Люди дождя

               
За перевалом словно спряталось от всего белого света странное, затерянное поселение; окружённое болотами, хилой растительностью, обделённое солнцем и всеми благами, что способна подарить природа. По ночам квакали лягушки, с таким достоинством демонстрируя вокальное «искусство», словно соловьи, по весне, и не имея конкурентов, на этом поприще, они конечно же, находились в неведении, о степени своей одарённости. На их фоне завывал ветер, нещадно трепля скрюченные ветви низкорослых деревьев, те скрипели в ответ, словно огрызаясь, как озлобленные карлики.
Люди, проживающие в этой зоне, были под стать окружающей природе, также неказисты, с бледной, сероватого оттенка кожей и с выцветшими, светло-серыми глазами. Они были по большей части сутулыми, с шаркающей походкой, с выражением лиц как под копирку: резко обозначенные носогубные складки, опущенные вниз, - придавали их лицам недовольное выражение, узкие, бледные губы говорили о скупости и холодности натуры. Родившиеся в краю вечных дождей они любили свою Родину, им не с чем было сравнить, приспособившись к сырости и вечно серому небу, они считали его вполне красивым. Солнце изредка всё же, появлялось, но ему не радовались, а воспринимали как данность, прятались в тени или отсиживались дома. Всё яркое здесь было не в чести. Когда в семье сапожника Марфи родился рыжеволосый малыш, родители восприняли это как наказание, односельчане стали бросать недобрые взгляды в сторону семейства Марфи. Голди, - так назвали мальчика рос весёлым и добрым, на румяном лице часто играла улыбка.
- И в кого такой уродился, - ворчал отец. Однажды он даже побил жену, таская за волосы, он называл её шлюхой, хотя прекрасно понимал, что это не так; никого в их поселении не было с такими огненными волосами. Когда Голди подрос, то стал заступаться за мать, он был крепок и силён, и это являлось лучшим аргументом в обществе его соплеменников.
Самой неуважаемой работой в селе считалась работа пастуха, выгонять стадо необходимо было далеко, чтобы найти сочные поляны, а там было больше солнца, оно румянило лицо и веселило душу. Голди был счастлив, что ему досталась такая работа. Он смастерил себе дудочку, словно по наитию, как будто уже знал, как это делается. Подобно юному Кришне, он увлекал своё стадо далеко, на пышные луга, овцы вторили ему блеяньем, и в такой идиллии дни текли беззаботно и легко. Мать втайне радовалась, поглядывая на сына, в их доме всегда был сыр, молоко, а пряжи она напряла столько, что хватило бы на всех ближайших соседей.
- Смотрю, ты совсем взрослым стал, - сказал как-то отец,и кашлянул,пытаясь скрыть неловкость.
- Пора тебе свою семью заводить. Дочка нашего уважаемого старосты -  Изольда готова оказать нам честь, став твоей невестой. Она девушка достойная, рассудительная.
 Вместо ожидаемой  радости на лице сына старик Марфи увидел кислое выражение, даже прекрасные, огненные волосы, казалось, в этот момент померкли, а в глазах, после упоминания имени – Изольда, появились льдинки.
- Ты что не рад? Какого чёрта? – ругнулся отец.
После небольшой паузы Голди грустно, но уверенно произнёс: «Посмотри на меня, отец, да разве я пара такой достойной девушке, да и зачем мне переходить дорогу старшему брату?»
Старик на минуту задумался, однако согласно кивнул, ухмыльнувшись.
- А ты, пожалуй, прав, пусть будет по-твоему.
Голди как обычно, наигрывал на дудочке, овцы шли за ним, как привязанные, недалеко от расщелины, спрятавшись в кустарнике пробегал ручей озорной и звонкий, он целовал на бегу простодушные ромашки, любовавшиеся своим отражением. Нежные девичьи руки, усыпанные веснушками сплетали венок, тяжелая рыжая коса   была   переброшена на грудь, алые губы слегка шевелились, словно нашёптывали что-то. Девушка вздрогнув, резко подняла красивую голову, на неё смотрела пара васильковых глаз,она стала выпрямлять согнутые колени, намереваясь подняться, Голди робко протянул ей руку.
