В небольшой, но светлой комнате, почти всё помещение занимал круглый стол, окружённый мягкими стульями, а вдоль стен протянулись полки со стеклянными дверцами,. За этим столом и сидели Раиса и Юстина, пили чай и пытались осмыслить прошедшую ночь. А сделать это в обществе пусть и пожилого, но крепкого мужчины было приятнее, тем более, что он был в курсе всех событий.
Девушки пришли в сторожку, как именовали небольшой домик у входа, после того, как закончились уроки, и дети отправились на медпроцедуры или просто отдыхали под присмотром дежурных воспитателей
.
Азарий готовил чудесный чай из лесных трав, охотно угощая им всех желающих. Мсье Сайм был внимательным слушателям, поэтому в его домике постоянно толпился народ: иногда взрослые, а чаще дети.
– Счастье Кона, что Мири никакая не ведьма, а то точно облысел бы или лишился второй руки, – мадам Ропер вытерла губы платком. – Как можно быть таким злым?
– Он сирота, – вздохнула мадемуазель Блэк, – к тому же с его сухой левой рукой ни работы хорошей не найдёт, ни жены. Остаётся только воровать или попрошайничать, при таких перспективах любой озвереет.
– Вовсе и нет, – Сайм откашлялся, – имелся у меня знакомец один, бывший моряк, с одной рукой, так лихо отплясывал в таверне, каждый рад был налить стаканчик. А уж как бросал нож, с десяти шагов попадал в воткнутое перо.
– И как закончил ваш знакомец? – уточнила Раиса.
– Как и всякий порядочный человек – на гильотине, – сторож покачал головой печально. – Банальнейшая драка. Попался какой-то бродяга со слишком хрупким позвоночником, а полицейские и рады были приписать все нераскрытые убийства, выставили каким-то маньяком бедолагу.
– Очень позитивная история, как раз для такого утра, – Юстина фыркнула.
– Увы, как ни печально это признавать, дети – довольно жестокие существа, – старик пожевал губами. – Особенно, сироты и не очень здоровые. Не научились пока что притворяться, как взрослые, сдерживать свою тёмную звериную натуру, не обрели тонкий налёт воспитания и культуры, внешний лоск. Будучи ущербным, нет ничего приятнее, чем выместить всю свою злость неудачника на ком-то другом, с радостью убедиться, что есть кто-то, кому ещё хуже.
– Плюс, инстинктивно, пытались избавиться от слабейших, лишних в их стае,– подтвердила Раиса.
– А Мири, получается, именно такая: беззащитная, слишком робкая, эмоциональная – оттого и стала общей мишенью для издёвок, вечной жертвой,–вздохнула мадемуазель.
– Меня беспокоит другое, – Азарий погладил гладко выбритый подбородок. –Такая жестокость погубит мальчишек.
– Что мы можем сделать? – вздохнула Юстина. – Кондратию нужна крепкая мужская рука. А у нас из мужчин только ты занимаешься наставлениями, а доктора предпочитают не замечать хулиганства.
– Это уж точно, – поддакнула мадам Раиса. – Они ещё и посмеиваются, если начнёшь рассказывать о выходках Бакера и кампании. Говорят, что сами в детстве были шалопаями, за что и получали от родителей.
– Вот я и говорю: пороть их надо за каждый проступок или ставить в угол на горох, как раньше делали, – сказал сторож.
– Ну что вы, мсье Сайм, – замахала руками Юстина. –Жестокостью не привьёшь добродетели.
– НЕ понимают слов – пусть бояться силу! –отрезал Азарий.
Юстина вдруг вскочила, поправила платье, которое и так хорошо сидело на её стройной фигуре.
–Что? – собеседники проследили за взглядом девушки, уставившейся в окно.
– Родственничек пожаловал, – констатировал Азарий, тоже поднимаясь.
– Поздновато сегодня, – поджала губы Раиса. – Обычно с утра прибывает.
Юстина опомнилась, сконфуженно улыбнулась.
–Что ты, Раиса, хорошо, что утром не приехал – дети были так взбудоражены ночным происшествием. Ему об этом лучше не знать.
–Удержи ветра в поле, – глубокомысленно изрёк старик.
Когда наша троица вышла во двор, там уже было много народу: детей выстроили дежурные воспитатели, взрослые встали сзади.
Мсье Казимир Вайс вышел из дорогого внедорожника нескоро, словно давая возможность детям и взрослым прийти в себя, ведь приехал не утром, как всегда, а к вечеру, когда его уже не ждали.
