Сон Абылай хана

       
 
                ***

Ночь. Степь погружена в дремоту,
Ковыль под ветром шелестит.
Луна плывет по небосводу.
Ничто покой не возмутит
Улуса* спящего. Заботы,
На день грядущий отложив,
Мир внемлет звездным  хороводам,
Что неба мрак посеребрив,
Плывут им ведомой стезею,
Неслышно по небу скользят.
И лишь с предутренней зарею,
Мерцая, их погаснет взгляд.
Спят горы, реки и долины,
Спят табуны в степи, стада.
И клекот замер в ночь орлиный,
Где гор  заснеженных гряда.
 
Во тьме ночной белеет юрта,
У входа стражники стоят.
Сон мирный ханского приюта
Они без устали хранят.
В раздумьях, средь перин атласных,
Тревогой мрачною объят,
Лежит Абылай, но не подвластен
Ему смятенных мыслей яд.
В тот день приснилось ему, будто
На скорбном одре смерти он.
Грозится вновь незримой смутой,
Внезапно опустевший трон.
Опять раздор в земле казахской
Его кончина породит.
Абылаю грезится опасный
Враг степь родную бороздит.
Покоя нет сегодня хану.
Что значит этот странный сон?
Верх одержал на поле брани,
Разбит противник, побежден.
Просторы родины свободны.
Кто встать посмеет поперек?
Как крылья птицы перелетной,
Ведет его всесильный рок.
Встает Абылай со смерти ложа
(Картину сна сменить легко).
Что душу так ему тревожит?
За горизонтом, далеко,
Сквозь время,  взору недоступный,
За туч свинцовых пеленой
День, что когда-нибудь наступит.
Но только миром ли, бедой
Он явится на эту землю?
Как пристален Абылая взор.
Изменчиво, коварно время.
Возможно ли вести с ним  спор?
Под ним скакун, огню подобный,
Жалынкуйрык* несется вскачь.
Хан слышит сквозь  копыт стук дробный
Степного ветра тихий плач.
О чем же так скорбит природа?
Уж сколько лет хан на коне,
С тех пор, как волею народа
На белой поднят был кошме.*
Абылая острый глаз на небе
Узрел парящего орла.
Подумал: "Как похож мой жребий
На гордый взмах его крыла.
Он – властелин просторов этих,
И я такой же властелин.
Над нами равно солнце светит.
И он степи великий сын!"
Прервав внезапно его мысли,
Орел с небес на землю пал.
Свинцовым маревом нависли
Туч табуны над гребнем скал.
Забилась в судороге птица,
Медведем обернулась вмиг.
Ужели явь? Иль хану снится?
А взгляд суров у зверя, дик.
Бежит лениво, неуклюже,
Раздался ярый, хриплый рев.
Сам вкруг себя во гневе кружит,
Невидимых кляня врагов.
Негаданно медведь с разбегу
Летит, споткнувшись, кувырком.
Глазам нельзя поверить, следом
Вдруг волком обратился он.
Абылаю кажется знакомым
Глаз хищника жестокий блеск.
Разверзлась молнией и громом
 Вся твердь тяжелая небес.
Сколь в звере непомерной силы,
Коварства,  ярости в борьбе!
Недаром предки в нем ценили
Неповиновение судьбе.
Куда девались взмахи крыльев
Степного вольного орла?
И волчий след накрыла, пыли
Поднявшись серой пелена.
Оскалив пасть от дикой злобы,
Матерый превратился волк…
(Что видит хан: лисица что ли?),
И вой протяжный мигом смолк.
Сметая след хвостом пушистым,
Плутовка вдаль несется прочь.
Шерсть рыжая на ней искрится,
Взор хана темным стал, как ночь.
О, сколько раз вот так, с оглядкой
Коварный в страхе враг бежал….
К чему виденье это? Знать бы…
Стрелу вослед лисе послал.
Поджала хвост, на месте взвившись,
Вспорола брюхо ей стрела.
Мелькнула, наутек пустившись,
Тень зайца серого, дрожа.
В гримасе губы изогнулись:
"Вон ты каков, мой ложный сон?"
Нет, нет, рука б не промахнулась….
Стрелять в него не станет он.
Узрев в глазах врага бессилие,
Абылай не раз его щадил.
О том все знали, что не милость,
Презрение враг в нем породил.
Нет, рук марать своих не станет
Об тварь дрожащую Абылай.
Увиденное сердце ранит:
"О, Жараткан, терпения дай!"
В степной дали бушует ветер,
В душе тревогу поселив.
Угомонится ли с рассветом?
Уныл вой ветра и тосклив.
Хан весь ушел в воспоминания,
Что накатили вдруг волной.
Огнем горит в душе желание
Свободным видеть край родной.
В лихую некогда годину
Враг лютый тризну совершал
Над тем народом, что покинут
Был Небесами.  Собирал
Абылай тогда в кулак единый
Степную доблестную рать,
Чтоб неприступною твердыней
Могли просторы эти стать.
Пролил безжалостно на землю
Он кровь смертельного врага.
Хан молча плачу ветра  внемлет
И топоту копыт коня.
Но что сулит ему, однако,
Сей странный и сумбурный сон?
Какие в нем сокрыты знаки?
Предчувствий смутных полон он.
 
