Это было так давно, когда Москвы-Сити ещё и в проекте не было. Грандиозное строительство ещё только-только задумывалось, а на этом месте стоял Центр Международной Торговли. На одном из этажей был супермаркет, с которым я работала, как поставщик. Машины у меня тоже ещё не было, по Москве я передвигалась на общественном транспорте или «на своих двоих».
Торговым агентом я стала не так давно, и ещё не успела обзавестись соответствующей «экипировкой», да и денег на неё ещё не заработала.
Если для лета у меня уже были тапочки, то по осени я ещё ходила в сапогах на шпильках и в дорогом пальто тонкой лайковой кожи «из прошлой жизни».
А дожди были такие – нынешним не чета! Летом водой заливало подъезды, по Китай-городу я переходила дорогу чуть ли не по пояс в воде. Но то – летом, а осенью дождь стал для меня настоящей бедой.
От метро Красная Пресня до ЦМТ ходили автобусы, но, при желании и при хорошей погоде – можно было прогуляться пешком. Но в тот день с погодой не повезло.
…Дождь шёл с утра. Пальто стало промокать. Зонт не спасал при перебежках из магазина в магазин, а в магазинах оно не успевало просохнуть.
…К вечеру я совсем «раскисла». Вышла из ЦМТ. Ветер рванул зонт и обрушил на меня такой поток воды, что между лопаток потекла холодная струйка… Пальто промокло окончательно, его длинные полы отяжелели и прилипали к сапогам. Я «доплыла» до остановки и поняла, что автобус ушёл, а следующий будет через час… Постояв под протекающим навесом, я решила идти к мосту, чтобы там сесть на троллейбус до «Арбатской».
…Я шла, не поднимая головы и не разбирая дороги. С макушки до подбородка текла вода, смешиваясь с моими слезами и соплями, и противно просачивалась за горловину. Волосы прилипли к стёклам очков, которые даже вытереть было нечем. Зонтом я старалась прикрыть папку с документами, а сумка с вещами хлопала меня по спине.
Я думала только о том, что в метро от меня будет противно пахнуть мокрой кожей и шерстью, что я буду прилипать к таким же промокшим, как и я, бедолагам, что на Курском вокзале мне надо успеть на переполненную пригородную электричку, а в ней придётся полтора часа стоять на ногах… Что дома не топят, и пальто не высохнет, и завтра надеть мне нечего…
Пытаясь перейти дорогу, я шагнула в сплошной водяной поток. В сапогах хлюпала вода, но мне уже было всё равно. Вдруг поток пошёл волной, прочмокали колёса машины – передо мной остановилась чёрная «Волга». Опустилось запотевшее стекло, и из глубины салона весёлый черноволосый дядька прокричал мне: «Садись, дорогая!»
Я всхлипнула и отрицательно покачала головой. Но он не отъезжал: «Э!… Дорогая! Давай быстрей!»
«Я промочу вам весь салон», - прокричала я в окно.
«Ерунда! Садись!»
Я неуклюже протиснулась на заднее сиденье, на заботливо подстеленный целлофановый пакет.
«Куда едем?», - так же весело спросил дядька, смотря на меня в зеркало заднего вида.
«До ближайшего метро!», - обречённо выдохнула я.
«А на метро куда?», - он не унимался.
«На Курский вокзал».
«А с вокзала куда?», – уже с нескрываемым любопытством спросил черноглазый водитель.
Я назвала городок в дальнем Подмосковье.
«Э, дорогая! Далеко… А знаешь, я живу на шоссе, что ведёт в твой город… Поедем со мной, там выйдешь, сядешь в пригородный автобус, доберёшься нормально».
Я пыталась возразить, что мне удобнее на электричке, что автобусы вечером будут переполненные, не влезть, да и денег на дорогу у меня нет…
Но он уже принял решение, и стал перестраиваться в крайний левый ряд. Ехать предстояло долго, через всю Москву.