Их встречи стали привычными и частыми, овцы беззаботно жевали сочную траву, иногда заметив две сияющих на солнце головы, вместо привычной одной, блеяли, будто удивлённо спрашивали: «Как это? Кто это?»
Словно Лель и Любава кружились влюблённые,взявшись за руки, их счастливый смех катился гулким эхом, пугая косуль и птиц. Злата, - так звали юную красавицу, жила в солнечном посёлке, в верстах трёх за перевалом, утопающий в пышной зелени, окружённый озёрами, он был приветливый и благодушный, как и его жители. К праздникам женщины пекли много вкусных булок и пирожков, варили компоты и ставили медовуху.
Старший брат Голди, - Грей (что означает «серый») женился на Изольде, подарив ей на свадьбу шесть рулонов серой шерсти, ибо серый цвет у них был в особом почёте. И всё бы ничего, но уж больно его раздражал цветущий и счастливый вид младшего брата.
- Что-то с ним не так, - рассуждал Грей, и решил проследить.
Изольда тем временем шила новое серое платье, отличавшееся от предыдущих только количеством пуговиц и карманов, правда на этот раз она решила украсить его серым мехом.
Любимым занятием Грея было ставить капканы на зверей и устраивать западни. Ему доставляло удовольствие наблюдать, как его жертвы страдают от холода и стресса, так он мог почувствовать себя большим и сильным.
Голди шёл своей обычной тропинкой, овцы следовали за ним, словно очарованные мелодией пастушьей песни. Почва под его ногами вдруг стала зыбкой, не успев вскрикнуть он провалился в глубокую яму, стенки которой были преднамеренно гладко зачищены. Заплатив трём здоровенным  лбам не скупясь, Грей заблаговременно позаботился, чтобы выбраться из ямы, без посторонней помощи было невозможно. Сами они выбирались из ямы  по верёвочной лестнице, хорошо закреплённой за ствол огромного дуба, стоящего рядом.
Злата возвращалась опечаленная, не встретив любимого она погрузилась в мрачные раздумья, на сердце легла тень, как и на прекрасное лицо, ноги налились тяжестью. Мысли её словно напуганные овцы разбегались, не слушаясь, невозможно было сосредоточиться и подумать хорошенько, чтобы понять, что могло случиться. Ночью был сильный ливень и яма наполнилась водой, только голова и шея торчали из воды. Холод и отчаяние сковали всё существо бедняги, казалось ещё немного и вода полностью поглотит уставшее и продрогшее тело. О чём думал, о чём мог думать молодой, влюблённый юноша перед надвигаюшейся смертью? Он представлял лицо Златы, она казалась теперь сказочным, прекрасным наваждением, отголоском такой далёкой теперь, и невозможно прекрасной жизни. Копна волос, торчащих из воды , была похожа на цветок одуванчика, брошенного равнодушной рукой. Дождь прекратился, предрассветный луч проник в яму и отразился жёлтыми брызгами, искрами рассыпаясь по воде.
Сельчане хватились, что нет овец и пришли к сапожнику, узнать, что случилось. Грей надеялся, что к утру брата не останется в живых, и, собрался идти, чтобы довести дело до конца, засыпать яму, при помощи тех же недоумков.
Поднявшийся сильный ветер сдул в яму пастушью дудочку, она со звонким плеском упала перед лицом Грея, дрожащими пальцами, из последних сил он взял её, вернее схватил, как утопающий хватается за соломинку, пальцы не слушались, но он смог извлечь какие-то звуки. Отражаясь от стен ямы мелодия вырвавшейся из силка птицей взметнулась наружу, полетела над лужайкой .
Она услышала его зов …Парни вырывшие яму забыли забрать верёвочную лестницу, а может просто решили её оставить, кто знает, что у них было на уме.
В большой, светлой комнате топится печь, а на широкой удобной лежанке спит крепким сном Голди, рядом сидит Злата, она спокойна и сосредоточенна, нежность, переполняющая всё существо её сделали лицо ещё более прекрасным, как в сказке про царевну, только на месте спящей царевны оказался  юный принц. В комнате так тихо, что ей слышно, не только дыхание, но и как бьётся сердце любимого.