Сквозь шанырак  луч первый солнца,
Стирая след ночи,  проник.
Как бег лихого иноходца,
В груди стучит, стучит, стучит….
Да,  хрупок мир, что был им создан,
У рубежей не дремлет враг.
Что предвещают нынче звезды?
Забвение, победу, крах?
Сидел в задумчивости долго,
Седую голову склонив.
От сна пустого мало толку.
Но что не так? Хан молчалив.
 
«Бухар-жырау!* Вот тот провидец,
Что сон сей странный разъяснит.
Святого старца, очевидно,
Мне надо будет расспросить».
Абыз*, акын и предсказатель
С поклоном в Ак Орду вошел.
Сердец мятежных врачеватель,
С почтением к трону подошел.
- Ты звал меня, о, мой правитель?
Я здесь, у ног твоих стою.
Гнетет, я вижу,  повелитель,
Мысль душу тяжкая твою.
 
Седого старца с почитанием
На тор* Абылай препроводил.
В речах жырау хан понимание
Не раз в час трудный находил.
Мудрец был мягок, сердоболен,
Судьбы изменчивой знаток.
Однако правды суть тяжелой
Сказать в глаза он прямо мог.
Домбра в руках жырау запела...
О, нет, заплакала она.
Душа от звуков цепенела,
Неясной мыслью смущена.
 
