7 По-Тристль
Когда они подошли к ниду По-Тристля, нид быстро вращался вокруг своей оси.
- Опять у него что-то происходит! – воскликнул Тристль и издал своим хоботком резкий звук «Пиу!»
Нид стал замедляться и вскоре остановился совсем. Друзья осторожно вошли внутрь.
-Упузте! – вежливо поприветствовали они Тристля-старшего, который что-то запихивал в сеть, а оно трепыхалось и помаргивало.
- Упузте! – бодро ответил По-Тристль обычным кубисянским приветствием, которое означало: удачного пузырения тебе!
- Что за шкрях-жах в твоём ниде?!- поинтересовался Тристль.
- Да вот, наловил фёмов для работы, а им охота играть со мной. Фёмы должны освещать мою доску из обсидиана, я на ней схему выжигаю. Вместо этого приходится гоняться за ними по всему ниду! Так я заставил нид двигаться. Поймал одного –таки. Вот и шкрях кругом!
Тристль –старший вытащил из сетки фёма и приклеил его над чёрной гладкой полкой, выступающей из стены. Фём сначала не ярко, а потом всё сильнее начал испускать оранжевое свечение.
Пуркиль огляделся по сторонам. Да! Он попал к учёному. Да ещё к какому! На разных уровнях из стен нида выступали всевозможные полки и полочки. Полки и ниши в стенах были заставлены разнообразными приборами и геометрическими телами: октаэдрами, додекаэдрами, икосаэдрами. На одной из полочек( Пуркиль вздрогнул) стояло несколько небольших позолоченных спиралек. Останки сами знаете кого! В помещении, особенно в его закутках клубился какой-то дым, прикрывая происходящие там экспериментальные процессы. А почти под самым потолком зависла группа фёмов, которые, образовав цепочку, загорались по очереди, создавая иллюзию движения.
- Ты бы их заморозил и поймал, - предложил Тристль почкователю.
- Заморозил? Да они потом сиять не будут! Я их позже отловлю. А пока пойдём на другой ярус, я вас угощу кое-чем.
Пуркиль опять сильно удивился. Если бы почкователь пригласил их в сад к арбыру, они бы постучали хоботками, как обычно, и подзаправились перыжками. Но в ниде! Неужели в ниде у него есть арбыр?! Каким образом?
Но нет, на верхнем ярусе, куда они поднялись вслед за По-Тристлем, никакого арбыра не оказалось. Зато они увидели несколько прозрачных кубов, в которых что-то клубилось и структурировалось. По-Тристль подошёл к одному из них.
- Как раз в этом уже готово!- он открыл грань куба и высыпал на поднос кучку перыжков. Самых настоящих, свеженьких, ароматных перыжков! Будто они только что распустились на самой верхушке арбыра! У молодых кубисян чуть квадрики не повыпадали от изумления. Увидев это, почкователь Тристля поторопился объяснить.
- Мне очень некогда топтаться под арбыром и стучать хоботом по его ноге чётное число раз, выпрашивая пропитание. Вот я и изобрёл этот аппаратик. Правда, ни кому его не показывал, кроме вас. Подкрепляйтесь. Ну же!
Тристль, а за ним и Пуркиль стали осторожно втягивать хоботками с подноса синтезированные перыжки.
- Очень приятно и бодрит!!- воскликнул Тристль. Пуркиль согласно хрюкнул.- Тогда получается, арбыры нам не нужны? Вернее, мы от них не будем зависеть?
- Так-так, - довольно прогудел По-Тристль,- хотите поговорить об арбырах? Вас интересует арбыроведение? Конечно, любознательный кубисянин должен интересоваться, почему эти создания иногда выкручивают свою ногу из почвы и куда-то упрыгивают? И почему они это делают под покровом темноты, когда кубисяне спят? И куда они упрыгивают? И как на них влияет нытьё кубисян?
- Вообще-то мы к тебе по другому делу пришкрябались- смущённо просопел Тристль.
