На завершении этой арки открытая публикация работы заканчивается. Переработанные главы и продолжение истории, можно будет прочесть в печатной версии новеллы за моим авторством. Официальный анонс и предзаказ будут объявлен и открыт в первых числах августа 2018 года. За подробностями можете следить в моей группе https://vk.com/shigure_tou и сообществах издательства.
Спасибо всем, кто прочел первую чертову дюжину глав)
Шикарная похоронная служба позволяла проникнуться довольно странными ощущениями. Прежде, я не бывал на таких событиях, но довольно легко влился в толпу скорбящих. Без преуменьшения, огромное сборище, облаченное в темную одежду, сейчас испытывало чувство настоящей утраты, что показалось мне странным, ведь большинство из них знакомы с усопшей лишь по фото. Хороший пример эмпатической истерии или так называемого чувства локтя. На фоне темного океана, яркими пятнами, выделялись священнослужители, раздающие свечи из настоящего воска. Никому не нужно было объяснять, что с ними делать.
В храме становилось душно. Размеры здания не позволяли разместиться с комфортом такому количеству людей. Я расстегнул несколько пуговиц накрахмаленного воротничка, за что получил неодобрительный взгляд матери. Знакомая ситуация, только на этот раз я не буду обращать на это внимания.
Никто не знает, как это произошло, слухи говорили разное. Один из них показался мне наиболее достоверным, поэтому тело Ивонны отпевают при закрытом гробе. Трагедия для семьи Люлли, что станут нашими родственниками уже на следующей неделе, по причине свадьбы Дениса и Вевы. Жизель пыталась отговорить мадам от столь скорого торжества, но так уверила ее в обратном. Аргументируя свое решение тем, что сейчас им как никогда нужен настоящий праздник.
На похороны были приглашены все влиятельные дома нашей коммуны. Приехала даже мужская составляющая скорбящего семейства. Преданные старшей сестре братья еле сдерживали слезы. Мадам, была чрезмерно бледна, глава семейства угрюм, Жизель не сдерживала слез, но хуже всех выглядела Вева. Всю панихиду она смотрела на гроб и что-то шептала себе под нос, еле шевеля губами. Не знаю, о чем она думала, но вид у нее был испуганный. Настолько, что я начинал беспокоиться за ее рассудок.
Я не мог плакать, но мне и не хотелось. Кажется, я до сих пор не мог поверить в ее смерть. Происходящее не походило на сон, но все-равно казалось мне чем-то сюрреалистичным, не реальным. Моя матушка, наоборот, проникшись чужим горем, не сдерживала оное, всхлипывая, когда игумен попросил нас пройти на кладбище, а Денис и родные почившей подняли гроб. В этот момент не сдержалась и мадам, позволяя миру разглядеть ее великое горе. Свою наигранную скорбь.
Не смотря на разъяснения отца, я чувствовал себя виновным в смерти Ивонны. Используя плавающий электронный адрес, который отследить могли разве что профессиональные имперские программисты, я отослал ей тот несчастный видео ролик и некоторые данные, которые успел собрать по ходу расследования. На этом шаге настоял отец, так как в противном случае, все могло привести к разоблачению моей причастности к этому делу. Другими словами, он убедил меня пустить все на самотек, решив перенести проблему с больной головы на здоровую.
Если бы я знал, что все так обернется, никогда бы не пошел на этот шаг. Ведь теперь та, которой я пообещал защиту лежит в гробу. Обезображенная до такой степени, что даже мастера ритуальных услуг опустили руки, признав свою некомпетентность в подготовке тела к последнему пути.
Кажется, я не плачу не потому что мне не грустно, а потому что я чувствую что подвел даже не Ивонну, а самого себя. Кто бы мог подумать, что я окажусь таким эгоистом. Отвращение к собственному существованию засело где-то в грудной клетке, сдавливая оную. Самое ужасное, что исправить подобную ситуацию под силу разве что всемогущему богу, но ни одна молитва еще не вернула человека к жизни.
Кладбище оказалось невероятно тихим, даже умиротворяющим местом. Различной стоимости, размеров кресты и надгробья относительного ровными рядами покрывали огромное поле за церковью. Протоптанные, ни как не огороженные тропинки велись меж старых и свежих могил. Иногда я успевал прочесть имена несчастных, хотя они ни о чем мне не говорили.
