поздоровалась Катя с «атлеткой», и добавила.  – Она не проститутка, она журналист.

Следом Бурмистрова обратилась к Нютке.
– Нужно в душ. Он в соседней рекреации. Ты завтракать будешь?

Анька прикусила нижнюю губу, Екатерина автоматом начала сопоставлять, о чем на этот раз думает её несостоявшийся «личный» корреспондент.
– Так я в душ. Ты со мной? Или здесь останешься?
– Екатерина, мы же еще увидимся? – задала вопрос «атлетке» Медведева и поднялась со скамейки.

Бурмистрова ожидала на выходе из зала, наблюдала за реакцией Ани и этой накаченной. Все же Аньку хотелось защитить от странных прямолинейных созданий, и Екатерина решила, что коли девица «Аня Медведева» прибыла по её, Катину душу, то и обижать позволит только себе, никому более.
– Я каждый день здесь с девяти утра до одиннадцати. Увидимся еще.

Нютка вышла следом за Бурмистровой из зала. Несколько минут шла молча, кусая свои губы, что они стали красные и помада не нужна.
– Зачем ты сказала, что я журналист?
Катя обняла за плечи Аньку, последняя качнулась при ходьбе и охнула.
– Ай. Больно.
– Ладно. Ладно. Не надо так тренироваться, я же говорила по десять раз. Десять, а не насиловать организм.

Анна хмурилась, старалась держать дистанцию расстояния, чтобы «Жене» снова не надумалось дотронуться до болезненных плеч, хотя болело уже всё тело.
 – Так зачем ты выдала мою тайну?
– То есть, ты собиралась ей какую услугу предложить? Проституция? Может анаболики достать? Или массаж?
– Согласна, я дура! А теперь что делать? Сделать с ней интервью и свалить, пока другие корреспонденты не наехали?
– Ты точно уверена, что эта женщина Екатерина Бурмистрова?
– Сходство налицо.
– В чем?
– Спортивная, атлетическая фигура, глаза, смуглая кожа. Екатерина звать.
– Ань. Тут таких по описанию, как карасей. Вот еще одна идет.
Екатерина показала на красивую спортивную девушку в желтом костюме, вышедшую из помещения, с надписью «душ», под которой нарисован темный силуэт женской фигуры.
– А глаза?
– А что глаза? Ты видела глаза Екатерины Бурмистровой? Ну посмотри в мои? Что они не похожи на глаза Екатерины Бурмистровой?

Девушки остановились возле двери в душевую, Катя развернула к себе Аньку и не отрывая взгляд разглядывала глаза последней, позволяя той разглядеть свои.
«Неужели имя Женя, изначально озвученное для того грузинского парня, заблокировало сознание этой девочки? Неужели, я, Катя Бурмистрова за полгода так изменилась?»
Екатерина понимала, что изменилась. Похудела, ослабла, кожа, хотя и загорела немного за период нахождения уже трех дней в Горках, но бледность после болезни оставила следы. Вот от той спортсменки, конечно сейчас осталось мало чего, но если Аня заявляет про глаза, то должна же узнать в ней, Екатерине Бурмистровой, ту самую Катю.

Аня смотрела, в эти темные зеленые, почти болотного цвета, и почему почти? То самое болото, в котором тонут. Нюта утонула. Она чувствовала свое погружение на самое дно глаз “Жени», и не понимала, почему так происходит.
– Ну что?
– Нет, ничего. У тебя глаза красивые!

Бурмистрова засмеялась, вздохнула, взяла Аню за руку и повела в раздевалку душевой.
– Аня, ты неисправима!

Глава 8

Нюта под душем наслаждалась теплой водичкой, которая сейчас выполняла функцию релаксирующего массажа. Собственно, она больше любила принимать ванну, но та все равно бы не сделала то, что эти падающие хрустальные струйки воды. Они своими «пальчиками» гладили нежную белую кожу Анюты, проникая во все потаённые ямочки и стекали по округлостям, что становилось намного легче и не приходилось думать об усталости.
«Что девушке нужно для счастья?» – думала Аня, не желающая выходить из-под надежного «дождичка».

Действительно, что девушкам нужно для счастья? Может не всем, но таким нежным тонким созданиям как Аня, нужно сейчас не напрягаться, не думать, не решать насущные задачи, а расслабиться и наслаждаться.
Ну, почему, это не настоящий отпуск? Почему такая встреча с «Женей» произошла благодаря недельной командировке собирания репортажа о Катеньке Бурмистровой.
Катенька и на Катеньку-то не смахивает. Целая Катюша, артиллерейская амбразура, близко не подходи. Толи дело «Женя», которая так легко расположила к себе, что она, Анна Медведева, смогла поделиться тайной «за семью печатями». Нет, это конечно не радовало Нюту, предателем журнала она себя тоже не ощущала, но что с ней на разведку не ходи, это точно.

«В партизаны тебе дороги нет!» –  говорила себя Медведева, чем заставляла просыпаться совесть. Совесть, еще та стерва, заставляющая все больше и больше думать, как исполнить порученное ей дело от Александра Владимировича, и отработать командировочные деньги.
«Бурмистрова», по взглядам Ани, оказалась беспардонной особой, посчитав, что если услуги, то обязательно проституция. Да и как вообще можно спать с женщиной, даже за деньги? Что теперь делать? Что? Как найти подход к этой Катеньке?

Нютка никак не могла построить стратегию в голове, да и не только в голове. Мышцы болели снова так, что тренировочный зал казался комнатой «страха» в развлекательном парке. Где построить эту встречу, не под дверью же караулить в отеле, или постоянно дергать по-соседски, то соли попросить, то яйцо.
«Какая соль? Какое яйцо? Аня соберись! Что можно попросить? Что у этой Катеньки можно попросить?»
Мысли после этого «что попросить у Катеньки» возвращали снова к нехорошему слову «проститутка», откуда рисовался мультик из её любимых двух тараканов. Приходит такая Аня-таракан к соседке «Екатерине Бурмистровой» с таким красивым атлетическим телом и твердым взглядом, спрашивает:
– А можно у вас попросить…?

А второй такой таракан, снова своим голосом, будто только газов из шарика наглотался:
– Медведева, я тебя зачем отправлял на море? Репортаж писать, а ты за сексом по соседям ходишь?

«О, боже! Он откуда тут взялся? Я же о Бурмистровой думала!»
Анна закрыла воду от греха подальше, а то этот релакс навевать начинает грезы совсем не те, что хотелось бы. Завернулась в полотенце, которое ей выдал администратор душевого сектора, прошла в раздевалку.
– Ты чем там занималась? Я тебя минут двадцать жду. По расписанию завтрак, не успеем до одиннадцати поесть, там придется обед заказывать.

Екатерина, собранная, с почти просушенными волосами, недовольно смотрела на Аню. Из-за этой девчонки, рушился график тренировок, но просто так оставить эту «журналистку» воспитание не позволяет.
– Чем я там только не занималась! – вздохнула несчастная Анька, и скинула полотенце.
– Подробности будут?

Бурмистрова наблюдала, как очень стройная девушка, в лице Ани Медведевой, вытирается голубым мягким полотенцем, и чувствовала желание самой это сделать.
«Интересно, у Анны был опыт с девушкой?»
Екатерина помнила свой первый опыт, который произошел при довольно забавных обстоятельствах, и никак не планировался. Та была похожа на Аню, такая же бледная, хрупкая, что просто доставалось от таких уверенных девчонок, как Катя.

Спортивный лагерь, где каждое лето начиная с четырнадцати, она сама проводила лето, но на этот раз приехала в качестве вожатого и тренера для младшей группы. Как же давно это было! Екатерине Бурмистровой двадцать один, уже давно вышла с юношеского разряда и получила впервые статус тренера.
В старший отряд попала девушка, которая на первой тренировке подвернула ногу, и ей не понравилось, как новенькая медсестра Олеся оказала помощь. Может быть помощь оказана была и профессионально, но Олеся не вписывалась в антураж спортсменов лагеря. Этим возможно, что не такая как все, и навлекла на себя опалу со стороны старшей группы, которые ненамного были младше Олеси.
Бурмистрова обходила территорию лагеря вечером после отбоя, когда услышала, как девушка плачет в туалете на третьем этаже здания. Третий этаж на тот момент считался административным, и по факту в такое время быть никого не должно, но рыдания слышались на лестничной площадке, что пройти мимо, Екатерина не могла.
 Олеся сидела на широком подоконнике в общей санитарной комнате, и на тот момент кроме жалости не вызывала.
– Что случилось?

После вопроса Олеся перестала реветь громко, встала, молча умылась, и снова залезла на подоконник.
– Если ты будешь молчать, тебе не станет легче. Так что произошло? Старший отряд? Что они сделали?

Олеся шмыгнула носом, вытерла вновь появившуюся предательски слезу со щеки.
– Они издеваются. Они не любят меня. На ужине Попова прошла и уронила мой стакан с компотом, правда потом сама же и принесла мне свой.
– Ну вот! И чего плакать?

Екатерина подошла к подоконнику ближе и обняла Олесю, так учила ее мама в детстве, что, когда обнимаешь, ты человеку облегчаешь горе и отдаешь частичку души. Вот неизвестно, какой души частичку Бурмистрова отдала, но Олесю будто током ударило. Это невозможно оказалось не почувствовать, соски через светлое платье просились на свободу, а Олеся в объятиях Катерины издала истомный стон, потом охнула.
– Они что-то подсыпали в этот компот, я не знаю, что там было, но мне так плохо. Катя, я не знаю, что делать?! – Олеся опять заплакала и сжалась, оттолкнув Бурмистову.
– Что? Тошнит? Живот болит?
– Угу! Болит.
– Где? Где болит? Покажи?

Екатерина сейчас фактически поменялась профессией с Олесей, и последняя доверилась, показала на низ живота, где помимо напряжения мышечного тонуса, тело отреагировало на пальцы Бурмистровой.
Конечно, Екатерина, почувствовал желание Олеси, решила ей помочь. Она обняла девушку, стала целовать не пугаясь, что та оттолкнёт, и одной рукой расстегнула пуговицы на груди.
 – Пожалуйста! Пожалуйста! – шептала Олеся, практически теряя сознания от желания.
– Просто расслабься. Ты же хочешь, чтобы стало легче? – шептала следом Екатерина и ловко раздвинув ноги, отодвинув пальчиками краешек трусов, лишила девственности девчонку.

Сейчас смотря на Аньку, Бурмистрова испытывала не меньшее желание проделать подобное с этим «личным» хвостиком в лице журналистки Медведевой, а последняя, будто издевалась, не замечая Катиного напряжения, одевалась очень медленно.
– Всё хватит!
От резкого восклицания Бурмистровой Анька уронила расческу и с осторожностью спросила:
– Чего хватит?

Глава 9

Екатерина сама на этот раз соблюдала дистанцию, голод голодом, и дело не в завтраке, который им только что принес официант кафе, а в теперешнем желании обладать Аней, поэтому хотелось влюбить в себя, прежде чем она узнает правду. Ну, нормальное желание девушки. В этом нет ничего предосудительного.
Да, желание признаться, что она не Женя, а та самая Екатерина Бурмистрова тоже имелось, но последние отношения, до случившегося события с провалом на Олимпиаде, сейчас возымело действие быть еще более осторожной. Можно ли полюбить Катю Бурмистрову, вот такую, не олимпийскую чемпионку, не спортсменку, не комсомолку как говорится, и не то, чтобы красивую девушку с обложки любого журнала. Те отношения закончились сразу, как перспектива Кати полетела в тот же низ, благодаря здоровью и этой парализации.

Нет, конечно она не инвалид, но и от этого никто не застрахован, тем более у спортсменов. Оказалось, вся эта любовь лишь фикция под эгидой: «Я девушка Екатерины Бурмистровой». Этим гордились, упивались, восхищались, вплоть до того, что все подруги в период отношений с подобной красоткой просто ушли в прошлое, как и сегодняшний статус за который её любили. Да, так вышло, и в этом виновата сама Екатерина, которая стояла на стороне только своей девушки за её такую «невероятную» любовь, что в беде осталась абсолютно одна. Есть конечно тренер, что не забывал, брат, родители, но это же не то общение и общество, в чем была такая нехватка.

Аня, тот самый глоток воздуха, милая непосредственная, со своими тараканами в голове, оказалась на пути. Кате очень не хотелось повторения, даже если не получится соблазнить девчонку, даже если отвергнет, зато отвергнет как простую женщину, а не какую-то упавшую с высоты неудачницу.

С одной стороны, хорошо, что Лариса, бывшая партнерша, ушла так сразу, без «прости», без надежды на возвращение Кати в спортивную карьеру, без вообще какой-либо надежды на свое возвращение. Так действительно лучше получилось для Екатерины: не надо пытаться нервно обмусоливать в голове прошлое, держаться за него и надеяться снова на что-то.
Приходить в себя необходимо ровными темпами, а не ритмично (верх-вниз). После такого последствия, как парализация никто гарантий не дает, и даже никто не даст гарантий, что это не повторится. Постоянный контроль давления и прием препарата подобного «лизиноприлу», это еще не гарантия резкому молниеносному скачку давления в момент соревнований.
–Все от нервов, девчонки!
Повторял тренер, предупреждая на счет ошибок.
– Не будешь думать и нервничать, пройдет легко. Будешь, как бы ты не выполнял точных движений, пойдет все равно не так.

Да, лучше так, чем как у Голубкиной из биатлона. Там девушка еще полтора года пыталась держать отношения, по сути которые также снизошли на нет после травмы и отсутствия выступлений, не говоря уже о победах. Результат, что девушка все равно покинула Голубкину, найдя ей замену с какой-то байдарочницей, доведя ситуацию до того, что Александра Голубкина впала в депрессию и спилась. О ней сейчас забыли настолько, что говорят в Олимпийском комитете не помнят, что была замечательная спортсменка, которая ни разу ниже второго места России не приносила.

Овсяная каша с ягодами на завтрак показалась Нютке изумительной вкусняшкой, дома никогда не готовила каши, а от манной, и геркулеса, с детства плевалась. Сейчас не вспоминая детства, наслаждаясь своей порцией пребывала в некотором замешательстве от поведения «Жени». Там в раздевалке от восклицания.
– Всё хватит!
– Чего хватит?

Ответа не последовало, мало того, что «Женя» смотрела странным взглядом, которое вызвало смущение и чувство вины, поднялась и схватив Аню за руку, следом Анькин рюкзак, привела в это кафе, сделала заказ, и весь этот период молчала.
– Женя, что случилось? Ну, скажи?
– Женя, что не так? Я что в чем-то виновата?
– Ладно! Не хочешь говорить, не говори. Бойкот, да?

Всю дорогу тащась за рукой и телом «Жени» Анька задавала вопросы, говорила, потом просто послушно тащилась, потом начались оправдания.
– Согласна, я долго стояла под душем! Но я там ничего не делала. Правда, правда!
– Ты из-за этого да, злишься?
Опять пауза, потому что с ней не разговаривали, вновь вопросы.
– Я тебе надоела, да? Мне все говорят, что я тормоз иногда бываю! Прости. Ну, прости!