- По другому? Поведай, что вас заставило осмелиться оторвать меня от моих исследований?
Пуркиль почему-то сразу заволновался, что Тристль сейчас огорошит своего почкователя.
- А можно вопрос? Меня кое- что интересует в самом деле! – Перебил он Тристля, который уже было набрался духу .
- Что же? – Почкователь внимательно уставился на Пуркиля всеми четырьмя квадриками.
- Не знаете ли вы, что за существо появляется у Тристля из-под пола в ниде, когда он начинает красиво так фонить на хоботках? Оно похоже на ворсистый коврик.- сказал Пуркиль.
- Из-под пола? Когда играет? Гм.. – задумался почкователь.- Надо же,- пробормотал он. – Я думал, это может только она, очень способная была, но, как видно, ромбик от кубика недалеко падает.
- Что вы там бормочете?
- Это лимажес – часть творческой энергии, которая не уходит вверх, а сразу материализуется возле своего создателя.
- А почему мне от него не по себе?- допытывался Пуркиль.
-Лимажес очень привязан к своему хозяину, он его защищает, и присвоить себе его нельзя. Я бы даже сказал, опасно. Это мало изученное явление. Так как редкое. Теперь выкладывайте, зачем пришли?
- Мы тебя хотели с собой взять, - смущённо прогудел Тристль.
- Куда?
- Далеко, но нам очень важно собрать тетраэдр в этот поход.
- Так в какой поход? – Тристль-старший ободряюще коснулся хоботком своего отпрыска.
- В Великий поход за грань Кубиса!
Некоторое время в ниде стояла тишина, только в прозрачных кубах что-то сопело и тихо хлюпало. Тристль начал тихо синеть, но почкователь остановил его.
- Я так и думал! Это должно было произойти. Ты действительно похож на неё.- Наконец проговорил он.- Ну и кто же четвёртый в нашем тетраэдре?
Тристль радостно вскинул вверх свои хоботки. А Пуркиль удивился: видно Тристль- старший всё знал заранее и был готов давно.
- Это Шемана.
- Шемана? Какая она?
8 Шемана
Она хотела удивить ни кого-нибудь, а самоё себя. Подумаешь, левая спираль или правая! Или обе одновременно. Такие умельцы имеются. А вот закрутить своё тулово как-то иначе ещё никому не удавалось. И ей, кстати, тоже. Она уже полдня крутилась и вертелась возле руара и ничего не добилась. Только в узел завязалась. На силу распуталась! Теперь она совершенно вытянулась на полу. Надо идти к изумрудным прудам, развлечься.
Шемана заботливо вырастила в своём ниде довольно большой руар. Старалась его вообще сделать цилиндрическим, чтобы видеть себя вкруговую. Но раур остановился в росте, хоть тресни! Она быстро скрутила великолепную левую спираль, окрасила себя в градиент от оранжевого до сиреневого и покинула свой нид, запечатав вход клейкой массой.
-Упузте! Упузте!- То и дело слышала Шемана приветсвия от встречных кубисян.
Да она очень хотела, чтобы очередное её пузырение было удачно красивым, удачно ярким, удачно богатым на образы. Шемана очень-очень постарается. Она приблизилась к группе молодых кубисян. Они играли в «быстродуй». На каменной поверхности были прорезаны глубокие борозды лабиринта, по которым надо было гонять шары ртути, дуя на них из хоботков. Сложность состояла в том, что шары эти норовили слиться друг с другом. Выигрывал тот, кто быстрее продувал свой шар от одного конца лабиринта в другой, при этом он не соединялся по пути ни с одним из других шаров играющих.
Шемана хотела было присоединиться к компании. Но передумала. Её ждало более интересное развлечение на изумрудных прудах.
Шедшие ей навстречу кубисяне живо жестикулировали хоботками и горячо обсуждали происходящее на площадке гуттапов.
- А ты видел, как она высоко подпрыгнула?! Невероятно! А какие штучки выписывала!
