Где-то очень высоко в бескрайних небесах над деревней Петровкой сошлось всё так, что у многих с утра должно было пойти не по писаному.
В списке в очередной раз оказалась и усадьба Александры Васильевны, о чём хозяйка без труда догадалась, едва за окном забрезжил рассвет. Был он серым и печальным, весь сшитым из мрачных туч. Из-за тяжести накопившейся в них влаги они нависли так низко над деревней, что, казалось Александре Васильевне, возьми она вилы, ткни в ближайшую, и в четыре потока хлынет холодный дождь. Но влаги огороду хватало и без подобного озорства хозяйки, и она лишь кисловато улыб-нулась безумной идее.
Она охотнее взялась бы за скалку, чтоб пройтись ею по бокам муженька, который, похоже, опять ночевал в га-раже у соседа. Однако это требовало доказательств, а предмет её недовольства себя пока никак не проявил. Это безошибочно наводило на мысль о том, что вчера мужики, третий день ходившие вокруг сломанной ма-шины и, боясь хотя бы на шаг от неё оторваться, так на-ремонтировались сами, что в ней же и полегли, не в силах выползти на свежий воздух.
Сердце Александры Васильевны поднывало, это мешало сосредоточиться на делах. Какая-то мысль неотступно её преследовала. Она приготовилась к тому, что всё у неё сегодня пойдёт наперекосяк. Первый косяк она пережила легко. «Подумаешь, - молвила, - мужик дома не ночевал! Небось, не с любовницей на берегу моря кутил. Другие вообще неделями не дают о себе жёнам знать! И ничего! Ни одна от тоски не покинула дом в поисках нового принца на белом коне! И я не побегу».
Пока ворчливая мысль пережёвывала услышанное, Алек-сандра Васильевна принялась хлопотать по дому. Она уже совсем было успокоилась, но позвонившая взрослая старшая дочь Алла срочно зарыдала в трубку. Когда слёзы до краёв заполнили мобильник матери, она не вы-держала, спросила, какая такая муха больно цапнула дочь и за какое место, что маме надо срочно мчаться на другой конец деревни и дуть на болячку.
- У меня горе, - не унималась Алла, - кошка моя… моя любимая Дуня… Вчера тяпнула через клетку моего… любимого попугайчика. Часов в девять вечера. Крови я не видела, но шейку он держал криво. Он тяжело дышал, мама!.. Ты бы только видела… У меня сердце от горя разрывается. Перед смертью попугайчик… даже тихонечко постанывал. Я не знала, чем ему помочь. Брала на руки. Он даже не пытался меня клюнуть. Только лапками дёргал... Около десяти часов он умер! Мама, мой попугайчик умер! Ты можешь себе представить?! Бедненький.
- Ну, приходи, я тебя пожалею! - только и нашлась, что ответить мать. - Заодно поищешь отца, а то мне некогда бездельем заниматься.
- Тебе всё бы шуточки всякие, - обиделась дочь, разры-далась с ещё большей силой и отключила мобильник.
Александра Васильевна ощутила пустоту в душе. При-села на стул, облокотилась на стол.
- Всех пожалей, всех приласкай, накорми, обогрей, - говорила, точно выдавала себе задание на день. - Я тоже хочу, чтобы меня накормили, обогрели, приласкали. Верчусь юлой между домом и работой… И при этом всем улыбайся!
Устыдившись минутной слабости, подхватилась со стула, вышла на крыльцо. Здесь по обыкновению приходила она в себя после невесёлых мыслей и тревоги. Впрочем, там же и грустила.
Примостившись на верхней ступеньке, расслабилась, при-помнила вчерашний рассказ коллеги Татьяны Олеговны:
- Младшую дочь, она в сентябре в школу пойдёт, в пер-вый класс, отвезли в соседнюю деревню к бабушке, и та рассказывает после: «Я на кухне вожусь, и тут меня торкнуло: внучку что-то не слыхать. Только телевизор: бу-бу-бу, бу-бу-бу. Оторвалась от плиты, подхожу к двери в зал, вижу, по телевизору идёт передача о зарождении детей, а Аллочка внимательно смотрит и слушает. Я подскочила, телевизор на другой канал переключила… Там что-то о природе рассказывают, медведей показывают. Аллочка мне и восклицает: «Ну что ты, баба! Моя передача хоть когда-то в жизни пригодится, а твои медведи мне уже надоели».