Эти Анькины разговоры Бурмистрову забавляли, а после слова «тормоз» хотелось рассмеяться, еле сдержалась. На тормоз Анька явно не тянула, скорее на заевшую кассетную пленку, такую что в кассетных магнитофонах зажевывало, и приходилось распутывать, следом карандашиком возвращать на место. Вот сейчас не мешало и Аню распутать в том, во что сама запуталась и вернуть в исходное положение.
– Значит так!

Нютка чуть не подавилась соком, услышав наконец голос своей подруги по столику.
– Тебе нужно взять интервью у Екатерины Бурмистровой!
– Да!
– Ты журналист. Тебе нужно сдать статью.
– Да!
– У Бурмистровой, как я понимаю, ваш журнал утверждать не будет. Ты же инкогнито.
– Ну, да! Как бы инкогнито, только теперь она знает, что я журналист. Ты же проговорилась!

Бурмистрова потрогала Ане лоб.
– Я в порядке!
– Если ты считаешь ту женщину Бурмистровой, не буду переубеждать. Только лучше, если она считать тебя будет журналистом, а не девочкой по вызову.
Нютка снова закусила нижнюю губу, смотрела на «Женю». «Женя» права, как всегда в точку, и теперь всё один чёрт, что тайна раскрыта. Главное успеть до остальных репортёров, а в СМИ, как цыганской почте, либо «сорока на хвосте принесла», распространяется со скоростью ветра.
– Я тебе помогу!
– Что?
– Ни что, а хорошо! Что ты хотела узнать у Бурмистровой? Напиши мне вопросы. Я сама у неё спрошу.
– Правда?! – Анюта перестала кусать губы, глаза загорелись, как у ребенка, которому пообещали желанную игрушку.

Бурмистрова вытерла салфеткой губы.
– Я хотя бы раз тебя обманула? Бросила где? Я из-за тебя в горы задержалась.
– Можно с тобой?
– В горы?
– Да.
– Могу конечно взять. Только я на лыжи. Там холодно. Снег.
Екатерина заметила, как не так давно по-детски сверкающие глаза девушки, стали грустными. Сожаление о том, что теплой одежды с собой не взяла, у Анны появилось. Бурмистровой не хотелось видеть Аню такой, сказала:
– Поехали!
– А теплые вещи?
– В прокат возьмем комбинезон, и все остальное.

Глава 10

Три часа ночи, даже уже можно назвать утро. Солнце во всю переливалось на стене разноцветной радугой, это из-за цветной плавно переходящей от розовой до светло-желтой шторы из органзы. Лучи отражались в зеркале и падали зайчиками на ламинат. Анюта проснулась разбитая, не в прямом смысле конечно, хотя почему не в прямом? Еще в каком даже прямом смысле.
Тело болело еще сильнее, чем сразу после нагрузки в тренажерном зале. Высокая температура, на лбу шишка, синяк, ссадина. Раненный такой «боец», который не рассчитал свои силы, вчера оторвался по полной. Вначале этот энтузиазм на железках, затем эта лыжная трасса, и надо признать, что это тебе не вот на лыжи по прямой или кружком в институте по спортивному студенческому стадиону.
Понятное дело, кто не скатывался с горки в детстве или уже взрослым! На санках, картонке, ногах, летом на велике. Лыжи, это ещё не всё, необходимо управлять собой, иметь хорошую координацию, чувствовать ветер, а он живет в этих горах, и если кто скажет, ветер не видели, не верьте, это не так!

Температура поднялась только ночью, и независимо, что на улице около двадцати пяти градусов, Анька дрожала от холода. Мышцы и без того напряженные, ломало, тело горело, голова раскалывалась. Девушка протянула руку, достала на тумбочке телефон, нашла нужный номер. Гудки длились недолго.
–  Жень! Извини, что так рано.
– Доброй ночи!
– Совсем ночь не добрая!
– Ты где? Не в постели что ли? – Екатерина села в кровати и посмотрела на часы.
– Мне плохо. Все болит и кажется температура.
– Прими что-то от боли. Может обычный анальгин есть.
– Я не болею. Я не брала таблеток с собой никаких.
– Я сейчас приду. Откроешь дверь? Сможешь встать?
– Да.

Екатерина положила трубку, какие-то секунды сидела пыталась окончательно проснуться, затем поднялась с постели. После критического состояния с той еще неудачной произвольной программы на Олимпиаде, ей теперь приходилось возить целую аптечку. Иммунитет нарушился в период болезни, и да, обезболивающее и жаропонижающее в арсенале аптечки имелось. Порывшись в сумке, нашла то, что могло бы облегчить состояние Ани, оделась и вышла из номера.
Дверь в двадцать шестой номер приоткрыта, Нютка позаботилась открыть сразу после разговора с Екатериной и снова забраться в постель. Свернувшись в позе эмбриона, Анна лежала, закутавшись в одеяло.
– Ты, чего мать раскисла? – Катя присела рядом, потрогала лоб, как тогда в кафе, на этот раз лоб и бледное лицо Анютки было розовым и горячим.
– Да ничего. Холодно только, болит все тело. Как бы не узнала администрация гостиницы и не устроила карантин. 
Бурмистрова засмеялась.
– Твои тараканы явно закипают в мозгу между извилин. Есть такое, когда ты не думаешь ни о чем?
– Я заболела, да?
– Ну, здоровой не назвать. Но, ты погоди паниковать. У тебя же на носу интервью. Море хотела еще увидеть.

Екатерина налила в стакан воды, подала девушке вместе с двумя таблетками обезболивающих.
– Обе выпить?
– Ты же не ребенок. Взрослая доза один грамм.
Нюта послушно проглотила лекарство. Бурмистрова убрала стакан, легла рядом.
– Теперь будем ждать.
– Чего ждать? – испугано спросила Аня, немного подвинувшись и дав место лечь Екатерине.
– Чего, чего! Когда тебе легче станет.

Екатерина обняла поверх одеяла девчонку, прижала к себе. Нютке от жеста рядом устроившейся девушки стало тепло и спокойнее. Мышцы расслаблялись, уменьшая судороги и боль, в голове снова начали посещать мысли, как будто эти её два таракана подняли свои мордочки посмотреть, что интересного происходит.
Бурмистрова убрала волосы Ани со лба, открывая небольшую ссадину, которая образовалась вчера от лыжной палки после прекрасного падения Нюты с горы.
– Не надо. Я некрасивая.

Екатерина понимала, что Аня стесняется этой травмы, и нормальное поведение девчонки выглядеть всегда хорошо, никаких ссадин, синяков, шишек. Для Бурмистровой Екатерины, спортсменки, тренировавшейся с детства и получая подобные ссадины, и не только, не являлось это каким-то необычным явлением. Аня другая. Нежное существо, как только что распустившийся цветок или вылупившаяся из кокона бабочка, пришедшая в мир украсить его.
– Почему ты не сказала, что для тебя это первый раз? Я про спуск с горы.
– Я просто давно не каталась с горки и не стояла на лыжах.
– Ань! Ты такая наивная! Тут нужно учиться постепенно и, это не горка. Это гора. Спуск.

Анюта прижалась ближе к Кате. В объятиях этой девушки боль отступила на какой-то второй план. Солнце поднималось выше, о чем говорили зеркальные зайчики увеличиваясь в размере на полу и занимая половина комнаты.
– Хорошо!
– Что хорошо?

Екатерина снова ощутила желание и волнение после того, как теплое нежное тело Аньки прижалось к ней, не оставляя пространства между ними. Если бы не эта Нюткина температура, хотя состоянию лежащей рядом девчонки и нужно сказать «спасибо», за вот эту близость сейчас.
– Хорошо, я дура!

Какой-то неестественный вздох Ани похожий на вдох, будто останавливается дыхание, что снова нахлынуло воспоминание того первого опыта с Олесей. Нет, они тогда так и не стали парой, потому что последняя, после того случая и лишения девственности, стала избегать встреч, вечерами после работы скрывалась в комнате, даже отказывалась от развлекательных вечеров и дискотек, которые с периодичностью проводились в спортивном лагере. Екатерина взяла на себя полномочие оберегать Олесю, наблюдала за Поповой, девочкой из старшего отряда, устроила воспитательную беседу. Отобрала коробку, соответственно наполовину пустую, с ампулами «окситоцина».
– Что? Кто-то самопроизвольный выкидыш хотел себе устроить? У кого задержка? Все пять ампул сбагрили медсестре в компот?
– А чего она такая дура?
– Она не дура. Она медицинский работник. И что за новости такие издеваться над сотрудниками лагеря? Попова, ты влюбилась в Олесю?

Попова стояла красная, от стыда, ненавидела Олесю за то, что из-за неё сейчас идут разборки и не кто-то, а
легенда спортивного лагеря Екатерина Бурмистрова отчитывает за поведение. Попова всегда мечтала походить именно на эту спортсменку, сильную, волевую, идущую к цели любым путем.
– Лена Попова, так что? Зачем тебе Олесю доставать? Хочешь, чтобы она обратила на тебя внимание? Она заметила тебя, поверь. Хочешь, чтобы она плакала постоянно после твоих выходок?

Да, скорее Поповой нравилась Олеся, и может поэтому нежная далекая от спорта девчонка испытывала на себе все знаки внимания маленькой спортсменки. Такая бывает жестокая любовь подростков к девушкам старше себя и имеющий какой-либо статус, неважно учитель или медсестра.
– Зачем тебе «окситоцин»?

Попова молчала. Не её был секрет «окситоцина», хотя применился именно ею по незнанию действия препарата. Екатерина, конечно, выяснила чей и для чего оказался препарат в старшем отряде. Эту тайну открыл тренер и вожатый сего отряда Павел Марков. Оказалось, что некто кому-то дал идею, что начальный триместр беременности сродни хорошей дозы запрещенного препарата, влияющего на победу в соревнованиях, а потом легко «окситоцином» вызвать выкидыш.
 – Что за бред, Павел! Какая победа? Если бы все так просто было, то только и пользовались бы всякой химией для получения золотых медалей.
– Это ты так считаешь, а у этой сейчас в головке совсем другое.
– Мелкая идиотка с тобой поделилась тайной, хорошо! Надеюсь, не ты ей эту беременность создаешь?!

Бурмистрова чувствовала, как бьётся часто сердце у Ани. Температура начала спадать, на лбу проступили капельки пота. Аня спала.

Глава 11

Нюта валялась на шезлонге на пляже, рассуждала о смысле жизни и придумывала вопросы Бурмистровой. Температуру и боль с утра сняло как рукой, и девушка даже представляла чьей. Утро, правда, у Ани началось в полдень. На тумбочке стояла тарелка с фруктами и парочкой бутербродов, всё это накрыто бумажной салфеткой, на которой каллиграфическим почерком нарисовано «съешь меня». Голод не ощущался, но так как завтрак девушка пропустила, некто позаботился о таком пиршестве. Этот некто уже был далеко, в заснеженных горах, и конечно еще с утра не разбудив Анюту исчез.

Анька всё равно улыбалась, было настолько необычно видеть такую заботу, что о Кате начинала думать все двадцать четыре часа.
Раньше Аня Медведева рассуждала, что каждый человек, это судьба за что-то, даже за какую-то провинность в качестве наказания. «Женя», что для неё «Женя»? Она тоже судьба, думала Аня, как проводник к исполнению желания.
«Какого желания?»

Желаний у Нютки оказалось много, в первую очередь выполнить задание журнала и взять, наконец, это интервью у Бурмистровой. Что можно вообще спросить у спортсменки, которая потеряла практически всё, чем жила?
Вот такая головная боль по составлению вопросов долбила Анины мозги, где тараканы уже запарились передвигать извилины.
Зазвонил телефон. Аня, как ленивая панда, медленно поворачивается, нашаривает рукой в сумке мобильник, открывает крышку своей моторолки. Александр Владимирович, коммерческий директор, собственной персоной:
– Медведева! Как продвигается статья?
– Пишется, Александр Владимирович.

С громким криком пробежали мимо парочка детей, обрызгав девушку солеными морскими каплями.
– Ты что на море прохлаждаешься?
– Вы же меня на море отправили.
– Я тебя собирать материал отправил, а не загорать.

Аня села на шезлонге, смахнула с экрана морские капли, возмутилась:
– Александр Владимирович, я что по пятам за вашей Катенькой ходить должна с диктофоном? Я тут, как отдыхающий экземпляр, а не спецкор.
– Ой, всё! Даже директора включить нельзя. Но, за это тебя и люблю, Медведева! Руку откусишь! Ладно, ладно! Ты молодец! Мне сообщили, что вы с ней уже вовсю общаетесь. Надеюсь, статья будет такая же отменная, как твоё идеальное исполнение задания, быть этим «отдыхающим экземпляром».
– И на этом спасибо!

Аня закрыла крышку телефона.
«Нашли акулу пера, господи! За это тебя люблю, Медведева! Отдыхающий экземпляр!» 
Нюта перебирала в голове фразы коммерческого, с неким раздражением. Нет, она конечно помнит, что «отдыхающим экземпляром» сама себя первая назвала, но теперь эта фраза как бы не стала на летний сезон её Ником в журнале. А это вполне может стать, если господину коммерческому понравилась. Он же теперь только так и начнет Аню называть, пока не переключится на что другое.
Всю весну, например, Александр Владимирович, фотокора журнала Васильева называл «колобком», и не потому что тот какой-то круглый и толстый. Васильев, как раз наоборот, очень даже худой и длинный, никак со сказочным героем детского ужастика не имел сходства. Причина такого полюбившего слова для Александра Владимировича, обожавшего порой включать директора, правда обожал и не включать тоже, оказалось, что Васильев однажды неудачно оправдался за отказ исполнить в один день несколько заказов. Васильев не был единичным фотокором в журнале, но заказчики все хотели получить только от него свои физиономии, а сами находились в разных районах Москвы.
– Я что вам? Колобок? Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел? Если что, то тот плохо закончил. Его съели.
– В списке твоих поклонников, желающих сниматься, рыжих сук нет, Васильев! Так что, не боись! Ничего с тобой не случится, завтра как огурчик живой и здоровый в моем кабинете, лично покажешь свои шедевры. А теперь иди и сними всех желающих, они деньги платят!
– Бл.я.д.ь! Как проститутка!
– Лучше, как колобок! – Александр Владимирович довольный тем, что выиграл этот перепал с Васильевым, потер руки, и продолжал звать Петьку Васильева «колобком» еще пару месяцев.

Васильев, в свою очередь, коммерческого директора называл «лисой», правда только Анька его и поддержала, так что сейчас, последний мог спокойно отыграться, закрепив новый Ник за Анной Медведевой.
«Если «отдыхающий экземпляр», почему бы не искупаться и не продолжить отдыхать!»  - решила Аня и поднялась с шезлонга. Море сверкало, отражая золотые блики ультрафиолета, которых вполне можно принять за морских солнечных зайчиков.

Екатерина Бурмистрова возвращалась в гостиницу, связь высоко в горах, не то что плохая, но сосем не до звонков туда или обратно. Сейчас спустившись с канатной дороги, девушка набрала Аню.
– Ты с телефоном спишь?
– В смысле? Я не сплю, я как отдыхающий экземпляр на море.
– В смысле, ты быстро взяла трубку.
– А… это мой коммерческий директор решил поиграть в директора, вот только перед тобой закончила отчитываться за интервью.

