Цветы в глиняных горшочках

Виктор Анисимов
   На подоконнике в небольшом глиняном горшочке стоят цветы. Это простые цветы, совсем не такие роскошные, которые принято дарить изысканным дамам. Но есть в этих цветах что-то такое, что делает их милее дорогих букетов из роз, гладиолусов и других представителей цветочной элиты. Скорее всего, преимущество цветов в горшочках заключается в их жизненной силе. Эту силу они черпают из земли и могут радовать человека намного дольше, чем их сорванные собратья из букетов. Эту на первый взгляд простую истину подсказал мне случай, произошедший со мной в Северном Уэльсе.

   В небольшом городке Бангор меня встретила моя добрая знакомая Бэрил и сразу же объявила, что вечером мы поедем в гости к её друзьям, которые живут за городом в прекрасной горной стране Сноудония. Она так называется, потому что в центре этой страны, ставшей национальным парком, находится гора Сноудон, самая высокая в Уэльсе, хотя её высота чуть больше одной тысячи метров.
   
   Перед тем, как отправиться в гости, мне захотелось купить букет цветов для хозяйки дома. На окраине городка мы остановились у небольшого цветочного магазина. Оглядев цветы, я сразу же потянулся за жёлтыми нарциссами, одним из национальных символов Уэльса, но заметил скептический взгляд Бэрил.

- Что такое, что-нибудь не так? – спросил я.

- Не так, - тихо сказала Бэрил. – Будет гораздо лучше, если ты привезёшь в дом моих друзей не мёртвые срезанные цветы, а живые, которые растут в горшочке. Это древний валлийский обычай, который пришёл к нам от кельтов, наших предков, - пояснила Бэрил.

   Из истории я знал, что кельты заселили нынешнюю территорию Уэльса ещё до нашей эры, и именно здесь находился один из главных центров их жрецов - друидов. Уж кто-кто, а друиды знали толк в растениях, деревьях, травах и цветах.
Конечно, я послушался совета Бэрил и купил понравившийся мне цветок в глиняном горшочке.
 
- Прекрасный выбор, - одобрила Бэрил. – И не переживай, что это не нарцисс. Символика здесь не главное, гораздо важнее, что цветок живой и будет жить долго. Даря цветок в горшке, ты как-бы желаешь хозяевам благополучия и долгой жизни.

   Автомобиль, которым лихо управляла Бэрил, поднимался всё выше в горы по узкой извилистой дороге, на поворотах которой были небольшие обзорные площадки. На одной из них мы остановились полюбоваться окрестными пейзажами. Их мягкость и пластичность вызывали чувство умиротворения и покоя. Изумрудные холмы, невысокие горы со скальными уступами, бирюзовые пятнышки озёр, искрящиеся под лучами солнца прожилки слюды в сланцевых породах и бесконечные горные дали… На одном из узких участков дороги Бэрил была вынуждена резко затормозить и остановиться. Дорогу перегородила неизвестно как оказавшаяся здесь овца, объехать её не было никакой возможности. Животное, видимо, отбилось от стада, и стояло как вкопанное, с любопытством вглядываясь в нас. Сигналы клаксона не производили на овцу никакого впечатления, пришлось выходить из машины и выгонять её с дороги вручную.

   Начинало смеркаться. Ярко красное солнце садилось где-то за Ирландским морем. Темнота сгущалась стремительно, как это всегда и бывает в горных краях. Когда мы подъезжали к домику друзей Бэрил, было уже совсем темно, но сам дом из серого замшелого камня с черепичной крышей стоял на краю обрыва и был хорошо виден на фоне вечереющего неба.

   Хозяин дома, его жена и трое маленьких детей встретили нас радушно и просто, как старых знакомых. С Бэрил они дружили давно, а вот меня видели в первый раз, но никакой натянутости или скованности не было. Напротив, сразу же завязался оживлённый разговор на самые разные темы. Меня очень интересовало, как целая семья с маленькими детьми живёт в отдельном домике, заброшенном далеко в горах, где до ближайшей деревушки миль десять, не меньше.

- Живём нормально, не горюем, - отвечал хозяин дома Джон. – У нас есть всё необходимое – и вода, и электричество, а что ещё надо?

   Джон был драматургом, его пьесы шли на сцене национального театра в Бангоре, а хозяйка дома Джуди играла там в спектаклях. Джон писал свои произведения на валлийском языке, одной из разновидностей кельтского, совершенно непохожего на английский. Все спектакли в театре также шли на этом удивительном языке, на котором говорят сотни тысяч жителей Уэльса.

   В доме Джона и Джуди было просто, чисто и уютно. Стены гостиной, где мы сидели, были отштукатурены и покрыты белой краской, а деревянные балки на потолке выкрашены в тёмно-коричневый цвет. Тепла и уюта добавлял сложенный из красного кирпича камин, в котором весело потрескивали сухие дрова. Широкие подоконники в гостиной были уставлены цветам в глиняных горшочках, среди которых занял своё место и мой скромный подарок.
 
   В разговоре с Джоном я поинтересовался обычаем дарить цветы в горшочках.

- Вы знаете, - сказал хозяин, - это очень древний обычай, восходящий к кельтской традиции. Кельты одушевляли и обожествляли природу. В основе их миропонимания был своеобразный союз земли, питающий корни растений, и неба, куда устремляются их ростки.

- Возьмите наш валлийский язык, вышедший из древнего кельтского, - продолжал Джон, - он является не чем иным, как таким же растением в горшочке. Этот язык живёт, расцветает и тянется к небу, потому что опирается на хорошо удобренную почву – на древнюю кельтскую основу. Поэтому главную цель своего творчества как драматурга и смысл своей жизни я вижу в сохранении и развитии валлийского языка, этого красивого и уникального цветка, пришедшего к нам из далёкого прошлого.
 
   Мы возвращались из гостеприимного дома Джона и Джуди под впечатлением интересных и увлекательных бесед с хозяевами и их детьми. Но эта встреча запомнилась мне ещё и потому, что после неё у меня изменилось отношение к цветам. Вместо мёртвых срезанных цветов в букетах я стал дарить только живые цветы в глиняных горшочках.