Через приоткрытую балконную дверь осенний ветер принёс в комнату едва уловимый чуть пряный запах облетевших листьев и, будто прислушиваясь к разговору, замер.
- Вам не мешает работающий телевизор?
- Нет, я его не замечаю, пусть будет фоном.
- Хорошо. Вы не первая, кому я всё это рассказываю. Но, если вам неинтересно, могу замолчать.
- Нет, что вы! Продолжайте. Я с удовольствием послушаю.
- Как я уже говорил, мы с ней очень редко встречаемся, особенно сейчас, несмотря на её пронзительное одиночество.
- Я тоже заметила, что она тоскует.
- Она особенная, неповторимая… И… Я боюсь за её здоровье. Она очень больна.
- Вы так считаете?
- Да. Она призналась в этом своей подруге месяца три назад.
- Но выглядит она очень хорошо.
- Это снаружи. Внутри же всё рушится. Её сердце стало совсем слабым, а сосуды хрупкими. Ещё меня пугает, что она всё чаще стала вспоминать прошлое, с самого раннего детства. Как будто хочет ещё раз прожить свою жизнь.
- Вижу, она вам не безразлична.
- Вы не представляете насколько! Знаете, я давно люблю её. Очень давно. Верю, что и она меня любит, ведь она предпочитает меня всем остальным. Мне иногда кажется, что без неё я умру... За свою долгую жизнь я видел её в разных душевных состояниях и знаю все её тайны.
- А их у неё много?
- Да. Как у каждой женщины.
- И вы все их помните?
- Все. И радостные, и печальные. Вот послушайте…
Старый бокал подвинулся ближе к бутылке красного вина и тихонько продолжил:
- Вы заметили, что бокалы каждый раз звенят по-разному? Например, от неясного звука к звонкому и искромётному, если вечеринка удалась.
- Нет.
- Ах, да! Вы же только раз появляетесь на столе, или, что значительно реже, несколько. А потом вас выбрасывают… Так и быть, расскажу всё с самого начала, чтобы вам было о чём поразмышлять на бесконечном отдыхе, если только не попадёте на переплавку… Нас было шестеро. Её родители купили нас, когда она окончила десятилетку. Тогда она впервые сделала пару глотков из меня. «Пусть эти бокалы из богемского стекла сопровождают тебя во всех важных моментах твоей жизни! Они очень красивые и дорогие. Береги их», - сказала тогда её мать. Взрослые окончание школы отмечали бурно, и как-то так случилось, что после застолья целым остался только я. Она очень расстроилась и даже заплакала. А когда успокоилась, твёрдо решила, что я буду её любимым бокалом, и пить из меня будет только сама, чтобы никто случайно не разбил. Этим же летом она поступила в институт. Сколько было счастья! Я звенел от радости! А зимой она встретила Юру - красивого, спортивного, эрудированного парня. Он учился на соседнем факультете. Кстати, то, что в вас её любимое вино, это тоже связано с Юрой.
- Вы и про это знаете?
- Конечно. Она об этом не раз вспоминала при встречах с подругами. Так вот. В августе того же года они вместе с Юрой поехали отдыхать в институтский спортивно-оздоровительный лагерь, под Новороссийск. Вокруг было много виноградников, где выращивали в основном винные сорта. Хотелось бы отдыхающим попробовать виноград, но мало кому нужны неприятности на каникулах или в отпуске – поблизости сторожа, кое-кто с собаками, а кое-кто и с ружьями. Однажды она и Юра решили пойти на соседний пляж. Старожилы в лагере рассказывали, что по дороге к нему есть огромный, с плоским верхом, камень-монолит, выступающий в море. На него трудно забраться, но если это удалось, то с него открывается замечательный вид на море, а ещё можно загорать и целоваться – никто снизу не увидит. Они подошли к подножью камня-исполина. Юра, начинающий альпинист, оценил подъём и помог ей подняться наверх. Она сияла от счастья! Со всех сторон их окружал беспредельный простор: сзади, со стороны суши - зелёное море виноградников, а слева, справа и впереди - сине-голубая, в белых прибрежных барашках, бескрайняя морская даль с кажущимися игрушечными кораблями на горизонте.