Бурмистрова рассмеялась, всё же Анна Медведева оригинальна.
– Не перегрейся на солнце. Я могу через час спуститься в Сочи. Давай встретимся в кафе. Адрес я тебе сброшу. Оно моё любимое, вид прекрасный.
– Отлично! Вот сейчас я голодная. Жду адрес.
Бурмистрова с улыбкой убрала телефон в карман. Нет, Анька мечта, а не девушка, еще бы хорошо, если слово «голодная» относилось не только к приему пищи.

Вот с таким довольным лицом, Екатерина зашла в здание отеля. Мысли заняла её «личный» журналист, последние месяцы одиночества и борьбы за новую жизнь ушли на второй план.
– Бурмистрова? Екатерина?

Катя оглянулась на очень знакомый голос. У центрального входа стоял её тренер Олег Калашников. Не один. Человек десять спортивно сложенных людей, среди них её бывшая Лариса.

Глава 12

Екатерина смотрела на тренера, как на внезапно появившийся призрак, а все одиннадцать человек, включая Калашникова, смотрели на неё.
– Очень хорошо выглядишь, Катерина! Почему не сообщила, что здесь?
Олег Калашников, тридцати шести годков мужчина, в белой рубашке и длинных шортах, по-спортивному статный, удивлен такому совпадению встречей с Катей, да еще где. Отелей в Красных Горках предостаточно, не один олимпийский поселок, а вот встретились именно здесь.
– Я же сейчас не в команде, Олег. Могу спокойно перемещаться, где хочу и куда.

Калашников подошел и пожал руку Бурмистровой.
– Почему же не в команде, чемпионка Бурмистрова. Я делаю ставку, чтобы к осени пригласить тебя тренером для новичков. Набираем группу.
– Ставку на медалистку я уже не тяну?

Екатерина улыбнулась. Она и сама прекрасно понимала, что историю болезни от врачей олимпийской сборной не скрыть, и навряд ли снова попадет в число кандидатов на следующую Олимпиаду. Россия не Германия, где тридцати семи летняя спортсменка Мэри Штейн смогла не просто вернуться, а получить доступ к участию в Олимпиаде после трехкратных родов, теперь все девушку величают никак иначе как «мамочка». Германия по сравнению с Россией маленькая европейская страна, где меньше спортивных резервов, но больше возможностей в финансовом плане. В России необходимо стать одной на миллион, для того, чтобы попасть в число первых, изначально в детстве выкладываешься по полной не только тренировками, но и финансами. Выбор тренера также много значит, и много значит качество и количество тренировок, а также, как без силы воли и упорства.
– А ты специально здесь? Восстанавливаешься? Екатерина, всегда поражался твоей усердности.

Тренер посмотрел на компанию из десяти, произнес:
– Кто не знает Екатерину Бурмистрову? Вот она, наша гордость, сильная и целеустремленная. Берите пример с Кати.
– Только тотализатор на меня не ставьте. Рано. Или может поздно. А вы сами почему здесь?

Екатерина осмотрела странную команду из десяти человек, кое-кого ранее знала, но ни одного участника олимпиады среди группы, а Лариса, так вообще всегда находилась в команде черлидеров.
– На день молодежи готовится грандиозное шоу, наверное, это громко звучит, но от сборной России должны нечто показать. Собрал вот из ребят, в основном гимнасты, сборную.
– Здорово! Я поздравляю.

Бурмистрова посмотрела на часы.
– Мне нужно идти. Вы сейчас оформляетесь в эту гостиницу?
– Бронь на третьем этаже.

Катя кивнула, отправилась к лифту. Настроение немного после встречи со своим прошлым упало, хотелось быстрее переодеться и сбежать в Сочи к Ане.
Калашников окликнул, когда Бурмистрова собралась войти в открытые двери лифта.
– Катерина! Я могу заниматься снова с тобой тренировками. Тебе нужен контроль.

Двери закрылись. Бурмистрова поднимаясь в лифте думала о том, как теперь признаться всё-таки Анне Медведевой, последняя попытка оказалась неудачной, но сейчас быть иголкой в стоге сена не получится. Слишком много народу в гостинице знают о том, что она есть Екатерина Бурмистрова.
Ну, и кого-кого, а Ларису сегодня увидеть, не была готова. Остались ли чувства за те самые полгода после ее предательства? Ненависти не было. Человек никому ничем не обязан, тем более быть с таким человеком, в каком состоянии пребывала после падения Екатерина, сложно. Она не винила Ларису в том, что бросила, нашла замену, но три года отношений должно же о чем-то говорить.
«Три года отношений с Ларисой! Три! Почему за три года, я не заметила, что со мной только, чтобы за счет меня делать себе значимость?»
Ларису Серову знали, уважали, признавали, но потому что она девушка Бурмистровой Екатерины. Тогда бы Лариса ни за что не взялась за участие в каких-то шоу проектах, посвященных какому-либо дню. Тогда, это было не нужно, девушку итак признавали. Сейчас, участие Ларисы Серовой в мероприятии от сборной России не удивляло, желание остаться кем-то заметной не ушло, а девушка-байдарочница, это не Екатерина Бурмистрова.
«Может они расстались?»

Катя понимала, что все-таки старые чувства преследовали некой тенью, три года на самом деле неплохие были отношения с Ларисой, но возвращать прошлое желания не возникло. Да. Аня, это мечта. Хорошо бы, чтобы это мечта не явилась железным бетонным забором, и пора уже перейти грани обычной дружбы, независимо, что от первой встречи прошло почти три дня.

Нютка сидела в ожидании «Жени» в том самом кафе, адрес которого получила в смс. Вид, действительно, прекрасный, что и говорить. Маленькое уютное кафе расположилось под крышей, созданное из небольшой высокой мансарды, и не так далеко от моря. Солнце двигалось по небесному пространству, и за время Аниного присутствия и ожидания, переместилось ближе к морю вправо. Девушка провела в ожидании уже полчаса, через трубочку потягивала безалкогольный классический мохито, и не переставала думать об интервью.
«Что там сегодня Александр Владимирович еще говорил? Ему доложили, что я общалась с Бурмистровой?»

Про то, кто доложил и что доложили, сомнений не было. Друг коммерческого директора позаботился о присутствии Ани Медведевой в гостинице, устроил рядом с номером Катеньки Бурмистровой. С этим доброжелателем пока увидеться не получилось, но что выходит, за ней Аней ведется наблюдение в том числе.
«Общаюсь значит? Значит не ошиблась я, в той девушке Екатерине из тренажерного! Не плохая у тебя интуиция, Анна Медведева!»

Медведева гордилась собой, но вот что за ней следят ей не понравилось. Желание сделать нечто такое, чтобы у Александра Владимировича волосы «дыбом встали» закралось в мозгу, заставляя тараканов бегать наперегонки.
«Кто кого, Александр Владимирович? Я или вы? Я вам включу директора!»

– Привет! Извини, задержалась!

Екатерина присела за столик. Вся запыхавшаяся, торопилась не заставить ждать долго, а подъем по лестнице оказался дополнительной тренировкой. Отпила глоток ледяного мохито у Ани из фужера.
– Что будешь ужинать? Я тебя пригласила, я и угощаю! – Бурмистрова подвинула ближе меню.
– Твое любимое кафе, что сама мне предложишь, то и съем.
– Хорошая из тебя жена. Совсем не капризная.

Катя засмеялась. Настроение снова поднялось отличное, будто и не было той встречи с прошлым.
– Новости какие? Что молчишь? Как самочувствие? Вопросы для интервью составила?

Анька смотрела на «Женю» и умилялась, как она может быть такой энергичной и внимательной. Интересуется здоровьем Ани, одновременно позвала жестом официанта, и вообще такая милая необычная красотка.
– Новости есть. Вопросы вот. – Анюта достала из рюкзака блокнот и вырвала лист с вопросами, положила на стол перед Бурмистровой.
– Так. Хорошо. Посмотрю вопросы. А новости какие?
– То, что я не ошиблась. Та девушка Екатерина, и есть Бурмистрова.

Бурмистрова вновь улыбнулась, не отрывая взгляд от Аньки.

– Да. Директор мне сегодня это подтвердил. Сказал, что он в курсе, что я общалась с Бурмистровой, ему доложили об этом.
– То есть, за тобой присматривают?
– Да. Прикинь. И я хочу, этому игроку в директора, устроить еще более яркую новость!

Официант принес бокал с мохито для Кати и салаты. Екатерина отпила холодненькую водичку с лаймом и мятой, после слов «яркую новость» желание возникло выпить что покрепче.
«Может вина заказать? Что Аня могла придумать? Куда еще ярче того, что уже интервью инкогнито проходит?»
– Ты пугаешь. Что ты задумала?
– Жень! Разреши мне сегодня переночевать у тебя.
– В смысле? Так прямо решила переночевать со мной?
– Ты не бойся. Я приставать не буду. Но, если ему докладывают обо мне, пусть доложат, что я лесбиянка. Лучше шокировать его этим, чем несколько недель быть «отдыхающим экземпляром»

Бурмистрова еле сдерживала смех и переполняемые эмоции. По сути, сама Аня влезает в розетку в двести двадцать, и сейчас всё зависит от Екатерины Бурмистровой.
«Да уж! Лесбиянка звучит гордо!»
– Жень, можно?
– А ты лесбиянка?

Бледное лицо Нютки покраснело. Анна не представляла ничего подобного в своей жизни. По факту, она вообще никогда не была даже с мальчиком. В свои двадцать четыре оставаться девственницей странно, но вот парни из-за почти выбитой клеймом надписи на лбу последней «свой парень», ни разу не предлагали отношений.

Глава 13

Екатерина наблюдала за Анькиной реакцией на вопрос, потому что ответа так и не дождалась. Девчонка ковырялась вначале в салате, потом в курице с картошкой, глотками потягивала мохито. Задумчивый вид Ани казался больше отрешенным, и губу на этот раз не прикусывала.
– Ты, может, есть не хочешь? Чего молчишь?

 Бурмистрова встала из-за стола, чем напугала Аню.

– Ты куда?

Катя прошла к барной стойке кафе. Нютка наблюдала за действиями последней. За дальним столиком у окна, где изначально расположилась Анна, даже капельку невозможно было услышать разговоров у бара, но Екатерина что-то обсуждала с барменом, затем кивнула, с чем-то соглашаясь, вернулась.
Бурмистрова присаживаясь, посмотрела на испуганные глаза Медведевой, объяснила:
– Я заказала белое сухое. Аппетита смотрю у тебя нет, а говорила голодная. И не нужно молчать если я вопрос задаю, пожалуйста!
– Хорошо!

Анютка принялась за салат, за секунды его умяла и отодвинув салатницу подвинула курицу.
– Что на этот раз хорошо?
– Все съем!

Екатерина не смогла удержать смех, эта девочка её смешила. Из-за вот такой непосредственности и эмоциональности, которую Аня всячески пыталась скрыть за предательским выражением глаз, девушка напоминала ребенка.
Официант принес два бокала и при девушках разлил вино. Следом на стол рядом с Бурмистровой легла огромная шоколадка с изображением Сочи и символом пяти колец Олимпиады.
– Это вам от нашего заведения.
– Ты часто тут бываешь? – поинтересовалась Медведева, после того как официант отошел.
– Ты про шоколад? Ну бываю, в этом году первый раз зашла.
Нюта указала пальцем на шоколад возле Екатерины:
– А это почему?
– Видимо, я понравилась! А ты пей вино и ешь, и от ответа не уходи.
– Какой вопрос, я забыла.

Аня отпила полбокала вина и посмелела.
– Ты хотела устроить яркую новость своему, кто он там у вас? Директору.
– А…! Александр Владимирович, еще тот тип. Порой он мне напоминает Охлобыстина в «Интернах».
– Прости, я так давно не смотрела телевизор и всякие сериалы, что мне ни о чем не говорит твоё сравнение.

Аня снова отпила вино, посмотрела Бурмистровой в глаза, с каким-то удивлением, типа: «Надо же! Человек не смотрит сериалы и телевизор. Такое оказывается бывает!»
– Да, неважно! Представь, что ты приходишь на работу, а тебя застают в самый неподходящий момент, и ехидно так, говорят: «Ага! Халтурщики! Работы что ли нет? Я вам её сейчас придумаю!»
– А неподходящий момент, наверняка сборище на кухне за пирожками, либо на лестнице покурить!
– Ну, типа того!

Анютка сделала паузу, осмелев до конца, спросила:
– Так что, на счет поддержать меня в яркой новости моего босса?
– Я как бы не против, только ты уверена, что новость станет яркой? Чтобы новость стала яркой, это надо, чтобы твой босс увидел нечто, что ему понравится, или не понравится.
– Что именно? – Нюта заинтересовалась мыслью Бурмистровой.
– Снять видео или запись на твой диктофон кое-что. Например, как ты таешь в моих объятиях.

«В этом «Женя» права! Мало ли чем девчонки в номере занимаются, свечку же никто не держит. Может они там всего лишь в карты режутся. Да уж! Идея отвратительно глупая!»
– И подумай, тебе точно не помешает такая репутация в своем журнале?
– Какая еще такая? Я же не в проститутки!
– Так ты на самом деле лесбиянка?! – Бурмистрова с недоверием оглядела Аню, хотя чем отличается лесбиянка от обычной женщины, по факту ничем.
Анютка снова покраснела и опять прикусила нижнюю губу, затем выдала:
– О, знаешь какая я лесбиянка! За мной потом все девчонки бегают. Но тебя я не трону, даже не бойся!

Бурмистрова улыбнулась, посмотрела по сторонам, через стекло на улицу.
– Что-то я толпу не вижу!
– Слава богу, что я тут инкогнито! Они все в Москве остались.

Лариса, устроившись в номере с девушкой из легкой атлетики, переодевшись, решила спустится на рецепшен. Екатерина, даже не удосужилась проявить внимание, выделить из толпы, когда неожиданно встретились внизу сегодня. Конечно, Серова понимала, что очень нехорошо поступила по отношению к Кате. Но, кто знал, что та встанет на ноги и сможет стать таким же человеком, а не растением. В комитете делали ставку, что молодой организм выдержит и Бурмистрова вернется в спорт, но она лично видела подругу, и очень тяжелое состояние последней её привело саму в тот шок, что перестала навещать.
Месяц, два, потом было стыдно появляться, а там Ира предложила встречаться, правда их надолго не хватило. Ира постоянно ревновала к Екатерине, несмотря на то, что Серова давно не общалась с Бурмистровой. Может быть, если бы Екатерина тогда разговаривала или могла отправить сообщения, то вполне общение продолжилось, но ни того, ни другого, Бурмистрова делать не могла. Сейчас Лариса даже обижена на Екатерину, что не сообщила, когда встала на ноги. Хотя бы строчку написала, если сложно позвонить и сказать, что цела и здорова.
Серова подошла к рецепшену. Блондинка в красном костюме отеля подняла взгляд от журнала.
 – Вам подсказать что-то? Хорошо устроились? Номера у вас двухместные, но вы не волнуйтесь, там такие же условия, как в индивидуальных одноместных.
– Всё нормально. Я узнать.
– Пожалуйста! Любой вопрос.
– Бурмистрова Екатерина в этой гостинице снимает номер. Подскажите, в каком?
– Двадцать восьмой. На втором этаже. От лифта направо, но госпожа Бурмистрова еще не возвращалась.
 – Спасибо!

