16.9.2. Дочки-матери
— Папа с Севкой уже там… — наставляла Лизка наряженную в ее поствербовочную одежку Эрику.
— Лис! — выходя в коридор, взвизгнула она, уткнувшись в караулящего под дверью норы жениха. — Слушай! План такой. Впихиваем Ирку в харчевню, я проскальзываю за тобой и ныкаюсь возле Гипа…
— Угу.
— Топаешь к стойке… Блокируешь маме обзор… А там и Севка подтянется…
— Дальше по обстановке?
— Ага.
У двери харчевни Эрика замандражировала. Еще ей дорогу перебежали Пух с Огнежкой.
Лис распахнул дверь и довольно немилосердно впихнул блондинистый клон Лизки внутрь. Просочился сам, освобождая место для своей суженной, та присела возле кресла вытаращевшегося Гипа, который еще не успел переварить явление двух лисиц, вместо одного. Пушистые же, продефилировав впритирку к стойке, уютно разлеглись, предвкушая кормление, на куске шкуры подле тумбочки, где хранилась миска Пуха.
Эрике ничего не оставалось, как с наивозможной беспечностью проскочить через никогда ранее не посещаемое помещение. По дороге она чуть не оступилась, уставившись на ласкающую Севку мать.
Тигра оттягивалась по полной. Почти трое суток она не видела сына, и теперь тискала и чмокала его как новорожденного, забыв обо всем на свете, никого не стесняясь и игнорирую его солидные взрослые габариты.
Приметив младшую сестру, Севка мягко отстранился от матери и освободил для Эрики место, потеснив сидящего не в своем углу дивана отца, сотворил руками приглашающие пасы.
Пхото, притворно-лениво наблюдавший за ласками жены и сына, срисовал схему «разработанной» Лизкой «операции», не подавая вида, начал внимательно наблюдать за происходящими маневрами, приобняв правой рукой сына.
Эрика как зомби пошла на зов Севки, проходя мимо стойки, беззаботно по-лизкиному кивнула Насте, но все ее нервы с каждым исчезающим метром, отделяющим ее от матери, натягивались все сильнее и сильнее, хотя казалось, куда уж больше-то.
«Только не споткнись!.. Только не споткнись!..» — твердила она себе, вышагивая походочкой сестры к дивану, стараясь не смотреть на мать, вперив взгляд в брата и отца, ища в них опору и защиту.
Севка приподнялся и, прихватив ее за руку и талию, втиснул между собой и матерью.
Тигра, не остыв от игр с сыном, не заметила подмены, да и свет был тускловат… Привычно обняла дочь и начала чмокать и оглаживать…
— Саш!? — игриво окрысилась она на мужа. — Значит, новогодняя прогулка говоришь? Лешкиных проведать, да в Рейх заскочить?.. Севка кило пять потерял… Еще это рассечение… Шрам же на виске останется… А Лизка вообще все десять, если не пятнадцать!
— Брось! — ответил Пхото. — Померещилось тебе от тоски. Ну, схуднули мальца… Туннели… Дело житейское…
— Житейское? — продолжила уже серьезно рычать генеральша. — Лешка, где вы шлялись? Раньше такого не бывало!
— Брось, теть Нат! Просто нас ты не щупала, всегда худели… А тут еще с грузом от нациков шли…
— Ой! Смотри у меня, "зятек"!
Лизка, сидя под сенью Гипа, ощупав себя, буркнула под нос:
— Ничего я и не исхудала… Не потолстела и то хлеб… — стоило старому сталкеру скосить на нее глаза, зашипела. — Дядь Вань, не выдай.
— Саша! — снова взрычала Мария. — Кто мне обещал, что я больше не буду в одиночку дома куковать? Кто сказал, что хоть один ребенок всегда будет со мной? А сам опять обоих на боевую утащил?
— Оба мне были нужны...
— А мне? Мне не нужны? Забыл, что это НАШИ дети, а не только твои?
