Через этот перекресток в промзоне Нетании я не проезжал очень много лет.
И вот... Здесь прошли первые полгода моего израильского детства. Тут был завод, где я начал работать через неделю после приезда.
Завод производил шланги высокого давления с металлическим сердечником и назывался "Маслуль" (путь).
- Мастуль? (обкуренный?) - переспросил я, услышав это название впервые, чем вызвал оживление в зале.
Впрочем, любое слово на иврите звучало для меня тогда бессмысленным набором звуков.
Примерно треть рабочих составляли недавние репатрианты, и цеха завода стали местом сшибки цивилизаций, культур и языков.
Как же они натерпелись, бедолаги, от нашего тогдашнего иврита, как щурились, вслушиваясь и пытаясь вычленить хоть какую-нибудь осмысленную фразу!
Главный инженер Дани, интеллигентный и доброжелательный, сорвался, на моей памяти, только однажды.
- Ани медабер иври-и-ит! - заорал он, когда Игорь в третий раз перепутал тумблеры на испытательном стенде.
Отчетливо помню разделение сознания на двух разных персонажей. Один из них холодно и отстраненно отметил про себя абсолютную кальку "я тебе русским языком говорю!" А второй рассудил: ну и че орать-то? Потому тебя и не понимают, что ты говоришь на иврите...
Помню и искренний интерес местных пролетариев к тому, как эти "русские" устраиваются на новом месте...
- Эх hа-иштиха? - участливо спросил как-то кучерявый Сасон у Димы.
- Иштиха беседер, - доверительно сообщил тот.
- Ишти?! - взревел обманутый в лучших чувствах Сасон.
("Как твоя жена?" "Твоя жена в порядке" "Моя жена?!")
Однажды я едва не подрался с набожным Нахшоном.
- Люблю яванские песни, - сказал он, услышав музыку из транзистора во время нашей общей смены.
- Что такое? Что за Яван такой? - заинтересовался я.
В голове крутились остров Ява и Ливан, но оба оказались непричастны.
- Страна такая... в Европе, - снисходительно процедил мой напарник. - Столица - Атуна.
Тут пришла моя очередь издевательски ухмыльнуться, поскольку я знаю все столицы мира.
- Не еби мозги, Нахшон, - хотел сказать я, но на иврит перевести не смог, а искажать смысл фразы не хотелось.
К счастью, универсально звучащие медицинские термины "идиот" и "дебил" оставляли некоторую свободу для маневра...
- Может быть, Greece? - сделал я последнюю попытку.
- Какой Greece? - презрительно скривился Нахшон - Яван!
Тут вмешался Амсали - "дружественный нам эфиоп", сообщив, что по-амхарски эта страна называется Джиркинья.
Ну, все - понял я. Щас я их начну метелить.
Бойню пролетариев всех стран предотвратил вовремя подоспевший Костя, старожил с полугодовым стажем.
- Греция, Греция, - успокоил он меня, рассказав заодно, что названия некоторых стран на иврите отличаются от общечеловеческих.
Нет, ничего трагического в моей работе на заводе не было - я точно знал, что скоро это закончится.
Оно и закончилось...