- Поднявшись на вершину власти,
Три жуза* ты объединил.
Познал ли истину и счастье,
Когда врагу мечом грозил?
Кочевью мирному нетрудно
В пути найти родник и кров.
Отряд в набег вести и судьбы
Решать чужие путь не нов.
Один лишь тяжкий труд найдется -
Войною степь не разорить.
Под мирным небом пусть проснется
Народ твой, чтобы дальше жить.
Мал век, чтоб мерить мои годы*,
По бренной все хожу земле.
И ложью сладкою в угоду
Не стану сны гадать тебе.
Лишь истину, какой бы горькой
Она сегодня б ни была,
Я расскажу, и пусть жестоко
Кольнут тебя мои слова.
От своего проснулся крика,
Ты говоришь? Знать, сон не прост.
О, это твой народ, владыка,
Что бед немало перенес.
Вначале был орлом он вольным,
Парящим гордо в небесах.
Путей не ведавшим окольных,
Не знавшим, что такое страх.
Безжалостно, однако, время,
Величия былого  нет.
Посеяно раздора семя,
Несущее немало бед.
Взгляни на биев и султанов,
Что вносят распри и вражду.
Лишь жаждой власти обуяны,
Затеяв меж собой борьбу.
Скажи, таксыр*, чем не медвежья
Их неуклюжая борьба?
И разве в склоках есть надежда
На будущность? Открой глаза!
Уже как век омыта кровью
Не только лютого врага,
Земля. Не повела и бровью
Степная знать. Детей слеза,
Их матерей несчастных стоны
И старцев немощных печаль,
Покоя мирного лишенных.
Кто из султанов, биев внял
Им, кто не жаждет бранной славы,
Набегом вражьим утомлён.
Правители степи лукавы.
Туда ли взгляд их устремлён?
Себя на троне видит каждый,
До внешних дела нет врагов.
Их жадность приведет однажды
К утрате вековых основ.
Врагом со всех сторон теснимый,
Стать волком будет принужден
Потомок твой, судьбой гонимым*
Дней до конца жить обречен.
Сон страх в душе твоей затронул,
Но славе прежней не бывать. -
Абылай, услышав это, вздрогнул:
- Как распри, ссоры обуздать?
Безрадостную мне картину,
Мудрец-жырау, ты описал.
Как будто нож воткнул кто в спину
Иль плетью кто-то отхлестал. -
Хан посмотрел тяжелым  взглядом
Из-под опущенных бровей:
- Нет, сон тобою не разгадан,
Хоть многое тебе видней.
Во что угодно я поверю,
Но не таким, жырау, словам.
Пророчествуешь мне потерю
По мимолетных грез следам…
- Не торопись, таксыр, дослушай
Разгадку тягостного сна.
Покой сегодня твой нарушу,
Познает скорбь и боль душа.
Когда облаву, словно волку,
Устроит нам коварный враг,
Пусть прекратятся распри, толку
Не будет. Погрузив во мрак
Всю степь, от края и до края,
Придут иные времена.
Твой сон на это намекает,
Что изворотлив, как лиса
Когда-нибудь твой правнук станет *,
Льстив, осторожен и хитёр.
Он сам себя не раз обманет,
Вступив с врагом в неравный спор.
Я посадил на сердце рану,
Но от судьбы не убежишь.
Потомки поздно или рано
Увидят это. Что ж, молчишь?
Слова пусты, в них мало пользы,
Я также сном твоим смущён.
О, как же рок суров и скользок!
Полдела, коль предупреждён.
Но, если разгадать я взялся,
То, что увидел, доскажу,
Судьбу испуганного зайца
Твоим потомкам предскажу.
Рассеется и измельчает
Твой род, о, мой великий хан!
Когда все шорохи пугают,
Прельстит ли их на поле брань?
В груди трусливым станет сердце,
Им удаль предков не вернуть.
Ты мнил, род будет твой бессмертным?
Не обольщайся, заглянуть
Судьбе в глаза без страха должен,
Чтоб тяжесть истины принять.
Я стар уже, и ты не молод,
Седого старца обвинять,
Таксыр, надеюсь, ты не станешь
За то, что правду рассказал.
Без нас те времена настанут, -
Жырау тяжелый вздох издал, -
Надежде остается место,
Пусть об ином сон говорит.
Что он – помет лисы* известно,
Видение с явью различить
Коль не сумеем, вот где правда,
Тиын* ничтожный нам цена.
Враги тому лишь будут рады.
Потомки наши имена
Произнесут ли с уважением
Или воздастся нам хула?
Народа, тем, что мы посеем,
Решится твоего судьба!
В войну за скот, за землю, в тяжбы
Себя бездумно не ввергай.
Погибнет скот, но столь ли важен
Урон, в конце концов, Абылай?
Сквозь пальцы истечет богатство,
Как с рук в воде густая грязь.
Коль войны в мире прекратятся,
Меня послушай, не сердясь,
Земля останется потомкам,
Дар всемогущего Творца, -
Сказал жырау в ответ негромко,
- В лад наши бьются пусть сердца
Всеправедного бога волей,
Мир бренный весь в его руках.
Народ не будет обездолен
И не рассыплется во прах,
Пока над нами аруаки*.
Не в нас ли крепкий предков дух?
Живым дано судить двояко...
Обманут зрение и слух,
Однако не обманет сердце,
Когда в народ свой веришь, хан.
Видения разум опровергнет,
Об этом знаешь ты и сам.
 
