Жору я встретил в Питере года через 2 года после больницы. Случайно. Во время мундиаля.
– О! Сколько зим, сколько?.. – Жора с неподдельной радостью кинулся обниматься. – Жив, значит!
– Да вот видишь.
– А я тебя уже как бы и похоронил. Даже и простил за Маринку, за твои басни…
– Ну, не басни...
– Басни, басни. Хотя….Хотя кое-что хорошо было написано. Непонятно, кто тебе всё рассказал. Сам что ли такой, и с бабами аналогичные у тебя истории…Как у всех. С другой стороны, и жалко, что у всех так же. Хочется думать, что это только у меня, это я богом меченый, и больше никто такого счастья не познал. А это у всех? Но это всех нас и губит!
Главного, Тимоха, ты не написал. Я сегодня добрый и мне теперь всё по барабану. Так и быть тебе всё расскажу. Всё равно ты уже не напишешь. О душе думаешь, знаю. Не о бабах. Зайдём?..
Мы зашли в пивную. Сели у окна. Жора позвал официанта, заказал. Осмотрелся кругом и уставился на меня в упор, как бы изучая, сколько лет я ещё протяну.
– Немного, Жора.
– Чего немного?
– Лет я протяну... Ты это во мне разглядываешь?
– Да, Тимоха, кое-что есть и в тебе умное. Иногда понимаешь. Странно, конечно. Умное вроде бы есть, а денег так и не заработал. Ладно... Я обещал. Удовлетворю твоё любопытство.
С Маринкой, Тимоха, у меня началось умопомешательство с первого взгляда. Она была младше, намного. Лет на пятнадцать., почти на двадцать Встретил её в коридоре конторы, посмотрел и попал навеки. У меня уже были бабы, жена... Разные. Красивые, некрасивые.. И стервы были, и добрые отдавались… А в ней сразу всё было. Красивая, как сказочная королева. Походка – возбуждает! И некрасивая тоже иногда, и … даже очень часто... Это была Женщина. С большой буквы. Моя! От Бога…Мне! Я потом это понял, что моя единственная и последняя по-настоящему. Она… Милое лицо, которое видел в коридоре, как фото засело в башке. И теперь живёт. Вот здесь, потрогай… Кажется, что и сейчас я не вижу её настоящего лица, а вижу то, которое здесь, в башке… Я вижу то, что было в коридоре при первой встрече… Мимолётный взгляд, губы… Глаза, ещё говорят так. Фигня, что говорят. Всё сказки для детей… Есть другое лицо. Главное. Видел бы ты эту главную картину, видел бы ты это небесное явление. Когда ты в ней, когда она тебя в себе чувствует, когда закусывает губу и стонет. Тимоха, за повторение этой картины я бы …Я бы всё отдал . Больше ничего не надо... И её оргазм! Не твой секундный пшик, а её… Водопад ниагарский…Разряд молнии в пол неба… Когда она куда-то уносится и кто знает, может быть насовсем, в очередной раз, забывая обо всём и больше ничего не чувствуя, наверно, кроме тебя в себе. И ты себя в ней... И ты на краю мира, на краю пропасти. И ты сжимаешь её плечи, как бы её не пускаешь, придерживаешь, чтобы не улетела совсем. Видишь только её. Свою Женщину. Да вот… Лишь бы ещё хотя бы раз… Это от Бога. Дар. А второй раз сопливых не целуют…
Он немного помолчал.
– Ты , Тимоха в двух баснях описал, как она ложится, как раздвигает ноги, а кобель чужой к ней залезает. Да, это ужасно. На твою залезали? Или – ты на чужую? А? Молчишь, значит, всякое бывало. Как у всех. А жаль. Я думал, это со мной только.
А первая ночь?
Как-то так получилось. Оказывается, и она на меня внимание обращала. Я не видел этого или не замечал, потому что ослеплялся её взглядом, как мальчишка. Была жена, были женщины. У неё тоже многое было… Ходили мимо, здоровались иногда. Не поверишь, Тимоха, год я на неё издалека облизывался. Однажды случилось юбилейное какое-то событие, мы оба оказались участниками общей пьянки. В подпитии набрался смелости. Пригласил попрыгать под музыку. Раз пригласил, два… Потом сидели с фужерами в руках напротив друг друга, и я сказал ей через стол страшное:
– Марина, я тебя хочу…
– Вы, наглец, – сказала она как-то не очень раздражённо, а даже наоборот, я бы сказал, весело. В глазах играли смешливые чёртики. Я принял как издёвку по поводу моего страшного возраста…
Ушла с подругой. Уйти с ней не отважился, был рад, что никто из мужиков с ней не увязался, хотя, кто их знает, куда они с подругой дальше полетят. Потом узнал: ходили ещё в кафе с караоке…
Ревность, зараза, впервые в жизни в меня залезла.
