В поселковой школе побывал Герман Лукомников, поэт весьма своеобразный и образ имеющий соответствующий: внушительный живот и ещё более внушительная копна чёрных с проседью волос вкупе с огромной бородой. В годах. Читал стихи перед аудиторией, в которой не менее тридцати разновозрастных детей и десяти взрослых. Были слышны шумы из кухни, которая здесь же, на первом этаже, там два повара, симпатичная семейная пара. О присутствующих всё.
О чтении стихов. Почти театр. Герман пугал и смешил детей. Взрослых тоже. Громыхал и переходил на шепот. Произносил странные звуки и объяснял, что для таких звуков букв нет, а стихи придуманы.
Стихи от коротких до довольно длинных. Коротких больше. Например:
Ослаб.
Осла б.
Или:
Жизнь – как телесериал…
Зря я время потерял.
Это я сразу запомнил. Надо бы запомнить и это:
я всё время думаю
что скоро я начну жить
по-настоящему
Я тоже.
В сети Герман имеет место быть, последний стих именно оттуда, в детской аудитории не прозвучал.
Ещё несколько, отобранных на скорую руку:
А вдруг перед смертью
Время замедляется
И замедляется -
И поэтому жизнь никогда не кончается?!
Смерть
Вроде бы приближается,
Но так и не наступает,
Так что жизнь всегда продолжается
И даже порой немного надоедает?!!
***
А меня это меняет
***
Я – з/к языка.
***
Спасибо за контрольный выстрел!
Он всё существенно убыстрил.
***
Кто же, кто же я?
– Тварь ты
Божия.
***
Прямые линии в природе
Маленько кривоваты вроде,
И нарисованы круги
Не слишком ровно, от руки.
***
игра не игра
а игра
на грани игры и не игры
***
Во всех этих стихах незримо, но ощутимо присутствует речевая интонация, без неё смысл теряется: надо произносить ступая вслед, выслеживая поэта, расхитителя смыслов.