Антонина в последний раз окинула взглядом салон, вздохнула и вышла из трамвая. На сердце было легко. Легко от того, что всё закончилось. Закончилось само собой и она выполнила свою миссию. Конечно, в Антонининой голове не было столь высокопарных мыслей, но чувствовала себя она именно так. И ей было хорошо от неведанного ранее чувства выполненного долга. Долг она и раньше выполняла и перевыполняла даже, но чувство удовлетворения ей доселе не было ведомо.
Впереди её ждала новая старая жизнь. Жизнь доярки и управительницы старого деревенского, слегка покосившегося от времени дома с шестью или около того сотками, десятком кур и парой-тройкой поросей.
С раннего детства маленькая Тоня мечтала только об одном - стать водителем трамвая. Почему именно трамвая, а не троллейбуса или автобуса, она не знала. Будучи уже передовиком производства и первой дояркой в области, Антонина во время дойки коров представляла, как она нажимает разноцветные кнопки на панели управления, как объявляет остановки, открывает и закрывает двери трамвая. И звук автоматических молокососов чудился ей звуком стучащих колёс трамвая.
Жила она так в своих грёзах долгие годы. Вышла замуж, родила и вырастила двоих детей, которые выпорхнули из родного дома, похоронила мужа. Мечта её была всегда с ней, в неё она сбегала, когда становилось тошно и беспросветно в жизни. И жила бы она так до самой старости, но однажды молочную ферму, где она работала, закрыли. Все почему-то думали, что она ринется в первых рядах на защиту хозяйства. Так было всегда: чуть что все бежали к Тоне за помощью, а она шла на амбразуру и добивалась справедливости. В этот раз, пока народ гудел и возмущался, Антонина по-тихому уволилась, собрала вещички, заколотила досками окна, закрыла дом на амбарный замок, отдала кур соседке и была такова.
Пришла в себя, когда оказалась на площади трёх вокзалов и послала в сказочные дали таксиста, который предложил ей за три тысячи довести до трамвайного депо имени Баумана. То ли насмешка судьбы, то ли знак - трамвайное депо находилось на Сельскохозяйственной улице.
Антонину приняли на работу, хоть и посетовали на её возраст. Поселили в комнату на двоих в общежитии и отправили на учёбу. Так обыденно началась новая столичная жизнь Антонины.
Её первый трамвай был стареньким, с обшарпанными сидениями. Он стал ей родным домом. Сама штопала порванные сиденья, мыла запачканные окна. Незаметно для себя и здесь она стала передовиком производства. Работала почти круглосуточно - ей это всё было совсем не в тягость. Всё лучше, чем слушать непрекращающиеся жалобы своих соседок по общежитию на жизнь.
Антонине повезло - её внутреннее устройство было таким же простым и логичным как панель управления трамваем. Каждая кнопка имела своё назначение и нажималась именно в нужный момент для определённой цели. Так и она - приехав в Москву и включив кнопку хода, которая выключалась на ночь, Антонина ехала по рельсам судьбы, не думая о том, что ждёт её на конечной остановке.
Вся её мощь проявилась тогда, когда в трамваях появились турникеты. Её недолюбливали контролёры, потому как у неё практически не было зайцев. Антонина была справедливо строга с теми, кто тайком вбегал в неположенные для входа в двери. Умела найти нужные слова и тон, чтобы человек одумался.
А ещё она была единственной, по крайней мере, на своём маршруте точно, кто, объявляя остановки, желал людям хорошей поездки. В её трамвае было приятно находиться. Летом в нём не было душно, зимой было тепло. И ход у трамвая был всегда плавный, без рывков и резких остановок.
Так продолжалось года три. Потом началось то, что плавно вернуло Антонину к тому самому месту, с которого всё и началось. Пике судьбы, так сказать.
Сначала ввели автоматическую запись объявления остановок и строго-настрого запретили вещать без повода в микрофон, затем убрали турникет и сделали вход через все двери. Антонина загрустила от всех этих изменений. Казалось, что грустить? Тебя уважают как лучшего водителя, водишь самый современный и бесшумный трамвай с микроклиматом и телевизорами внутри салона, а нет, тоска поселилась в сердце Антонины. Всё чаще стал ей сниться дом, молочная ферма, грядки с картошкой. Ещё бы немного и незамысловатое внутреннее устройство Антонины стало работать в экзистенциальном режиме. И в этот самый момент случился звонок от соседки, которая поделилась, что вновь открылась молочная ферма и не хватает знающих работников. Антонина, долго не думая, с лёгким сердцем написала заявление, передала лично вымытый трамвай начальнику смены и с чувством выполненного перед собой долга была такова.
Ночью, лежа на верхней полке поезда, мчащего её домой, она крепко спала и улыбалась во сне улыбкой маленькой девочки Тони, мечтающей стать водителем трамвая.