www.chaklin.com
«Сомнения – это предатели:
они лишают нас того хорошего,
чего мы могли бы добиться.
Заставляя бояться даже попытки
сделать это.»
мудрость жизни*
НЕВЕДАННАЯ ЛЮБОВЬ
Она представляла эту встречу не один раз, пытаясь до мелочей продумать, как все будет происходить.
Вот он войдет, держа в руке белую розу, вот сядет за стол напротив нее, наполнит бокалы,.. легкое вино расслабит внимание. Они станут разговаривать, улыбаясь друг другу, и в какой-то момент оба почувствуют, как непреодолимая сила симпатии сблизит их, растворив в нежном поцелуе. Да, она думала об этом, именно об этом, Мария хотела такой близости с последней их встречи. Доверившись ему однажды, она уже не ждала от него неожиданностей, теперь он внушал ей надежность и покой. Однако, в глубине души, она все же понимала, что затевает «плохую игру», подвергая опасности и его и себя, но думать об этом было слишком поздно, так-как его появление, как ей казалось, произошло не случайно и уже стало частью ее жизни. Валентин был для нее единственной надеждой на спасение. Спасение от разочарования, обид и унижения.
Можно было предположить, что она пытается спрятаться за широкую мужскую спину, подставив его под свои проблемы, но ей просто хотелось быть понятой. И сейчас она отдала бы все за его сочувствие, тепло и участие.
Мария снова наполнила ванную. Ее волнение нарастало, воображение рисовало одну картину за другой: «Да, она встретит его с бокалом шампанского в легком шелковом халате, и ничего не объясняя, приблизится к нему так близко, что он будет чувствовать ее дыхание. Медленно развяжет галстук, снимет пиджак. Затем расстегнет бордовую рубашку, она ему очень к лицу, и, увлекая за собой, предложит окунуться в мягкую пену с теплой водой, издающую душистый аромат лавандового масла… В нише у зеркала потрескивая, горят свечи, создавая определенный интимный настрой. Бледно-розовый шарф из гладкого шелка в ее руке. Быстрым движением она завязывает его глаза и нежным касанием кончиков пальцев возбуждающе проводит по губам, а потом медленно, словно дразня его запахом, отправляет в приоткрытый рот сочную спелую клубнику. Сочетание этой ягоды с полусладким шампанским, подчеркивает неповторимый контраст оттенков тонкого, изящного вкуса. Из комнаты доносится приятная мелодия, очень точно, в унисон, поддерживая созданную ею атмосферу. Расслабив его легким массажем стоп, она незаметно, еле уловимыми движениями язычка, словно подсчитывает каждую ямочку между пальцами. Хорошо зная, что это вызовет необычное чувство наслаждения, которое обострит его желание близости. Да, она непременно спровоцирует его на это. Ее рука скользит по внутренней стороне его бедра, продвигаясь все выше и выше…
– Я подниму тебя над всеми условностями без пошлости и оскорблений и помогу раскрыться, – шепчет она ему. – Ты же знаешь, как я умею… Как я могла бы…
Именно в очередности ее желаний, ее понуждений, заключается вся томительность, вся нега. Другого раза может и не быть, а значит, должно происходить все по-особенному – исключительно и неповторимо. Он будет помнить ее даже в чужих объятиях…»
– «Господи! И о чем я только думаю?!» – всполошилась Мария и снова, испугавшись себя, выключила кран и выдернула из ванной держатель для слива воды. Глядя на тающую пену, она слушала, как по трубам, куда-то в глубины нижних этажей, утекают ее фантазии. Однако противоречия, накопившиеся в душе, все еще терзали ее сомнениями. «Но, в конце-то концов! Он же взрослый мужчина, не первый раз «замужем» и, наверное, понимает, что делает! Не в сабельки же мы будем играть?!!!»
В дверь позвонили. Сердце учащенно забилось. Мария буквально выскочила из ванной, на ходу поправляя кофточку и растрепавшиеся волосы.
Валентин стоял на пороге.
– А вот и я! – произнес, он, смущенно улыбаясь. – Привет!
– Привет! – радостно ответила она, – проходи, раздевайся.