В машине было тепло, волосы быстро высохли, а вот кофточка под пальто противно липла к телу.
Я поёжилась.
«А я смотрю, женщина под дождём идёт… Вся мокрая… так мне помочь ей захотелось!», - громко заговорил дядька, мельком поглядывая на меня в зеркало…
Я рассматривала его в том же зеркале. Немолодой, но шустрый, подвижный. Добродушный, с юмором. Как оказалось, он из Армении. Несколько лет живёт в Москве, ведёт небольшой бизнес, арендует магазинчик в том же ЦМТ.
Они с женой снимают однокомнатную квартиру. Их дочка уехала за океан, вышла там замуж и организовала свою школу танцев. Вскоре дочка должна родить первенца, и его жена поехала ей помогать. Так что в квартире мой новый знакомый пока живёт один.
«А ты чем занимаешься?», - с любопытством поглядел он на меня в зеркало.
Я вяло и неохотно начала рассказ, почему вынуждена работать за 100 км от дома… Что в моей семье произошла беда, и что я одна тяну всех… Что сегодня домой приеду поздно, а в квартире не топят, и я не успею высушить пальто. А завтра мне опять на работу, с утра собрание в офисе… Я смотрела на него в зеркало заднего вида, и видела, как его смешливые глаза становились тревожно-серьёзными. Он внимательно и напряжённо вслушивался в мои слова, и пальцы его всё сильнее сжимали руль.
И вдруг меня прорвало… Я рассказывала ему свою жизнь, как рассказывают случайному попутчику, во всех мерзких подробностях, не скрывая горькую правду. Я плакала навзрыд, меня душила жалость к себе … Он смотрел на меня в зеркало уже чуть-чуть испуганно, с недоверием… А, когда стояли на светофоре, обернулся, пристально посмотрел мне в глаза и что-то сказал по-армянски. Я не поняла, хлюпнула носом, переспросила. «Так у нас говорят. Это значит «Возьму твою боль на себя», - ответил он по-русски.
Я опустила глаза.
А он вдруг серьёзно произнёс: «Послушай, дорогая! Поехали ко мне! У нас топят, высушим твоё пальто, выпьешь водочки, чтобы не заболеть, выспишься, и завтра всё будет хорошо! Ты ничего плохого не думай, я тебе на дочкином диванчике постелю!»
Я представила, как мне после тёплой машины выходить под холодный дождь… Стоять на мокрой остановке… Не влезть в автобус, ловить попутку… Да ещё такую мокрую не каждый возьмёт… И согласилась. Будь что будет!
***
…В маленькой квартирке было тепло и сухо.
Первым делом позвонила домой, сказала дочке, что остаюсь в Москве. Повесили сушить моё пальто. Кофточка под ним оказалась испорчена – вся в чёрных разводах от краски с кожи. «Ничего», - весело сказал он. «Завтра купим новую».
Пока я отогревалась в ду`ше, мой спаситель суетился на кухне. Я вышла к нему в уютном тёплом дочкином халате. Неуклюже попыталась помочь, но он усадил меня за стол.
Левон (так он мне представился), был в хорошем настроении, шутил, улыбался. В домашней обстановке он выглядел намного моложе. Оказалось, что он почти мой ровесник, ненамного старше меня.
Даже в скромном жилище, за будничным столом, он проявлял южную щедрость: угощал, подливал, нахваливал… Он очень тепло и с уважением рассказывал о жене и дочке. Видно было, что скучал по ним.
Горячий душ, водка, вкусная долма сделали своё дело. Мне стало тепло, как дома…
А он внезапно стал серьёзным, почти суровым.
«Почему ты второго ребёнка не родила?», – строго спросил он. Я стала оправдываться, что с моим мужем и одного много, помощи от него никакой, да и есть у него ещё сын, от первого брака.