Лариса отошла от стойки, посмотрела на часы, вышла из гостиницы. Мысли о Екатерине не выходили из головы, все-таки три года были вместе, если бы не несчастный случай, она бы никогда не рассталась с этой девушкой. Катя Бурмистрова, действительно «Легенда» с большой буквы, и таковой останется, даже если участие в Олимпиадах ей более не светит. Именно сейчас, встретив Екатерину живой и здоровой, Лариса это поняла. Кто еще так целеустремленно шел бы к цели? Кто имеет такую силу воли? Кто настолько великодушен, что не жалеет себя и не стесняется показать слабость? Таких, как Екатерина Бурмистрова, один на миллион. Серова решила во что бы то ни стало, но вернет те отношения.
 
Глава 14

Серова сидела на веранде за столиком в кафе рядом с отелем, где остановилась их группа. Прекрасный вид на аллею и горы. Горы, эти горы завораживали своей грацией, даже просто смотреть на вершины можно ощутить состояние полета.
«Надо выяснить график тренировок Катерины, попасть одновременно на ту лыжную трассу. Нужное время и нужное место создать самой».

Лариса строила планы по «случайным» пересечением с Бурмистровой, когда заметила её на аллее. Екатерина шла не одна, а в сопровождении маленькой худой девчонки. Русые волосы собраны в незамысловатый хвост, выбившийся на виске и на затылке «петухами». Мелкая не так и сильно заинтересовала, даже наоборот, непривлекательная, без округлых форм особа, в неброской одежде с рюкзаком, не могла быть ей конкуренткой.
«Катьке всегда нравились спортивные с формами девчонки, а эта не в её вкусе, в лифчике поролон не спасет!»

Серова наблюдала за парочкой, шли они неспешным шагом, не держась за руки, мелкая что-то размахивала руками о чем-то рассказывая. Проходя мимо веранды, немного задержавшись в раздумьях зайти или идти далее, Бурмистрова схватила за руку русую девчонку. Лариса поднялась, собралась всё-таки выйти и поздороваться, но подойдя к крыльцу остановилась.
– Так, Аня! Ты всё-таки решила сегодня спать со мной?
– Что? Я этого не говорила!
– Как это? Ты весь вечер сегодня мне об этом рассказываешь.

Аня засмеялась, ей понравилась игра «Жени», нисколько не сомневаясь, что это просто игра. Екатерина, не отпуская Анькиной руки потянула ее в беседку вглубь аллеи. Серова вернулась к столику.
Лариса не оставила свою идею снова вернуть Бурмистрову, но планы немного изменились. Серова поняла, что невзрачная далеко от спорта девушка легко уйдет на последний план, главное не терять время. Эта Аня, по сравнению с ней, яркой блондинкой, проигрывает во всех смыслах, успокаивала себя девушка.
Екатерина слушала болтовню Медведевой, собранную из фантазий, которые больше походили на импровизацию, сочинялись на ходу.
– Да. Так и было! Не веришь? А одна у меня девчонка была, так все замуж предлагала.
– Жениться! – поправляла Катя.
– А, да, да! Жениться! Говорила, что я такая милая, сексапильная и никому меня не отдаст. Еле отвязалась.

Бурмистрова заметила Серову на веранде кафе, к которому они с Анькой подходили, направляясь в гостиницу. Сказывался спортивный профессиональный опыт быть точным и наблюдательным. Желание показать, что у неё, Екатерины Бурмистровой, с личной жизнью всё в порядке и есть девушка, возникло внезапно как порыв ветра. Нютка шла рядом, жестикулируя и продолжая хвалиться своими победами девочки-лесбиянки, о которых невооруженным взглядом можно было сказать «не имела представления», придумывая истории близкие к сказкам «о принцах, восхищающихся Аней». Катя схватила Нютку за руку, остановила возле кафе. Девушка видела, что Лариса шла к выходу, а маленькая Аня замолчала и растерянно смотрела в глаза.
– Так, Аня! Ты всё-таки решила сегодня спать со мной?
Нюта еще больше растерялась, будто не понимала вопроса.
– Что? Я этого не говорила!

Бурмистрова быстро с ориентировалась, чтобы этим вопросом на вопрос ее личный журналист не испортил то действие, которое по мнению Кати должен быть для Серовой показательным.
 – Как это? Ты весь вечер сегодня мне об этом рассказываешь.

У Катерины все получилось! Смех Ани, нежный, с оттенком принятой интриги, успокоил лучше, чем те смешные рассказы, повествовавшие ранее из уст последней. Серова отказалась помешать и не вышла, так и не вышла на улицу, а Бурмистровой захотелось побыть с Анькой еще немного, хотя чувствовалась усталость напряженного дня, повела девушку в беседку.
Несколько беседок в форме, что-то между японской архитектурой и ностальгического из девятнадцатого века, в которых Гончаров признавался в любви своей даме, или Пушкин писал стихи, стояли друг от друга на расстоянии в нескольких метрах, чтобы разбавить атмосферу спортивного поселка романтикой. 
Маленькие с колоннами арочные беседки не так оказались популярными, поэтому часто одинокими пустующими находились в ожидании какого-нибудь творческого человека или романтической пары. Бурмистрова понимала, что парой романтической и, собственно, парой с Аней, они не были, тем не менее другого уединенного места она не придумала. В отличии от корреспондента Анны Медведевой, Екатерина довольно земной, даже приземленный человек, со своими целями, взглядами на реальный мир и не путешествием в прошлое.
– Так все, что ты мне говоришь, это реально случилось с тобой?
– Конечно! Но ты, не веришь, да? – Нютка присела на скамейку в беседке и любовалась пейзажем гор.
– Просто для тебя, маленькой, опыт какой-то слишком большой. Ты мне о десятерых поведала. Десять партнерш, круто, можно поздравить! Этакая альфа-самка получается. – Бурмистрова улыбалась.
– Не придумывай, я только о семерых поведала.
– Семь, это тоже не мало. Сколько тебе лет? Двадцать два?
– Я уже старая, мне двадцать четыре будет.

Екатерина рассмеялась и присела на корточки перед Аней, взяла ее руку в свою.
– Научи меня.
– Чему?
– Целоваться с девушкой. Ты можешь меня поцеловать?

Медведева побледнела, в наступающем вечернем сумраке и в тени небольших кипарис, лицо приобрело цвет луны, той что во всю прогуливалось в небесном пространстве.
– Ну, что же ты? Ты не можешь меня поцеловать? Тебе противно?

Аня наклонилась и прикоснулась губами к губам «Жени», неуверенно чмокнув, отстранилась. Екатерина несколько минут сидела, молчала, не отрывала взгляд от серых глаз Медведевой, затем сама прикоснулась губами к губам девушки и взяла их в плен.
Нютка теряла сознание в этом поцелуе, если бы не скамейка, то упала бы прямо в объятия Кати. Бурмистрова отпустила губы Аньки, голова кружилась от девчонки и этих нежных ощущений, излучающих той. Желание выдохнуть Екатерина сдержала, но пульсация и сердцебиение подводило, хотя у сидящей перед ней Аньки они зашкаливали, что оказалось видно даже через тонкую майку девочки. Катя положила свою ладонь на грудь Ани, где сердце выпрыгивало из-под тонкой грудной клетки.
– Всё в порядке?

Нютка только кивнула, скрывая голос, который сейчас подвел бы не хуже пульса.
 
Глава 15

Проводив Анну до лифта, Екатерина не сразу поднялась в свой номер. Мысли о симпатичной мелкой девчонке немного выбили из ранее установленных ею самой планов. Бурмистрова совсем не ожидала, что тут в Горках она приобретет нечто большее, чем желание восстановиться. Маленькая Анечка привнесла в жизнь Катерины совсем иные краски, чем до этого были окрашены её дни. Болезнь и месяцы реабилитации давали лишь желание выжить и вернуться в спорт, а Нюта дала силы. Не просто силы, а смысл той жизни, которую Бурмистрова уже не надеялась иметь, особенно после ухода Ларисы.

Лариса исчезла внезапно, не предупредив, не объяснив, не написав даже письма, о разговорах речи не шло, так как последние две недели до ухода просто перестала чем-либо делиться. Это и понятно, Катя не могла произнести ни слова, речь нарушена, движения нарушены настолько, что не могла и голову повернуть. О чем можно было разговаривать с человеком-растением? Но мыслей о самоубийстве не возникло, хотя брат начинал искать хорошего психолога, и только потому, что Екатерина замкнулась. Не хотела никого видеть и слышать, если ранее пыталась общаться взглядом, то родные заметили в глазах пустоту. На самом деле, всё было иначе. Да, Лариса исчезла, и пришло время переосмыслить прошлое. Только поэтому Катерина, как сказала мать, смотрела в одну точку, и неважно, где она эту точку находила.

Может Бурмистрова не любила Ларису Серову? Другая, наверное, на месте Екатерины плакала бы в подушку, грызла ногти, пыталась бы покончить с собой, родного вроде человека потеряла. Бросили, предали, умыли руки! А Бурмистровой не было жаль прошлого, и только когда она потеряла всё, и любимую девушку Ларису, только тогда пришло осознание, что это была ошибка. Ошибка, ради которой потеряла тех, кто был не менее дорог и интересен. Закон Бумеранга? Возможно, наказание за вот эту ошибку, но жизнь расставила точки. Не понимала изначально правильности своих же поступков, всё рвение получать какие-то достижения, значимость, а Лариса делала всё, чтобы таковой Катя себя ощущала постоянно. Льстила, восхищалась, вносила свои коррективы в сознание Бурмистровой, вот это тебе Катенька надо, а это нет.

«Боже мой! Коррективы! Ради себя она их вносила, ради себя, а не ради меня! Так тебе и надо, мастер спорта, пятикратная Олимпийская чемпионка, Екатерина Бурмистрова! Так тебе и надо! Исправляй ошибки, делай жизнь заново!»
Вот Екатерина и делала. Начать все сначала, посмотреть правде в глаза, не упасть хотя бы в своих глазах. Не упала. Сейчас Бурмистрову мало интересовали разговоры о ней самой, она знает про себя, что хочет и на что готова.

Катерина, выйдя из душа, вспоминала поцелуй с Аней. Она хотела эту девочку, всю до капельки, не оставляя свободной клеточки ни для кого. Было ли у Ани в самом деле эти семь партнерш? Бурмистрова сомневалась в этом, но если они и были, то какие-то плоские неумелые и бесперспективные в плане дать девчонке какой-либо опыт в отношениях. Анна Медведева отличалась от всех ранее девушек Екатерины, тем более сильно от Ларисы.
Да, до случившегося, Катя не посмотрела бы на такую девочку как Аня, проходила мимо таких, и интересовали только внешне яркие девочки. Яркие, крепкие, с красивой спортивной фигурой. Бурмистрова сама не понимала, что изменилось во вкусах? Почему-то такие, как ранее интересовавшие ее девочки, больше не интересны, раздражали, и скорее, потому что потеряли у неё доверие. Оболочка, это еще не всё. Важно содержание. Как ранее она не видела настоящего содержания Ларисы? Добрая, милая, вся такая понимающая девушка, оказалась эгоистичной манипулирующей куклой.

В дверь постучали. Бурмистрова повесив полотенце на шею, в одной длинной футболке, открыла дверь.
На пороге стояла Лариса.

Нютка, уставшая за день после прогулки в Сочи, пыталась заснуть. Время одиннадцать ночи. Внутри девчоночьего сердца волновалось море. То, самое синее, черное, с розовыми бликами от заката и золотыми морскими зайчиками, вперемешку с впечатлениями от поцелуя «Жени» до незабываемой своей миссии сделать репортаж о Катеньке Бурмистровой.
«Женькин» поцелуй забыть невозможно, этот отклик в желании большего чем поцелуй, волновал, пожалуй, сильнее.
«Точно я лесбиянка! Факт! Ни один парень меня так не возбуждал, как сегодня «Женя! Дело же, не в поцелуе?»

Аня вспоминала прикосновение губ, присутствие языка внутри своего рта, и руку девушки на своей груди. Нежность, забота, внимание, страсть. Несомненно, это была страсть!
«Медведева Анна, корреспондент журнала о спорте, перестань думать об этом! Перестань! Ты здесь не курортный роман ищешь, а репортаж делаешь!»
Нютка убеждала себя, уговаривала, старалась не думать о желании заняться любовью с «Женей», а оно, чёрт побери, было. Не просто было, а с того самого прикосновения губ не исчезало и мучило. Время работает против Ани, увеличивая желание, а не наоборот. В принципе, не зная об опыте «Жени», но впечатления первого знакомства, как та называла Аньку «детка», «милая», «моя девочка», плюс отшила парня, она и предположила, что перед ней непростая девушка, а именно, с той самой розовой составляющей. Не то, что Нюта впервые с такими людьми сталкивается, но, если бы не эти домыслы, что «Женя» розовая, может и не придумала бы этой идеи предложить переночевать, тем более она не боялась последнюю. Заботливая «Евгения» прошлой ночью была рядом, обнимала больную Аню, и не делала ничего предосудительного.
«Аня, соберись! Интервью! На первом месте интервью!»

Тут, Медведева вспомнила, что за ней следят, а сегодня не было общения с Бурмистровой, решила, во что бы то ни стало исправить положение.
«Нужно хотя бы что-то спросить у соседки! Не соли, конечно! Не яйцо! Что?»
На тумбочке стоял стакан с недопитой ночью водой, что запивала лекарство, также находилось блюдо с фруктами и «Жениной» запиской «съешь меня». Лекарство!?
Анька поднялась с кровати, всё-таки еще не полночь, поэтому предприняла прогуляться на рецепшен и узнать, в каком номере госпожа Бурмистрова, спросить у той таблетку от головы.

Лариса уверенно постучала в двадцать восьмой гостиничный номер, долго ждать не пришлось, да и она знала, что, Катя «дома». Серова видела стоящую долго свою экс-девушку на крыльце отеля, задумчивую и одинокую. Нет, не подошла, понимая, что такие подвиги могли не увенчаться успехом. Подождав полчаса, как Екатерина исчезла в отеле, Лариса вошла в здание и поднялась на второй этаж.
Дверь открылась, Катенька стояла в длинной футболке, полотенце на шее, волосы мокрые. Кому, как ни Ларисе знать, что после душа Екатерина не надевает сразу нижнее белье.
– Ты? Зачем?
– У нас недосказанность в отношениях. Ты же не могла тогда. Можно? Поговорим.

Бурмистрова отошла, освобождая Ларисе проход, этим жестом приглашая войти. Поговорить так поговорить!
Серова вошла, дверь позади неё сама медленно закрылась, автоматически щелкнув замком.

Глава 16

Бурмистрова пропустив Ларису в комнату, села в кресло облокотившись на спинку. Мягкое теплое с зеленой обшивкой помогло не напрягаться, даже придало уверенности. Не хотелось видеть эту блондинку, но и экс-девушка права, поговорить надо было давно.
– Я тебя готова слушать, ты речь готовила?