Неторопливо он снял куртку и спросил: «мне куда?»
– А вот сюда! – Взмахом руки показав в сторону кухни, предложила Мария.
– Ага, понял! – услышала она, наблюдая за его движением. Мария, было, последовала, за ним, но, определив, что он слишком высок для ее роста, вспомнила, что находится в домашних тапочках и, пока он не заметил ее неловкости, вернулась в прихожую, чтобы надеть свои любимые туфли на шпильке.
Прошло какое-то время, прежде чем Мария почувствовала себя спокойной.
Ее волнения отступили, как только они стали разговаривать. Что-то очень легкое и душевное было в этом общении, словно с каждым произнесенным словом всплывали в памяти давние теплые отношения.
– Ты знаешь, со щенком все в порядке! – неожиданно для нее, пояснял Валентин, – Барышням моим понравился! А кот, так немного пофыркал и вроде бы принял за своего.
– Ревновал, наверное?
– Конечно, ревновал! Он всегда один, а тут вдруг еще кто-то бегает!
– Понятное дело, но зато теперь все наладилось! – порадовалась Мария. – А как назвали?
– Не стали ничего выдумывать, все очень просто! В карточке он Яхонт, вот и подумали, что Яшка – это то, что надо!
– Да, действительно, лучше не придумать!
– Мне тоже нравится!
Все-таки хорошо, что он забрал второго щенка, – подумала она, улыбаясь ему в ответ. Одна и та же порода, одни и те же заботы! Теперь мы с ним в чем-то похожи, и в будущем каждый из нас будет помнить об этом, воспитывая своего питомца.
На столе горела стилизованная под старину керосиновая лампа, ее огонь, прыгая, отражался в больших круглых бокалах с коньяком. Два не хитро приготовленных салата располагались в центре всей этой незатейливой композиции. Звучала тихая инструментальная мелодия. Валентин сидел напротив в бордовой рубашке, которая ему очень шла, так-как подчеркивала теплоту его глаз. Невольно Мария поймала себя на мысли, что все это она уже видела в своем воображении. Не было только одного – белой розы. Жаль, розу она бы хотела… От такого совпадения ей стало не по себе, она почувствовала, как кровь прихлынула к ее лицу. Отведя взгляд в сторону, она опустила голову, сжимая пальцами свой бокал.
– Расскажи, – попросила она, переводя тему разговора, – а ты в компании своей давно работаешь?
– Теперь уже, наверное, давно! – охотно ответил Валентин, – но, не все вначале получалось! Одно время думал, вообще уйду, однако, спасибо директору! Мировой мужик оказался! Дал шанс поверить в себя! А потом втянулся, и как-то все само собой пошло… Только когда новый филиал открыли, уже перевелся поближе к дому, плохо одно, что друг там остался, – посмотрев ей в глаза, Валентин грустно улыбнулся. – Ну, вот! Что-то я все говорю, говорю! Это я с тобой такой, а вообще-то, я страшный молчун!
«Никогда не поверю!», – улыбаясь ему в ответ, подумала Мария, но вслух этого не сказала.
– А как у тебя?
– А у меня все прозаично просто! Хотела стать художником, но матушка скорректировала мою мечту с поправкой на жизнь, пояснив, что художник должен быть непременно великим, иначе его ждет вечная нужда, а вот архитектор требуется любой и всегда найдет себе работу. Она оказалась права…
Однако архитектором я проработала не долго, год, а может два, сидеть у кульмана показалась мне слишком одиноко, после чего занялась привлечением инвесторов на объекты строительства. Вот и по сей день тружусь на этом поприще, – последнее она произнесла с особой печалью в голосе.
– Да, строят сейчас много, – заметил Валентин.
– Не то слово! Скоро плюнуть будет негде! Утром выглянешь в окно, а там бац и новый дом! Просто ужас, какой-то! – горячо добавила Мария.
– Квартиры всегда больной вопрос для населения!
– Ладно, давай о светлом! – остановила она, прервав поднадоевшие рассуждения о работе. – Давай за детей! – И с этими словами поднеся свой бокал к его бокалу, со звоном столкнула их вместе.
