Стасов искал его уже несколько месяцев. Вся киногруппа была готова, а поиски исполнителя главной роли все еще продолжались. У маленького киногероя был сложный характер: он был быстрым и звонким, веселым и задумчивым, по детски мудрым и мечтательным. Стасов просмотрел сотни мальчишек в детских садах, младших классах нескольких школ, во дворах и парках с удовольствием беседовал с шестилетними мудрецами, но того, единственного, которого он искал, среди них не было.
В этот зеленый двор Стасов попал случайно. Рядом находилась клиника, куда две недели назад попал его друг. Как говорили врачи, самое страшное для него осталось позади, и теперь необходимо было время и терпение. Ему никогда не приходилось так близко быть рядом с болью, горем, страданием. Судьба берегла его. Люди исцеляющие были для него лишь героями одного из его фильмов. Да и там они промелькнули незначительным эпизодом. Лечащий врач Антона незаметно и непонятно-тревожно входил в жизнь Стасова. Для себя он объяснял это той зависимостью, которую чувствуют из-за недуга люди к своим спасителям. Друзьям и родственникам невольно передаются эти чувства. Стасов не стал исключением.
Привыкший быть лидером, не признающий авторитетов, теперь он беспрекословно выполнял все советы этого совсем еще молодого хирурга. Его не переставало удивлять лицо врача: добрые открытые глаза, словно высеченный, волевой рот, густые брови делали лицо чрезмерно строгим, но стоило лишь чуть улыбнуться, и невозможно было ему не ответить.
Из задумчивости Стасова вывел звонкий голосок, считающий что-то по- английски. Он повернул голову. На краю бассейна стоял тоненький светловолосый ребенок. Волосы были пушистые, вьющиеся. Определить, кто это- девочка или мальчик - было трудно. На нем полосатая, похожая на тельняшку футболка, белые шорты на синих подтяжках, маленькие кроссовки выглядели игрушечными. Весь наряд венчала джинсовая кепка с пижонски большим козырьком. В руках у него были кленовые листья. Красные он ловко бросал на покачивающиеся на воде желтые. Устроив тонким прутиком шторм, ребенок ликующе крикнул:
- Ура! Алена! Наши победили!
Стасов посмотрел туда, куда устремил взгляд ребенок. На противоположной стороне бассейна сидела женщина. На коленях у нее лежала книга, но, видно, женщина чаще смотрела на ребенка, чем читала. Она улыбнулась в ответ и сказала:
- Максим, осторожней! Не свались в воду.
А Максим, уже соскочив с бортика бассейна, катил на оранжевом самокате, быстро отталкиваясь ногой от асфальта. Вдруг на дорожке попался камень, самокат споткнулся, и Максим вместе с ним свалился прямо к ногам Стасова. Женщина сорвалась с места и через секунду оказалась рядом со Стасовым, уже подхватившим мальчишку на руки.
Женщина с отчаянием говорила:
- Господи, Максим, у тебя же не ноги, а сплошные шрамы. А Максим, заглядывая просительно ей в глаза, обхватив ладошками ее голову, говорил, улыбаясь:
- Не волнуйся, Алена! Мне не больно. А шрамы только украшают мужчину.
Они подошли к бассейну. Женщина обмыла ему ссадину, достала из полиэтиленового пакета, как видно, специально для таких случаев прихваченный пластырь, наклеила на коленку.
Стасов понял: нашел! Вот он тот маленький мудрец, которого он так долго искал. Неприятность, которая доставила бы другому ребенку немало слез, он забыл уже через минуту. Теперь он спасал божью коровку. Она села на один из желтых листьев, превращенных им во вражеский флот, и ее срочно надо было спасать.
За время работы в кино Стасов научился находить общий язык с людьми любого возраста. Но сейчас что-то мешало завести разговор с этим светловолосым мальчуганом. Он чувствовал гудящую усталость. Главное, он узнал, где живет его маленький герой. Завтра он придет в этот зеленый двор. Спросит, где найти Максима, и все быстро уладится.
