Это удивительно, дико удивительно: я встретил Зыряна сегодня, да так рано утром, да в таком районе города, где я вообще редко бываю - недалеко от входа в городской парк, на остановке. И это по прошествии стольких-то лет. Когда мы о существовании друг друга уже забыли давно. А если ещё учесть, что парк наш хоть и считается центральным, и именуется ЦПКиО, но расположен фактически на окраине города - а Зырян, насколько в я помнил, жил в пригороде, километрах в сорока от города. Что его сюда занесло, на эту окраину города? Но когда позже узнал, что занесло, тогда наша неожаданная встреча показалась мне ещё более удивительной, почти мистической.
Первым узнал его я, он узнал меня позже, секунд, может, через десять. "Тимур!".
Затем где-то с минуту простояли, обмениваясь дежурными фразами, как бы приходя в себя и осознавая происшедшее.
"Ну чё, Юр, по баночке пива возьмём, да в парк зайдём, посидим?" У Зыряна свободного времени в запасе оказалось примерно столько же, сколько у меня, и он моё предложение принял.
Мы уселись на самую ближнюю скамейку от входа в парк. Прелесть: лето, зелень вокруг, утренняя прохлада, "потная" банка пива холодит ладонь.
Зырян вынул из кармана красно-белую пачку LMа. Открыл, щёлкнул пальцем по дну пачки, протянул пачку мне.
"Я, Юра, не курю, спасибо. С 91-го года не курю. Двадцать три года уже получается, да? Тогда в девяносто первом мы с другом поехали кататься на лодке и оба напрочь обгорели - увлеклись вёслами и забыли, дураки, что в пасмурную погоду можно сгореть ровно так же, как в солнечную. Домой вечером прихожу - тело горит, температура сорок или более того. И весь следующий день температура такая же. А к концу третьего дня, как в себя более-менее пришёл, смекнул: я же все эти три дня не курил! Какое курение, когда ни голову от подушки не оторвать - голова сразу кругом идёт, ни пошевелиться, любое движение - боль. И вот, думаю, а не продолжить ли мне без курева жить дальше - коли без его, родимого, уже три прожил? А первые три дня без никотина самые мучительные, как я от людей слыхал. А дальше уже легче. К тому же, с куревом я думал завязать и раньше, - бывало ведь в день до двух пачек выкуривал, куда это годится, не самоубийца же. Но всё не получалось, всё не решался... ну, как обычно, знаешь, "потом", "потом". А тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. И вот с тех самых пор я не курю, за 23 года ни одной сигареты не прикурил. А ты вон смотрю, Элэм смолишь..."
Далее у нас пошёл разговор "Как дела?", "Как ты?", "Как все эти тридцать лет жил?"... а я смотрю на дымящийся и так быстро укорачивающийся LM в пальцах Зыряна и мне вспоминаются другие сигареты - тридцатипятилетней, наверное, давности - "Родопи". В связи с "Родопи" вспоминается, как я Зыряна однажды побил. Хэ... не верится даже: вот этого сидящего сейчас рядом со мной пожившего, уже седого почти, сухопарого мужика я побил. Но как давно это было!
Зырян - мой школьный товарищ, но не одноклассник, а учился меня классом младше. В школе у нас так странно сложилось, что "хулиганы" трех классов - нашего и тех, что годом младше и годом старше - как-то непроизвольно само собой сколотились в одну большую компанию... Впрочем, "хулиганы" это термин училок наших, советских педагогичек - в действительности мы хулиганами не были. Теми, кого именуют сейчас гопниками, мы не были. Нам не был присущ вот этот злобный быдловский кураж, вот это постоянное желание сделать непременно зло, желание что-то изгадить, унизить, испачкать... Нет, такого не наблюдалось. Мы были... любителями авантюр! Вот так правильнее будет сказать. У нас горела душа совершить что-то такое, чтобы, эх, дух захватывало! Чтобы это было авантюрным, запрещённым, чтобы "это" являлось тайной - чтобы "его" нужно было от всех скрывать и делиться "им" только по великому секрету с самыми близкими друзьями. Ведь заниматься тем, что разрешено - на кой чёрт, это ж неинтересно, не заманчиво, нервы не щекочет. А что из запрещённого могло быть в те годы для подростка самым популярным и любимым? Курение, конечно! "Курево", как говорили у нас. Ну и помимо курева, всевозможные авантюры находили себе мы: и прогулы занятий в школе, и побеги из дома, и увлечение самодельным огнестрельным и холодным оружием - насколько мы способны были "насамоделить" нечто на оружие похожее. И вроде как ничего особенного, со стороны даже может показаться, что всё это однообразно и скучно - но нам для ощущений хватало. Ведь главное, не что ты физически совершаешь, а как к совершаемому относишься и какие при этом испытываешь чувства, так ведь? Алкоголь, правда, не пили ещё, но морально уже были к этому близки. Словом, жили, не скучали, скучать, право, было некогда, - фантазии на всякие новые авантюры нам доставало всегда. Так и дружили, - в течение четырёх, наверное, или пяти лет - из трех классов "хулиганы".
