Круги по воде, или тёмная личность
В маленьком городке, откуда вечером выехала Анюта, с утра начался переполох. Её узнала некая дама, ехавшая в той же маршрутке, и позвонила председателю Общества инвалидов. Тот, будучи по натуре совестлив и ответствен, поиск начал. Обзвонил родных, друзей (которых было всего двое -- молодой человек, такой же увечный, как и она, и лучшая подруга-сверстница, последние два месяца подолгу живущая у неё), всех знакомых, чьими номерами располагал. Этого было достаточно, чтобы весть об отъезде Ани мигом разошлась по всей округе и местная публика загудела, как растревоженное осиное гнездо. Да, надо полагать, весьма сознательная пассажирка проинформировала вдобавок всё своё окружение, сразу создав животрепещущую тему для традиционных здесь склок и пересудов.
Вспоминали, обсуждали, сочиняли разные версии. Очередной раз перемыли косточки родителям Анюты, согласно новоиспеченной легенде, цинично бросившим её на произвол судьбы и вообще выгнавшим из квартиры на улицу. Воодушевленно полоскали на языках непонятного типа, неотлучно находившегося при Ане около года, делившего с ней пищу, кров и, что достоверно, имевшего от неё генеральную доверенность на все принадлежащие ей счета, карты, вклады и юридические действия от её имени. Было много домыслов по поводу того, откуда он вообще взялся в городе, как попал к ней в дом, что их связывает, помимо его волонтерских обязанностей. В интимности их отношений были убеждены многие. Ходили слухи даже о супружестве, которое Анна и её помощник по каким-то своим причинам скрывают. Визитной карточкой этого человека стали частая небритость, бомжеватый вид и вечный коктейль трёх стойких ароматов: конского пота, гниющего мусора и бессменного дорогого парфюма от зарекомендовавшей себя на мировом рынке фирмы. А ещё -- сахарная улыбочка и такие же речи, ярко диссонировавшие, по наблюдениям многих, с плохо скрываемой злобой в глазах, которые, со слов тех, кто застиг его в гневе, горели в этот момент желтым огнём, в чём находили нечто демоническое. А ведь он исправно посещал все богослужения, морализировал и всех призывал идти к Христу.
Всё это не мешало ему, однако, располагать к себе нужных людей и одалживать у них немалые суммы якобы на благотворительность, на поддержку и развитие мифического спортивного клуба для параолимпийцев, на какие-то замысловатые сомнительные мероприятия. Как, например, нашумевшая афера с лестницеходами, купленными, по его словам, в Германии на средства известного, фактически спонсирующего город предприятия. Эти чудеса современной техники были приобретены в ограниченном количестве (то ли пять, то ли семь штук), представлены как новые и выдавались колясочникам напрокат. Как оказалось, все они б/у и в большинстве своём далеко не в лучшем состоянии. И производство не чисто немецкое, а совместное с соседней, родственной страной, откуда и были в действительности привезены. (Мелькали догадки, что он и сам оттуда и здесь живёт по поддельным документам). Яснее ясного: он заплатил за них вдвое меньше выделенной суммы, разницу, весьма существенную, вряд ли потратил на нужды людей с ограниченными возможностями, и даже той же Анюты. В свет он вывозил её в самых неприглядных обносках. В них же сажал за столик с хорошенькими магнитиками, на которых, на прелестном фоне роз, ночного неба, зайчиков, сердечек были напечатаны её стихи. Цена -- сто рублей штука. Не хлеб, не мыло, не газеты, однако, здешний народ из сострадания раскупал. Столик был помещён в торгово-развлекательном центре города, среди различных элитных магазинов, первоклассных кафе, игровых комнат. Не каждый предприниматель получал там место. Как этого удалось добиться чудаковатому волонтёру Анюты, неразрешимый ребус.
Хотя, возможно, дело в ней, всегда со всеми деликатной и приветливой, в той доброте, которую излучала? Особенной продавщице явно нравилась её должность. Она с удовольствием общалась с покупателями, одаривала их искренней улыбкой, жила и дышала ими, детям раздавала свой товар, не считая. Никто не знал, как и на что тратились вырученные деньги, но кассу каждый вечер отдавала волонтёру. Бывало, не всю. Утаив часть денег, просила консультантов из магазинов центра отвезти её в самое фешенебельное в городе кафе, расположенное в двух шагах от её столика, и там заказывала огромную, богатейшую пиццу и нежнейший капуччино, сваренный из размолотых тут же зёрен. К деньгам в принципе относилась, мягко выражаясь, очень облегчённо. А порой даже презрительно. Неоднократно ей пытались сунуть крупную купюру просто так -- с негодованием отвергала "милостыню".
Фраза "ненавижу деньги!" периодически слетала с её уст.
Однажды неприятный Анютин спутник пропал. Так же загадочно, как и появился. Ходили толки, будто бы против него заведено несколько уголовных дел по обвинению в мошенничестве, что он объявлен в розыск, поэтому скрывается где-то за пределами округа. Разумеется, Анюта теперь торговала магнитиками в разное время, в зависимости от того, как удавалось решить вопрос со спуском коляски с третьего этажа. И, когда стало известно, что она сорвалась, бросив квартиру, свой столик, город, в котором столько лет жила, многие пришли к выводу: мол, затосковала по своему "мужу" и помчалась к нему стремглав, вслепую, как и положено верной и любящей жене.
Рассказывали, что обижал он её публично и жаловалась она не раз на его хамство. Как притворялась-то!