Когда шофёр открыл дверцу, попечитель легко выскользнул и сразу зашагал к встречающим, пожимая руки взрослым и детям. Последние считали за особую честь, если удостаивались рукопожатия такого важного мсье.
– Добрый вечер! Спасибо? Как поживаете?– сыпались из детских уст вопросы, на которые попечитель отвечал широкой улыбкой и похлопыванием по плечам мальчиков и поглаживанием головок девочек.
– Что-то Миранды не видать? – спросил мсье Вайс, оглядывая детей. – Ей стало хуже?
– Что сделается с этой ведьмой? – прошептала Эмма. – Это она может наслать на нас болезни.
Казимир повернул голову в сторону говорившей, нашёл её взглядом, хотя она и пыталась спрятаться за спины подруг.
– Где Миранда? И Серафима? – грозно сдвинул брови попечитель.
– Да в лесу они,– махнул рукой Алан, сделав шаг вперёд. – Белочку пошли кормить.
Мсье кивнул мальчику, неодобрительно глянул в сторону высунувшейся из-за голов Эммы и шагнул на крыльцо. Все ждали его речи, которую он всегда произносил торжественно, с чувством, но попечитель понял обе руки вверх, ещё раз приветствуя собравшихся, и шагнул в открытую дверь, кивнув начальнице приюта. Она вздрогнула, погрозила пальцем детям, понимая, что недовольство попечителя вызвано их поведением.
Пройдя в кабинет, который считался его собственностью и никогда не открывался без его ведома, Казимир открыл его своим ключом, пропустил мадам Пасс и закрыл дверь. Отодвинув стул для мадам, сам прошёл вперёд и сел во главе длинного стола.
Попечитель любил основательность, видимо, подчёркивая этим свой статус обеспеченного человека. И в этом его кабинете была деревянная мебель из дорогой древесины, отделанная позолотой. Большие окна закрывали тёмные портьеры, а против окна находилась мягкая зона с удобным диваном, креслами и большой плазмой. Казимир всегда любил комфорт, вот и здесь он иногда оставался ночевать, поэтому и приказал поставить в кабинет диван.
Для приятной беседы он усаживал посетителей в кресла, предлагая напитки и сладости, выставляемые на стеклянный столик с колёсиками.
Сейчас же он сел за стол, поэтому начальница приюта поёжилась, подозревая, что разговор будет неприятным.
– Рассказывайте, мадам Пасс.
Попечитель привык держать руку на пульсе, будь это бизнес или благотворительные дела.
****
Тем временем, Аркан насторожился вдруг, волосы на загривке дыбом встали, хвост поджал, зарычал, начал медленно отступать, пока не прижался к ногам хозяйки.
– Что там такое? – пролепетала девочка, озираясь.
По понятным причинам, Мири всегда нервничала, оказавшись вне такого надёжного убежища – приюта, лишь присутствие подруги и питомца давало достаточно сил, чтобы сделать хоть шаг в лес. Ведь из-за деревьев могли, в любой момент, выскочить тёмные тени, окружить, уронить на землю, сокрушить кости, убить как… как маму.
Из кустов послышалось злобное рычание, и показалась довольно крупная собака, нет, настоящий волк! Откуда зверь мог взяться, да ещё и днём, непонятно. Скорей всего, это был старый и больной зверь, с голодухи приблизившийся к людским селениям или сбежавший от какого-нибудь жестокого хозяина. Есть такая мода сейчас, держать диких зверей дома, а воспитывать и не умеют. Пока маленький щеночек, миленький, трогательный, все любят, балуют, а подрос, зубы показал и всё – пинка под зад или в тесную клетку. Повезёт, так в зоопарк. Этому не довелось. После такого любой озвереет.
И увы, в отличие от Красной Шапочки, у Мири и Симы хищник ничего спрашивать не собирался. К счастью Аркан был рядом и не помышлял сдаваться без боя. Залаял и бросился на хищника.
Оба сцепились, покатились по земле. Девочки завизжали, с их болячками не могли ни помочь другу, ни сбежать. А зрелище было жутким, клочки шерсти летели в разные стороны, текла кровь. Хотя пёс не был ни волкодав, ни даже бульдогом, а всего лишь дворнягой, пусть и большого размера, справлялся на удивление неплохо: трепал хищного зверя, будто это Аркан являлся монстром, а серый - жалкой дворняжкой.