По дороге домой маленький Максим не выходил у Стасова из головы. Он вспомнил
его глаза. Наконец-то он понял, почему они казались такими лучистыми: ресницы, длинные и пушистые, разлетались лучиками вокруг глаз.
Встреча с малышом разбудила ту боль, которая в последнее время нарастала с каждым годом, становясь все острее.
Пять лет назад, узнав, что у Наташи будет сын, Стасов не мог понять рад он или нет. Позже понял: рад был очень. Но, давно научив подчинять чувства здравому смыслу, сказал:
- Может быть, зря спешишь? Я сейчас ничего не могу изменить. Не торопи меня.
С женой уже много лет союза не было. Каждого устраивал независимый образ жизни, никого ни к чему не обязывающий. Изредка они появлялись на юбилейных банкетах киносветил. Это было все, что связывало их теперь. Но он очень не любил хлопот, и перестраивать жизнь на новый лад не хотел. В первый же месяц, когда у его сына не было даже имени, он смалодушничал. Встал вопрос, чью фамилию давать сыну. Он личность известная. Пойдут разговоры. Нужен будет развод, новый брак. А как-то все сложится? Нет, Наташа удивительная женщина. При ее уме и красоте она оказалась однолюбом. Стасов видел, как вокруг нее, уже готовящейся стать матерью, увивались на кинофестивале его коллеги. А она, никого не обижая, не иронизируя ни над кем, удивительно тактично пресекала утонченные ухаживания одних, неумелые комплименты других.
Ему нравилось, что рядом такая верная, преданная, надежная женщина. Но вот так сразу все изменить в своей жизни, ввергнуть себя в хлопоты, заботы о семье, от которых он отвык... И он сказал:
- У тебя красивая фамилия, оставь сыну ее. Сказал - и внутренне замер. Сердце ударило: предал! Глаза их встретились. Мелькнула надежда, может быть, можно что-то еще изменить, исправить. Но она уже напоминала ему маленькую орлицу - гордую, гневную, холодную.
- Иди. И никогда нам больше не звони...
Он не поверил, что все может кончиться так просто и быстро. Был уверен, что в конце концов все уладится само собой.
Сначала решил не звонить, чтобы все успокоилось. Пытался найти более безобидный выход для себя.
Решиться на развод Стасов не смог. Потом были творческие командировки, встречи со зрителями. Когда через полгода, не выдержав, позвонил, ответили, что здесь такая не проживает. Известие обожгло. Звонки общим знакомым ничего не дали. Искал долго. Начал злиться, что его, отца, лишили ребенка. Где-то растет его сын, а он даже не знает его имени. От неизвестности, безрезультатных поисков стала расти тоска. И встреча с маленьким Максимом выбросила его на новую волну разбуженной совести.
Утром Стасов отправился к Антону. Он решил пройти тем же маршрутом, который вчера принес ему удачу. Повернув к хирургическому корпусу, в десяти шагах от себя он увидел Наташу. Она шла, держа за руку Максима. На секунду, замерев от неожиданности, в следующий момент он подался вперед, навстречу им. Сердце гулко застучало, повинуясь радости человека. Но в этот миг открылась дверь, у которой они остановились, и Максим радостно крикнул:
-Папа! - и ловко вскарабкался на руки усталого врача, густые брови которого делали его лицо чрезмерно строгим. Но сейчас он смеялся, и ему невозможно было не ответить улыбкой.
Подъехавшая «скорая помощь» разделила Стасова и его сына, обнимавшего чужого мужчину, ладошками ерошившего его волосы. Сердце стучало так же громко, но теперь его удары становились гулкими и медленными, казалось, что сейчас оно остановится совсем.
Машина отъехала. Перед Стасовым уже никого не было. Он рванулся, чтобы вернуть, потребовать, предъявить права! Ведь он, наконец, нашел своего сына! Но табличка на белых дверях словно хлестнула по лицу: " Посторонним вход запрещен!"...