Над ямой, подготовленного для погребения места, возвышалось настоящее произведение искусства. На пьедестале с именной гравировкой была установлена статуя скорбящего ангела в полтора метра высотой. Каменная девушка с печалью смотрела на вырытую могилу, сложив руки в мольбе за душу несчастной. Казалось, еще секунда, и она начнет плакать. Поразительное творение. Жаль, что увидеть его мне довелось при столь печальных обстоятельствах.
Этого не должно было случиться. Только не с Ивонной. А не поспособствовали ли мои действия подобному исходу? Не должны были, ведь мадам все равно собиралась подстроить смерть несчастной. Но червячок сомнения не покидал моего сознания. Неужели я пытаюсь оправдаться?
Свидетели этого несчастного события наконец-то разместились на небольшой поляне, конечно же, пропустив вперед наиболее близких родственников. Облаченный в черное священник поправил орарь, и начал финальную часть панихиды, прощание с усопшей.
- Ивонна Люлли была молодой девушкой, ответственной сестрой, горячо любимой дочерю и образцом благочестия. Прежде чем мы предадим гроб земле, я попрошу хорошо знавших ее людей, сказать несколько слов об усопшей.
Первым вышел ее отец. Грузного вида мужчина с сединой в густой рыжеватой бороде. Он немного пошатывался. Видимо, груз такого горя давил на него сильнее, чем могло показаться. Речь его была скомканной, часто прерывающейся тяжелыми вздохами. Не заметить такое было невозможно, но никто не проронил ни звука. Было бы странно винить его за не собранность.
Следующей вышла мадам. Она наоборот тараторила что-то несуразное. Ее слова показались настолько наигранными, что мне приходилось сдерживаться, и не устроить скандал, дабы не выдать знания о происходящем в этом таком «безупречном» семействе». После похорон нужно будет поговорить с отцом о том, как лучше разоблачить деяния убийц. Она не должна остаться безнаказанной.
Родителей сменили дети, с тоской говорящие о своей почившей сестре, но я их уже не слушал, пытаясь сообразить, как бы провернуть дело, которое поможет мне в искуплении сего греха.
За ними следовали дядюшки и тетушки, двоюродные - троюродные сестры и братья, члены многочисленных ветвей огромного семейства. Вскоре дело дойдет и до нашего дома, будущей родни. Даже не знаю, что можно сказать, чтобы себя не выдать. К сожалению, я слишком зол, чтобы сдерживаться. Нужно что-то придумать.
Однако, к моему удивлению, следующей к импровизированной трибуне вышла полненькая девушка с чрезмерно пышными губами. Передвигаясь словно утка, она поправляла серое, пыльное у каймы юбки, платье. Руки ее сжимали какое-то приспособление, похожее на устаревший смартфон. Не разглядеть. Не думал, что такие можно найти где-то вне музеев.
- Меня зовут Мадонна, - неопрятная девушка смело оглядела собравшихся. Люди замерли. – Я уже много лет служу мадмуазель Люлли, и для меня случившееся стало большим шоком. Это большая трагедия, - люди начали шептаться. Кто-то находил поступок служанки милым, кто-то выражал недовольство. Классовое неравенство становится слишком очевидным на таких вот мероприятиях. – Но это не случайность!
Девушка снова меня удивила. Голос Мадонны напоминал неожиданные раскаты грома. Она положила странное устройство на ладонь, вытянув руку и, нажала кнопку. Теперь я смог понять назначение аппарата – 3D – транслятор.
Над людьми возвысилась довольно четкая голограмма злой Ивонны. Девушка будто знала где находится, будто ее дух вернулся на землю, дабы покарать виновников.
Люди засуетились, но не двинулись с места. Только мадам попыталась высказать неуверенный протест.
