Живот урчит громче самолёта,
Чувство голода всё сильней,
Истёк хлеб, сломана колонка,
На оплату хижины нет средств.
Уведомление сюда уже послали,
Завтра постучатся в дверь,
Пора сливаться с облаками
И менять величие на хлеб.
Совсем персонаж-то одинокий,
Никому не нужный в обществе суровом,
Старался сопротивляться вихрю в доме,
Да климат выбил стабильность с полом.
И нет ни сочувствия, ни помощи,
Одни лишь императорские речи.
Так однажды эти естественно-отобранные
Могут тоже дать фатальную течь.
Кто я такой, чтобы мне помогать,
Кто я такой, так считают другие,
Позабыли о человечности люди,
По ячейкам своим расплодились.
А ведь могли доказать человечность
Не только свою, но и системы.
А вместо этого суровая бедность,
Жизнь с водой и редким хлебом.
Бедный персонаж одинокий,
Плавает в суровом море,
Пропадает в естественном отборе,
Скоро совсем-совсем утонет.
И нет ни сочувствия, ни поддержки,
Лишь только винтики и насмешки...
В холодном социуме выпало жить,
Хорошо, что лето успело наступить.
Живот мой громче прежнего стонет,
Личность под прессом синего огня.
Первый этаж стал страховкой,
Ухожу быстро, пусть приютит трава.
Какое пространство огромное,
Никому его вовек не покорить!
С массами бедными и голодными,
Зато другие могут шестую тачку купить.