Новый врач возлюбленный

Сергей Довженко
     Православный народ переживает Царские дни. Вот и век минул. Кто-то вчера был на торжествах на Ганиной Яме, кто-то на своем приходе, большинство просто на работе. Мы – не больше пятнадцати человек – молились в первом в стране храме во имя святого врача Евгения Боткина, лечившего семью императора и разделившего с нею мученический конец земного пути и небесную славу.

     Храм в память врача-страстотерпца – в одном из кабинетов на втором этаже пятьдесят седьмой горбольницы в московском Измайлове. Прославлен праведник на Соборе 2 – 3 февраля 2016-го. Чуть позднее, 25 марта, освящен храм. А между этими двумя событиями мне довелось лежать в 57-й как раз над церковным помещением. В палате пульмонологического отделения были написаны рассказы «Праздник, дядя Коля и пневмония» и «Зоя». Выписываясь, я успел узнать, что храм готовится к освящению в честь праведного врача. Правда, два года я почти не вспоминал о нем.

     В этом году, месяц назад, от одного незнакомого и не слишком сознательного человека получаю подарок... в виде двух глубоких рваных ран рядом с левым глазом. В тот же день и, с небольшим перерывом, еще восемь дней кряду предстояло петь и регентовать в четырех храмах поочередно. В ближайшем медпункте развели руками: «Ну, это надо зашивать», шлепнули пластырь и отпустили на все четыре стороны.

     А певчий и регент – лицо храма, и далеко не все поверят, что шрамы ты получил не в пьяной драке. А случайные так и испугаться могут. Да и жить освобожденному от всякой другой работы надо на что-то.

     И вот это все я, особо, конечно, не формулируя – свой же человек, – поведал святому врачу Евгению, который как-то сразу пришел на память. Мол, сделаешь, может, что-нибудь...

     Имя не слишком сознательного, кстати, узнал. Ярослав. Это так, на всякий случай.

     Перерывчик ровно на один день был для того, чтобы выбраться с друзьями в лес. Все эти дни пришлось, само собой, коллекционировать высказывания ближних и дальних на тему боевой раскраски моего лица. Но один из друзей ничего не говорил. Почему-то в походной обстановке у него с собой нашлось все для перевязки, которая и была сделана за двадцать минут на берегу лесного озера самым тщательным образом.

     И никакой он был не врач, этот друг.

     Прошло восемь жарких летних дней. От дома до храма. С невозможностью помыть голову. После чего было решено: непонятно как, но отдирать повязку, обильно пропитанную запекшейся кровью, мыться и с чьей-нибудь помощью накладывать новую.

     Повязка упала сама. Под ней была ровная кожа обычного цвета с двумя еле различимыми шрамчиками.

     Видевшие меня каждый день певчие слегка недоумевали...

     А я, выходит, приобрел еще одного молитвенника и скорого помощника?..

     Но как все это объяснить иначе?

     В храме в честь праведного врача я стоял между двумя его разными большими и украшенными образами. Врач Евгений вновь обступал меня.

     Дивен Бог во святых Своих...