- Да! О тот другой, чуть было не попался! Вовремя подскочил.
Шемана очень любили это развлечение: прыганцы на гуттапах. Оно позволяло покрасоваться всеми своими хоботками, всеми узорными штопками на тулове, когда она летала над гуттапами, принимая вычурные позы.
А, вы не в курсе! Гуттапы жили колониями в сырых, вязких местах Тетрима.Эти существа были почти целиком погружены в почву Кубиса. Над поверхностью выступали только округлые жёлтые спины, Всё остальное- лапы, животы, морды, было упрятано в почву. Там они находили и пропитание и питьё. Спины у них были как резиновые. Кубисяне любили прыгать на них, соревнуясь в высоте и красоте прыжка. Можно было кувыркаться и выделывать хоботками разные штуки. Плим! Плям! Плём! Правда существовала одна опасность. Надо было почувствовать, когда гуттапа это начинает раздражать и перепрыгнуть на другой, пока рассерженный гуттап не выбросит свой щупалец и не начнёт тянуть в почву. Конечно кубисянин сильнее и крупнее, не очень то утянешь. Но маленьких кубисят приходилось потом выкапывать и очищать. Неприятно, знаете.
Шемана подпрыгнула пару раз, но зрителей было мало. И она отправилась дальше.
Наконец она добралась до прудов. Опустила в зелёную мерцающую жидкость один из своих хоботков и начала дуть. В пруду появлялись шары, которые всплывали на поверхность. Из надо было быстренько поймать, вынести на берег. И пока оболочка не затвердела, придать какую-нибудь геометрическую форму. Пирамиды или куба- это просто. А с пентагоном додекаэдром надо было повозиться. А возиться времени нет: сфера быстро твердеет. Вот тут то и требовалась сноровка и пространственное восприятие. Шемана пока умела делать самые простые формы. Потом на берегу из них складывали скульптуры. Стояли эти изваяния недолго. Они рассыпались под действием лучей дневного светила Кубиса.
Шемана настолько увлеклась ваянием, что не заметила, как светило стало приближаться к ребру планеты. Пора домой!
На обратном пути она столкнулась с Пуркилем. Оказывается, он её искал. Пуркиль протянул ей коробочку и стал нести какой-то бред про какой-то поход. Шемана открыла коробочку. О чудо! В ней были сияющие перыжки, которые можно собрать на самой верхушке арбыра только при свете луны. Не каждый взрослый кубисянин на это осмелится.
- Где ты это стащил?
- Мы сами!
- Кто это «мы»?
- Я и Тристль.
- Так я тебе и поверила! И что ты тут несёшь?! Я никуда не собираюсь с вами! Ты, наверное, сильно ударился, когда с арбыра падал! Ни один нормальный кубисянин не пропустит Рофазкул! И я не собираюсь этого делать!- Шемана высыпала на голову Пуркиля драгоценные перыжки, нахлобучила коробку и пошла своей дорогой.
Пуркиль стоял, как увядший арбыр. Из глаз его сыпались снежинки. Он понимал, что ни в коем случае нельзя делать этого посреди улицы. Но не мог совладать с собой. Его спасало, что уже были тёмные сумерки и все разошлись по нидам.
Песня Пуркиля
1
Ромбическая фаза кубической луны.
Квадратные глаза снежинками полны.
Оаззов стаи тают в зелёной вышине.
Никто -никто не знает, как мутно нынче мне.
Пурки, пурку, пурке. Пурки, пурку, пурке.
Пурки,
Пурку,
Пурке!
2
Священный арбыр топает по Тетриму ногой.
Я шкрябаюсь с подарком к Шемане дорогой.
Её спираль квадратна, прекрасна, совершенна!
Перыжков я собрал напрасно ей наверно.
Пурки, пурке, пурке. Пурки, пурку, пурке.
3
Я хоботом касаюсь арбыровой ноги.
О, Кубис шестигранный, молю я, помоги!
Оаззов стаи тают в зелёной вышине.