Серова стояла посередине комнаты и не решалась куда-либо примоститься. Если бы это оказалось тем временем, что осталось в прошлой жизни спортсменки Бурмистровой, присела бы Екатерине на колени. Скорее всего та сама, схватив за руку, как недавно некую невзрачную Анну, усадила бы к себе, и Лариса, немного покапризничав, отдалась поцелую Кати. Один поцелуй Бурмистровой стоит того, чтобы не сесть, а встать на колени и добиться расположения. Серовой есть с чем сравнивать, раньше она этого не замечала, но Татьяна, байдарочница, не единственная, с кем уже целовалась Лариса после Екатерины.
Пытаясь забыть потерявшую здоровье свою девушку, Серова не собиралась сидеть в одиночестве, поэтому бросилась в поиски.
Вначале привлекала внимание фанаток Екатерины, пока не поняла, что она так и останется для них девушкой последней. Затем появилась бизнес-леди, которая заинтересовалась внешними данными красотки, но хватило ту на несколько недель, и только потому, что умная, не с одним образованием женщина, насытившись блондинкой, решила, что общение важнее секса, а с Серовой поговорить не о чем.
«Что значит не о чем со мной поговорить?»

Ну вот так случилось, что то, что могло интересовать бизнес-леди, не оказалось у Ларисы.
– Секс он и в Африке секс, милая! Нам нужно расстаться, и как можно скорее!
– Да, я не знаю никаких дебетов и кредитов! Не могу понимать о поставках и производстве. Зачем это мне? Я же женщина! – Серова не хотела терять девушку, с кем провела две недели в страстном сексе, и при каждом случае одаривающая подарками. Что говорить, с Екатериной такого давно не было, и не удивительно, встречались три года, породнились, о подарках речи быть не могло, правда никогда не отказывала, что хотелось Ларисе всегда покупалось. Кольцо, юбку, платье, планшет, да что угодно, даже секс по желанию Ларисы несмотря на усталость. Танечка целовалась далеко не идеально, обсасывая губы, скорее представляла их клитором. Многие спрашивали про байдарочницу: «Почему с Татьяной?»
Почему с Татьяной?! Да, потому что, это единственный человек, кто воспринял Ларису не как экс-девушку Бурмистровой, а как самостоятельную личность.

– Это подло с твоей стороны не дать о себе знать! Почему ты мне не сообщила?
– Не сообщила, о чем? Что жива? Я не собиралась умирать.
– Ты же понимаешь, о чем я! Причем тут смерть!

Катя усмехнулась, положила ногу на ногу, правой рукой взяла свою левую руку за запястье. Серова знала этот жест и признавала недовольство Екатерины, но сдаваться не хотелось.
– Ты сейчас меня обвиняешь в том, на что не имеешь права. Конечно, если бы я умерла, весь олимпийский комитет об этом сразу узнал.
– Я имею права! Катя, я имею права. Я твоя девушка!
Лариса опустилась на коленки перед спортивными красивыми ножками Бурмистровой и положила ладони на её бедра.
– Моя девушка не встречается с другими женщинами, и мужчинами тоже.
– Дорогая, не ревнуй! Пожалуйста! Я живой человек, я же женщина. Давай начнем всё сначала. Очень прошу. Я так скучала. Так скучала по моей Катерине.

Лариса медленно проводила руками по загорелым крепким бедрам Екатерины, длинными пальчиками задела обнаженное, чуть затронутое волосиками лоно. Сделала это нежно, аккуратно, будто случайно забралась под края футболки.
Екатерина не оттолкнула, не убрала руки Серовой. Желание секса, что до этого возникло на Аньку, проснулось с новой силой. Почему нет? Аня еще не ее девушка, до каких-то попыток снова соблазнить девчонку может пройти много времени. Лариса, живая соблазняющая, полностью готовая для секса, так почему же нет?
Серова расслабилась, Катя не оттолкнула, это придало смелости. Проникнув пальцами между бедер Бурмистровой, дав возможность девушке убрать одну красивую спортивную ногу с другой, что Катя и сделала, блондинка подвинулась на коленях ближе, и раздвинув расслабленной Екатерине бедра поцеловала то самое лоно, опускаясь ниже к клитору.

Язык вначале плавно, затем чаще снимал сливки с мокрой вагины Бурмистровой. Екатерина закрыла глаза позволяя Серовой проделывать те вещи, о которые полгода не вспоминалось. Лариса губами обхватила клитор и выпустив воздух из себя целовала его, точно потягивая коктейль через трубочку из сосуда.
Дыхание Екатерины участилось. Позволяя себя любить, она шире раздвинула свои бедра. Девушка чувствовала, как её собственный секрет заполнил всю, что кажется сейчас капли будут течь по ногам, и во-избежание испачкать кресло, опустилась ниже. Воспользовавшись такими движениями Катерины, Лариса провела указательным пальчиком сверху от клитора вниз, и проникла внутрь вагины двумя своими длинными пальчиками, не останавливая свой поцелуй самой ненадежной точки женщины.

Аня поднялась назад на второй этаж. Двадцать восемь. Номер Бурмистровой Катеньки действительно совсем рядом с её номером, что удивительно как она с ней еще не пересеклась на этаже. Остановившись у нужной двери, Нюта тормозила. Девушка помнила этот неприятный вопрос о проститутке, что сейчас её тараканы боролись между собой. Один сидел, как в прошлый раз, лапу на лапу и говорил своим газовым голоском:
– Иди, иди! Журналист тот же проститут, чего паришься? Ты же только таблетку попросить.

Другой нервно бегал из угла одной извилины в угол другой, как бы очень желающий в туалет, а тот закрыт, и никак не мог успокоиться.
– Трусиха! Не съест же она тебя! Спросишь и спать пойдешь. Или чего ты хотела ещё? Секса?

Анна Медведева выдохнула и постучала в дверь двадцать восьмого номера.

Глава 17

Екатерина не сразу услышала стук в дверь. Сознание отдавалось тому экстазу, что дарила Серова. Долгожданное удовольствие на этот раз за столько лет оказалось ярче, каким-то особенным. Вероятно, связано с длительностью воздержания, либо функция нервных клеток стала более доступной, как стерлась оболочка.
Бурмистрова со второй теорией скорее быстрее согласилась, в последнее время нервы, как оголенные провода, и может хорошо, что сменила обстановку и загрузила физической нагрузкой, иначе все близкие могли почувствовать гнев Катеньки как он есть, из-за чрезмерной опеки.
«Катенька, тебе что-нибудь нужно? Катенька то, Катенька сё...!»

Эта опека абсолютно добивала и не предоставляла самой Катерине положительной динамики. Она ни в какую не хотела считать себя беспомощной и несчастной, и первое что сделала, почувствовав свою руку, взяла эспандер.   
Язык и пальчики Серовой умело надавливали именно на те точки, о которых Бурмистрова даже при отношениях с последней слабо представляла в себе. Да, Екатерина хорошо знала об этих стимуляциях, и доводила Ларису в свою очередь до экстаза, но вот сама мало получала от Серовой такого отключения сознания. Сейчас, поменявшись местами, Катя теряла сознание, что любые посторонние звуки терялись в той волне ветра мозгового цунами. Взрыв произошел неожиданно, без подступов приливов этой волны, как некто нажал на кнопку выпустив бомбу.
– Умница! Катюша, ты умница!

Серова целовала голый живот Екатерины, продолжая чувствовать горячую пульсацию внизу живота и частое сердцебиение. Вытирая ладонью губы от секрета Бурмистровой, спросила, как только стук в дверь повторился:
– Ты кого-то ждёшь?

Волна начала откатывать от мозга, сердцебиение приходить в норму, Катя отодвинула от себя Серову. Блондинка продолжила сидеть на коленях, но с недоумением смотрела в глаза Бурмистровой.
– Может, это кто из персонала?
– Который час? Двенадцатый? Не слишком поздно?

Бурмистрова одернула футболку, протянула руку за часами на тумбочке. Действительно, на часах скоро полночь, и появилось желание сходить в душ после такого секса, да и пора спать.
– Никто не знает, что ты здесь?

Екатерина посмотрела в голубые глаза блондинки. Серова замотала отрицательно головой, глаза стали шире, и испуганно проговорила:
– Нет, нет! Даже тренер не в курсе. Если только соседка ищет, но не на рецепшене же сказали, что могу быть у тебя. Может, а ну их, Катюш! Я к тебе переберусь. Не открывай. Сейчас уйдут.

Бурмистрова оттолкнула Серову и поднялась, прошла к двери, хотя за дверью уже стояла тишина.

Анька нервничала. Постучала. Никто сразу не открыл дверь, что вначале она еще несколько минут просто ходила от своей двери двадцать шестого номера до двери двадцать восьмого, затем решила, что такой стук и она сама бы не услышала и снова постучала, но уже громче.
«Может спит!»

Нютка приложила ухо к двери, и лучше бы она это не делала. Блаженные вздохи, совсем не похожие на те тяжелые, которые чаще она представляет от девушек, тренирующихся на железках, заставили смутиться.
«Вот дура! Катенька личной жизнью ночами занимается, а я тут стучу ночью, отвлекаю!»

Медведева прикусила губу, отошла на шаг от двери Бурмистровой и развернулась уйти в свой номер, в надежде, что и на этот раз стук никто не услышал, но дверь открылась. На пороге стояла «Женя».
Бурмистрова смотрела на Аньку, та смотрела на неё и нервно выдала автоматом заученную мозгом фразу.
– У вас нет таблетки от головы?

Сработал Нюткин тормоз, оба таракана в мозге с расширенными глазищами прикусили язык, если, конечно, у тараканов есть язык, и с растерянным видом Анька отпрянула и скрылась у себя в номере.

Екатерина еще постояла немного, хотелось бежать за Аней, но внутри не хуже, чем у Медведевой, опустился стоп-кран.
«Что это было? Слышала ли она что-то? У нее болит голова? Вновь температура? Почему на этот раз не позвонила по телефону?»
Екатерина вернулась в комнату. Серова успела встать с колен, раздеться, и сейчас валялась на кровати Бурмистровой в одних трусах.
– Кто это был?

Как ни в чем не бывало, прозвучал вопрос от Ларисы, и будто не было тех самых полгода отсутствия Ларисы в жизни Катерины, предательства, расставания, болезни Бурмистровой.
Катя подняла с кресла одежду блондинки и кинула в девушку. Шорты и майка упали прямиком на красивую загорелую грудь с торчащими сосками.
– Собирайся.
– Катя!
– Я сказала собирайся. Мне надо спать.

Серова дрожащими руками, путаясь в одежде, натянула майку, которая еще больше подчеркивала соблазнительные формы третьего размера груди.
– У тебя просто нервы! Тебе надо успокоиться. Катя, что происходит? Почему так?

Бурмистрова наблюдала, как также нервно были надеты светлые шорты на округлую форму бедер экс-девушки.
– У нас ничего не выйдет. Я не собираюсь возвращаться к тебе. Не потому, что нет доверия, я просто не хочу тебя.
– А что сейчас было? Ты отлично мне отдалась! Это разве «не хочу»?

Екатерина пожала плечами, уселась в кресло, продолжая наблюдать за Ларисой. Блондинка снова подошла и присев на колени, положила руки на красивые бедра Кати, заглянула в глаза. На этот раз Екатерина небрежно скинула руки Серовой со своих ног, усмехнулась:
– Ты же этого хотела, я просто позволила себя любить.

Серова замахнулась дать пощечину, но Бурмистрова перехватила руку Ларисы предотвратив удар, и с жесткими нотками в голосе сказала.
– Считай, что это была точка. Теперь между нами нет недосказанности. Хочешь дружить, не против, но более ничего никогда не будет.
– Ты! Ты! Предлагаешь мне дружбу? Ты смеешь мне, после того, что у нас было, предлагаешь дружбу?

Серова подошла к входной двери. Так хотелось, как ранее хлопнуть дверью, чтобы Катя, как и ранее потом неделю с извинениями пыталась уговаривать и объяснять Ларисе, что она единственная и все будет хорошо, и прочее, но сейчас Серова чувствовала, не будет этого. Бурмистрова изменилась, это факт! Чувствовалось по интонации в голосе, жестам, вот этому поступку, как сейчас.
У двери Лариса повернулась к Екатерине. Взгляд Бурмистровой означал лишь одно, безразличие по отношению к ней, красавице и умнице, Ларисе Серовой.
– Со мной никто не обращался, как с проституткой! Ты сейчас это сделала. Я не прощу тебе этого, бывшая олимпийская чемпионка, госпожа Екатерина Бурмистрова!

Сделав акцент на «бывшую олимпийскую чемпионку» Серова улыбнулась и вздернув носик вышла из номера. Бурмистрова несколько секунд, ни о чем не думая, сидела в кресле и смотрела на закрывшуюся дверь, затем встала с решением сходить в душ и прогуляться к Ане, узнать о самочувствии.

Глава 18

Анька вернулась в номер в некоторой прострации. Сразу бросилась на кровать и закрылась подушкой. Немного спустя захотелось плакать, и пытаясь сдержать слезы Нюта кусала губы. Нервы, как натянутые струны, где-то не в мышцах, а там глубоко внутри разрывали на части. Желание сделать больнее себе физически, чтобы унять эту ломающую боль изнутри, заставило прокусить губу.  Ничего другого в действие приводить пока Медведева не собиралась. Привкус капельки крови на языке несильно отрезвил сознание. С одной стороны, эти чувства к «Жене» после всего, что уже было в общении, с другой, эти звуки через дверь двадцать восьмого номера. Казалось мир перевернулся, или выстроился пазл, и опять неправильно.

«Женя! Я ей дала вопросы для Бурмистровой и, она что? переспала с ней? Как могла не сообщить, что знакомы? Если они с утра ближе познакомились в тренажерке, это же не означает сразу секс!»
«Я дура! Повелась на поцелуй! Идиотка эмоциональная! Больно! Почему так больно?»
В мыслях приходили самые невероятные для Ани вещи, чуть не во всех позах камасутры, в неосознании, как могут девушки заниматься этим между собой. Может у лесбиянок так принято, что секс совершается в первые же сутки близкого знакомства. То, что Бурмистрова розовая, знали все СМИ. Какая-то блондинка таскалась за ней на все соревнования, тренировки, фотосессии, если таковые имелись конечно, но информационная почта доносила и не такое. Вообще, среди спортсменок похоже часто принято быть нетрадиционной ориентации, либо связано с гормональным уровнем повышенного тестостерона у женщин, хотя кто это проверяет?

Шоу бизнес тоже весь перекрасился в голубые цвета, и тут хочешь не хочешь, а подумаешь о моде, или такого рода пиаре, будто обсуждать больше нечего.
«Что стало с этой блондинкой? Если «Женька» занималась сексом с Катенькой Бурмистровой, то блондинка, собственно, куда исчезла?»

Блондинка, имя которой Аня не могла вспомнить, перестала фигурировать на горизонте, вернее языках корреспондентов, практически сразу как полетела карьера олимпийской чемпионки Екатерины Бурмистровой. По факту, Медведева никогда не интересовалась, кто с кем спит, или не спит, именно поэтому ей часто доставались репортажи освещения событий, а о пассиях спортсменов так вообще не интересовалась. Аня все это знала по одним только обсуждениям в отделе от своих же таких как она, но кто, действительно, сталкивался. Ну, вот сейчас явилась свидетелем, да еще и замешана «Женя».
«Женя, Женя!»
Нютка поняла, влюбилась.
«Надо же так влипнуть!»