Они еще о чем-то разговаривали, но Мария под действием весьма крепкого напитка, уже находясь в расслабленном состоянии, не стремилась понять какой-то особый смысл услышанного, и просто созерцала своего избранника. Живя в страхе и отчаянии все последние недели, она почти не верила в неожиданный покой и этот мирный ужин.
– А знаешь?! Может я тебе спою?! – вдруг предложила она, бросив на Валентина лукавый взгляд.
– Споешь? – удивился он, как ему показалось, весьма странному ее предложению.
– Ну, да! Сейчас услышишь! И, не дав ему опомниться, Мария подошла к стоявшему на барном столике магнитофону, а затем, подключив к нему микрофон, выбрала знакомую ей аранжировку. Вступление заиграло… – Вставай! – попросила она, – будем танцевать!
– Танцевать?! – испугался Валентин.
– Конечно!
– Нет! Ты что?! Я не умею!
– А здесь не надо уметь! Просто перебирай ногами и все! Ну же! Давай, поднимайся! – настаивала она, притягивая его к себе за руку.
Не в силах сопротивляться ее настойчивости, Валентин, наконец, поднялся со стула и, робко обняв Марию за талию, стал двигаться вместе с ней в ритм звучавшей мелодии. Она же, в свою очередь, положила левую руку ему на плечо, а правой, держа микрофон, негромко запела: «…Ты меня не забывай, упадет снежинка с неба, я вернусь январским снегом, ты меня не забывай…»
Мария видела, как Валентин закрыл глаза и, улыбаясь, покачал головой.
– Что?! Что не так?! – поинтересовалась она.
– Все хорошо! Все так! Просто я понял, почему ты поешь!
– Почему?!
– Потому, что ты это умеешь!
– Правда? – удивилась она и, растерявшись, замолчала.
Прошло еще с полчаса, как они снова сидели за столом напротив друг друга и снова беседовали, изредка произнося добрые тосты. И это общение было очень приятным. Они ничего не скрывали друг от друга, не лукавили и не рисовались. И в этом была их сила.
– Ты куда? – поинтересовался Валентин, увидев, что Мария встала.
– Я хочу накормить тебя десертом.
– О! Это лишнее, не усердствуй!
– Нет, ты не понял, все будет не так! Главное не бойся! Я сейчас завяжу тебе глаза, а потом, ты станешь пробовать на вкус разные фрукты и ягоды для того, чтобы отгадать их названия.
Не дав ему ответить, Мария подошла к Валентину. Взяв в руки висевший на ручке двери бледно-розовый шифоновый шарфик, она осторожно завязала его глаза.
– Так удобно?
– Да.
– Очень хорошо, – прошептала она ему прямо в ухо, – только не подглядывай!
– Не буду, – мягким голосом ответил он, чувствуя, как ее руки скользят по его лицу.
Мелко нарезанные фрукты и ягоды находились в небольшой ажурной вазочке из тонкого стекла, которую Мария бережно поставила на стол, как только завязала Валентину глаза. Взяв один из кусочков, она осторожно приблизилась к его рту, и легким касанием пальцев, дотронулась до его губ, проникая в глубину сочной спелой долькой киви.
Почувствовав прохладу, он прижал ее языком к небу и сразу ощутил приятный знакомый вкус.
– Я знаю! Это киви!
– Верно! А что ты скажешь на это? – снова спросила она, отправляя ему в рот крупную нежную ежевику.
– М-м, что-то очень знакомое?! Может быть, малина? – было видно, как он сомневался, ища подходящий ответ.
– Почти угадал, – снова прошептала она, – это ежевика.
– Понял!
– Давай продолжим?
– Давай, – откликнулся он.
На этот раз Мария выбрала виноград, но прежде, чем дать ему раскусить знакомую ягоду, она задержала свои пальцы на его губах и легким движением возбуждающе провела слева направо и обратно, повторив это движение дважды, и только лишь за тем, положила ее на язык.
– Виноград! Правильно?
– Да.
– А теперь?
– О! Это банан!
– Ха-ха, – засмеялась Мария, – молодец! Совершенно точно!
– А это?!
– Это – яблоко!
– Отлично! А теперь потруднее!