Никто-никто не знает, как мутно нынче мне.
Пурки, пурку, пурке. Пурки, пурку, пурке.
Пурки,
Пурку,
Пурке!
4
Четвероглазый Тристль заштопает меня,
Касаясь осторожно пустого пузыря.
Оставь свою Шеману, от Пуркилей остань,
Пойдём со мною лучше, пойдём в поход за грань!
Пурки, пурку, пурке. Пурки, пурку, пурке.
Пурки,
Пурку,
Пурке!
Дополнение
Почему Шемана разозлилась
Шемана была достойным отпрыском своих почкователей. В кого, ну в кого она так любила вертеться перед руарами?! Конечно, в Шеману-старшую. А для Шеманы -старшей руары
являлись предметом особого, профессионального интереса. Она же известный в Тетриме руаровед и руарознавец. Она умела особым образом воздействовать на руары, имела над ними какую-то таинственную власть. Шемана-старшая настраивала руары так, что они отражали глядевших в них кубисян только с самой лучшей их стороны. Слава о ней летела во все стороны быстрее оаззов. Ясное дело, получить руар от самой Шеманы, мечтал каждый. Её руары отражали кубисянина даже лучше, чем он был на самом деле. И случалось волшебство: кубисяне не только видели себя лучшими в руарах, но и становились лучше, по крайней мере боялись разрушить созданный образ. Он их вдохновлял на перемены. Правда, у её метода были и противники. Учёные критиковали Шеману-старшую, мол дурит головы молодым отпрыскам, формируя у них заоблачную самооценку. Но Шемана старшая настаивала на своём: хороший образ поднимает.
Естественно, если чужие кубисяне в её руарах выглядели писанными красавцами, то что говорить о собственных отпрысках? Это были сплошь чудо, прелесть и совершенства! Вот в такой атмосфере восхищения и росла Шемана- младшая. Её выкрутасам не было конца и края. Она обожала собрать толпу зрителей, когда прыгала на гуттапах. Летала она легко и высоко, в полёте раскручивала свою спираль, затем опять его выгибала такой замысловатой буквой «зю», что наблюдатели начинали оглушительно дудеть и свистеть от восторга. Повторить её выкрутасы не удавалась никому! Такой она была искусной и гибкой.
Шемане нравилось вызывать восхищение, но не более того. Она не понимала , почему за ней начинали тащиться молодые кубисяне(тот же Бокуп, Тристль) и нудеть о создании пары. Даже этот тюфяк Пуркиль осмелился подойти к ней с подарком. Бесспорно платиновая коробочка и лунные перыжки были великолепны и выглядели соблазнительно. Но не известно, где он их взял? Ну, не верилось Шемане, что этот увалень сумел забраться ночью на самую верхушку арбыра. А присваивать чужое -плохо, очень плохо! Категорически нельзя у кубисян! Правда, Пуркиль не предлагал создавать пару, он позвал её в какой-то поход. Стрёхнутый точно! И говорил он от имени Тристля. А Тристль, как талантливый песнопевец и музыкант, всё же интересен. Может, зря она прогнала Пуркиля? С этой мыслью Шемана направилась к колонии гуттапов. Она хотела вечером в тайне от всех откопать себе одного и разместить его в своём саду, чтобы тренироваться. Но вредный толстый гуттап что есть мочи держался за почву и не желал покидать своих сородичей даже на время. Ничего не добившись, только перепачкавшись в борьбе с гуттапом, Шемана вымылась в озере и вернулась домой.
Расслабившись в спальной сети, она уснула с мыслью: « Обязательно надо встретиться с Пуркилем и поговорить о походе. Что-то в этом есть эксцентричное. А она не такая, как все. Уж это подтверждают все руары в её ниде!»
