Гл.23
Если бы не Маша, то Катя и представить себе не могла, как бы она провела эти долгие часы ожидания, пока не вернётся назад Ларионович. Но Клавдию Михайловну не спасало даже присутствие внучки, так ей было плохо, женщина не замечала никого в упор. Она зашла в свою хатку, не закрыв за собою дверь, и больше не появлялась на улице. Но стоило Ларионовичу остановиться на УАЗе возле их ворот, Клавдия тут же, пошатываясь, вышла к нему навстречу. Она еле передвигала ногами, взгляд страшный, отрешённый и уже совершенно в нём не было веры, а лишь своеобразное смирение перед судьбой, с которой ей никогда в жизни не совладать.
А Катя не хотела выходить из дома, собираясь в окно подсмотреть, какие новости привёз директор, но не смогла, словно буря вылетела на порог и только глянула на него, так сразу и закричала: истошно, на всю округу.
Ивановы до последнего не информировали друзей и даже соседей, но теперь уже скрывать было нечего.
- Права ты была, Клаша. То Валерка. - Ларионович кусал губы, сжимал кулаки, но отвести от посторонних глубину своих страданий, не получалось. Выдавали глаза, полные слёз. Ведь к Валерке он относился, как к своему сыну.
Появились возле калитки соседи, откуда-то узнала обо всём Люся Кочкина, она спешно заскочила во двор и не знала кого обнять в первую очередь: мать утонувшего Валерки, его жену или Машеньку, что испуганно озиралась по сторонам, девочка выбежала во двор, чуть заслышав рыдания Кати.
Казалось, Клавдия отживает последние часы, у неё не хватало сил даже на плач и причитания, её усадили на стул возле старого колодца и держали за руки две соседки, как могли участливо облегчали её страдания. Все беспорядочно суетились, куда-то спешили, несли воду с лекарством, уговаривали, утешали. Только недавно, всего несколько лет назад, на этой улице громко справляли новоселье молодым Ивановым, теперь же здесь поселилось горе, сильное в своей жестокости, и непоправимое. Это не просто беда, которую, как говорят, и рукой можно развести, а настоящая безмерная скорбь.
Вновь полил дождик, его струи с характерным шумом падали в ещё непросохшие лужи, разбрасывая грязные брызги на придорожную траву и кустарники. Потому гроб с телом Валерия, по распоряжению Клавдии, поставили в её хате, прямо в передней комнате.
Клавдия Михайловна отказалась от успокаивающего укола, пробурчав Люсе, мол, хочу попрощаться с сыном и проводить его в последний путь в здравом рассудке. А Катя побоялась не справиться с ситуацией, потому не стала отказываться от спасительного средства. После она смотрела на рыдающую свекровь и лишь мотала головою из стороны в сторону, издавая протяжные стоны. Катя видела, как тяжёлые слёзы несчастной матери падали на мертвенно-бледное лицо её Валерика. Свекровь тут же вытирала их носовым платком и всё пыталась подтянуть ладонь сына к себе, чтобы поцеловать, но руки покойника были крепко перевязаны белыми матерчатыми верёвками.
Сзади Кати всё время находилась Люся, она ей воды подносила, непроизвольно гладила спину и плечи. А Клавдия наоборот отталкивала всех, кто намеревался до неё дотронуться.
- Не держите меня, люди добрые, я хочу запомнить каждую чёрточку своей кровинки, чтобы потом до самой смертушки хранить этот образ, как будто икону.
Машеньку отвели к Кочкиным. Это Люся предложила Кате так поступить, мол, не стоит ребёнку травмировать психику, будет ещё всякое на её пути.
Катя, прежде чем ответить, глянула на свекровь, а та, понимая, что без её участия невестка не берётся самостоятельно решать, как поступить правильно в данном случае, утвердительно кивнула, горько добавив:
- Пусть моя внученька запомнит отца молодым, красивым, а главное, живым.