Один рыжий лежал, изображая умирающего, сложив лапки на груди и смотрел в потолок мозгового серого вещества, второй снова лапу на лапу, и своим тараканьим шариковым голосом твердил:
– А я предупреждал Медведева! Никакого секса на работе, влюбилась она! Поплачь, поплачь! Смотри до чего свою рыжую сущность довела? Помирает!

Анна снова прикусила губу так, что привкус крови ощутила на языке, затем разозлившись вытащила голову из-под подушки и со злостью кинула её в сторону двери.
– Всё на хер! Сука!

Эти слова произнесла не так громко, но в тот самый момент, когда открылась дверь и подушка упала в ноги Екатерины.
Растерянная Нюта сидела на кровати и смотрела на «Женю» как на привидение.
– Дверь была открыта! – оправдалась Бурмистрова, подняла подушку, прошла в комнату.

Серова выйдя из номера Екатерины не решилась сразу подняться на третий этаж. Эмоции устраивали внутри погоду совсем не очень хорошую. В сознании не умещалось, что ничего не вышло, и это беспокоило Ларису.  Неудовлетворенное состояние во всех смыслах необходимо было чем-то заменить, поэтому Серова вышла из отеля. Темная сочинская ночь освещалась фонарями вдоль аллеи и звездами. Удивительное осознание, что на юге звезды кажутся большими и ближе к земле, каждый раз приходило из детства, но не на этот раз.
Лариса прошла на спортивную площадку недалеко от гостиницы. Небольшой стадион притягивал, чем воспользовалась девушка, решив сделать несколько кругов, все равно заснуть сейчас не получиться. После первых пятисот метров пробежки заметила фигуру, отделившуюся от верхней скамейки стадиона, и присоединившегося побегать. Лариса остановилась в ожидании догоняющей фигуры.

Бурмистрова опустила подушку рядом с Анькой и не дожидаясь разрешения присела на край кровати.
 – Ты заболела?

Нюта отрицательно сделала жест головой.
– А чего глаза красные? Плакала?

Медведева, как всегда, видимо за вечер выработалось в привычку, прикусила губу, которая и без того пылала.
– Так в чем проблема?

Екатерина спокойная, независимая, смотрела в серые с розовым белком глаза Ани, в ожидании правды.
– Ни в чем! Все хорошо!
– Ты за таблеткой приходила от головы. Вот держи.

Бурмистрова протянула квадратик серебряного блистера.
– Я…я! Извините! Я помешала.

Анюта отвернулась к окну, и состояние успокоения, что вот «Женя» тут рядом, но только после интимных отношений с Бурмистровой, переросло в стыд. Медведевой сейчас стало стыдно, в первую очередь перед собой.
Какое она имела право так мучиться? Они же вроде, как только друзья. Поцелуй ничего не мог означать, так как не было продолжения, а могло бы быть. Могло, черт возьми, быть, если бы «Женя» хотела продолжения. Стыдно и за навязчивость ночью в чужой номер. Стыдно за то, что придумала себе эту влюбленность, тем более в девушку.
– Посмотри на меня! Аня, посмотри мне в глаза, пожалуйста!

Нюта пересилив свой стыд, но представляя, какая она сейчас, покрытая розовыми пятнами, послушалась.
– Только правду. Скажи только правду. Ты плакала?

Анька не понимала, как так выходит, но совесть до этого мучившая не позволяет соврать этой красивой женщине.
– Да!
– Ты испугалась?
– Чего?
– Что меня увидела!

Аня собиралась снова отвернуть голову к окну, но Екатерина остановила ладонью легко дотронувшись до Анькиной щеки.
– Вы там…я слышала… с Бурмистровой.
– С кем?!
– Это номер Бурмистровой Катеньки! – на этот раз уже с уверенностью вырвалось у Ани, как предъявив претензию.
– А я там что делала?

Екатерина поняла, что Аня так и не осознает, что это несовпадение.

– Мне все равно! Я помешала вам. Извини!

Нютка нахмурила брови, что на маленьком почти детском лице выглядело смешно. Бурмистрова улыбнулась, желание поцеловать девушку пересилило над желанием вновь признаться, что она и есть Катенька.
Екатерина притянула Аню, что та легко упала в объятия, и приникла к обкусанным губам. Анька только и смогла издать нечто похожее на «Ай!», погрузилась в то состояние, что до этого испытала в беседке на аллее.

Глава 19

Красивый мужчина поравнялся с Серовой, немного сбавив шаг, но не останавливаясь пробежал дальше. Лариса возобновила пробежку. Она искоса поглядывала на молодого человека, пыталась оценить кто, что, и чем занимается. Атлетическая фигура, но человека нечто все же отличало от спортсмена, а Серова пока не понимала «что». Движения мужчины казались более свободными, чем у спортсменов, которые привыкли контролировать темп и чаще находились в собранном состоянии. На молодом человеке светлые парусиновые брюки, светлая, почти белая футболка, без рисунка и эмблем, туфли. Туфли? Кремовые летние мужские туфли.

Серова остановилась, глядя вслед удаляющему мужчине. Почему туфли?
Брюнет в свою очередь пробежал половина стадиона легко и непринужденно, заметил, что блондинка не догоняет, а уселась на газон возле беговой дорожки. Не сбивая свой ритм, уверенный в том, что девушка никуда не уйдет, продолжил свой круг.
Лариса наблюдала за красавчиком, что-то ей подсказывало, что его порыв побегать был ради нее, поэтому ждала, когда он снова сравняется с ней и подойдет. Она не ошиблась. Брюнет сбавил скорость в пяти метрах, и уже шагом, отряхиваясь, расслабляя мышцы плеч круговыми движениями рук, подошел и опустился рядом.
– Russian girl?

Мужчина выдернул травинку, не глядя на девушку, задал, как казалось Серовой, банальный вопрос, и тут же травинку намотал на красивые мужские длинные пальцы.
– Yes!
– Одна на стадионе? Красивая девочка?
С некоторым акцентом, но правильной русской речью снова заговорил незнакомец.
– В этом есть что-то странное?
– У вас всё хорошо?

Лариса ощущала горячее тело рядом сидящего мужчины, и мужской парфюм вперемешку с личным его запахом, а также какого-то вина и сигарет, поднимали в ней не потухшее желание после Бурмистровой. Она дотронулась до его смуглой волосатой руки, от той пылало жаром.
«Почему мужчины такие горячие? С чем это связано?»
– Возьмите меня!

Брюнет на этот раз посмотрел девушке в глаза. Глаза блондинки блестели, возможно от света прожекторов стадиона, а может даже огромных южных звезд.
– Я хочу вас!

Лариса снова повторила свое предложение, но уже более откровенно.
«Какая разница? Изменить Бурмистровой с мужчиной, это лучшая сейчас месть, чем отдаться девушке!»
Серова, конечно, не рассчитывала, что кто-то доложит Екатерине о таком инциденте, но чисто для себя хотела расслабиться. Секс из желания, которое не осуществилось в номере у «любимой» девушки. Всё равно завтра никто из здесь двоих присутствующих об этом не вспомнит. Она не знает этого мужчину, не спрашивает его имя, не станет даже искать его, просто секс. Он в свою очередь сам проявил интерес к ней, когда Лариса пришла на стадион, почему бы и нет?
Не дожидаясь действий от красивого брюнета, Серова сняла майку, освободив красивую грудь с маленькими торчащими сосками, и легла на газон, за руку притянув мужчину к себе.

«У него светлые глаза! Светлые глаза!»
Лариса только успела подумать о его глазах, которые не отрывали взгляд от ее лица, закрыла свои. Девушка чувствовала его губы, они поцеловали шею, опустились ниже на грудь, обведя языком нежно сосок, а правая горячая мужская рука пыталась снять с её бедер шорты.

Екатерина не отпускала Аню из объятий, продолжая целовать в губы. Язык Анюты поддавался языку и губам Бурмистровой, что последняя отметила, девочка отлично учится. Учится может и отлично, но дыхание, то учащалось, то останавливалось. Медведева боялась потерять сознание. Голова кружилась от поцелуя рядом сидящей девушки и ни о чем более не вспоминалось. Ни о том, что услышала в двадцать восьмом номере, ни тем более об интервью. Единственное, чего Анька хотела сейчас, чтобы время остановилось, и всё что происходит никуда не исчезло.
Внизу живота, и где-то в груди, останавливался ритм этого мгновения, будто некто бились своими лапками и трепеща крылышками, поднимались и тут же падали, снова поднимались, скользя по зеркальной поверхности, поэтому снова падали вниз. Вниз! В том самом низу уже намокло все что можно, и кажется намокло в мозгах, в которых тонули Нюткины тараканы с криками: «Help me!», даже несчастные забыли русскую речь.
 – Лучше бы ты помер, нечего лезть мне на голову, лапами в глаза! – кричал один, забыв на этот раз вдохнуть газ из шарика.
– Я плавать не умею. Помогите! Тону!
Второй рыжий, тот что всегда изображал Аньку, от шока терял сознание и топил своего «руководителя».

Екатерина наслаждалась Аниной беспомощностью, этакой слабой девочки в своих руках, пытаясь сама справиться со своим в том числе головокружением, но оторваться от Ани не желала. Нюта, как из тумана, слышала периодами прерывающий шепот «Жени», и позволяла раздевать себя.
– Вкусная. Ты такая вкусная. Ты не бойся. Все хорошо. Хорошо! – вырывалось у «Жени», вновь целуя губы, пальчиками поглаживая спину, переходя на живот Ани, затем специально захватывая соски, из-за которых у Аньки снова взрывались в животе гейзеры, а тараканам уже было не до спасения себя любимых, отдались стихии.

Екатерина, опустив руку, провела по бедру девчонки горячей ладонью, ощутив мурашки на нежной коже последней, и два пальчика пропустила во влажную горячую дырочку между бедрами девочки. Анька ахнула и непроизвольно вскрикнула.
Бурмистрова прижала к себе Аню, не вытаскивая пальчики, остановилась. Она чувствовала свое сердцебиение сейчас сильнее, чем Нюты, а в голове ругала себя. Кто же знал? Аня не призналась в этом.
«Вот чёрт!»

Глава 20

Нютка проснулась от звонка телефона. Не открывая глаз нащупав мобильник открыла крышку, сонным голосом:
– Алё!
– Медведева, я не понял, чем ты занимаешься? Тебе премию выписал, наверное, уже пришли деньги тебе на карту, а ты спишь в два часа?

Анька села в кровати. Заморгав глазами, окончательно приходя в сознание, посмотрела на часы. Третий час дня, а она спит.
– Какую премию? За что премию?
– Вот и сам теперь думаю, может зря выписал. За дружбу с Катенькой Бурмистровой.
– С кем?
– Да проснись уже! Народ ликует. Бурмистровой не так легко угодить говорят, а ты с ней сдружилась. Умница, Медведева! Ех-хе!

В трубке раздался странный возглас Александра Владимировича, явно довольный, и связь прекратилась. На том конце коммерческому оказалось достаточно положительных эмоций за дружбу Медведевой с Бурмистровой.
Анька повертела телефон в руках, в голове туман только начал рассеиваться, у тараканов наступило вдруг наконец утро. В растерянности, не менее той, которая была при появлении «Жени» вчера на пороге, открыла сообщение от банка, где уже часа два имелся неплохой приход в размере чуть не половина Анькиного оклада.
Медведева не знала, как оправдать командировочные за отсутствие репортажа с Бурмистровой, а тут еще премия за дружбу.
– Жесть. Или я схожу с ума, или я сплю.

«Какая дружба с Бурмистровой? Она меня в прошлый раз отшила этой своей фразой о проституции, а ещё вчера…!»
Тут Нюта вспомнила эти вздохи сексуального характера в номере двадцать восемь.
«Кто вообще дает такую дезинформацию о дружбе с Бурмистровой? Это потому что я стояла терлась вчера у двери её номера? Может это Женя всех подряд трахает? То Бурмистрову за интервью, то…меня?»

Анечка не могла забыть эту страсть, «Женькины» поцелуи и руки, как красивые пальчики трогали ее соски и проникли внутрь. Вначале ощутив боль, но одновременно получив такое наслаждение, что описать даже как журналист Медведева не решилась бы под дулом автомата. Эти воспоминания привели снова к желанию повторить, из-за появившихся тех самых эмоций, которые предательски вылезали из памяти чувствительных клеток Ани.
«Дружба с Бурмистровой?!»

Анька вскочила с постели, залезла в рюкзак, и из кармашка вытащила пластиковый шарик. Потрясла его, с опаской посмотрела в стеклянное окошечко.
«НЕТ»
«Нет же, нет! Никакой дружбы нет! Шарик не может обмануть!»

Телефон вновь зазвонил.
– Привет! Проснулась, соня?

«Женя» радовала своим голосом, настроение тут же расправило крылья и Медведева с улыбкой упала в кровать.
– Да. Я так хорошо спала. Вообще не слышала, как ты ушла.
– Да уж! Ты спала как в анабиозе. – засмеялась Екатерина на почти детский голос своей любовницы.
– Ну, потому что некто, ввел мне наркоз с огромной дозировкой! Да, да, да!
– И кто же это?
– А вот не скажу! Может ты шпионка! Я о тебе ничего не знаю. И я не забыла, что вчера видела, как ты вышла из номера Бурмистровой!

После этих слов Аньки, Катя вздохнула, стала серьезней.
«Всё-таки надо уже прямо сказать этому «личному» корреспонденту о том, что она есть Екатерина Бурмистрова! Последняя, но открытая попытка, это сделать сегодня. На обмане отношения строить не хотелось. Сколько можно от этого уходить?!»
– Анют! Я приглашаю тебя на свидание.
– Свидание?

Сердце Аньки забилось чаще.
– Да, ты против?
– Меня просто никто никогда не приглашал на свидание!

Екатерина рассмеялась, вспомнив эти рассказы о девушках, вернее толпе девушек и то, что она Аню лишила ночью девственности.
– Это я уже поняла. Ну так что? Как насчет свидания?
– Да.
– Тогда через полчаса в той самой беседке, где ты меня первый раз поцеловала.
– Да.

Анька закрыла рот ладошкой, чтобы не завизжать от восторга. Телефон кинула в подушки. По сути еле сдержалась запрыгать на кровати как на батуте. Несколько секунд лежала, борясь с бурными эмоциями, ждала, когда пульс придет в нормальное состояние, что было сложнее, чем начать нормально дышать, затем отправилась в душ.

Серова зашла пообедать с соседкой по гостиничному номеру. Кристина, гимнастка, восемнадцати лет, казалась ей серой мышкой, что специально решила в общественных местах иметь ее в качестве подруги. Женщины обычно так устроены, для своего личного самоудовлетворения внешности, рядом не прочь видеть тех, кто для них кажется менее ярким. В любом случае надеясь, что Бурмистрова с той же целью держит эту Аню, а в случае встречи, оценит кого потеряла.
Кого потеряла? Яркую, красивую и спортивную девушку с идеальными женскими формами. На фоне Ларисы гимнастка Кристина, действительно, казалась нескладной худой доской, но совсем не подавала даже виду на это. Кристина считала больше Серову старой толстушкой, разница в возрасте для восемнадцатилетней девочки с этой блондинкой с третьим размером груди, представлялась большой.