— Хватит рычать! Это было в последний раз! В последний!
— Слово генерала Гагаринской агломерации?!!
— Слово старого усталого крыса, который за двадцать два года, не смотря на твою прогрессирующую сварливость, тебя не разлюбил.
Севка подскочил и стал продвигаться к стойке.
— Куда? — рыкнула Тигра.
— Ма, жрать хочу!
— Ну, иди… Иди…
Вместе сиамские перекрыли Марии весь обзор, готовя прикрытие для Лизкиных действий, завершив маневр, Севка щелкнул каблуками. Поручик как чертик из табакерки, выскочила из-за кресла Гипа и юркнула к стойке, где брат и жених надежно укрыли ее своими спинами от взглядов матери… Впрочем это было лишним… Нарычавшись, Мария продолжила тискать Эрику, наряд которой ласкал ее взгляд. Матери было приятно, что дочь по возвращении из похода надела подобранные для нее пижонские вещицы, хотя большую часть времени шлялась по станции в полевой форме или бесформенном и безразмерном комбезе.
Обосновавшись у стойки, Лизка начала командовать приглушенным голосом:
— Стась!.. Сделай пожрать на пролетарский аппетит. — Настя впилась в нее взглядом, не понимая своих ощущений, что-то напрягло, но за работой было некогда забивать глупостями мозги. Она даже не заметила, что минуту назад подруга проходила празднично разодетой, а сейчас стояла перед ней в будничной станционной хламиде. — Пять пролетарских на одной тарелке, мясное ассорти на второй,.. по два клубничных и зеленых…
— Не лопнешь?
— Сутра маковой росины во рту не было! Слышала, что мама сказала, что я исхудала? А мне еще ребенка кормить!
— Какого ребенка? — уставилась кухарка на младшую подругу.
— Увидишь! — рыкнула Лизка. — А, а-а, чай? Две кружки сладкого, девичьего, а не той бормотухи, что папа, мама и Севка любят цедить. И парням как обычно. Изголодались у нациков и ганзийцев.
Улучив момент, Эрика скосила глаза на отца.
— Лиза! — Окликнула ее Мария, но…
* * *
… но на зов матери от стойки откликнулась Лизка, высунув нос из-за спин парней:
— Что, ма?
Тигра опешила.
Уставилась, ошалелыми глазами на резко обернувшуюся на голоса и перепугавшуюся в конец Эрику.
— Что, ма? — повторила вопрос поручик, прошмыгнув от стойки к столу, ставя перед Эрикой тарелку с тремя и аккуратненько пропихивая свою с пятью чебуреками на место между отцом и сестрой.
Мария потеряла дар речи. Лизка, воспользовавшись этим, шмыгнула за кружками с чаем, но, вернувшись с питьем, сморщилась, услышав наконец возопившую мать:
— Лиза!!! Это кто? Кому говорю?
— Ща! — пискнула рыжая шкода, уворачиваясь от испепеляющего взора родительницы, и рванула за сладкими и зелеными чебуреками.
Ох, и дрожали ж ее поджилки, когда она балансирую с тарелками в руках, перебиралась через мать и сестру и пристраивала задницу на присмотренное местечко подле отца… Опуская посуду с едой на стол, Лизка ждала взрыва материнского гнева, но…
Мать переключилась на мужа:
— Са-а-аш, это кто?
Лизка, вспотев от страха, вжалась в отца.
* * *
Севка с Лисом под шумок, подхватив тарелки и кружки, юркнули за любимый стол Давыдовых, как нашкодившие школяры забились в угол… К ним подсел припозднившийся Генка. Севка пихнул его:
— Иди, еды возьми… Сутра не жрамши…
— Отстань! — шикнуло влюбленное создание, вперев ясны очи в предмет своего обожания.
— Слюной не захлебнись! — полушутя подколол Генку Лис.
— Отстань!