Похороны намечались на следующий день, Клавдия свято чтила порядки, всем объясняя, что сынок должен переночевать в родном доме. Никто не возражал. С приходом темноты некоторые сельчане, кто жил подальше от Ивановых, разошлись по домам, но друзья, соседи и просто сочувствующие, которых это известие сразило наповал, все остались возле гроба, собираясь до утра провести здесь эти скорбные часы. Ну мало ли, вдруг понадобится внезапная помощь?
Катя приподнялась, чтобы сходить в туалет.
- Сама справишься? - спросила Люся, готовая присоединиться к подруге и проводить её везде, куда только той потребуется.
- Да. - коротко ответила Катя. - Я сама.
Когда она возвращалась обратно, то увидела на дорожке, вымощенной из кирпича, какой-то силуэт. То, что это женщина, она не сомневалась, росточек слишком малый для мужика. Подойдя ближе, узнала Клавдию Михайловну, та молча поджидала невестку.
- Вы тоже в уборную, мама? - участливо спросила Катя.
- Нет. - с тех пор, как Ларионович привёз им жуткие новости, они впервые разговаривали друг с другом. Тогда было не до того.
Пожилая женщина дотронулась до локтя Кати и доверительно зашептала ей прямо в лицо:
- Это Сашка его убил.
- Как Сашка? - оторопела Катя.
Клавдия тяжко вздохнула и терпеливо продолжила:
- Когда ты усадила меня на веранде, а сама с Машенькой завозилась, я тогда на улицу поплелась, всё сыночка выглядывала. Вижу, Сашка подплывает к берегу. Он торопился, как скаженный. Привязал свою лодку цепком к вербе и незаметно исчез в кустах. Я тогда ничего такого не подумала, а теперь знаю, это он убийца.
- Но зачем ему это? - повысила голос Катя.
- Чтобы с тобой быть вместе! Или не понимаешь? Чего дурочкой-то прикидываешься?
- Я не верю, Сашка не мог. Нет-нет...
- Ты за него заступаешься? - ехидно прошипела Клавдия.
- Да перестаньте вы? - закричала Катя. - Кто мне дороже: он или Валера? Кабы я любила Сашку, то за него бы и пошла замуж, но я вышла за Валерика! Да мало ли чего делал на речке Сашка?
- Что значит, мало ли? - тоже пыталась закричать Клавдия, но ей мешала хрипота, голос пока не восстановился полностью. - Никогда не появлялся на Лукавке, а то, вдруг приспичило ему на лодочке покататься. Не считаешь это подозрительным?
- Не считаю. Для того нужны веские доказательства и одних ваших размышлений недостаточно. Валерка тоже первый раз собрался рыбачить и что теперь? Если бы кто утонул, то Валерка виноватый?
За двором в это время стоял Ларионович и, разумеется, всё слышал. Мужчина тут же оказался рядом с ними. Он обнял Клавдию и прижал её к своей мощной груди.
- Клаша, послушай меня. Я знаю, что у тебя сейчас огнём горит всё твоё нутро, но нельзя поддаваться случайной слабости и перекидывать ответственность на всех и каждого. Никто не виноват в том, что произошло, даже покойников не обвиняют в таких ситуациях. Сашка - он баловень судьбы. Гордец, даже, возможно, эгоист. Но он не убийца. Поверь, я разбираюсь в людях. К тому же, если бы ему надо было избавиться от Валерки, то зачем ждать, когда на Лукавке начнётся ненастье, дабы воспользоваться этим, рискуя своей жизнью. А Сашке, заметь, нельзя так рисковать, у него ребёнок. И откуда ему догадаться, что его бывший друг собрался заняться рыбной ловлей?
У нас и на суше полно таких мест, куда человека можно так запрятать, что никто и никогда его больше не найдёт. Например, навозная жижа из-под свиней, слитая в котлован. Кто там будет искать? Сама понимаешь. А лесополосы, куда не ступала нога человека ещё с тех пор, как высадились эти деревья. Также у Сашки хватило бы ума, чтобы устроить трагедию на работе. Помнишь, как Федька Дыбов не заглушил трактор и полез под колёса, чтобы проверить, всё ли там в порядке? А трактор взял и поехал. Сам. Всё, похоронили Федьку. А ты говоришь... Не вздумай, Клаш, позволить, чтобы твоё горе начало руководить твоим разумом. И прошу тебя, не распространяй по деревне подобные слухи. Не пойман - не вор, запомни это.