9 Иди к Сфере печали
Печаль, грусть, ворчание, раздражение не принято проявлять при всех в Териме, не говоря уже о ненависти и агрессии. Такого просто не было! Эти плохие состояния мешали радостному творчеству кубисян. Самому -то в них находиться нехорошо, а ещё хуже это сваливать на других! Это считалось на Тетриме самым плохим проступком, а может быть даже и преступлением.
Надо заметить, что кубисяне редко впадали в состояние внутренней пустоты и похолодания, от которого хотелось снежить. Если уж ты вляпался в такую пакость, то будь добр, сиди в своём ниде и справляйся сам, как это делал Тристль. Но это тяжело и неприятно, и не все такие сильные. Тогда, как это делает большинство кубисян, тащи свою грусть-печаль за город. За Тетримом в противоположной стороне от Руаровых холмов находится Сфера Уныния.
Когда-то, квадриллион лун назад, шарахнул по Кубису гигантский метеорит. И остался после него след на поверхности планеты: огромная яма-кратер. Кроме ямы метеорит оставил на Кубисе странных существ: они нарыли тысячи нор в этом кратере и сидели в них —
искрили чем-то. Древние кубисяне хотели их выдворить с планеты восвояси, поскольку эти нелепые скрючи комковатые ничего хорошего не производили. Какая от них польза?! Но. Неожиданно оказалось, что польза всё-таки есть. Эти скрючи с большим аппетитом поглощали энергию негативных эмоций, плохого настроения, тоскливого состояния! Кушали её буквально. Открылось это неожиданно: кубисяне. из любопытства приходившие поглазеть в кратер, заметили, что их настроение после этого значительно улучшается, взгляд проясняется, как будто кто всю пыль с квадриков стёр! Вот они и договорились со скрючами: живите на нашем прекрасном Кубисе, но перерабатывайте печаль -тоску. Пришельцы согласились с радостью, если такое понятие приемлемо: лопать грусть с радостью! Натянули кубисяне над кратером огромный купол и стали к нему в случае нужды шкрябаться со своими проблемами.
Итак, у Пуркиля есть два варианта.
Либо сейчас двинуться на окраину Тетрима, и приложиться хоботками или чем придётся к Сфере Уныния. Либо добраться до нида своих почкователей. Они-то поймут, погладят. И всё как хоботом снимет! Да. Есть такая привилегия у юных кубисян, нести свою печаль почкователям. А пройдёшь восемь пузырений -тогда всё! Справляйся сам, не отвлекай никого и не морочь никому голову.
Пуркиль пошкрябался к почкователям. И почему уговаривать Шеману Тристль послал его?! Был уверен, что та захочет приключений и не откажется пойти с ними? Она отказалась и в обидной форме!
А как они с Тристлем старались! Ночью, поддерживая друг друга, они залезли на самую верхушку огромного арбыра. Дождались, когда его отростки, поймав лунный свет, начали выпускать сияющие, благоухающие перыжки- лёгкие и прекрасные. Пуркиль держал коробочку из платины, а Тристль собирал перыжки. Когда спускались, Пуркиль всё-таки упал: не хватило хоботков держаться за арбыр. Он крепко прижимал к себе коробочку с подарком. Голова от удара побаливала. Ещё и Шемана добавила впечатлений. Всё зря! С такими мыслями Пуркиль очутился возле нида своих почкователей. Они дома: вход открыт.
Ура!
10 Паркиля
Пуркилей –старших в ниде не оказалось, но Пуркиль ясно чувствовал, чьё-то присутствие. Он стал вглядываться в сумрак помещения и, наконец, заметил на одном из выступов стены висящую на хоботке юную кубисянку. Она проворно спрыгнула с выступа и перебралась на татамас. От удивления Пуркиль не мог ни издать ни звука, ни пошевелиться. Он мог только стоять и пялиться во все свои четыре квадрика. В нём боролись два чувства: паническое желание сбежать из нида вон и неимоверное любопытство к той, что спокойно восседала перед ним на татамасе и разглядывала его пятью квадриками! Пятью! О, Кубис!
- Ну, долго кристаллизоваться будешь? Упузте, что ли! – нарушила молчание его визави.