«Сколько Серовой? Двадцать девять? Не хотелось бы в ее возрасте иметь такие пышные формы!»
Официант принес букет красных роз. Посмотрел на маленькую Кристину, передал букет Ларисе.
– Это вам!
– От кого?

Официант улыбнулся и отошел от столика. Серова не нашла записки в букете, но красные розы дарила ей раньше только Екатерина Бурмистрова. Впрочем, вообще кроме Кати ей никто не дарил давно цветов, потому что она, Лариса Серова, была предана как щенок олимпийской чемпионке, а та еще посмела так себя вчера вести с ней. Пусть побегает! Одним букетом решила вину загладить?! Не получиться одним букетом, госпожа Бурмистрова!

Глава 21

Серова позволяла болтать Кристине, но уже практически не слушала. Лариса ждала после полученного букета каких-то движений дальнейших от Екатерины, как обычно ранее это случалось. Бурмистрова приходила, устраивала допрос с пристрастием, пытаясь переключить вину на Серову, а потом Лариса приводила кучу аргументов, что первая сдавалась и следовало чуть ли не всемирное исполнение желаний блондинки, завершающим этапом перемирия, конечно, являлся секс.
О, Катя! Только ты так можешь любить в постели, а как уже Серова оценила, сравнив свою экс-девушку с другими претендентками после Екатерины, может, если не сказать отличалось от того самого мужчины, с кем сегодняшней ночью под сводом звездного неба был изумительный собственный порнографический флешмоб. От себя Серова такого не ожидала, и в тоже время сейчас планы по возвращению Бурмистровой не исчезли.

Мужчина, действительно, впечатлил уже тем, как ловко и долго овладевал Ларисой. Без комплексов и страхов, что некто, такие же одинокие как они, вдруг придут на стадион и узреют, как красивый с фигурой Апполона брюнет имеет во всех позах, не менее очаровательную блондинку.
«Надеюсь камеры на стадионе не падали на то самое место газона!»
Только сейчас вспомнив о камерах, Серова решила, что отличная идея сделать несколько фотографий Екатерины в обществе этой Ани, и написать подобный репортаж в желтую прессу, создать так сказать не лучшее портфолио бывшей олимпийской чемпионке за вчерашнее. Бурмистрова категорически в период болезни отказывалась от камер, и это может быть неплохой местью анонимно разместить материал в журналах, либо, если откажутся, то желтой прессе. Что касается невзрачной девчонки, сопровождающую Екатерину, без очков заметно, человек не публичный, и это только испугает Анну, которая спрячется надолго и не высунет нос во-избежание скандала, до тех пор, пока не забудет общество, вышедший в тираж репортаж.
– А ты молодец, Лариса! Не успели вчера приехать, а у тебя уже поклонники. Цветы просто так не дарят.

Серова, наконец, услышала от Кристины в свой адрес положительные речи. Давно, очень давно, как раз с тех пор, как перестала общаться с Бурмистровой, не слышала подобного восхищения, и даже если это лесть, то все же приятно снова подняться на ступеньку выше, чем любая другая девушка.
 – Ай, ничего особенно. Моя бывшая пытается меня вернуть.
– Бывшая? Ты о Татьяне? Я что-то ее не видела в поселке.
– Татьяна здесь не причем. Вчера Бурмистрову встретили в холле гостиницы. Все знают, что я ее девушка. Только она мне всегда дарит красные розы, когда накосячит.

Кристина с недоверием посмотрела на Серову.
– А ты была той самой девушкой Екатерины Бурмистровой?
– Не, понятно, что ты малолетка, и не знала подробностей, но так-то все знают об этом. Мы уже вместе три года.
Серова сделала паузу и добавила:
– Были. Теперь вернуть хочет.

Кристина отпила лимонад из стакана, не прикасаясь к трубочке украшенным лаймом, но Лариса, наблюдая за девушкой, не видела уважение в глазах последней.
Худенькая гимнастка явно темой заинтересовалась, потому что вопрос следом прозвучал такой, что Серова сама задалась им же.
– И как? Шанс есть?

Есть ли шанс у Катеньки? С одной стороны, какой бы Бурмистрова не была больной и в отставке, она личность, и все будут помнить о победах на выступлениях. С другой стороны, Катя больше не получает эти призовые деньги в размерах миллионов, и не рублей, а в долларах. Да, у неё собственная квартира, немаленькая к тому же, в престижном районе Москвы, имеется дом двухэтажный в Звенигороде, где сейчас проживают мать и брат с семьей, два крутых автомобиля, но жизнь не стоит на месте, и готова ли она, Лариса Серова, начать жить без перспектив снова иметь полученные Екатериной гонорары?!
– Так есть шанс у олимпийской чемпионки Бурмистровой?

Кристина не унималась, допивая свой лимонад, с любопытством ждала ответа. Серова покосилась на букет, затем на наручные часы.
«Интересно, где сейчас сама Катя?!»
– Я еще не знаю. После того, что она сделала, одним букетом вину не загладить. А с какой целью интересуешься? Хочешь стать ее девушкой? Знаешь, детка, не в её ты вкусе! Не любит она таких худеньких и плоских. Ты гимнастка, твоя форма идеальна для тебя, как для гимнастки, но не для моей Катерины.

Кристина облокотилась на спинку желтого дивана заведения кафе, поставила пустой стакан на столик, улыбнулась.
– А что такого она сделала?

Анютка пришла в беседку, как ей показалось, вовремя. Прошли, как раз, те самые полчаса с момента телефонного разговора с «Женей». Воспоминания о первом поцелуе перебивали воспоминания о страстной неожиданной сегодняшней ночи. Медведева поставив одну коленку на скамейку, облокотившись на резную столешницу перил беседки, смотрела на горы.
Свидание! Конечно, на свидание надо приходить нарядной, но из сменной одежды, были лишь эти, другие удлиненные шорты и яркая розовая футболка, во что пришлось переодеться Анне, чтобы хотя бы немного свидание отличалось от обычной встречи.
«Ничего страшного!»
Анька успокаивала себя на счет одежды, считая, что «Женя» уже её и без трусов видела, так что разве может отсутствие наряда, в частности платья, оттолкнуть.

Нюта не услышала шагов, те мягко медленно подкрались сзади, теплые руки обняли и прижали к себе со спины.
 – Ты очень соблазнительно стоишь, так и хочется взять тебя сзади, и никуда не отпускать.

О, это, наверное, самый лучший комплимент, что Аня слышала за всю свою пока еще короткую жизнь! В животе всколыхнулось волнами море, в голове у Аньки тараканы, только вздохнувшие от того, что им спокойно и погибать в цунами не нужно, заволновались, в панике обнялись, схватив друг друга лапками, не хуже «Жени» держащую Аню. Медведева и сама бы этого сейчас хотела, к черту свидание, лучше повторить ночное эротическое рандеву, хотя оно больше напоминало порно.
Екатерина развернула к себе Нюту, посмотрела в глаза.
– Настоящее свидание не может быть без…

Одним жестом Бурмистрова подняла букет белых больших ромашек с соседней скамейки, вручила девушке. Нютка обхватив, вроде как скромный букет, округлила и без того большие глаза. Она даже не сразу заметила цветы, все внимание было на «Женю» и ощущения прикосновения последней. Ромашки, любимые цветы!
«Как она узнала?»
– Ты…ты…такая!

Катя наблюдала за Аней, чувствовала волнение девчонки, при этом сама была очень спокойной и уверенной. Бурмистрова знала, чего сама хочет, уверена в себе, уверена в чувствах Ани к ней, даже если не признается, но по мнению Екатерины, либо сразу попадает стрела Амура, либо промахнулся. Не промахнулся! Попал сразу, не сразу осознали.
Катерина прижала к себе Анюту, та хрупкая и ниже ростом, вызывала желание поднять на руки, защитить, оградить от проблем, любить до помрачения сознания, проявилось в одном ощущении нежности.
– Ань, я должна тебе, кое в чем признаться!

Медведева сильнее прижалась к девушке, сердце выпрыгивало из груди, а может это сердце «Жени», не все ли равно чьё?!
«Неужели, неужели, «Женя» сейчас признается мне в любви!»
Как вырвались у Аньки эти фразы, сама не понимала, кажется тараканы просто перестали думать и упали в обморок в ожидании потопа.
– Я тоже!
– Что?
– Ммм…ты мне нужна! Женя, я никого так не принимала в свою жизнь! Я тебя люблю!

Глава 22

Вот оно! Вот! Екатерина крепко сжимала Аньку, будто боялась, что это только сон. Аня призналась в любви, и как бы не думать, что это всего лишь порыв эмоций, ощущения не обманывали.
Анька любит не потому, что она Катенька Бурмистрова, пятикратная олимпийская чемпионка России, а потому что обычная девчонка, и пусть пока «Женя», но от этого положение и ситуация не меняется.

Медведева выдохнув из себя признание, зажмурив глаза стояла, уткнувшись в плечо любимой девушки, и даже начала успокаиваться, по тому, что сердцебиение и пульс приходили в норму. Такая вот, Анна Медведева, не изменяющая себе, непосредственная девушка, и на самом деле легче от правды, от признания, будь что будет, чем от какого-то наигранного чувства и притворства, привычки. Привычки чего? Например, держать все в себе, терпеть, ожидать, быть как все. Да, Нюта, не все, и может поэтому в журнале над ней иногда шутили, не считая конечно, этакой наивной дурочкой, какой казалась со стороны тем, кто не знал ее, а таким взрослым открытым ребенком, от кого можно ожидать чего угодно.
«Да по барабану! Зато мне спокойнее. Я же ничего не теряю при этом!» – говорила порой Анютка, кто её пытался вразумить и считал, что нельзя настолько быть открытой.
«Открыта, значит настоящая!» – успокаивала себя бабушка, на плечи которой, в двухлетнем возрасте и до совершеннолетия Ани, упало воспитание последней.

У Нюты в рюкзаке подал свой голос мобильный. Катя отстранила от себя девушку.
– Возьми трубку.
– У нас же свидание!

Бурмистрова улыбнулась и подала рюкзак Медведевой.
– Я тут, рядом. А тебе не так, наверное, часто звонят.
 
В этом Екатерина была права, за последние пять дней никто кроме Александра Владимировича, да еще пару звонков от самой «Жени» у Анны не было.
«Пять дней! Боже мой! Прошло пять дней, и вечером завтра в Москву, командировка заканчивается, а репортажа нет, и как же теперь «Женя»?! Я не хочу расставаться с «Женей». Не хочу!»
Трубка была поднята в самый конец, как звонок очертил свой уже не один круг мелодии, и должен был отключиться.
– Да. Я слушаю.

Не заметить грустинки в глазах и голосе Медведевой было невозможно.
– Анна! На почту скинула электронный билет. Завтра в шестнадцать пятьдесят восемь. Поезд Адлер-Москва. Других билетов не было. Время московское. И привези мне магнитик на холодильник, пользуюсь случаем.

Помощник директора Сонечка своим сладким голоском добавила грусти, что глаза Ани заблестели от выступивших слез.
– Хорошо, Сонечка! Пришли еще смской координаты, вдруг с интернетом проблемы будут. Спасибо!
Медведева закрыла крышку телефона.
– Что-то случилось?
– Я завтра уезжаю. Командировка закончилась.
– Ты поэтому расстроена?

Анечка посмотрела своими мокрыми глазами на «Женю». Разве этого мало для расстройства?
– Я не хочу расставаться с тобой. И репортаж, я так и не сделала с Катенькой Бурмистровой. А с утра мне премию перечислили за дружбу с ней. Я не знаю, как остановить время.

Екатерина села на скамейку, взяла за руку девушку, усадила себе на колени.
– Ань! Я об этом и хотела тебе сказать.
– В смысле? Ты не любишь меня?!

Аня хотела подняться с колен, настолько ей грусти добавили еще слова «Жени» о не признании, в любви, но Бурмистрова не позволила встать, обняла девушку крепче.
– Ну, куда ты? Куда? Дай, наконец, сказать. Я тебе все эти дни пыталась это сказать, ты снова уходишь от разговора.
– Говори. Внимательно слушаю!

Вздернутый носик Аньки стал каким-то совсем маленьким, наверное, из-за сложенных напряженных губ и щек, но Екатерине нравилось в этой девчонке всё, даже капризы и детская натуральность.
– Ответы я тебе подготовила. За репортаж не переживай.
Нюта осторожно посмотрела в глаза «Жени».
– Ты вчера трахнула Бурмистрову из-за моего репортажа?
Катька рассмеялась, что заставила улыбнуться и Аню.
– Нет. Я вчера трахала тебя! Ты не забыла?
– Хм. А что ты делала в двадцать восьмом номере?
– Я там живу, Аня! Я, есть, Катя Бурмистрова.
– Что?

Аня пребывала в некотором шоке, и может не столько от прямого признания «Жени», а от того, что она, какая-то мелкая журналистка Анна Медведева, отдалась великой легендарной Екатерине Бурмистровой, мало того, что сидит сейчас на её коленях, так еще и призналась в любви несколько минут назад.
Тараканы, которые до этого занимались обычным будничным делом, типа, имели место быть и существовать, притихли, и по вытаращивали глаза, не смея шевелить лапками.
– Я, есть, та самая, Екатерина Бурмистрова!

Нюта молчала, не могла сказать ни слова. Мир перевернулся, или это происходит не с ней. Екатерина повернула ладошкой лицо Ани к себе, приникла к губам девочки своими. Поцелуй, такой же, не менее яркий, как первый вчера в этой же беседке, вернул Аньке себя.
– Как так?
– Ань, как? Это не обман. Ты, первый раз, когда появилась, мне пришлось отвязываться от того ухажера, который в отличии от тебя, практически узнал меня. Я назвалась Женя. А потом, ты беспардонно открыла свои карты, что приехала по мою душу. Ну, как я могла сразу тебя разуверить, что я именно та, кем являюсь. Что бы ты сделала на моем месте?

Аня обняла Катю за шею, чтобы последняя не видела ее глаз, прошептала:
– На твоем месте я бы сбежала.
Бурмистрова рукой гладила спину Ани, как успокаивают обычно маленького ребенка.
– Я не сбежала. И сейчас с тобой здесь.
– Почему?

Нютка продолжала говорить шепотом, возможно, потому что просто голос еще не отошел от шока и если не шептать, то он окажется похожим на писк, который периодически появлялся при разговоре с вышестоящим начальством.
– Потому что, ты лучшее, что со мной случилось за последний год, и даже за всю жизнь!

Лариса прогуливалась по аллее с Кристиной, когда заметила парочку в одной из дальних беседок. Силуэт был настолько знаком, что без сомнения, Серова не могла ошибиться.
– Кристин, послушай, ты не могла бы прогуляться в отель. Отнеси цветы, пожалуйста! Не хочу, чтобы Бурмистрова видела, что я их приняла. Вдруг я ее встречу там. 
– Нет проблем. Давай отнесу. Я спрошу вазу у горничных.
– Да. Спасибо!

Кристина с букетом роз удалилась в сторону отеля, а Лариса, спустившись аккуратно, чтобы не вызвать большего шума от веток акаций и жасмина, и еще тут парочки цветущих по весне деревьев, приблизилась к беседке для создания нескольких фотографий.
Сделав фотоссесию, что могло легко спровоцировать Катеньку, создать не очень хорошую репутацию, по предположению Ларисы, девушка довольная возвращалась на аллею.
– Здравствуйте!

