"Мне камень в горах расскажет больше, чем весь Генеральный штаб" (Ренат Шафиков Renat Shafikov)
Веду наблюдение за кишлаком. Оптикой не пользуюсь - "солнце в нас", блики возможны. Кишлак с высоты, как на ладони. Пришли под утро, вымотались порядочно. Расставил дозоры, определил смены. Самому бы отдохнуть, ноги гудят, глаза от пота режет. Рядом храпит боец через кладку, дотягиваюсь до него, толкаю, умолкает. Кишлак мёртвый, никакого движения. По агентурным данным в этом кишлаке стоит на отдыхе банда. В полдень съедаю пару консервов с галетами, снова наблюдаю. Мёртвая тишина. От ротного получаю разрешение на отдых... Будит мой "замок".
- Товарищ лейтенант, а Иванов (фамилия изменена авт.) в охранении заснул. Вот его пулемёт.
Как-то я выгородил Иванова в одном деле и он, как бы стал моим любимчиком. "Старички" это не взлюбили и старались Иванова подставить, "открыв" таким образом на него мне глаза, мол ему ещё долго сопеть, чтобы настоящим солдатом стать. Не моё дескать дело молодых солдат воспитывать, а их - "старичков". Иду к Иванову в охранение. Он уже проснулся. Хлопает глазами. Вернул ему пулемёт, а "замку" замечание сделал, чтобы личное оружие у товарища не отбирал, даже если тот на посту спит. Разбуди его просто и всё.
- А если он нас с вами проспит?
- Товарищ, лейтенант, больше не повторится... - лепечет Иванов.
Конечно, взыскание надо наложить и тут "замок" прав. Сколько ребят по разгильдяйству... Это сейчас я знаю величайший поступок Наполеона под Березиной, когда он, прогуливаясь ночью наткнулся на постового солдата, который спал. Под Березиной армия Наполеона была предельно вымотана и, что же сделал Наполеон?!. Он взял ружьё спящего солдата и продолжил нести его службу до смены. На утро вся армия знала об этом поступке императора. Армия снова любила и верила Наполеону. Одно из самых кровопролитных сражений в финале было именно под Березиной. Солдаты шли с верой и упрямством в бой. Но там, на высоте, сидя рядом с Ивановым, обдумывая, какое наказание наложить - я не знал этой истории.
- Иванов днём выспался - будет всю ночь в охранении.
Смотрю, "замок" доволен и Иванов не обижен. Хорошо. Конечно, старички за моей спиной тыкнули ему пару раз под рёбра на будущее и только.
Готовимся к ночи. Неожиданно поступает команда спуститься в кишлак.
Идём. Кишлак действительно "мёртвый". Пока его прочесали - стемнело. Вышли из кишлака, расположились на ночлег у стены крайнего дувала против Востока, чтобы утром солнце не слепило и от тропы в стороне. Иванова одного отправил на другую сторону в охранении на всю ночь.
Утром просыпаюсь от неразборчивых слов шепотом, кашей в самое ухо.
- Товарищ, лейтенант просыпайтесь, духи!
Вылезаю из спальника. Утренний озноб. Выглядываю из-за дувала. Караван с духами, разгружаются. Посылаю бойца всех будить. А сам думаю, хорошо, что мы их первые увидели... и вдруг вспоминаю про Иванова, который с той стороны с пулемётом в охранении. И если он начнёт стрелять по духам, то и мы окажемся в его секторе обстрела. Даже вспотел от этой мысли. Бойцов тихо расставил. Пока тихо... Ни выстрела. До духов метров сорок - пятьдесят. Они суетятся, вьючных животных от поклажи освобождают, на отдых становятся. Смотрю, по гребню ущелья с противоположной стороны от нас цепочка духов идёт. Видимо к посту зелёных (правительственные войска). Мы знали, что они там стоят, но о нашей операции не предупреждали. У них, у зелёных, информация протекает изо всех щелей духам.
Три офицера, думаем, как быть. А я себя за Иванова корю и ни о чём думать больше не могу. Выход ищу. А его нет. Решили с духами поговорить. Я говорю на фарси и немного на урду. Оставил оружие, иду к духам. Подхожу, начинаю говорить. Они оглянулись, сначала не поняли в чём дело. Я сказал им, что у них над головой мирное небо: Аль саляму алейкум!
- Малейкум ма салям (и тебе мирного неба над головой)
Я попросил их командира на разговор. Пока его искали, я посчитал приблизительно духов. Человек пятьдесят, плюс те, кто по гребню идут к зелёным, человек семьдесят. Нас чуть меньше пятидесяти и Иванов не известно где. Подходит их командир, мы поздоровались... Смотрю! Через духов идёт ко мне Иванов, а на плече его пулемёт. Идёт спокойно, будто мы на базаре восточном.
- Товарищ лейтенант. За время дозора происшествий не случилось. Разрешите отдохнуть.
Я ему киваю и он спокойно уходит к нашим. Слышу, как ему что-то назидательно, стараясь тихо, объясняют. Командир духов предлагает нам уйти с миром, тем более бригада выводится из Афганистана скоро. Я беру время на совет, возвращаюсь к своим. Духи на всякий случай устанавливают пулемёты у себя, отводят животных.
К совету пригласили и наших ротных "старичков". Надо было быстро решать. Трудно. Это было одно из первых моих трудных решений. Потом было много, за 14 лет моей войны в будущем, а это одно из первых. Я ждал, что скажут остальные, тем более, я не командир роты, а только взвода.
- А ты, как думаешь, - спросил меня замполит роты. В этот раз он с нами тоже пошёл.
- Думаю, нам здесь и часа не продержаться. Не выгодное место, почти в окружении. Надо расходиться миром.
- А если обманут.
- Не должны...
Я взял оружие, собрал вещи и пошёл к духам. Рота собралась и стала выходить ко мне. Я с переводчиком нашим поговорили с духами о жизни, обменялись какими-то безделушками и, пожелав друг другу долгой жизни - пошли прочь. Как только мы скрылись за поворотом, не сговариваясь, пошли много быстрее. Вдруг с высоты зелёных по нам стали стрелять. Не между собой они там сцепились, а по нам. Побежали. Ни по кому не попали да и стреляли не много, видимо со своими связались и прекратили.
(рассказ записан со слов моего друга и товарища по оружию)
Ренат Великий человек! Спокойный и рассудительный. Горжусь дружбой! Мне стыдно перед ним, что я, мы, до сих пор не можем найти достаточно средств, чтобы осуществить задуманное. (про пленного)