«Э… Дорогая! Дети, они солнцем питаются! Дети, они на соплях вырастут! Надо было тебе ещё рожать… Воспитала бы! А один ребёнок – это не ребёнок… Представь, если что-то с ним случится?»
Он осёкся, увидев, что я насупилась и замкнулась. Потом с жаром продолжил:
«Ты вот себя жалеешь… Нельзя это делать! Нельзя себя жалеть! От жалости ты размокаешь… Ну, как картонка под дождём… Как твоё пальто! Надо просто делать своё дело… Да, тяжело, но у тебя всё получится! Ты же сильная! Ты знаешь, сколько всего может вынести человек?»
И он рассказал свою историю, по сравнению с которой мои беды оказались всего лишь размокшим кожаным пальто…
Левон жил в Спитаке. Семья, двое детей. Старенькие родители – его и жены. Всё было хорошо. Семейные будни, планы на будущее. Всё разрушило землетрясение. Под завалами погибли сын и родители. Он потерял дом, всё, что было нажито. Надо было начинать жить заново. Но на Родине его уже ничего не держало. Жена всё поняла, и согласилась на переезд. Им обоим казалось, что на новом месте они быстрее забудут этот кошмар.
И вот они в Москве. Друзья сдали им свою квартиру. И они начали всё заново.
Всё.
Заново.
С нуля.
Я знала про Спитак. Когда случилось землетрясение, мой муж был в командировке недалеко от тех мест. Уехать обратно в Москву было почти невозможно, и я страшно переживала, как он доберётся до дома… Но всё обошлось. Потом у нас на квартире останавливались люди, так же пережившие трагедию Спитака. Каждый рассказывал свою историю, из которых складывалась общая летопись.
Я слушала Левона, не прерывая. Меня поразила его житейская мудрость и простота, с какой он сформулировал её. «Жизнь продолжается, дорогая…Надо жить, как бы трудно не было, при любом раскладе, просто делать то, что можешь, и жить».
Я молчала, пытаясь применить эту мудрость к себе.
«А спать ты будешь на диване, дорогая», - вдруг весело сказал он, прекращая наш ужин и долгий разговор.
Я встала со смешанным чувством облегчения – что не надо «расплачиваться собой», и разочарования – решив, что как женщина я ему не понравилась. Опыта измен у меня ещё не было, но, поскольку источником всех моих бед был муж, я была бы даже рада отомстить ему таким способом.
…После светлой кухни в крохотной комнатке было совсем темно. Левон стал застилать диванчик, а я стояла рядом, не зная, чем помочь. Наверное, стояла очень близко. Расправляя одеяло, он широко взмахнул им, и случайно задел меня рукой. Повернулся, и мы оказались лицом к лицу.
…Кто из писателей сказал про вспыхнувшие между людьми искры? Нет… Это были не искры… это был разряд… Это были молнии! Мне казалось, что даже пространство между нами вспыхивает синими огоньками, как от разрядов электричества, и я слышала, как они потрескивают…
Одной рукой он сжал мои пальцы. Другой медленно провёл по моему лицу, снял мои очки и прошептал что-то по-армянски… Я так же шёпотом, одними губами, спросила: «Что?.. Я не понимаю…» «Возьму твою боль на себя», - ответил он, … и притянул меня к себе…
…Пальто к утру высохло и даже не скукожилось. В переходе метро я купила себе новую кофточку, взамен испорченной. На работе переоделась.
Начинался не просто новый день… Начинался новый этап моей жизни! Я решила себя больше не жалеть: делать то, что в моих силах, не жаловаться. И просто жить, как бы трудно это не было.
Прошло столько лет…
Я не знаю, помнит ли он меня?
Но я, когда слышу прохладный, немного гнусавый и чуть печальный голос дудука, всегда вспоминаю его слова: «Возьму твою боль на себя!»
Опубликован в газете "Моя семья" №41 от 15.10.18 под названием "Синие молнии страсти", практически без изменений