Знакомый акцент раздался слева от идущей по аллее Серовой. Блондинка остановилась. Красивый мужчина в светлой рубашке, и не менее светлых брюках, стоял неподалеку. Руки свободно спрятаны в карманы штанов, непринужденная свободная стойка, улыбающиеся глаза, загорелое лицо спокойное и уверенное.

Глава 23

Лариса узнала мужчину. Все же эти проекционные фонари на стадионе прекрасно освещали, не заменяя конечно день, но и не создавая белую ночь.
– Ай! Ай! Лариса Валерьевна! Зачем вы следите за влюбленными парочками? Фотографируете их. А если бы с вами так поступали?

Мужчина, несмотря на улыбающиеся глаза, говорил с недовольной ноткой в голосе. О, этот мягкий низкий мужской голос, чем-то очаровывал, Серова почувствовала это еще вчера ночью. Кто же он?
– С чего вы решили? Откуда вы знаете моё имя? Мы с вами незнакомы.

Мужчина улыбнулся, протянул руку.
– Прекрасный секс отлично позволил нам стать ближе друг другу. Дайте камеру.
– Это мой телефон.
– Я не заберу его. Не переживайте. Вы, легко отдали мне себя, что так пугает передать на время мне свой мобильный?

Брюнет сам взял мобильный из рук девушки. Сделал несколько движений пальцами по сенсору, Лариса поняла, что нужные ей кадры удалены.
– Что я вам такое сделала? Вы не отвечаете ни на один мой вопрос, зато по-свойски решаете, что мне нужно, а что нет. Кадры мне нужны были.
– Представьте, что там на стадионе кругом камеры. Вы, горячая штучка, с очень красивым телом, позволяли мне делать с вами непристойные вещи. Любой ваш вздох просил меня не останавливаться. И если, это все записалось на камеры, прекрасный получился фильм.

Серова покраснела, что на смуглом лице в облаке белых волос, этого невозможно скрыть.
– Ммм…А, там есть камеры?
– Есть! Но вы не волнуйтесь, кассету я забрал. Теперь буду наслаждаться фильмом сам.
– А…я могу ее забрать себе?

Серова начинала нервничать. Нет, секс ей даже очень понравился, даже очень и очень, но планы по компрометации Бурмистровой продолжали иметь место быть, а тут похлеще, чем то, что Лариса собиралась сделать.
«Чего-то бумеранг слишком быстро прилетел! Спрашивается за что?»
– Можете!
– Так, я где должна это забрать. Кассета у вас сейчас здесь?

Мужчина уже улыбался, смотрел на недоуменное покрасневшее лицо блондинки, с желанием обладать этой девушкой, ощущал власть на ней, пусть и таким неприятным для нее способом, предложил:
– Лариса, наивная девочка! А если бы я кассету потерял, взяв с собой? Что бы случилось?

«Что случилось, что случилось?! Страшно представить, чтобы случилось! Вот жук, но красивый уверенный жук!»
– Вообще, это очень нечестно, и не порядочно! Я женщина, а не ваш друг, с кем можно выпить на брудершафт. Чего вы хотите?
– Так вы ничего не получите! До свидания!

Брюнет свободной походкой сошел с аллеи на дорожку и скрылся за акациями в ресторане. Серова проводив его глазами, решила повторить снимки с Катериной Бурмистровой, но беседка также была пуста, тогда Лариса решила добиться забрать кассету у брюнета, отправилась следом.

Анька за руку шли с Катей по узкой тропинке к морю, вернее скорее Екатерина, как маленькую, вела за собой Нюту, постоянно предупреждая:
– Осторожно, здесь камень! Так! А тут кто-то видимо плюнул или высморкался. Не наступи, ради бога!
– Да я взрослая девочка! Ощущаю себя принцессой, которая выбирала женихов, и за нищего выдали замуж, а он её вел с закрытыми глазами в своё логово.

Бурмистрова смеялась, тоже помнила такой мультик с его шутом «тирли», что говорил правду.
– Ну, так и есть! Ты принцесса, наивная такая и капризная. До выбиралась женихов, что попала в руки неизвестного человека.
– До выбиралась звучит, как до вы..!

Анна не успела сказать то самое нехорошее слово, как Бурмистрова остановилась и закрыла рот поцелуем. Оторвалась после того, как маленькая Аня уже падала в ее руках от головокружения.
– Ты удивительно реагируешь на поцелуй! – смеялась Бурмистрова.

Екатерина счастлива, счастлива как никогда, даже призовые места за всю жизнь, и получение статуса олимпийской чемпионки, меркли по ощущениям с этими эмоциями, которыми одаривала Аня.
– Ты меня уже приведи куда-нибудь.

Медведева терялась, сознание и без того мутное, начинало бешено реагировать на прикосновения Екатерины.
– Мы идем не куда-нибудь, а в лагуну. Там нет народа в это время и в тени не жарко. Искупаемся. Ты же завтра уезжаешь, а на море была всего лишь раз.
– Не хочу уезжать от тебя. С тобой хоть на край света. Хоть в пещеру огромных злых монстров.

Бурмистова сама не хотела отъезда Нюты, но это же не конец света, и может сама уехать следом, прийти в журнал, устроить сюрприз, любая эмоция этой девчонки вызывала внутри россыпь огромных салютов, что только ради этих эмоций Ани, было желание делать сюрпризы.
Серова вошла в ресторан, огляделась, не увидела своего «ночного любовника», подошла к бармену, сделала заказ.
– Мохито классический!

Молодой мужчина в белой рубашке кивнул, соглашаясь с заказом, перевернув кристально прозрачный бокал, ловко высыпал кусочки льда.
Лариса еще раз оглядела зал, и никак не могла понять, куда делся тот, что точно входил пять минут назад в это заведение.
– Простите, а можно узнать?

Серова нагнулась ближе к бармену через стойку, будто боялась, что ее поведение, слишком вызывающее из-за любопытства.
– Что-то еще?
– Только мохито. И скажите, тут есть еще один выход?

Бармен улыбнулся, ответил шепотом:
– В шпионов играете?
– О, можно, так сказать. Так есть?
– Конечно. Через подсобное помещение.

Лариса взяла поставленный перед ней бокал с освежающим напитком.
– А мужчина в светлом костюме. Брюнет. Метр семьдесят пять примерно. Заходил сюда несколько минут назад, он вышел через тот вход?

Бармен кивнул в сторону выхода. На пороге стоял тот самый «ночной любовник» и разговаривал по телефону на французском языке.
– Вы его знаете?
– Владелец отеля и ресторана. Пьер Жан Каастр.
– Что?

Серова чуть не уронила бокал с махито, как-то мысли о Бурмистовой быстро улетучились из головы, а на смену пришла злость на себя, и беспомощность перед ситуацией.

Глава 24

Александр Владимирович вошел в ресторан с огромным букетом цветов, состоящий из вроде бы простых разных, но составлен профессионально так, что он казался не менее шикарен, чем если бы это были розы. Коммерческий хотел бы, соответственно должности, по-своему распорядиться на счет букета, но ранее выяснил, что Екатерина Бурмистрова ненавидит розы.  Никто не знал с чем это связано, тайна так и останется не разгаданной, но что ж так бывает, и любить или не любить такие прекрасные страстные цветы, из-за которых даже художник один продал всё свое имущество подарив любимой женщине миллион алых роз, дело сугубо личное.
Аня скромно сидела у окна в ожидании Кати, все что-то копошились у большого сдвинутого из нескольких столов стола, что событие больше напоминало подготовку к свадебной церемонии, чем корпоративный сбор за выпуск эксклюзивного номера журнала, с её личным репортажем и лицом Бурмистровой на обложке. Журнал произвел фурор в продаже, номер вышел на «ура» и в течении вчерашнего дня поднял рейтинг на второе место среди спортивных изданий, и это тоже неплохо.
– Анечка, проси, что хочешь! Все готов исполнить, абсолютно всё! Ты наша находка. Не уйди только никуда, зарплату повысю, отдельную колонку для работы дам. Будешь личным журналистом Катеньки.
– Да, перестаньте, Александр Владимирович. Я ничего не сделала такого. Да и Катя решила остаться тренером, больше не выступит на олимпиаде как спортсменка. Это ее решение.

Да. Так и было, когда материал положила Медведева на стол главному редактору, в момент того, что там находился и коммерческий директор. Мало того, что оказывается Екатерина Бурмистрова за день до отъезда Ани из Сочи, с утра созвонилась с журналом, и лично познакомилась с коммерческим директором по телефону, поблагодарив за такого замечательного корреспондента, как Анна Медведева, сообщила о том, что дает разрешение на выход материала в номер, готова помочь с оформлением статьи далее. Александр Владимирович прыгал как мальчишка, пританцовывал, кидался целоваться со всеми любимыми сотрудниками журнала, выписал Аньке премию, сообщил Бурмистровой о предпочтениях Анны на счет цветов, именно тогда и узнал, что Бурмистрова сама ненавидит розы.
Екатерина проводила Нюту на вокзал и посадила в вагон, при этом успокаивая девочку на счет долгого расставания.
– Значит так! Прекращай паниковать. Я все-таки Катя Бурмистрова, а не какая-то там Василиса Митякина.
– Это кто? – огромными испуганными глазами Медведева смотрела на девушку в ожидании ответа.
– Я не знаю. Какая разница. В любом случае не Манька с пивзавода, а та самая, на кого ты неделю назад охотиться приехала.
– Я не охотилась!

Екатерина веселилась на оправдания Ани, как могла пыталась шутить, чтобы поднять настроение стоящей рядом перед ней девчонке, но самой не менее было грустно расставаться.
– Всего несколько дней малышка, несколько дней. Не заметишь, как они пройдут. Я, как порядочный человек, должна теперь жениться на девчонке, которую лишила девственности. Ну, ты правда мать даешь!
– Так, я малышка или мать?!

Нюта смотрела на Екатерину, и кажется почти улыбнулась.
– Ты принцесса, капризная и наивная принцесса, которая не послушала шута «тирли». Кстати, а где он?

Медведева залезла в свой рюкзак, нашарила пластиковый шарик.
– Вот! Я ему уже не доверяю.
– Ну и зря! Смотри!

Катя потрясла шар и заглянула в стеклянную пустоту.
«ДА»
– Видишь, он сказал, «ДА»!
– Ну, и на какой вопрос он ответил?
– Женится ли Екатерина Бурмистрова на Анне Медведевой.

Аня заморгала глазами, обняла Катю, засмеялась.
– Интересно, как ты себе это представляешь!

Как Екатерина себе это представляет?! А вот так и представила, что сюрприз, который для Ани сейчас готовился в качестве параллельного события, поднятия рейтинга журнала, такого летнего корпоративного вечера в ресторане, еще предстоит испытать.

Александр Владимирович увидел подъехавший BMW X6, в тот же момент, что и Аня Медведева.
– Ребята! Ребята! По местам! Лицо журнала прибыло.

Сотрудники, как муравьи засуетились, затем встали по краям входа, создав дорожку, кто с шариками, кто с флажками, у кого свистульки в руках.
– Медведева, тебе что, особое приглашение?

Аня поднялась, подошла ко всем в тот момент, когда Бурмистрова в светлом брючном костюме вошла в зал, неся не менее шикарный букет огромных лесных ромашек вперемешку с каллами и лилиями.
– Катя! Катя! – закричали со всех сторон, кто засвистел в свистульки. Все набросились на Екатерину Бурмистрову, хотя Анька об этом мечтала еще с вечера. Она Катю сегодня видит после расставания впервые, но и тут ей никак не дают подойти ближе, поэтому скромно осталась стоять у стола в стороне.
– Спасибо! Спасибо! Тоже очень рада! Задушите сейчас! Не помните букет!
Екатерина еле отбивалась от назойливых бросившихся ее обнимать незнакомых людей, хотя по телефону и по интернету практически заочно с каждым познакомилась.
– Оставьте в покое нашу героиню событий! Все быстренько разошлись, а то некому будет быть лицом журнала, задушите. – разогнал Александр Владимирович, включив директора.

Сотрудники журнала, действительно, послушно стали отходить от Бурмистровой, рассаживаясь по местам. Коммерческий вручил Екатерине букет.
– Ваше месторасположение в центре стола. Проходите, Катя!
– Спасибо!

Бурмистрова с благодарностью взяла еще букет, кивнула, оглядела зал. Анечка стояла, улыбалась, уже чуть не со слезами на глазах, ждала, что Катерина подойдет к ней, выделит из всех, не забыла этого дурацкого «интервью». Екатерина сделалась серьезной, уверенно подошла к девушке.
– Ну, привет, моя журналистка! Это тебе!

Отдав оба букета Аньке, Бурмистрова достала из кармана небольшой синий футляр. Открыла. Кольцо. Два обручальных золотых кольца.
– Я же сказала. Теперь, ты, никуда не денешься!

Взяв одно поменьше надела на палец Анютке.

– Ты серьезно?

В зале наступила тишина, кажется все были в том же шоке, как и Анькины тараканы, что снова вытаращенными глазищами и затаив дыхания ожидали урагана, но уже знающие, что спасаться бесполезно, надо научиться плавать или искать другую голову, в этой, эти цунами теперь неизбежны.
– Может снова спросим шарик? Он даст тебе правильный ответ.

Аня отрицательно покачала головой. Нет. Не хотела она спрашивать шарик, вдруг он ответит «НЕТ», а ей сейчас никак не хотелось думать, что это несерьезно. И может быть, в жизни бывает всякое, что однажды они станут не женой друг другу, а просто друзьями, сейчас это ее день, ее месяц, ее год или время! Аня взяла кольцо из футляра и надела на палец Екатерины Бурмистровой! Наверное, не надо говорить, что после этого началось в ресторане, какие аплодисменты, какие бурные эмоции, и после шока отходили не только Анькины тараканы, устроив всемасштабную оргию, возможно потом просыпаясь в чужой голове и ища способы возвращения на «родину».

ЭПИЛОГ

Ну, что могу сказать! Екатерина Бурмистрова с Анной Медведевой до сих пор вместе, живут долго и счастливо! Аня продолжает работать в журнале и имеет свою колонку, Катя, отличный тренер для маленьких чемпионов и скорее мы однажды услышим о ней, как о самом выдающимся тренере сборной олимпийского комитета, к которому будут рваться родители, передать свое чадо в руки профессионалу, и вообще, сильной личности!

Лариса Серова попала в «капкан» странного типа, в лице француза Пьера Жана Каастр, который практически держит свою любимую блондинку постоянно в напряжении, ему так нравится, а ей, по-видимому, нужно было, чтобы с ней вели по-мужски, несколько жестоко, после которого уже она, как «плохая беби» ожидает наказания, в продолжении яркого секса в разных позах, что и камасутре не снилось! Но, это уже, другая история!

Тараканы? Тараканы Вам передают Огромный Привет! Второй, правда, испугался камеры и позировать не стал, сбежал со словами: «Я не такой!», но первый за них двоих дарит Вам свою физиономию)

А я Ольга Николь Каменская, Вас ВСЕХ ОБОЖАЮ и ЛЮБЛЮ!