Вот в те-то далёкие годы я Зыряна и побил. За что побил, сейчас уже и не вспомню, вероятно, за незначительное что-то, было бы что серьёзное, запомнил бы. И, конечно, мог бы легко выловить его где-нибудь за гаражами во дворе и преспокойно отвешать ему звездюлей, но нет. Во дворе, за гаражами, в кустах, - это было банально и скучно. Примитивно. А я же обожал "Пятнадцатилетнего капитана" тогда! Ох, как обожал! И книгу читал много раз, а уж фильм-то, тот самый, знаменитый советский, где Дика Сэнда играет почти ровесник его тогда Всеволод Ларионов - этим фильмом я засматривался. Если, бывало, обнаруживал его в программе телевизионных передач, то ждал события целую неделю и вспоминал о нём каждый день. А когда смотрел, то на целых полтора часа проваливался в происходящее по ту сторону телеэкрана. И побоку любые дела. Если фильм шёл утренним сеансом в каком-нибудь детском кинотеатре или ДК в другом конце города (такое в советское время бывало) - ехал в другой конец города, и не волнует. Даже если в это время были уроки в школе - просто не шёл на уроки. И трудно сейчас представить, какое бы количество раз я "Пятнадцатилетнего капитана" пересмотрел, будь у меня в то время комп или видик! В фильме мне особенно нравилось место, где капитан Дик и его команда следуют вглубь ужасной и таинственной Африки. Там ещё за кадром звучит великолепная, в стиле советских фильмов, красивая и тревожная музыка. А как жутко развивались события потом... "эта страна - нэ Амэрика!.." - "молчите, молчите, Геркулес, молчите ради миссис Уэлдон"... "здесь нет ни гациенд, ни городов, ни дорог"... Затем на весь экран заставка: чёрный фон, на нём белыми буквами: "Африка. Ангола. Страна работорговцев и невольников. Страна цепей". Словами не передать, что при этом творилось в детской душе! И думал я, вот вырасту когда, обязательно махну туда, в район устья Конго, пройдусь по дорогам Дика Сэнда, вживе испытаю жуткую романтику Африки.
А вот книга... надо сказать, книга и фильм почему-то воспринимались мною так, будто это были два разных произведения - великолепные оба, шикарные, но разные.
И уж не знаю, как так случилось, как это в детском уме моём связалось, но вендетту я Зыряну решил устроить... в духе "Пятнадцатилетнего капитана"! Не будет ошибкой сказать, что я использовал Зыряна для воплощения в жизнь сюжета любимого произведения.