Вынув из вазочки кусочек авокадо, она без лишней церемонии, сразу дала его попробовать.
– Хм, даже не знаю! – признался Валентин.
– Не очень?! Правда? Словно мыло?
– Немного, похоже.
– Это авокадо, мне самой не нравится!
– Да, не будем есть авокадо!
– Не будем! – согласилась она.
Напоследок Мария приготовила сочную спелую клубнику. Ее можно было отгадать по одному только запаху, который приятным ароматом разливался в радиусе метра. Эта ягода была особенной, ее вкус должен был перебить все предшествующие ощущения и завершающим аккордом гармонично принести удовлетворение.
Она снова прикоснулась к его лицу, пробегая острым ноготком по его нижней губе, затем надломив ягоду, cмазала его губы свежим соком, словно лаская и дразня его запахом, и только после этого позволила ощутить ее на вкус.
Мария смотрела на эту влагу, оставленную на его губах, и ей нестерпимо захотелось его поцеловать, чтоб не упустить этот манящий аромат сочной, спелой клубники. Не давая себе отчета, она почти склонилась к нему, чтобы осуществить свои намерения, как вдруг Валентин быстрым движением снял с лица шарфик и обрадовано произнес: « Клубника! Ну, как?! Я справился?»
Наверное, именно в такие моменты американцы говорят – «УПС!», но Мария выпрямилась и со вздохом ответила: «Ты молодец! Может быть чая?»
– Нет, спасибо, я не хочу!
– Ну, тогда давай возьмем коньяк, бокалы и пошли в комнату, а то, что мы все на кухне!
– Давай, – согласился он, помогая ей собрать со стола.
Переместившись в комнату на большой кожаный диван, Мария почувствовала себя более комфортно. Сбросив туфли, она тут же разместилась, и подняла ноги, согнув их в коленях. На круглом стеклянном столике перед диваном, находилась плоская ваза, наполненная водой с мелкими зелеными шариками, в которой плавали зажженные свечи. Коньяк и бокалы поставили рядом.
Валентин чувствовал усталость. Легкая расслабленность ощущалась во всем теле. Посмотрев на Марию, он еще раз поймал себя на мысли, что она не перестает его удивлять и что он тронут ее вниманием, но вместо этого просто спросил: «Ты как?»
– Я?! – удивилась она, – Я нормально, правда, если не считать мою сумасшедшую жизнь!
– Все пройдет, сочувственно проговорил он, – у меня тоже был такой период, и не так давно… По бутылке в день выпивал, женщины другие были, но все не впрок! Ничего не помогало. Утром на работу идти, а я не могу, все из рук валится! Пока ситуацию под свой контроль не взял и не переломил! Только тогда и наладилось. Червяк в душе, конечно же, остался, но жизнь такая штука…
– Понимаю, – теперь посочувствовала ему Мария, хотя толком ничего не поняла, кроме того, что он был в подобной ситуации.
– Не грусти!
– Ну как не грусти?! Я, конечно, все могу стерпеть, но меня же били?! За что только?! – в сердцах выплеснула Мария.
Валентин раздосадовано хлопнул себя по коленям.
– Так! Ну, с этим надо что-то делать! Так нельзя!
– А что я могу? Плохо мне, что-то в моей жизни не так! И как со всем этим справиться? – она тяжело вздохнула…
Оба какое-то время молчали, прежде чем Мария предложила новый тост:« Ладно, давай о радостном! Что б мы всегда улыбались!»
– Согласен! – ответил Валентин, со звоном сомкнув их бокалы.
За радостное Мария выпила до дна, после чего не прошло и пяти минут, как она почувствовала, что тепло разливается по ее венам, вызывая легкое головокружение. Ей захотелось нежности и утешения. Почти не осознавая происходящего, она прильнула к Валентину и медленно провела языком по его ушной раковине.
– Ну, не безобразничай, – смущенно произнес он.
– Хорошо! – ответила Мария и отпрянула от него, даже отодвинулась на полметра. Однако это продлилось не долго. Спустя минуту, а может быть две, она нежно целовала его в губы…
Да, вкус первого поцелуя всегда особенный, он захватывает волной все тело, пробегая по спине легким ознобом, и чем дольше он длится, тем блаженнее его наслаждение.
