Уч-курган. - Барханова срочно вызывает командир дивизиона!
- Барханов!
- Я
Комбат снова подошёл ко мне и посмотрел из-под надвинутой на глаза панамы, но к тому, что выговорил только что мне, слов не подобрал, кроме короткого и понятного сожаления: блять!
Из Уч-кургана, не объясняя ничего, мне приказали залезть в кузов дежурной машины. Там уже сидел один курсант с дивизиона, который пребывал в таком же неведении. Брезент резко откинулся и влез ещё один курсант.
- Кажись, в Афган, братцы...
- Барханов!
- Я.
Откидываю брезент, смотрю с кузова. Замполит дивизиона в отбитой панаме "пирамидкой", лощёный и подтянутый - "Валет", так его между собой называли младшие офицеры дивизиона. Из-за моей спины выглядывают двое курсантов. Ждём... Валет поправляет панаму, снимает очки от солнца, как у черепахи Тортиллы, огромные, дорогие и модные. Щурится.
- Едете в Фергану в полк на суд!..
Валет нецепил на нос очки и стал разглядывать через полярики эффекты на наших лицах. Вопросы задавать нас давно отучили, поэтому, спросил только я.
- Товарищ капитан, а кого мы судить будем?
- В кузове не спать!
И мы поехали. Первым заснул я, потому, что отвечать на вопросы курсантов, которые меня сразу атаковали, полагая, что я что-то знаю, не было желания и сил сочинять на ходу. А знал я только одно, что нас везут в полк и, что я не спал две суток в нарядах и мне в тую минуту было плевать, что будет со мной через час. Только спать.
Приехали. Нас привели в клуб полка, усадили чуть не на первые к сцене места и начался показательный суд.
- Барханов, - зашептал Валет мне на ухо. Я на минутку отойду. Если спросят, скажешь, ушёл на минутку.
- Ясно.
Судили чеченца, который пол года назад зарезал своего сержанта. Восемь ножевых ранений. Признаюсь, первый час я старательно пытался слушать, а потом закемарил. Проснулся, когда рядом сел Валет. Прошло часа три.
- Барханов, ну как? Что тут было без меня?
- Достоевский!
Это я спросонья сказанул и сам изумился. Причем здесь Достоевский?
- Всё, что здесь происходит ты должен законспектировать и рассказать на политзанятиях в батарее.
- Я и без конспекта могу.
- Конспект мне сдашь.
- Есть.
- И, чтобы там Раскольникова не было. Я тебя...
- Товарищ капитан! - прервал Валета военный прокурор с трибуны - сцены. Вы хотите взять слово?
- Нет.
- Вы, курсант... Я встал и понял, что я не знаю, о чём мне говорить. Так вышколили нас, когда к тебе обращаются - вставать, вот я и встал и тут же представился, как положено по уставу, а потом, как игра в кости выкинул несколько слов.
- Курсант 1 батареи - Барханов... Думаю, подсудимому положено восемь лет строгого режима...
- Об этом не Вам судить, а коллегии, садитесь.
Валет разве не выкипел из-за меня, ёрзая на стуле. А мне - даже краска на лице не выступила. Видимо выспался.
Последнее слово подсудимый так и не произнёс. Стоял молча... До этого адвокат грамотно прошёлся по неуставным отношениям и про личную неприязнь и прочее, прочее. А вот когда чеченец на последнем слове молчал, я вдруг пожалел, что сказанул про восемь лет. Может и пяти хватило. Я ведь тоже мечтал своему сержанту при удобном случае по репе съездить, но это потом, перед отправкой в Афганистан...
На перерыве перед оглашением приговора Валет объявил мне пять нарядов вне очереди. Я не понял, за что и тут же переспросил его.
- Я тебя!... (воображение Вам дорисует, что он мне пообещал на будущее)
Подсудимому дали восемь лет строго режима. Взысканий от Валета я так и не получил. Конспекта не писал, а просто на политзанятиях рассказал о суде, сочиняя на ходу то, что проспал. Эффект был. Неуставные в батарее почти сошли на нет. После был интересный диалог с начальником ОО, но это как-нибудь, при случае расскажу. Впереди нас ждал интернациональный долг в Афганистане.
p.s. Не иначе судьба. Или всё же кто-то мне благоволил по службе, а потом по жизни.