«Такие вот они, современные дети», - подумала Алек-сандра Васильевна и решила выведать у соседки, дома ли ночевал её муж. Если дома, то где тогда черти носят её собственного мужа, окаянного Петровича.
Первым делом хотела заглянуть в соседский гараж, но сдержалась: больно надо! Не останавливаясь, прочитала мелом крупно выведенный не то лозунг, не то здравицу: «Да здравствует то, благодаря чему мы – несмотря ни на что!» Рядом с восклицательным знаком красовалась ме-лом нарисованная большая фига.
- Тоже мне юмористы! - произнесла.
Подумала закрыть гараж на замок, висевший тут же на гвозде, и уже замедлила шаг, но передумала. Со словами: «С дураками свяжись – сама виновата будешь!» прошла мимо.
Двери в сени и дом соседки были нараспашку. Алек-сандра Васильевна услышала разговор бабушки с внучкой, привалилась к косяку и стала слушать, никак себя не проявляя.
- Про кошку ты мне рассказала, - ласково говорила ба-бушка. - А скажи-ка теперь, как твои дела в школе?
- Да всё нормально, - довольно ответила внучка. - Сегодня получила пять с минусом.
- По какому же такому предмету?
- По рисованию!
- Да что же это, золотая ты моя!? Да мы же теперь с де-дом расстроимся. Ну, почему минус пять-то? Разве так можно? - всплеснула руками хитрая бабушка.
- Да, баба, - тоже всплеснула ручками внучка, - я там говорила, надо бы дорисовать. - Девочка посмотрела на бабушку, коснулась её щеки: - Да, баб, не расстраивайся ты! Пять же с минусом.
- Как же так, золотая ты моя? - не сдавалась бабушка. - Мы гордимся, что ты отличница! А дело-то вон как обернулось. Пять, но с минусом.
- А ты, баб, не знаешь, что я двойку получила? - вдруг соскочила со стула внучка.
- Нет!
- Мама тебе не говорила? - не поверила девочка.
- Нет!
- Баб, ты не волнуйся только. - Внучка повисла на шее у бабушки. - Двойку я по русскому языку получила.
- Ах, золотая ты моя. Беда-то какая. - Бабушка поднялась с внучкой на руках и тут заметила соседку. Опустила внучку на пол: - Мы тут о жизни толкуем, Васильевна. Ты проходи! Чай будем пить.
- Твой-то ночевал ли дома? - поинтересовалась Алек-сандра Васильевна, здороваясь с хозяйкой и обнимая девочку.
- Деда черти где-то гоняют! - похвалилась девочка.
- Хорошо, что не деда твой гоняет чертей! А то, сказы-вают, третьего дня тётка Морзя сначала с метлой по двору за чертями гонялась, а потом добивала их лопатой в подполье.
Девочка недоверчиво посмотрела на бабушку, прижалась к ней испуганно.
- Не бойся, золотая ты моя. Бабушка Шура шутит.
Соседка осуждающе посмотрела на Александру Василь-евну, мол, что ты такое при девочке-то мелешь.
Внучка выпорхнула за порог.
- Я на лавочке посижу! - крикнула со двора в открытое окно.
Хозяйка быстро накрыла на стол, кликнула:
- Внученька, золотая ты моя, иди кушать!
- Не, баб, я на диете!
- А что такое диета, золотая ты моя?
- Баб! Это лавка, на которой сидят!
Женщины улыбнулись.
- Ну, тогда сиди на своей диете, пока не проголодаешься!
- Дома мой ночевал, - наконец ответила соседка на му-чивший Александру Васильевну вопрос. - С твоим в гараже насосались доталово, там и полегли. Я ночью заходила к ним, контролировала.