Закрыв глаза, Валентин отвечал на ее поцелуи, принимая все, что она делала с ним.
– Останься! – прошептала она ему, обнимая его голову, утопая руками в его рассыпчатых волосах. – Не уезжай!.. И знаешь, почему?
– Почему?
– Потому, что ты сам этого не хочешь!
Валентин колебался, не зная, как поступить и что ей ответить! Она ломала все его принципы! Еще недавно он дал себе слово, что будет порядочным семьянином и больше никогда не потеряет достигнутого в семье доверия, а тут такая провокация! Как быть?! И что же делать?! Надо бежать! И чем скорее, тем лучше! Разум спорил с чувствами, не давая определения.
Видя его сомнения, Мария решила ему помочь. Прикоснувшись к нему, она уже знала их будущее. Еще слишком рано! Он сам поймет, когда настанет этот момент! И не нужно будет ни слов ни объяснений.
– На самом деле, ты должен быть там, где ты есть! – тихо произнесла она.
– Да, точно! Ты сама это сказала! – словно найдя неожиданное решение, подхватил Валентин.
В ответ она грустно улыбнулась…
– Я тебе помогу с посудой, – предложил он.
– Нет, не надо, завтра придет помощница по хозяйству и все уберет. Подожди немного, сейчас поедем.
– Как, ты тоже едешь?
– Ну, да меня будут ждать близкие. Матушка, так уж точно не спит! Сейчас позвоню Андрею, чтоб прогревал машину.
Вернувшись в кухню, Мария выключила все еще игравший магнитофон и собрала остатки пищи. Валентин пришел следом за ней.
– Ну, давай хотя бы чашку помою?!
– Ну, помой, раз тебе так хочется!
Опустив ее под струю воды, он пояснил:
– Просто когда я жил еще с родителями, мне все время говорили: «Ну, хоть чашку помыл бы!» Вот и приучили!
Слушая его, Мария приятно улыбалась. Что-то трогательное показалось ему в ее лице и, обняв ее, они снова поцеловались. Она видела его сияющие глаза, его проникновенный взгляд. Но, боже мой! Таких глубоких, таких нежных объятий она не испытывала никогда! С той искренностью, с тем чувством, с которым он прижимал ее к себе, словно обнимая ее душой, а не руками, не может сравниться даже поцелуй, чтобы остаться навсегда в ее памяти. Она чувствовала, как через эти объятия он передает ей все свое тепло, всю свою любовь и благодарность…
* * *
Вот уже вторые сутки Вейд сидел затворником в своем кабинете. У меня же предполагался свободный от работы день, и я собиралась навестить моих близких. Положив в небольшую корзинку свечи, орехи для братьев и вышитый мною платок для матери, я уже хотела выйти из дома, как неожиданно меня окликнула Рамина.
– Беатриче! Подождите, синьор Вейд просил Вас зайти к нему.
Поставив корзинку на пол, не снимая верхней одежды, я поднялась наверх и постучалась. Вейд, как обычно, сидел за столом и что-то писал.
– Вызывали, синьор? – поинтересовалась я.
– Да Беа, зайдите! Вот письма, которые необходимо отправить! Это в Париж, а вот это в Анжер. Их пошлите с посыльным – пояснил он. А вот это для синьора Галилея, попрошу Вас на обратном пути доставить лично. И возьмите себе экипаж.
– Хорошо синьор, еще что-то нужно?
– Нет, нет, жду Вас как обычно. И передайте мое почтение всей вашей семье, родным и близким.
– Обязательно, синьор! Спасибо! – поблагодарила я.
Несмотря на то, что речь его была вполне уверенной и ровной, Вейд словно смущался меня, стараясь как можно меньше смотреть в мою сторону.
Не смея более задерживать его, я взяла письма и, попрощавшись, поторопилась к выходу.
На улице пахло свежестью, хотя март был достаточно теплым. Утренняя влага еще наполняла воздух, но первые лучи солнца уже уверенно ложились на город, превращая его в золотую сказку. Удивительно, но сегодня я испытывала особенную радость от предстоящей встречи с близкими.
