— Помнишь, что с нами было?
В этот момент я завис над кипящим чайником, пузырьки быстро поднимались вверх. В комнате было душно, яркий солнечный свет обжигал мою оголенную спину. Я чувствовал интонацию ее голоса, как будто ноты. Каждая фраза возвращала меня в беззаботное лето. Мне хотелось ей что-то ответить, но я не мог произнести ни слова. Воспоминания вновь нахлынули, словно та самая волна из теплого моря. Я застыл с телефонной трубкой в руке.
— Знаешь, что с нами стало?
Я предал все, во что мы верили: все мечты, планы, клятвы о вечной любви — догорали, как солнце на закате. Только разница была в том, что утром солнце снова вернется, чтобы освещать нашу жизнь.
Я почувствовал ноющую боль в центре солнечного сплетения, меня тошнило от самого себя. В этот момент, я просто чувствовал себя полным ничтожеством.
— Я понимаю, что я сделал, но скорее всего, еще до конца этого не осознаю.
— Ты никогда ничего не осознавал, ты верил только своим чувствам. Просил понимания, но сам не хотел кого-либо понимать! — кричала она в трубку.
— Я надеюсь, что ты сдохнешь в одиночестве.
Затем раздались короткие гудки. Я пытался их сосчитать, но щелчок кипящего чайника, сбил меня.
Достав чашку, я насыпал кофе.
Заливая гранулы кипятком, я думал о том, что единственное, чего бы я сейчас хотел, это вновь оказаться рядом с ней. Вдыхать ее запах, целовать ее руки, прижиматься к ней, как котенок, и уснуть бок о бок, понимая, что завтра у нас будет новое сегодня.
Наш отрезок времени был закончен. Нужно было делать что-то дальше. Снова искать попутный ветер и пытаться забыть свое прошлое. Мне хотелось жить, хотя в душе я был уже практически мертв. Все, что мной двигало — это чувство боли, которое заставляло меня писать или проводить время в путешествиях, чаще всего прикасаться к малознакомым особам, создавая иллюзию того, что я все еще живу, а не существую.
Достав тетрадь, я начал писать о том, что ощущаю.
Если мир — это зло, то я буду в нем добром.
Яркой вспышкой света, у которой есть всего лишь сегодня, от рождения до ухода в небытие. Стану смыслом для других, нравственным ориентиром для тех, кто верит, что жизнь — это не заточение.
Я никогда не буду прав, потому что правды нет, ее придумали люди для того, чтобы казаться сильными, высоконравственными, управляя чужими жизнями.
Закончив, я выдохнул. Я не верил в чудеса, но знал, что вокруг нас присутствуют знаки. Подойдя к книжной полке, я достал первую книгу наугад и задал про себя вопрос.
— Что будет дальше? Страница четыреста тридцать восьмая, третья строка, сверху вниз.
Открыв ее, я прочитал вслух: " Та женщина приблизилась опять»
Посмотрев на название книги, я пошатнулся, это был Данте Алигьери — “ Божественная комедия».