Для этого упросил Чертова, одноклассника моего, (или что-то ему за помощь посулил, точно не помню) завести Зыряна в лес - все мы жили недалеко от городского бора - под предлогом, якобы за пачкой сигарет "Родопи". Что-де, слышал Чертов от кого-то, что некто неизвестный заныкал пачку "Родопи" в дупло старой сосны, и что он, Чертов, предлагает ему в лес пойти и ту пачку без всяких хлопот нахаляву забрать. Только надо поторопиться, ведь кто знает, когда хозяин сигареты свои обратно заберёт. Сосна и дупло, надо сказать, были реальными, не моей выдумкой - мы "хулиганы", и Зырян в том числе, иногда проводили на небольшой полянке возле той сосны досуг; там одно время, помню, даже стояло какое-то убогое подобие скамьи из камней и палок. Но особо популярным у нас то место не было - видно потому, что до него было далеко идти, а куда-то далеко идти детям интересно всего только один раз или два, ну от силы три, потом лень. Также реальной была и пачка "Родопи", которую я в дупло заблаговременно положил, дабы не подставить подельника своего Чертова - Зырян хоть и был на год младше нас, но был, как сейчас говорят, в авторитете и мог Серёге за пособничество мне серьёзно отомстить. Потому нужно было, чтоб всё выглядело натурально. По моим расчетам, Зырян должен был крючок с "Родопи" проглотить. Почему? Кто не знает, ЧЕМ для пацанов семидесятых годов были сигареты с фильтром, "болгарские" особенно, тому, наверное, и не понять! Болгарские сигареты с фильтром для нас были всем: и предметом престижа, и своего рода внутренней валютой, были поводом для интриг, разборок и ссор... В конце концов, были смыслом и целью большинства наших авантюр - ведь болгарские сигареты нужно было прежде всего "достать". Это ведь сейчас тебе и "LM", и "Кеnt", и других "табачных изделий" не менее 30-ти сортов через каждые 200 метров в любом ларьке. А раньше сигареты с фильтром были ДЕФИЦИТ! Знаете такое слово? Так вот, дефицит. И если сигареты с фильтром "достать" в те времена удавалось с трудом даже людям взрослым, то что говорить о детях. Но мы, дети, их тем не менее "доставали"! Как и где, каким образом - тема, достойная отдельного рассказа. Поэтому неудивительно, что ради пачки (целой пачки!) "болгарских с фильтром" пацан двенадцати лет готов был углубиться в лес на километр.
Таким образом, Чертову Серёге я отвёл роль Гарриса, а сам решил, как коварный и умный Негоро - капитан Себастьян Перейра, компаньон великого Альвеца лоха-3ыряна (кузена Бенедикта?) с Чертовым-Гаррисом до дупла невидимо на расстоянии сопровождать, а возле дупла их встретить. И там Бенедикту кузену хорошенько накостылять. (Кстати сказать, в книге "Себастьяна Перейро" нет, там Негоро только Негоро - тут, на удивление, советские создатели фильма Жюля Верна далеко переплюнули и сделали этот момент куда более выигрышным. "О, нет, я нэ Нэгоро! Я - капитан Себастьян Переееейро!" Какой эффект! И помню, уже в детстве я задумался над этим: почему такой крутой Жюль Верн сам до этой интриги не додумался? Тогда как она, эта интрига, сама там напрашивалась).
Итак, Чертова я на авантюру подбил, а на следующий день он перед последним уроком на перемене осторожной походкой приблизился ко мне и заговорщицки прошептал: "Зырян купился, щас, прям после уроков идём". Предварительно я выведал, что в зыряновском классе, как и у нас, шесть уроков. О! Аха! Норм. Как с последнего урока звонок только прозвенел, я стрелой из школы вылетел и поспешил к лесу, где занял позицию в кустах неподалеку от лесной дорожки, что вела к той заветной сосне. В моих планах было дождаться, когда мой Гаррис и моя жертва войдут в лес. И тогда я войду в лес вслед за ними по той же дорожке на таком расстоянии, чтобы быть не замеченным. Ох, какой я расчетливый и коварный Негоро, капитан Себастьян Перейра! - так можно передать чувства мои в тот момент. Однако так всё в точности и произошло, мой план удался. Когда я к оговоренному месту подошел, пачку сигарет мои подельник и жертва из тайника уже извлекли, не успели только распечатать. От радости, что все так гладко прошло, что мой замысел блестяще осуществился, я Зыряна особенно и бить-то не стал, так, дал ему пару-тройку тумаков вполсилы, и все.
Чувство довольства собой вытеснило чувство мести.
А когда уже шли из леса обратно домой, мы пачку "Родопи" ту самую втроём и раскурили.
И не знаю, почему потом по школе долго ходили разговоры о том, что де, "Чёртик с Зыряном Юркой пошли в лес, нашли пачку "Родопи", потом встретили в лесу Хана, и Хан Зырю за что-то отпи...дил там. Кто из них о той истории проболтался в школе, Чёртик или Зырян - так для меня осталось до сих пор тайной.
Давно это было...
"Юр, а помнишь, Чертов тебя в лес затащил за сигаретами, за "Родопи", в дупле? Так вот это я всё придумал и всё устроил, чтоб побить тебя". "Да я знаааю" - в его голосе прозвучал какой-то детский вызов, но по большей части равнодушие. Да ни хрена он не знает, врет. Про Гарриса и компаньона великого Альвеца я ему уже тем более говорить не стал - не поймет, приземлённый до жути. Не поймёт, да ещё и пальцем у виска покрутит - ведь приземлённые люди своей нормальностью гордятся... так как гордиться им зачастую больше нечем. Осознании собственной нормальности это почти единственное, на чём базируется их Эго.