- У- у-у-пуз…- выдавил из себя Пуркиль наконец.- Ты кто? И что ты делаешь в ниде моих почкователей?
- Слава Кубису! Оттаял! И моих между прочим тоже. Я- Паркиля.-представилась кубисянка.
Ещё нелегче! Пуркиль опять запаниковал, но убегать уже не помышлял. Пятый квадрик Паркили словно магнитом притягивал его. Он вопросительно указал хоботком на него, мол, как понять это?
- Ах, это тебя смущает? – Казалось с насмешкой произнесла Паркиля и мгновенно втянула лишний квадрик с тулово. Она продолжала очень внимательно рассматривать представителя своего клана и выглядела совершенно спокойной.- Это видишь ли, неожиданный дефект, который возник при почковании. Какая –то шальная мысль моих почкователей. Но я не в обиде. Он мне даёт ряд преимуществ. И может быть ты, в конце то концов, скажешь, как тебя зовут, и перестанешь изображать засохший арбыр?
- Я - Пуркиль, двенадцатый отпрыск моих почкователей,- мрачно ответил Пуркиль.
- Так - то лучше. А я – тринадцатый отпрыск твоих почкователей.
Надо же, она на одно пузырение младше его, а ещё и насмехается! Пуркиль никогда не общался с представителями своего клана. Ни с младшими, ни со старшими. Это было не принято в Тетриме, чтобы избежать сравнений, обид. Что кто-то получился лучше, кто-то хуже, кто-то талантливее, а кто-то проще. Зависть и обиды ведь совсем не способствуют радостному творчеству. Он старательно избегал встреч. А вот Паркиля, похоже, к родственным встречам относилась спокойно. Без опаски. И вообще от неё исходила приятие и умиление.
- Что-то здесь темновато.- Сказала она, и, зачерпнув хоботом платиновой пыли из кучки на полу, выпустила им какой-то светящийся газ. В ниде стало сразу уютней и светлей. Теперь Пуркиль мог рассмотреть подробности узорной штопки на тулове Паркили. Орнаменты были очень оригинальны и затейливы, но порой несимметричны: раппорт в них сбивался.
- Да-да. Не всё во мне идеально,- вздохнула Паркиля, перехватив взгляды сородича.- Друзей и приятелей у меня нет, а почкователей я стараюсь по пустякам не беспокоить. Сама справляюсь.
- Как нет? Совсем нет? Ни одного? – Пуркиль успокоился совершенно и уселся на соседний татамас. Тот услужливо обнял формы его тулова.
- Совсем. Хотя я научилась хорошо прятать пятый квадрик, все каким-то образом чувствуют, что со мной что-то не так и сторонятся меня.- Опять вздохнула Паркиля.- Вот я и прихожу часто к почкователям, пока можно. Странно, что я тебя ни разу не встретила здесь.
- А я как-то не горю желанием встречаться с остальными отпрысками. Что хорошего?
- А что плохого?
Пуркиль потёр хоботом между квадриков и не нашёл, что ответить.
- А покажи ещё свой пятый квадрик! Что за преимущества он тебе даёт?- любопытство его разбирало не на шутку. Паркиля довольно хрюкнула и осторожно выдвинула из тулова лишний квадрик. Он был немного больше остальных четырёх.
- Преимущества… Ну, он может светиться в темноте, и мне не страшно. И действительно её квадрик засветился, как фёв тёплым оранжевым светом. А ещё я могу им запечатлеть картинки произошедших событий.
- Как руар?
- Как руар. А потом просматривать внутри себя, если надо какие-то вспомнить детали.
- Вот это да! – восхитился Пуркиль.
- Да я могу вспомнить образы всех своих четырёх пузырений, чтобы не повторяться в последующих.
- Это чудо! Я не помню даже, что в последний раз нафонтанировал!
- Ещё кое-что могу, но покажу завтра, когда взойдёт дневное светило. Если ты не сбежишь, конечно.