Наконец, волчара не выдержал, вырвался не без труда и бросился прочь, прихрамывая на все четыре ноги. Пёс рыкнул вслед, для приличия, покачнулся, на прямых ногах подошёл к спутницам и лишь после этого рухнул.
. Подружки всплеснули руками, Мири нагнулась, рухнула на тело защитника, обняла, разрыдалась, прижимая к груди. Вторая девочка, как более практичная и сообразительная, схватилась за телефон, позвонила-таки Алану. После вытащила платочек, разорвала его на полоски, принялась раны перевязывать.
Мальчик же примчался так быстро, как мог, вместе с ним была и Юстина, которая уже и сама пошла за девочками, когда поняла ,что они долго не возвращаются. Её и догнал Алан, показав в какую сторону идти.
Нести животное, не смог из-за руки, но догадался прихватить с собой простыню, затащил на неё не без помощи подружек собачку, теперь оставалось лишь медленно волочить к дому и молиться, чтобы пушистый герой не скончался.
Аркан притих, будто понимал, что происходит. У ворот больницы уже ждал Азарий Сайм. Как увидел, всплеснул руками, кинулся к воспитанникам, подхватил беднягу.
Хорошо, что с бинтами и лекарствами в больнице было всё в полном порядке, и никто не отказал в помощи, уж больно трогательно выглядел доблестный пёс.
– А вашему другу относительно повезло, – сторож покачал головой. – Столько крови, я уж думал, бедняге глотку изорвали или лапы перегрызли, но дырки не так и глубоки. Больше царапин, чем ран. Вы точно с волком встретились или просто со старой псиной с гнилыми зубами?
Честно говоря, девочки были так перепуганы, расстроены, что уже и не знали, кого видели и что, собственно говоря, произошло. Единственно, их товарищ, как сын дровосека, успевший бросить взгляд на след, покачал головой.
– Очень странно, – Сайм почесал затылок, – впрочем, хорошо то, что хорошо заканчивается. Знаете, девочки. Не стоит вам больше вот так гулять, кто знает, ЧЕМ закончится?! И госпоже Пасс ни слова: накажет гарантированно и вас, и воспитательниц, да и мне достанется изрядно. Будем считать, ваш друг с кем-то подрался в лесу (тем более, так оно и было) и лишь мы знать будем, какой он доблестный герой.
Сима и Мира ухаживали за спасителем так, как могли, при их болячках, а Аркан будто чувствовал их любовь и беспокойство, поправлялся невероятно быстро, раны зарастали на глазах, буквально, как на собаке. Не пройдёт и недели, как не останется даже шрамов, так уже было не раз. Подружки не знали, как подобное должно происходить, а Азарий предпочитал молчать или кто-то заставил держать рот на замке.
Юстина помогла девочкам принять ванну, отослав младшую помощницу, которая обычно этим занималась. Когда она собрала одежду,чтобы отправить её в стирку, Мири сказала:
– Симе стало плохо в лесу…
–Что же вы сразу не позвали меня или… Азария? – подняла на девочек испуганные глаза мадемуазель.
– Мне Злата помогла,– объяснила Сима. Она сидела на своей кровати такая раскрасневшаяся и довольная, что Юстина улыбнулась:
– Как же она помогла? Орешками угостила?
– Нет, цветочек принесла.
– Какой цветочек? – нахмурилась воспитательница.
– Голубенький, – в два голоса ответили девочки.
–Он в кармане моей курточки,–добавила Сима.
Быстро обшарив одежду, Юстина вынула стебелёк.
– Надо же… Это живокость высокая,– погладила бутоны. – Препараты из этого растения применяют при хирургических операциях в сочетании с наркозом, так как алкалоиды живокости обладают свойством блокировать концевой аппарат двигательных нервов и вызывать расслабление скелетной мускулатуры.
– Расслабление, – кивнула Мири, хотя не совсем поняла научные выражения, которые использовала Юстина.
– Но аппарат вводят в вену, а как здесь помогло растение?
– Я… его понюхала, – пояснила Сима.
Мадемуазель недоверчиво покачала головой:
– Растение, конечно, оказывают обезболивающее действие, но не таким же способом! Вы, верно, что–то напутали. Просто Сима неловко повернулась, а потом повернулась, как надо.
– Навееерное–ееее, – протянули девочки, заговорщически перемигиваясь…
Тут в дверь постучали.