Вообще, удручающе приземлённым стал Зырян, удручающе. Мне достаточно было минут пятнадцать понаблюдать за его вялыми, эмоционально притупленными (хорошее слово: действительно, будто бы у ножа острый конец обломан) реакциями на мои воспоминания о детстве, чтобы понять: всё, готов товарищ, его уже не прошибёшь ничем. И - и что самое прискорбное, не один Зырян такой. Не один и не первый. Ладно бы один был, Зырян там или кто другой, да пусть и несколько человек. Но таков мой общий печальный опыт встреч с одношкольниками и одноклассниками. К великому сожалению. Сколько я их перевстречал, за тридцать-то с лишним лет! Сколько было встреч с бывшими компаньонами по удивительным историям и захватывающим приключениям, которые с возрастом засохли, потухли, очерствели и опустились душой. Которые ЗАЧУХАНИЛИСЬ. Зачуханились, вот. Плевать, что слово не литературное, зато точнее не скажешь: зачуханились люди, чухнулись. Были у меня встречи и в интернете, и по телефону, и в реале. И с пивом, и с водкой, и вдвоём, и втроём, и в бОльшем составе. Результат тот же и вывод тот же: зачуханились люди... ну, или подавляющее большинство их. Многим размочить душу не в силах даже алкоголь - настолько они засохли, души.
Или что они в интернете пишут, когда их зовёшь на встречу выпускников! "Не знаю", "надо подумать", "не знаю, подумаю" (дословно). Нет, понятно, что человек может не знать, получится у него на встречу прийти или нет и ему действительно надо подумать. Но тем не менее ни один не написал: "Встреча?! Как классно! Только не знаю, к сожалению, получится ли прийти. Но я постараюсь. Очень хотелось бы, столько не виделись!". А эти: "не знаю", "подумаю". Такая манера письма отражает их отношение к встрече с детством. Что, конечно, печально.
На сайте "Одноклассники", как, бывает, туда зайду, на моей странице вовсю мельтешат лица моих одноклассников и одношкольников. Но в друзьях у меня - только 3 человека и те девчонки, три мои одноклассницы. (Вообще же в ОК друзей у меня - человек 150) Что же до остальных... вот смотришь на иные бабские лица девочек и мужицкие лица пацанов и хочется так, знаете, подмывает - написать им, потом взять номер телефона, позвонить, встретиться, посидеть, попить пивко, помянуть наши милые времена, наши славные далёкие события. Но! Каждый и каждый раз останавливаешь себя и думаешь, нееет, у этого (у этой) эмоций точно хватит только на первое "привет!", и все. Дальше он (она) будет неуклонно, неуклонно демонстрировать свою зачуханность, свою приземлённость и вызывать досадное чувство разочарования. Нет, не надо! И что самое интересное, умом-то ведь всё понимаю, знаю, что с рациональной точки зрения не прав - что, мол, люди, с возрастом, и так далее по тексту... Но на уровне чувств я воспринимаю это, как предательство - предательство нашего детства, предательство наших детских душ. И ничего я не могу с этим поделать, чесслово. Всегда хочется в лицо заорать: "Да чёрт бы тебя, ну как ты таким стал, а! Ведь мы ж с тобой, помнишь..." Ну, ничего я не могу поделать с этим. Эмоции превалируют.
Поэтому нет, чем видеть перед собой черт-те что, пусть лучше остаются они все в памяти моей живыми, полноценными, нормальными. А эти физии в "Одноклассниках" - шутка, фотошоп-фантазии на тему "какими они могут стать в далеком будущем, но нежелательно, чтобы стали". И Зыряну, увидь я его в Одноклассниках - тоже писать бы не стал. Но вот незадача, столкнулись нос к носу в реале.
Кстати, спросил я Зыряна и про интернет - мол, в соцсетях каких-нибудь есть ты? "Да нах..й мне этот интернет" - вот и всё, что я услышал от старого компаньона по приключениям.
Нет, всё же надо было тогда в лесу пи...ды сильнее ему вломить! Для профилактики, на будущее. Чтобы через 30 лет друзей детства не удручал чуханством своим.