Мать развешивала белье, в тот момент, когда я добралась до дома.
– О! Кто к нам вернулся! Дорогая моя доченька! Мы так скучали! – с восторгом встретила она меня.
– Ох, мама! Так здорово, что я дома!
– Устала, милая? Пойдем, я тебя вкусненьким угощу!
– Ну, что Вы, я совсем не голодна!
Услышав мой голос, тут же прибежали Антонио и Рональдо.
– Беатриче вернулась!
– Беатриче! – весело кричали мои младшие братья.
– Что принесла?!
– Вот, дорогие мои, держите! Этот гостинец для вас!
– Мое!! – выкрикнул Рональдо, выхватив из моих рук корзинку.
– Нет! Мое!! Отдай!
– Не отдам!
– Бэа! Он все забрал! – обиженно проговорил Антонио.
– Мальчики, не ругайтесь, здесь хватит обоим! Поделите поровну и успокойтесь!
– Вот пираты растут! Садись дочка, посидим немного, – предложила мать, опустившись на широкую скамью возле дома. – Ну, расскажи, что там у вас происходит? Как синьор Вейд? Оправился от последнего потрясения или все еще скорбит о своей потере?
– Нет, мама. Еще не оправился! Тяжело ему, очень тяжело!
– Да, такое горе пережил… Ну, а ты?! Как ты?
– А у меня все хорошо! Не волнуйтесь! С работой справляюсь! – ответила я, не желая расстраивать мать рассказами о ночных кошмарах. – Вот я тут Вам свечи принесла и платок, да еще немного дукатов.
– Ой, дочка! Спасительница наша! – проговорила она, вытирая нежданно накатившие слезы.
– Ты для нас словно Дева Мария! Если знала бы, что все так выйдет, то непременно назвала бы тебя Марией.
– Ну, что Вы, мама! Мне не сложно! А имя у меня тоже красивое, и оно мне нравится!
– Конечно, милая моя, конечно! А я здесь совсем ничего не успеваю! Франческо пытается мне помогать, вот и сейчас отправила его на базар за крупой, но он все равно еще мал и отца не заменит!
– Так может горничную нанять или прачку? – осторожно поинтересовалась я, считая, что мой заработок, хотя и небольшой, но все же достойный, мог бы позволить облегчить ее труд.
– Ох, милое мое дитя! – со вздохом услышала я в ответ, – пойми меня правильно! Нам очень помогает твоя работа и любезность синьора Вейда! Его забота о здоровье твоего отца… Все это несомненно является огромным подспорьем. Но посмотри на этих оголтелых «головорезов»! – махнув рукой в сторону моих малолетних братьев, произнесла мать.
Они же, никак не могли поделить корзинку с орехами, и, шумно, почти до драки, выясняли, кому достанется тридцать седьмой орех, совсем не обращая внимания на то, как мы наблюдали за ними.
– Да, – посмотрев в их сторону, понимающе согласилась я.
– Все силы им отдаю, а толку чуть! Учиться бы их отдать ремеслу какому-то! Рональдо, так очень способный мальчик, в отца пошел! К искусному делу тянется! Все краски у него перетаскал, рисовать пытался! Ох, был бы отец здоров, так может толк из сына бы вышел! Трудно мне дочка! Трое мужчин подрастает! Всех на ноги поставить надо! Только вот кормилец теперь в семье – ты, дочка. Береги себя, береги милая, одна ты надежда у нас на всех! Прости, что тебе так достается… – на этих словах она снова расплакалась.
– О чем Вы, мама?! Мне не в тягость! И все у нас наладится! Вот увидите! – очень бодро и уверенно заявила я.
– Да куда уж там наладится?! – махнула она рукой, – посмотри на себя, какая красавица выросла, мужа пришло время искать, да кто ж на такую нищету… – она не договорила. Лишь достав из рукава платок, вытерла катившиеся по лицу слезы.
– Ну, что Вы! Не все так плохо!
– Прости меня дочка, прости! Не такой жизни я тебе желала!
Успокаивая мать, я смотрела вдаль, на холм, где по узкой тропинке в сторону нашего дома спускалась элегантно одетая женщина…
– Мама! Кажется к нам гости?!