День два тихо злобствовал.
Однажды увидел её чем-то озабоченную. Поговорили. Оказалось, что за квартиру она задолжала. В суд тянут. А рассчитаться – нет денег. Я проявил дружеское участие. Дал немного.
Потом она вышла замуж. Не за меня. А я каждый вечер наблюдал из окна третьего этажа, как после службы она ожидает на морозе своего суженного, от холода ножками постукивает как-то очень сексуально даже, как она садится в его легковуху…
Потом снова была не замужем.
Тут-то я и развернулся. Ждать нельзя – лысина пробивается, а она ещё в самом соку женщина...
По какому-то случаю пригласил в ресторан. Перед этим давал ещё деньги с какой-то хозяйственной целью. На хозяйство не потратила, купила красивое платье, красивые туфли, организовала красивую причёску. Пришла в ресторан настоящая королева. Это был шок…
Ресторан пустой. Мы и ещё одна странная пара. При них две бабы ещё сидели за столом. Больше никого. Я, в меру своей испорченности, понял, что торговки мужика охмуряют взяткой в форме барышни с обильным обедом. То был санитарный районный врач...
Им не до нас. Нам не до них.
.
Играла музыка. «Натали...» И что-то в этом роде... Одни в большом зале. Взяточники – не в счёт. Только мы. Я и Она. Её красивые пальчики в туфлях с открытым носом... Никогда не думал, что женские пальчики с педикюром могут возбуждать желание…
Провожал до дому. У подъезда целовал. Она сказала:
– Что так и будем, как школьники.
Зашли в квартиру, в спальню...
– Можно, я с презервативом? – изрёк я первую попавшуюся в голове более-менее удачную глупость.
– Даже нужно, – ответила она.
Она была много моложе меня, но, как оказалось, значительно опытнее..
В первую ночь получилось не всё хорошо. Как-то так сразу и – всё у меня… Не дождавшись её удовольствия
Жора помолчал. Выпил пива.
– Вот так Тимоха. Первое свидание и не очень удачное. Зато потом… Всё наладилось. Была всем довольна, я тем более. А что нужно ещё для мужика, когда его женщина довольна… Женщина, на пятнадцать лет моложе! Почти на двадцать.
Ездили в графское имение... Зима. Шикарный номер. Камин... Она и я. У горящего камина. Прямо там перед камином… Минет, Тимоха… Ты покраснел! Тоже грешен? Наверно, ещё и онанизм у тебя, да?.. Тимоха, тебе надо к попу, срочно исповедоваться…
Так вот. На чём я остановился? Да, был и минет однажды. Перед камином. Ты, думаешь, что Маринка развратная? Боже упаси! Это Женщина! Она была вся моя и больше ничья. Вот что это значило. Тогда была. А теперь… Теперь: «Жора, мне неудобно тебя эксплуатировать на хозяйственные дела, я не смогу тебе дать то, чего ты от меня хочешь». А что я хочу? Понятно! Её хочу! Всю! Хочу постоять на краю той пропасти, смотреть на её лицо, слушать стоны… Всю хочу. И милое то юное лицо в башке, и бормотание перед сном, и камин, и графское имение с каменными конюшнями, и прогулки на лесную опушку, где охотники сделали сооружение для засады на кабанов, и поездку в травма пункт тоже. Езду в автомобиле, прогулки в заповеднике… Тимоха, до неё я не любил скульптуру. Теперь … Что может быть прекраснее форм женщины? Ничего! Понял только с ней…
Поэт писал: «Пускай ты умный, важный, многогранный, поэт главарь завидная судьба, но всё равно одной улыбкой странной, она творит героя и раба… Уйдёт с другим и ты сойдёшь с ума, и будешь грезить пулею наганной».
Женщина – это жизнь. Она единственная может быть. У меня была… Проморгал я жизнь. Из-за тебя в какой-то мере… Бог нас свёл. Чтобы были дети,в любви рождённые. Не оправдали Его надежд – Он и разлучил. Но почему Он с возрастом не угадал? Родиться бы мне попозже…
Везло же идиоту... А теперь:«Жора, я не могу тебе дать»… Напрашивается весёлый вопрос: «А почему?». Ответ невесёлый: даёт другому, или просто не хочет дать, что ещё хуже. С кем попало, она не может… То есть, со мной.
Допивай, Тимоха. Надо спешить.Работа! Пенсионный возраст хотят повысить. Надо трудиться. До шестидесяти пяти…
– Да, хотят... Будут работодателей заставлять, чтобы нас шестидесяти летних брали на работу.
– Да. Это правильно, Тимоха. Надо в Думе принять ещё один важный закон – чтобы нам с тобой до шестидесяти пяти любимые девушки отдавались… Может, тебе уже ни к чему... Настало время о душе подумать? Не знаю… Ты как-нибудь определись.
Жора ухмыльнулся…