- Вы так красиво и подробно рассказываете, будто сами там побывали!
- Я же не раз слушал эту историю. Но, продолжу. Они стояли на плоской площадке и целовались, потом, обнявшись, ещё долго смотрели на море. Ей было так хорошо с Юрой! Свежий морской ветер смешивал шум прибоя с далёким криком чаек, и в унисон им звенела её восторженная душа. Потом они спустились, дошли до пляжа и весело плескались. Когда они возвращались назад в лагерь через виноградники – так казалось короче - то наткнулись на препятствие: посреди дороги сидел и жалобно скулил щенок какой-то крупной собаки. Шея его была обвязана верёвкой.
- Как ты здесь оказался, несмышлёныш? - сказала она.
Юра присел на корточки и щенок, забавно мотая головой и смешно крутя толстым хвостом-кренедельком, подбежал к нему.
- Не бросать же его здесь! Здоровый какой, на кавказца похож, - сказал Юра.
- На кого?- переспросила она.
- На кавказскую овчарку, - Юра потрепал пушистую круглую мордашку толстобокого щенка, встал, взял конец верёвки и потянул. Щенок послушался, и они втроём зашагали дальше.
- Что мы будем с ним делать? – спросила она, - Жалко его, может в лагере разрешат недолго подержать?
- Посмотрим, - ответил Юра.
Путь через виноградники близился к концу, как вдруг их остановил крик:
- Ай, мой хороший! Ай, мой золотой! Вот ты где! – к ним по пыльной дорожке почти бежал, прихрамывая, старый сухонький старичок. - Вай, ребята! Стойтэ! Где вы его нашли? Ханжар, глупый, ты куда убежал, а? – старик протянул руки, и щенок бросился к нему навстречу. - Как хорошо, что вас встрэтил! Я его уже полдиня ищу. Оторвался и убежал, дурачок. А мне долго бэгать нельзя. Мне сторожить надо!
- Это нам повезло, что мы вас встретили, - сказала она, - вот что нам с таким медвежонком в лагере делать? Его не спрячешь, да и скучать будет.
- Да-да. Спасибо! Давай его сюда. Ай, ребята, подожди! Вот вам, - старик шагнул в сторону, срезал крупную гроздь винограда и отдал ей, а сам забрал у Юры верёвку.
На табличке, воткнутой возле делянки с виноградом, откуда была гроздь, виднелась надпись: «Каберне». А вечером к ним с Юрой пришли друзья, принесли бутылку вина. И, представляете, моя стеклянная собеседница, так совпало, что тем вечером они откупорили бутылку вина с названием «Каберне». Они вместе с друзьями пили вино, закусывая подаренным виноградом, и все сошлись во мнении, что вкусовая гамма вина и винограда совпадают. С тех пор Каберне стало её любимым вином.
- Как интересно! Продолжайте!
- У них с Юрой было много общего - увлечение фотографией, любимая литература, музыка. А ещё увлекательные совместные туристические походы.
- Скажите, может я и забегаю вперёд, но очень уж любопытно, она вышла за Юру замуж? - спросила нетерпеливая слушательница.
- Нет. Однажды он не вернулся из горного похода – вместе со своим другом сорвался в трещину на леднике - шли в одной связке… Она очень долго горевала. Ходила почти чёрная. И я больше года звучал очень глухо, как будто деревянный…
- Как жалко… А дальше?
- Дальше в её жизни появился Вадим. Она ухватилась за него, как за соломинку способную вытянуть её из тягостного состояния. Он ухаживал, заботился о ней, дарил красивые и дорогие подарки, помогал в решении её домашних проблем, даже на море два раза свозил. Но… Он был женат. Да и ребёнок у него уже был, мальчик. Вадим всё обещал развестись, рисовал радужные планы. Время шло, в её жизни ничего не менялось. В отличие от Вадима - у того собственная семья разрослась и стала насчитывать уже пять человек – жена родила ему двух девочек-близняшек.
- А вы? Вы не могли ничего с этим сделать?
- Я как мог своим предупредительным, осторожным звоном пытался отговорить её от встреч с Вадимом, но она не слышала… И так продолжалось двадцать три года!