Бежать Пуркилю уже не хотелось абсолютно. Ему становилось всё интересней. Паркиля не переставала его удивлять.
- Да я бы остался, но как отнесутся наши почкователи, когда вернутся и застанут нас вместе?
- Я думаю, они вернутся нескоро.- Ответила Паркиля.
- С чего ты это взяла?
- Сам посмотри в руар.
Руары умели записывать события, отражающиеся в них, но каждый по –своему. Кубисяне же, если хотели, могли стирать эти записи с руаров. Пуркиль встал и подошёл к одному из руаров.
- Нет, в этом только графики, линии, траектории движений записываются. А вот тот, жёлтый, отражает события абстрактными формулами теории вероятности. Тот, что в углу – цветовыми пятнами. Более менее нормальными образами фиксирует тот, фиолетовый у окна. Я их тут все изучила.- Поясняла Паркиля.
Пуркиль подошёл к фиолетовому руару, погладил его и настроился. На руаре показались Пуркили –старшие. Они осторожно складывали в коробку линзы разных размеров.
- Понятно: пошли на башню наблюдать спектры звёздных скоплений.
- Да. Их долго не будет. Они вдохновляются звёздами.- Подтвердила Паркиля.
- И всё же, как ты обходишься без приятелей? – Пуркиль вернулся на татамас возле Паркили.
- Если ты обещаешь мне, что не будешь синеть и убегать, я тебя познакомлю с моим другом.
- Обещаю. Когда познакомишь?
- Да прямо сей момент. Пи-лим! Пи-лим! – Паркиля стала нежно пиликать своим хоботком.
Из- под татамаса тихо показалось существо, которое Пуркиль прежде никогда не видел в Тетриме. Он напоминало засохший отросток арбыра с наростами по бокам. Наросты эти располагались рядами друг над другом. А между ними на тонких палочках покачивались десятка полтора прекрасных голубых жемчужин.
- Кто это? – только и смог выдохнуть изумлённый Пуркиль.
- Я же сказала – Пилим. Знакомьтесь: Пилим, это мой сородич -Пуркиль. Пуркиль, это мой друг – Пилим.
- А он что, разумный? Звуки понимает?
- Ещё как! Он понимает больше, чем ты себе можешь представить. Пуркиль даже не удивился. И лишь внутри себя удивился, что он не удивляется. За эти два – три дня у него было столько новостей, столько поводов почесать в задумчивости свою макушку, сколько не было за все его пять сезонов пузырения! Он со счёта сбился.
Между тем, Пилим издал очень музыкальный звук. Пуркиль понял, что с ним поздоровались и тихо ответил: « Упузте». Такое сочетание красоты, нежности и уродливой нелепости он встретил в Тетриме впервые.
- А он видит меня? – опять он спросил Паркилю.
- А как же. Эти голубые шарики – его органы зрения. – Паркиля подхватила Пилима одним из своих хоботков и посадила рядом с собой на татамас. Пилим продолжал мелодично звучать. Его жемчужины сияли.
- Итак, что тебя привело в нид наших почкователей в таком скорбном состоянии?
- Так ты почувствовала?
- Сразу, как только ты зашёл сюда.
Пуркиль вздохнул и начал подробно рассказывать и про полёт на уазах к Тристлю, и про самого Тристля, который решил пропустить пузырение, и про разговор с По-Тристлем, и про чудесные перыжки из стеклянного куба, и про сбор настоящих лунных перыжков с вершины арбыра, и ,наконец, про встречу с Шеманой. Про всё- всё, что так занимало его все дни. Рассказ о встрече с Шеманой всколыхнул было в нём всю печаль и разочарование, но Паркиля коснулась его тулова хоботком. А Пилим приблизился и зазвучал совсем волшебно. Пуркиль как-то обмяк и тут же уснул. Сквозь сон он продолжал слышать тёплые прикосновения к штопке на своём тулове и мелодичное журчание. Пилим-пилим- пилим….