- Днём-то сподручнее контролировать! Пока не напились, - грустно пошутила гостья. Самой ей контролем заниматься некогда: поджимают сроки финансового от-чёта.
Соседка отпила из чайной чашки, вздохнула:
- Если мужик захотел напиться, он непременно напьётся. А то ты не знаешь.
- Что слышно от твоего старшего? - сменила тему Алек-сандра Васильевна. - Приедет с хозяйством вашим управ-ляться? Приснилось мне, будто решилась ты отойти от дел.
Вся деревня знала: старший сын Приказовых Андрей со школьной скамьи увлекался иностранной музыкой, после школы устроился ди-джеем в краевом центре, а оттуда каким-то неведомым землякам образом махнул в Египет и там застрял. С той поры нога его в родную деревню не ступала; родители и друзья общались с ним по скайпу.
- Андрей-то? Хоть раз в Египте полежавшего под паль-мами, - нахмурилась соседка, - в деревню калачом не заманить. Да ещё валандаться с небольшим магазином. Сама видишь: после всех расходов на него и уплаты налогов в разные фонды нам с дедом только и остаётся на новые шнурки.
Александра Васильевна вознамерилась спросить о младшем сыне Приказовых, но сдержалась. Шофёром к матери в магазин Александр не шёл, хотя мог зарабаты-вать больше жены, трудившейся дояркой в частном ООО. В родной деревне с хлеба на квас сын перебивался случайными заработками. Дочку обували-одевали и на конфеты деньги давали бабушка с дедушкой.
Бабушка ещё держалась, а дед Виктор Фёдорович стал заметно сдавать здоровьем и всё просил отпустить его с «ГАЗели». Мечтая, как сосед, заняться частным извозом, он увлёкся ремонтом стареньких «Жигулей», больше года ржавеющих в гараже без движения. Хозяин нередко сравнивал их с залёгшим на зимовку медведем, после спячки не захотевшим вылезать из берлоги. Охотников занять место Виктора Фёдоровича не находилось, и он, скукожившись, молчаливо нёс на себе ярмо пенсионера, работающего при магазине жены. А чтобы ярмо раньше времени не перетёрло холку, частенько споласкивал горло самогонкой собственного производства и за компанию приглашал соседа Петровича.
Всё это молнией пронеслось в голове Александры Васильевны, как и услышанная вчера почти анекдотичная история про Александра. Некогда прославленные, а ныне состарившиеся любители футбола сколотили недавно собственную команду из пятидесятилетних и старше мужиков, но желающих защищать ворота не находилось. Временные вратари пропускали мячи в ворота с той же лёгкостью, с какой сливают в себя стакан за стаканом любители спиртного. И после очередного картёжного сеанса капитан сказал проигравшемуся на пятнадцать тысяч рублей Александру: «Денег в твоём кармане нету! В ближайшем пятилетии никто тебе их не нарисует. Даю шанс расплатиться: станешь вратарём! За каждую игру буду списывать с тебя две с половиной тысячи рублей, за пропущенный в ворота мяч штрафовать на пятьсот». Односельчане не первый день втихомолку хихикают над незадачливым вратарём, но Александра Васильевна не ведала, знает ли о том его мать, и расспрашивать не рискнула.
Соседки ещё несколько минут поговорили, затем Алек-сандра Васильевна заторопилась:
- Пора бежать на работу!
У гаража её остановила давшая о себе знать СМС-ка. Александра Васильевна мельком пробежала сообщение о перечислении ей полутора сотен рублей, ничего не поняла, но решила вернуться к этому позднее. Она уже закрыла дом на замок и спрятала ключ в условленном месте, когда пришло новое сообщение. Неизвестный абонент сокрушался: хотел перевести деньги дочери, но ошибся номером и просил вернуть ему его полторы сотни. Александра Васильевна тут же отправила сумму по указанному ей номеру.