- Наверное, вы сейчас скорбите? Что ж, правильно делаете, - я не узнавал Ивонну, а знал ли я ее на самом деле? Такая запись могла статься настоящим проклятием. – Я мертва. И это не самоубийство или несчастный случай. Меня убила собственная мать, а отец, прихватив сыновей, сбежал, не мог сделать этого самостоятельно. Как же мне повезло с родней. – Голограмма рассмеялась. Да так, что у меня волосы на затылке зашевелились. Похоже, что это послание было записано в состоянии истерики, что не удивительно. Неправильно задумываться о скорой смерти в столь юном возрасте. Я, так же как и остальные, с замиранием смерти вслушивался в послание из могилы. – Доказательство этого события присутствуют среди записей на переносном жестком диске. Мадонна передаст его в руки полиции, как только это станется возможным. И чтобы моя обожаемая матушка не думала все списать на помешательство, я сохранила на этом диске признание одного из слуг нашего дома, к сожалению, и его уже нет в живых.
Голограмма заскрежетала и вместо голоса Ивонны, послышались посмертные слова Ирвина. Мне становилось дурно. Но не так дурно как мадам Люлли, что кинулась к служанке, истошно вопя, и вырывая из ее рук транслятор. Аппарат упал в траву, и вскоре мы снова увидели лицо покойной.
Собравшиеся подняли панику. Люди пытались оттащить мадам от девушки. Священнослужитель недоумевая моргал глазами, крестясь. О том, что такой балаган был устроен рядом с гробом самой Ивонны, все как-будто забыли.
Догадка ударила в голову не хуже рюмки абсента. Во рту резко пересохло. Я медленно повернулся и посмотрел на отца. Тот улыбался. Я никогда в жизни не видел у него такого самодовольного лица. Сомневаться не приходилось. Он виновник. Он виноват в смерти Ивонны. Как? Как он смог это провернуть?
Сквозь взбудораженную толпу, я начал пробиваться к отцу, но меня отвлекли посмертные слова Ивонны.
- Как печально. Прикрываясь древним проклятием, которого никогда не существовало, матушка решила обезопасить семейные активы и убрать первую по праву наследования дочь. Дорогая моя младшая сестра, Жизель, ты ведь так активно боролась за власть, поможешь мне в объяснении? – Младшая сестра напряглась. Лицо ее исказилось злобной гримасой. – Не поможешь? Ну, не страшно, я справлюсь и сама. Я бы никогда не подумала, что моя младшая сестра может оказаться серым кардиналом. Это ведь ты узнала о том, что родители беспокоятся о наследовании. Ты подсунула им старые дневники нашей прапрабабки, где говорилось о проклятии. Ты пыталась отравить наших братьев, да так, что отец увез их из поместья до разрешения кризиса. Ты знала, что Вева приемная и решила, что она не помешает твоим планам! Да?! – Голограмма перешла на истошный крик. Страшно представить что творилось в голове у Ивонны на момент записи.
Кто-то успел вызвать полицию, что с профессиональной точностью усмиряла толпу, а главное, обомлевшее семейство Люлли. Вскоре руки большинства из них были скованны наручниками, до выяснения всех обстоятельств. А я не мог перестать всматриваться в обезображенное гневом лицо на записи.
Что же это?
Как же это?!
Я был не прав? Все оказалось куда сложнее, чем я предполагал. Позвольте, но как она узнала о Жизель? Я ведь не отсылал этих записей.
- Отец, - прошипел я сквозь зубы, хотя в такой толпе мог и прокричать, суматоха смогла бы это заглушить. На этот раз, мне удалось пробраться к родным.
Видимо, по выражению моего лица, он все понял и подхватив меня под локоть, потащил к машине. Я растерялся. Не знал, могу ли повысить на него голос, а то и руку? Что я вообще могу против него сделать? Потребовать объяснений?
- Поговорим в лаборатории, пока молчи. – Мужчина будто прочел мои мысли, все еще волоча следом за собой.
Не боясь споткнуться, я осмелился обернуться. Жаль, что мне так и не удалось почтить память Ивонны. Скорее всего, сегодня ее тело так и не попадет в могилу.
На парковке было не многолюдно, мы уезжали одними из первых, не дождавшись матушку и остальных. В их распоряжении осталось достаточно машин. Я искоса поглядывал на отца, сидящего рядом, а он сверлил затылок Джакоба взглядом, выполнявшего сегодня роль водителя.