- А дети? Она же могла иметь детей? От Вадима?
- Могла. И даже была беременна. Дважды. Но он запретил…
- А от другого?
- От другого? Вы не представляете, какие сцены он устраивал, как ревновал, если замечал, что она кому-то мимоходом улыбнулась или тепло разговаривала! Работали-то они рядом, и он контролировал её с каким-то тупым остервенением.
- Как ужасно! Она так и не встретила настоящую любовь?
- Почему? Она решила, что это был Юра. Вы можете сомневаться, но он действительно незримо идёт с ней всю её жизнь. И с возрастом его образ всё ярче горит в её душе. Не знаю, как сложилась бы их совместная с Юрой жизнь, возможно, что и замечательно.
- Вы не верите в это?
- Хочу верить. Очень хочу! Вы не представляете насколько! Но… Простите старого брюзгу. Я за свою жизнь столько видел и слышал разных историй и уже не так доверчив, как в молодости. Дело в том, что жизнь такая штука… Мечты и реальность… Свежий пример - совсем недавно её лучшая подруга развелась после многолетнего замужества. А раньше рассказывала, что у неё с мужем была «неземная любовь»: он из армии каждый день письма писал, да и вообще на руках носил! Но то, что образ Юры согревает и поддерживает её в этом мире, это точно. И за это я безмерно благодарен ему. От всего сердца я хотел, чтобы их союз с Юрой был счастливым! Как бы я звенел на их свадьбе! Но судьба распорядилась иначе.
- Вижу, вы радуетесь и грустите вместе с ней.
- Я вам больше скажу. Мне кажется, что мы очень близки. У неё, несмотря ни на что, душа остаётся тонкой, отзывчивой, прозрачной и чистой как хрусталь.
- Тише… Она возвращается…
Женщина вошла в комнату, выключила телевизор и села на мягкий диван. Ей захотелось побыть в тишине наедине со своими мыслями. Она медленно перебирала в памяти воспоминания далёкой юности, когда была безоглядно счастлива, плывя с Юрой в одной байдарке, удачно огибая все пороги и коряги, встречавшиеся на пути. Ещё бы! Ведь он доверил ей самое ответственное дело – предупреждать обо всех опасных моментах. «Табань!» - это было её любимое слово, которое она не раз изо всех сил кричала за время их водного похода по порожистой Вишере. Ей тогда часто приходилось использовать новый для неё термин, благодаря чему их байдарка ловко лавировала, вовремя обходила торчащие из воды топляки, тормозила, поворачивала или даже давала задний ход, чтобы пройти по стремнине между валунов, минуя очередной порог. А какой радостью после каждого удачного завершения манёвра светились их с Юрой мокрые от брызг лица!
«Надо всё же взять, встряхнуться и поменять что-то в моей жизни. Поехать на море или съездить на экскурсию в Чехию… Кстати! Я давно мечтаю посмотреть Прагу. А почему бы и нет? Съезжу-ка я на родину моего любимого бокала! », - подумала женщина. - «Вот возьму, и скажу себе – табань! Развернусь и поплыву навстречу новым впечатлениям и новому счастью!» Женщина протянула руку, налила немного Каберне в бокал и медленно взяла его со стола, осторожно вдохнула аромат любимого вина и улыбнулась…
Она не успела ничего понять: внезапно наступила всеобъемлющая тишина - куда-то ушли все звуки, а окружающая обстановка стала размываться, превращаясь в одну точку, которая вскоре погасла. Странным образом исчез весь мир, растворился в её слабом последнем дыхании, унося ввысь все земные надежды, радости и печали. Она уже не чувствовала, как безвольно опустилась её рука и разжались пальцы, отпуская на волю бокал, не видела, как вино одинокой слезинкой соскользнуло с горлышка бутылки. Не слышала она и прощальный тонкий хрустальный звон: «Та…бань…»
Осенний ветер слегка шевелил тяжёлую штору, грустно позвякивая стеклянными льдинками люстры, а неяркий отсвет заходящего солнца нежно золотил красные капли на осколках старого бокала...