Двумя часами позже оператор сотовой связи сообщил ей о необходимости пополнить счёт. Только теперь Александра Васильевна поняла: как первоклашка повелась на уловку жулика, перечислив тому свои кровные деньги. Сумма не столь плачевная, чтоб убиваться, но больно ударил факт обмана.
- Нет худа без добра, - уговаривала себя. - С меня за ротозейство взяли по минимуму. Всё одно деньгам-то нет заговенья! Начальника-то нагрели аж на тридцать тысяч. Сказали, сын в аварию попал, надо срочно откупить, а тот и заглотил наживку. Знают, у кого куры денег не клюют.
Лёгкий на помин начальник не заставил себя долго ждать. Дыша перегаром, принялся орать на Александру Васильевну за задержку с подготовкой отчёта.
- Вчера ещё требовалось отправить в управление! - надвигался танком.
Не сдержавшись, она при всех послала начальника по из-вестному каждой курице адресу, а по дороге к месту назначения посоветовала изучить лежавшие у него на столе бумаги, среди которых и её отчёт, теперь уже му-хами, наверное, засиженный.
- У пьяного всегда не пьяный виноват! - подытожила Александра Васильевна.
Опешивший начальник бросил на стол очки:
- Ты виновата тем, что ты – моя подчинённая!
Трудно было предугадать, кто кого тряс бы за грудки в ближайшую минуту, но в кабинет неожиданно вошёл чиновник районного масштаба. Ситуация временно рассосалась сама собой.
«Сейчас он приставит тебе горчичник к одному месту», - отрешённо подумала Александра Васильевна о своём начальнике. Но смолчала.
Так шаг за шагом в её душе накапливалось раздражение. В голове занозой застряла думка про мужа. Где он? Трезвый? Пьяный?
Домой шла с тяжёлыми думами. Переодеваясь в домаш-нее платье, через окно заметила вошедшего во двор родственника по линии мужа и успела прочитать на его футболке: «Хозяин земли своей». Одного взгляда хва-тило, чтобы понять: пьян.
- С чего бы этот-то с катушек слетел? - удивилась она, чертыхнулась и, не желая впускать нежданного гостя в избу, поспешила на крыльцо.
Родственник уставился на хозяйку, будто видел её впер-вые. Александра Васильевна взгляд выдержала, не сморгнув. Стояла статуей «Девушка с веслом», только без весла. Но попадись оно сейчас в руки, ох, несдобровать гостю, коль не унесёт ноги за территорию ограды. Если каждая вторая русская баба сумеет тормознуть скачущего на неё коня, то уж с первого раза прихлопнуть веслом подвыпившего родственника – как пить дать!
Родственник этот – как есть Санчо Пансо из известного романа, только без Дон Кихота и без ишака, изрядно полысевший и немножко другой комплекции – ждал приглашения в дом. Однако хозяйка оставалась молча-ливой и непреклонной. Ещё бы: впусти такого и валандайся с ним, когда у самой дел полон рот.
- Я даю вам возможность от меня отдохнуть! - наконец проговорил и ткнул себя пальцем в грудь родственник. - Зачем? Чтобы, встретившись со мной в другой раз, ваши глаза светились радостью. Рука тянулась поздороваться, а душа рвалась поговорить. Но не как теперь – прихожу к вам в гости с хорошими помыслами и бутылкой, а в глазах – тоска! Меня оторопь берёт: уж не собрались ли устроить мелкую пакость? Собака прячется с поджатым хвостом в будку и изнутри запирается на засов. Хозяйка хватается за метлу! То ли меня собирается изгнать со двора? То ли на ней взлететь и исчезнуть подальше с глаз моих, признаю, не совсем ясных. Мне больно это видеть, Васильевна! Ухожу. Соскучитесь – зовите. Приду. С бутылкой.
Санчо Пансо (прозвище очень понравилось Александре Васильевне) не успел умолкнуть, а с ближайшего тополя уже раздалось похожее на хрипловатый смех карканье вороны. За ней отозвалась вторая, подхватила третья.