Клавдия ничего ему не ответила, но Ларионович сразу почувствовал, он её не переубедил.
На кладбище действие укола стало ослабевать и Катя, растолкав всех, внезапно бросилась к могиле, в которую только что опустили гроб с её мужем. Она, вдруг ясно осознала, что никогда больше с ним не увидится. Лишь в последний момент Семён успел схватить её за шиворот лёгкой курточки.
- Оставьте меня! Не трогайте! Я не смогу жить без него, как вы не понимаете? Я не смогу... Я не смогу без него жииить! - надрывно кричала молодая женщина.
В одно мгновение Люся очутилась рядом с нею. Она изо всех сил тряхнула подругу за плечи.
- Ты что творишь, а как же Машка? Ты Машку сиротой захотела оставить?
- О Боже! - Катя как будто пробудилась из небытия. - У меня же есть Машка, а я совсем обо всём забыла. Простите меня! Простите меня все за это! - рыдая, она сползла перед Люсей на колени. Семён помог ей подняться, а Люся обняла несчастную, никуда не отпуская её от себя. Катя продолжала плакать и причитать и тут ей на глаза попался Сашка. Он стоял за воротами и наблюдал за происходящим на погосте.
- Это ты убил моего мужа, говори? - неожиданно для самой себя громко потребовала Катя. За общим шумом и духовым оркестром из райцентра, который специально для этой церемонии заказал Ларионович, почти никто не обратил внимание на окрик Кати, но Сашка его услышал. Он тут же развернулся и пошёл прочь. Кате показалось, вроде он что-то смахивал рукой с лица. Может, слёзы?
Потом потянулись долгие дни без Валерки. Машеньку никто не водил в садик, Клавдия Михайловна и Катя сутками лежали в постели, безучастные ко всему. Катя только изредка подскакивала, чтобы покормить дочь или переодеть, и тут же ложилась обратно. А девочка бегала поочерёдно, то к бабушке, то к матери и молча наблюдала за их состоянием. Однажды, она спросила у Кати:
- Мама, а папа умер?
Катя поражалась абсолютному спокойствию ребёнка, она ведь знала, как Машенька души не чаяла в отце. Поскольку с дочерью полный порядок, то можно ответить и честно.
- Да, детка, нашего папы больше нет с нами.
- Но ведь мы с ним встретимся когда-нибудь, правда, мамочка? И ты, и я.
- Кто тебе такое сказал? - удивилась Катя.
- Артёмкина бабушка. Ну, которая мама дяди Семёна.
- Я поняла.
- Она попросила, чтобы я не плакала и заверила, будто с папой я обязательно повстречаюсь когда-нибудь. Она сказала, что папа теперь живёт на небе и там будет нас всех поджидать.
- Конечно, золотко моё. - Катя прижала дочь к себе. Она была благодарна мудрой женщине, так скоро отыскавшей ключик к ранимой детской душонке.
- Мама, а ты сейчас умираешь, чтобы побыстрее свидеться с папой?
- Ты что, Машуня, почему ты так подумала?
- Ты всё время лежишь и не поднимаешься. Если сегодня не встанешь, то я тоже лягу рядом с тобой. Я тоже хочу папочку увидеть. А то и ты уйдёшь к нему, и бабуля, а я тут с кем останусь?
- Что ты, детка, что ты? Я уже поднимаюсь. Мы никогда тебя не бросим, даже мысли такой не допускай.
- Мамочка, я уже в садик хочу. Я за Ванечкой соскучилась. Он мне как-то доверился, что умерла его мама, теперь и я ему расскажу о том, что и мой папа тоже умер. А Ванечка меня пожалеет.