– Гости?! – удивилась она, – но, мы никого не ждем!
Между тем женщина подошла совсем близко и, увидев меня, радостно прокричала: «Беатриче! Милая Беа! Ты здесь! Какая удача! Я так рада!»
– Лукреция?! Ты ли это!
– Ну, конечно! Не узнала?!
– Пресвятая Дева! Как ты изменилась! – восхищенно воскликнула я и схватила ее за руки. От радости мы закружились.
– Похорошела! Сияешь! Что происходит?! А платье?! Какое платье!
– Ой, Беа! Ты не поверишь! Я скоро предстану перед алтарем!
– Да что ты! Вот здорово! Сколько времени мы не виделись?! Кто же он?
– Кто?! Угадай! – кокетливо произнесла Лукреция, разжигая мое любопытство.
– Неужели?!
– Да, да! Мой славный Бенедетто!
– Как трогательно! Поздравляю моя дорогая! – искренне пожелала я. – Расскажешь?
– Обязательно! Но ты вроде бы занята? Я, наверное, не вовремя? – шепотом поинтересовалась она, посмотрев в сторону моей матери и тут же громко добавила: «Добрый день синьора Форини!»
– Добрый день! Ничего, ничего, ступайте, поговорите, вы же давно не виделись! Я справлюсь, белье уже развешено!
– Я ненадолго! Хорошо? – попросила я.
– Я все понимаю! – ответила мать и, взяв опустевшую от белья корзину, ушла в дом.
– Ну, куда пойдем Беа?
– Не знаю, но я не долго!
– Я тоже не долго! Хочу успеть до заката солнца в мастерские синьоры Будини! Золотистый цвет волос к новому платью, сделает меня особенно очаровательной! Как ты думаешь?
– Да, наверное, ты права.
– И солнце сегодня жаркое! Так что оттенок непременно получится!
Я внимательнее посмотрела на Лукрецию, она действительно была хороша! Ее глаза игриво сияли. Улыбка практически не сходила с лица. Она была легка и весела. Новое платье облегало по фигуре, удачно подчеркивая тонкую талию и красивую полную грудь. Ее голос, приятный и мелодичный, располагал к общению.
– А не хочешь у нас, на крыше? – неожиданно для нее предложила я.
– У вас?! – растерялась Лу.
– Ну, да! Вон посмотри наверх! Там домик для синьорин! Его еще мой отец строил для матери и меня.
– Тебе-то не надо! Ты и так рыжая! А в кого ты такая?!
– В бабушку! – С гордостью заявила я.
– Это здорово! Тебе повезло!
– Надеюсь!
– Ну, что ж, на крышу, так на крышу! Там и поболтаем!
– Пойдем! – позвала я, направляясь к приставной лестнице.
– А у тебя получиться ровно? Ты точно сможешь как надо? – волновалась Лу.
– Не сомневайся! Я же мать свою высветлила! Так что и ты будешь не хуже Дожей!
– Ха, ха! Это хорошо, но я хочу быть лучше Дожей!
– Раз хочешь, значит, будешь! Поднимайся! Я догоню, только принесу лошадиную мочу.
Когда я оказалась на крыше, то увидела, что Лукреция уже устроилась в домике для синьорин.
– Ну, как? – поинтересовалась я, – удобно?
– Да.
– Тогда приступим! Вытаскивай волосы на поверхность! Вот так, правильно! Теперь разложим их ровно по кругу, параллельно черепице, и расчешем гребнем.
– Подержи! – попросила я, передав сосуд в руки Лукреции, чтобы подготовить кисть для нашей процедуры.
– Ой! Фу! Как подванивает! Просто жуть! Лисий яд, даже глаза щипит! – возмутилась Лу, как только приоткрыла крышку сосуда с мочой. – Видно конь сильно породистый! – пошутила она.
– Конь как конь! А моча концентрированная, мать три дня настаивала! Зато цвет быстрее схватится. А запах, так мы его потом смоем, я воды целый кувшин принесла!