Сидел, не сделав и движенья,
Взор устремив куда-то вдаль,
Абылай. Казалось, искры тлея,
В глазах посеяли печаль:
- Пророчеством своим, не скрою,
Абыз, меня не пощадил.
Такой безжалостной ценою
Ужели рок нас оценил?
Да, твои мысли выше неба
И глубже, чем морское дно.
Готов им следовать я слепо,
Тревоги отметая. Но,
Как допустить мне мысль такую,
Что гордый мой степной народ
В годину некогда лихую
Такую участь обретет?
О, сколько бедствий на просторах
Родных он прежде пережил!
Но тяжкого столь приговора
Народ мой, нет, не заслужил.
Я сделал все, что в моих силах,
Три жуза, степь объединил.
Врагов набеги отразили,
Но по сей день непрочен мир.
Не все сбылись мои мечтания,
Жизнь – ежедневная борьба.
До дней своих мне окончания….
Не то, не то, все пустота…
Ты говоришь, что измельчает
Мой гордый, непреклонный род?
Но от меня мысль ускользает,
Рассеется ужель народ
Наш, непокорный бурям жизни?
В пророчестве своем жесток
Ты оказался. Словно слизнем
Прошелся дикий холодок
По моему хребту, непросто
Услышать тяжкие слова...
Они бесчеловечно жёстки.
Судьба моя была скупа
На радости, но я боролся,
Потомкам, пролагая путь.
Сон тенью зыбкою прошелся,
Не может быть в нем правды суть.
Согласен, да, помет лисицы
Всего лишь сей лукавый сон.
И верить в то, что так случится
Заставить не сумеет он.
Творцом  Небесным был начертан
Наш выстраданный в муках путь.
Не к бездне он ведет разверстой...
Возможно, бедствий нам хлебнуть
Немало впереди придется.
В одном я твердо убеждён,
Нет, мой народ не разбредется….
Сквозь опыт, искус, суд времён
Пройдет и славою покроет
Он имя гордое своё.
Взгляни, жырау, в глаза героев.
Страх, разве в ком-то затаён?
Бурлит в их жилах столько жизни,
Народ мой вечен, знаю я!
Что для него судьбы капризы?
Иная, верю, ждет стезя
Потомков наших.  С этой мыслью
Я поднимался вновь и жил...
Был путь наш терниями выстлан,
Победой каждой дорожил.
Нет, нет, нас в битвах закаленных
В боях с бесчисленным врагом,
Чей дух никем не побежденный,
Сломить нельзя. Предупрежден
Был вещим сном об испытаниях,
Что впереди нам предстоят.
С судьбой мы вступим в состязание,
Стремления наши вдохновят
Грядущие все поколения
В веках единство сохранить.
К своим истокам возвращение
Они сумеют заслужить!
Перед Создателем Небесным
Клянусь, что будет только так!
В словах своих всегда был честен.
Дают нам аруаки знак!
Я знаю, что потомки наши
В степи построят города.
И как бы путь им ни был тяжек,
Взойдет однажды их звезда!
Под мирным небом они будут
Бороться, жить, растить детей.
И верить в это, жив покуда,
Я буду до последних дней!
 
Жырау седой поднялся с места,
Пред ханом голову склонил:
- Таксыр, о, сколько в тебе чести!
Как беркут в небе прозорлив.
Скупым родился кто душою,
Тому о щедрости ли знать?
Лишь тот, кто жертвовать собою
Готов, счастливым может стать.
Сейчас ты дал бата* народу,
Открытым сердцем трепеща.
На мир отныне и свободу
Да благословят нас Небеса!


                Примечания:


Абылай хан*(1711-1781гг.) -  хан всего Казахского ханства, признанный всеми жузами, сын Коркем Уали-султана, внук Абылай хана Канышера, потомок Барак-хана в 9-м колене. Все свои силы отдал укреплению  страны. Сумел объединить силы Казахского ханства, превратив его в мощное военное государство. Вел свою политику в соответствии с геополитическим положением Казахского ханства, находящегося между двумя империями - Россией и Китаем. В памяти казахского народа Абылай остался выдающимся государственным деятелем, талантливым полководцем и дальновидным политиком. Время правления -1739-1781 гг.

