- Ну что такое сегодня? Совсем плохо?
- Да... мигрень и тошнота. И шея устала в кресле, неудобный подголовник. И зуб не проходит. И вообще... Вечно холодно. Я устала ото всего. Я не привыкла лечиться...
- Ох ты, господи... Так это беременность !
- Как же, если бы... Как раз наоборот, - помедлила. Да он же врач, в конце концов! - на фоне месячных все бесит.
- Так они уже сейчас пройдут! Шею помассировать?
- Ээ... да! - улыбнулась. - Но... прямо тут?
- Ну конечно, а что такого?
- Я тоже думаю, что ничего. Но почему-то без всякой логики считается неудобным. Это у вас на курсе все были такие... Всё было в порядке вещей. А в наше время все уже стали какие-то замороженные.
- Ну да... точно. Замороженные. Помню, слушаем нудную лекцию в тесном кабинете - первый ряд сидит, остальным стульев не хватило, стоят сзади. И, чтобы не заснуть и не упасть, опираются на впередисидящих. А просто так вроде бы неловко, - и машинально массируют им плечи. - Рассмеялся. - Первые балдеют, вторые опираются... Ну что, легче?
- Немножко легче... Да, и я что-то похожее вспоминаю.
- Наверное, у всех такое было.
- В прошлый раз вы так сильно стонали (сильнее, чем я, когда вы каналы проходите), - хихикнула, - и сокрушались про свой миозит, что я с трудом удержалась предложить порастирать... машинально. Я привыкла дома... всех.
- Ну так и предложили бы! Эх, знал бы я...
Встала, медленно обрела пол под ногами. Легче не становилось. И тошнило, и болело все по-моему прежнему, перед глазами плясали прозрачные мушки, но всё-таки она вяло улыбалась .
Противное треньканье мобильника вспороло тишину.
- Да, да, скоро буду! Уже заканчиваю. Все купил, привезу...
- Сегодня же Старый Новый год. Друзья собрались водку пьянствовать, ждут меня.
- Вы и это отмечаете? Я так даже не вспомнила бы.
- Да какая разница? Был бы повод, просто собраться вместе. У меня сейчас период такой... Как бы бездельничаю временно, все это знают, и приходится всем помогать, все организовывать. Даже в деды Морозы зовут. Друзья. Мне так сейчас и пить не хочется, но ящик водки купил, попросили. Большая компания...
- Хорошо, - она мечтательно потянулась. - Как вспомню! Ту, дозамужнюю жизнь. Одна. Хочешь - зовешь подруг, хочешь - идёте в бар, хочешь - отдыхаешь одна в квартире. Свобода...
- Да не так уж хорошо одному, скажу я вам, - тихо, задумчиво. - Когда давно... Ну что, как? Отпускает? Или снова кеторол?
- Кеторол. Водички дайте...
- Еще помассировать?
- Да. - Счастливая улыбка ребенка. Когда ж она от массажа отказывалась.
Смешно, тепло и приятно... уютно. Легко. Никакого позерства, никакого официоза или мыслей о возможном романе, - он слишком стар для этого... для неё. В то же время, - этот старик с пронзительными глазами и успокаивающей воркотней... перед которым раскланиваются многие важные шишки, - носится с ней, смешит. Да ей просто хорошо и комфортно здесь... Никакой погони за юностью, крутостью; не надо ничего изображать и напряженно следить за тем, что говоришь. Отрешиться от настоящего, и хорошего, и дурного, просто забыть на время. Погрузиться в студенческие годы, - даже не свои, а те, далекие... Их студенчество, - доброе, советское еще, столь отличное от её времени. Тогда она еще, можно сказать, чуть ли ни пешком под стол ходила...
***
- А помните двух Тань? Олю? Я потом здесь к ним в гости ходила, студенткой...
- А, да... Они над нами жили. Вот хохма была однажды...
- А Маруф? А Извицкий? Они здесь остались, или уехали?
- Да... А вот еще помню...
- А ещё было... О, да у меня же есть старые фотографии, сейчас покажу, пересняла на телефон...
- Ох, здорово, спасибо...
- А мы... А у нас... Общага была у вокзала, - похоже на вашу, но без балконов...
- Ну да... Знаю.
***
Подошёл ближе и вновь принялся массировать ее шею, плечи. Конечно, совершенно не помогает, ни от мигрени ни от тошноты. Но массаж в принципе... это можно бесконечно.
Внезапно она все-таки задумалась: "Так, сейчас я стою и упираюсь ладонями в его грудь, чтоб сохранить какую-то дистанцию... Ощущаю лёгкий запах свежего пота, - и он не вызывает неприятных эмоций, - тем более, что до того он разгребал лопатой снег, видела. Если сейчас я опущу руки вниз, - то просто упаду на него всем телом. Если подниму вверх, то получится, что обнимаю. Если подниму голову, - хм, выйдет, что мы целуемся. Ерунда какая-то. Что-то пошло не так, становится неловко. Надо как-то прекратить, и быстрей".
Внезапно что-то изменилось: то ли его энергичные движения замедлились на полсекунды, то ли она просто ощутила электричество, исходящее от него. "Ну, совсем уже неудобно, нехорошо... как же быть? Так, а зачем, собственно? Почему я не могу расслабиться и позволить себе чувствовать..." - это была последняя мысль с ещё абсолютно ясной головой. Но она, - эта мысль, насчёт "позволить себе", - сдвинула что-то неведомое в нейронных связях, и током шибануло ее саму. Бред какой-то! Напряжение подскочило, внезапное желание накрыло "как выскакивает из переулка убийца с ножом, и поразило сразу обоих". Тех, кто ни за что бы не признался сейчас в этом даже самому себе, потому что бред... только вот его рука уже рванула молнию на ее черном свитерке, видимо, бессознательно.
Изумленная, запоздалая мысль: "Хорошо, что под свитером ещё футболка, но он то этого не знал!" Секунды. ("Не думай о секундах свысока" - очень хорошая песня. Секунды бывают важнее... долгих периодов.) Лихорадочная мысль: "Как теперь?!"
Движением ящерицы, отбрасывающей хвост, она исхитрилась вывернуться достаточно быстро, но без оскорбительной резкости; незаметно застегнула молнию.
- Вы... вас же ждут... на праздник, - прерывисто дыша.
- Да начнут без меня, фиг с ними, даже не заметят, - хрипло, ошалело... Махнул рукой.
- Но...меня ждет нянька, она на два часа всего... - "Ах ты умница, следующий ход конем: и правду сказала, и не обидно".
- Ах да... Конечно, нянька. Я забыл, - уже почти прежним голосом, явно восстанавливаясь (слава Богу, она не завизжала: "Что вы делаете!"; и сама хорошо вышла из ситуации, и его спасла). - Спасибо вам! Я даже сам взбодрился, а то был весь сонный, усталый. Спасибо...
- Надо бежать...
- Конечно...
- Счастливо... Спасибо вам!
В автобусе она тихонько смеялась сама с собой. Ни о чём. Просто так. Просто город впервые перестал казаться чужим и равнодушным за последние пятнадцать лет.