Был полдень, солнце здорово припекало. Все дома в округе казалось, были окрашены его волшебным светом, а красные крыши домов, напоминали ковры, развешенные в ярмарочный день. И хотя до лета было еще далеко, я всем телом ощущала его приближение. Закрыв глаза, я улыбнулась.
– Чему ты так радуешься? – услышала я вопрос Лукреции.
– Я дома Лу! И это так здорово! Здесь меня любят! Помнят! Ждут! А главное все простят! Простят за все, чтобы я не совершила!
– А есть за что?
– Надеюсь, я еще не слишком грешна и да услышит меня Дева Мария!
– Ну ладно, верю! Давай уже намазывай! Я готова, чтобы открыть сосуд с вонючкой!
Разровняв волосы Лукреции по всей длине и пропитав их мочой, я присела чуть в отдалении от этого ужасного запаха, в ожидании, когда они схватятся солнечными лучами и выгорят.
– Тебе там удобно? – поинтересовалась я.
– Все хорошо! Не переживай!
– Тогда рассказывай, когда ты идешь к алтарю! И почему я все пропустила?!
– Мы встречались с Бенедетто, последние три месяца, втайне ото всех! – начала свой рассказ Лу. О! Если б ты знала! Какой он замечательный! Элегантен, остроумен, а главное так нежен! Его поцелуи верх блаженства!
Лукреция закатила глаза, видимо представляя себе это самое блаженство.
– Счастливая ты! И когда же ваша церемония?
– Летом! В июне! Еще столько хлопот, надо успеть все подготовить! Ах, Беа! Я так рада, что мы будем вместе! Ты не представляешь, я даже ни есть, ни спать не могу! Думаю все время о нем! От встречи до встречи только о нем и о нем! Это так великолепно! Так приятно, так здорово!
Я приглашаю тебя на нашу церемонию в собор «Санта Мария дель Фиоре» и чтобы в этот день никакой работы!
– Хорошо! – улыбаясь, ответила я.
Лукреция, словно светилась изнутри, от переполнявшего ее чувства. Возбужденность и вместе с тем загадочная мечтательность, поочередно проходили через ее настроение. И не надо было слышать ее восторженных рассказов, чтобы определить, что она влюблена, она любима, а значит счастлива!..
Остаток дня прошел в хлопотах по дому. Уже вечерело, когда взяв томик пьесы Шекспира, подаренного мне синьором Вейдом, я вошла в комнату к отцу.
Он тихо лежал с прикрытыми глазами.
– Отец! – негромко позвала я.
Его веки дрогнули, и с легкой грустью он посмотрел в мою сторону. Увидев меня, лицо его озарила улыбка.
– Здравствуйте, отец! Как себя чувствуете? – поинтересовалась я, присаживаясь на край кровати, чтобы взять его за руку.
– А-а-о, – приоткрыв рот, попытался произнести он.
– Ну, вот и славно, что хорошо! Все наладится! Вы только верьте в это! Я так люблю вас, отец!
Он прикрыл глаза, как бы подавая мне знак согласия, с тем, что я говорю.
– А за меня не беспокойтесь! Синьор Вейд со мной очень любезен. Я живу в хороших условиях, а та помощь, что оказываю ему по хозяйству, так это самая малое, что я могу сделать для него в благодарность за его участие. Главное Вы, отец, поправляйтесь быстрее!
Он снова прикрыл глаза, пытаясь сжать рукой мой большой палец.
Мне было горько видеть отца в таком состоянии и, чтобы не выдать своих переживаний, я решила его отвлечь от грустных мыслей.
– А я для Вас книгу принесла! Это пьеса Шекспира. «Ромео и Джульетта». Давайте почитаем немного?
Опущенные веки снова показали мне знак согласия.
Прекрасно! Тогда слушайте! – обрадовалась я и, раскрыв первую страницу, прочитала:
«Две равно уважаемых семьи в Вероне, где встречают нас событья, ведут междоусобные бои и не хотят унять кровопролитье…»
Над тихим, спокойным занятием мы провели два с половиной часа…
А на утро, вопреки совету Вейда, я решила пройтись пешком по свежему воздуху. И, попрощавшись c родными, отправилась с поручением к синьору Галилею.
www.chaklin.com