Улус* - тюркский социальный термин со сложной семантикой, служащий для обозначения понятий "народ, государство".

Ак Орда* -  ханская ставка. Резиденция нынешнего президента Казахстана также названа Ак Ордой.

Жалынкуйрык* -  в истории сохранились клички коней многих степных правителей. Шокан Уалиханов, великий казахский ученый, историк, этнограф, фольклорист, путешественник и просветитель, был правнуком хана Абылая. Дед Чокана Уали хан - один из 30-ти сыновей Абылай хана. Шокан утверждал, что любимого коня его предка, на котором он заслужил свою известность и славу, звали Жалын Куйрык, что в переводе означает - Пламенный Хвост.

Белая кошма* - "Поднятие на белой кошме" - степной церемониал  возведения на престол хана, признанного всеми тремя жузами.

Бухар жырау*(1668-1781гг.) - был величайшим акыном и бием своего времени. Оставил неизгладимый след в истории Казахстана. Красноречивый оратор и первый советник Абылай хана, он своим словом затрагивал самые потаенные струны души казахского народа, а со временем сам стал голосом народа.

Жараткан* - Создатель, Всевышний.

Шанырак* - круговое навершие юрты, дымоход, в широком значении родной кров.

Абыз* - в обыденном понимании абыз - человек, много знающий, много повидавший в жизни, старец, умудренный опытом жизни. Абыз в традиционном обществе это и  мудрец, и прорицатель, ясновидящий, читающий звезды, оратор, пропагандист,  обладающий особым чутьем, интуицией, проницательностью сознания.

Тор* - почетное место в доме, оно обычно располагалось в глубине юрты, напротив входа.

Три жуза* - исторически сложившееся объединение казахов, состоящее из Старшего, Среднего и Младшего жузов. Если над общей родиной сгущались тучи, вставал вопрос о ее защите, казахские жузы объединялись в одну мощную силу.

Мал век, чтоб мерить мои годы* - согласно историческим сведениям, Бухар жырау прожил около 113 лет. Абылаю было 60 лет, когда он был избран ханом трех жузов, а Бухару жырау в это время было 103 года.
Таксыр* - господин, Ваше Святейшество - почтительное обращение к хану, к высокопоставленному собеседнику.

Потомок волком станет твой* - внук Абылай хана Кенесары (1802-1847) - стал последним ханом Казахского ханства. Все его действия были направлены на восстановление уклада, действовавшего при жизни его деда Абылай хана. Ведя отчаянную и неравную борьбу с Российской империей с одной стороны, и с киргизскими манапами, с хивинскими и кокандскими беками с другой стороны, он мечтал обрести независимость и построить классическое ханское государство. В результате предательства, Кенесары хан был убит по приказу киргизского манапа Жантая Карабекова, а его голову после казни доставили в Омск.  Вся жизнь Кенесары стала ярким примером беззаветного служения своему народу  и, увы, символом уходящей кочевой цивилизации.

Хитер твой правнук, как лиса* -  один из внуков Кенесары Азимхан Ахметулы Кенесарин (1878-1937) был деятелем Алаш Орды, секретарем революционного комитета. В 1930 году был арестован по обвинению в "национализме". Повторно арестован в 1937 году и расстрелян. В 1956 году посмертно реабилитирован. Не менее трагически сложилась судьба и других его потомков.

Сон - помет лисицы* - казахская народная пословица.

Аруаки* - духи предков, покровители рода в тенгризме, в доисламском веровании казахов.

Бата* - благословение, ценное духовное пожелание, его произносят обычно старшие по возрасту, аксакалы, испрашивая милости Всевышнего. Бата имело глубокое ритуальное значение.
 
                18.06.2018г. Г. Алматы