- Отец…
- Я сказал дома, - этот шепот испугал меня хуже крика. Ситуация накалялась, становилась все хуже. Я не мог переварить случившееся, а вскоре на меня будет вывален самосвал не менее нелицеприятной информации.
Поездка выдалась быстрой и напряженной. Отец приказал следовать за ним и я расчесывая запястье и без того травмированной руки, подчинился.
Хлопок закрывающейся двери лаборатории, оповестил о начале разговора.
- Прежде чем посмеешь меня осуждать, позволь напомнить, что главное в этом деле было не попасться тебе самому. Ты оказался достаточно глуп и не проверил всех членов семьи Люлли. Тебя ведь насторожил тот факт, что на Веву не было совершенно ни одного покушения? Но ты не стал его проверять, сосредоточившись на очевидном. Ты ведь не стал выяснять почему Гильберд и сыновья покинули поместье? А стоило.
- Ты прав, но зачем было допускать убийство Ивонны?! – Теперь я уже мог не сдерживаться. И даже не потому что перестал бояться, а потому что страх перед этим человеком стал невыносим и требовал выхода. Жаль, что получалось это настолько неуклюже.
- Потому что она была свидетелем. Останься она в живых, рано или поздно полиция вышла бы на нас, - отец был спокоен. Я ужасался его гению и вместе со страхом почувствовал неподдельное уважение. Да что это такое? – Порадовался бы тому, что твоя цель достигнута, обидчики Ивонны будут осуждены.
- Но ведь она…
- Ее семья покрылась позором. Вскоре их лишат титула, будь в этом уверен, так что ее смерть это спасение об бедного, никчемного существования. – Мужчина закурил. Кажется, я начинаю привыкать к аромату его сигарет, которым уже пропахла вся лаборатория.
- Ты подстроил ее смерть? Подстроил запись и то обращение служанки? – Картинка в голове складывалась во что-то логичное. Боюсь, я не захочу знать подробностей. Он мог использовать все, вплоть до психотропных веществ.
- Не подстроил, а направил. Сделал тебе одолжение. Так что будь благодарен и прекращай истерить. Да и аристократов никогда бы не осудили за продажу обычного слуги и неудачную попытку отравления. По сравнению с тем, что творится в других семьях это такие мелочи.
- Так ведь нельзя…
Отец схватил меня за ворот черной рубашки и разве что не приподнял над полом. Наши лица оказались в опасной близи. Показалось, что сейчас он меня ударит. Я на секунду зажмурился, но тут же открыл глаза, услышав его голос.
- Ты оказался крайне не состоятелен в роли детектива. Если хочешь кого-то винить в ее смерти, то вини себя. Ты не смог выяснить все самостоятельно и мне пришлось вмешаться. Так что заткнись и стань умнее.
Рука его ослабила захват, позволяя мне освободиться и сделать шаг назад.
- Но даже в этом есть свои плюсы, ты помог брату избежать свадьбы с безродной, - нагоревший пепел полетел на пол. – В следующий раз не берись за то, что тебе не по зубам.
- Так тебя волнует только это?
- Ты и сам знаешь ответ на этот вопрос. А теперь иди и приведи себя в порядок. Сегодня у нас еще будут дела. ИН перешел в новую стадию развития.
Резко развернувшись, я как можно быстрее постарался покинуть лабораторию. Все внутри меня клокотало.
Вот так просто? Как будто случившееся и вовсе нас не касается. Отец прав? Все это случилось по моей вине? Я настолько слаб и не компетентен? Почему я думаю об очевидном?
Значит, вот оно что. Чтобы решать подобные вопросы я должен походить на отца? Перенять все его качества? Но с каждым днем мне все сложнее называть его человеком. Люди не могут быть настолько жестоки. Или я заблуждаюсь даже в этом?
Удар кулаком о стену принес легкий дискомфорт. А челюсти сжимались настолько крепко, что чувствовал, как трескается эмаль зубов.
Я не такой. Я не смогу таким стать. Но мне придется стать умнее. Боже, если ты и, правда, существуешь, пожалуйста, укажи мне путь. И, надеюсь, он окажется менее кровавым.