Парни еще чуть пошпыняли наконец обретшего желанную «сказочную прынцессу» младшего друга, но главные события разворачивались на диване…
* * *
— Распакуй да посмотри… — спокойно прогундел Пхото, поймав ошарашенный взгляд богоданной, прибавил. — Вообще-то, это ТВОЙ подарок на Новый год.
Мария протянула руку и стянула с головы Эрики шапку, вытащила из пучка волос шпильки, те рассыпались над плечами девушки дождем белого золота…
Тигра замерла…
«Машина времени унесла меня в юность? — подумала она. — А где рама зеркала?.. Откуда зеркало?.. Какого зеркала?.. По-моему я так никогда не стриглась?.. Красиво, но не практично… Неспортивно… Негигиенично…»
Глаза Эрики наполнили слезы отчаяния, одна сорвалась с ресниц и побежала по щеке:
— Mom, magst du mich nicht (Мама, я тебе не нравлюсь)? — прошептала она.
Мария зависла.
Секунда…
Две…
Три…
— Nein! — пауза… — Nein! Sag das nicht!
Мария, еще что-то шепча на немецком, вцепилась в дочь, как голодная уличная кошка в белую упитанную лабораторную крысу, с жаром шепча и обливаясь слезами:
— Tochter!.. T;chterchen!.. Nachfolgerin!.. Fortsetzung!.. K;tzchen!.. Kitty!.. Kitty wei;!..
— Mutter! Mutti!! Mutti!!! — попискивала в тисках ее рук Эрика.
Наконец, мельтешение и повизгивания в углу дивана улеглись, мать и дочь нашли оптимальную позу, в которой и замерли.
— Когтистая, наследницу не придуши! — на полном серьезе встрял Пхото.
— Хазов!!! — прошипела Тигра. Замолкла, уткнувшись в волосы беленькой дочки. Встрепенулась. — Хазов! Так я услышу ответ на свой вопрос?
— А сама как думаешь? — жена фыркнула, поглядывая через плечо дочери, Пхото продолжил. — Твой юный клон, Лизкиных лет, но с другим окрасом шерстки и глаз?..
— И? — Мария, утроив внимание, уставилась на затисканную блонду.
— Следуя логике, перед нами Лизкина двойняшка! Эрика!
— Сашка, откуда?
— Из Рейха, вестимо…
— Да, хороший немецкий, а уж манеры и, кажется, отменный европейский вкус…
— Спасибо, мама! — впервые по-русски промямлила Эрика с не весть откуда навалившемся чудовищным акцентом.
Лизка поморщилась и затеялась ковыряться в ухе, ближайшем к сестре:
— Вообще-то, обычно Ирка чище говорит…
— Нервы… — выдавила, извиняясь, сестра.
— Устраним! — рыкнула Мария, вновь стиснув свежеобретенную дочь.
— Что? — совсем по-котячьи пискнула Эрика.
— И нервы, и акценты… — припечатала мать.
— Ой!
— Не ссы! — успокоила двойняшку Лизка. — Мама — классный врач и филолог и этот, как его, полиглот! Вот!
Эрика прыснула.
— Лиза у нас — такая Лиза… — зашипела мать.
— Но-но, дамочка, хватит дочушек лохматить, деткам жрать пора, стынет все!
— Лизка! Ща точно по жопе дам! — взвилась Тигра.
— А я помогу… — примазался к жене отец, за которого Лизка собиралась спрятаться, и больно прихватил дочь за ухо. — Но надо заметить, устами лисика часто глаголит истина. Эриска с завтрака постится…
— Лиза! — вновь рыкнула мать.
— Что еще? — буркнула Лизка, потирая накрученное отцом ухо.
— Столовые приборы сестре дать не догадалась?
— Приборами едят только те, кто руки помыть не может… — изрекла рыжуля.
— Ой! И в кого ты у нас такая умная?.. Знаю! Если умно и складно, то у отца нахваталась…
— Руками есть полезнее… Энергетика… и не обожжешься…
— А сама-то лапы помыла?
— Все четыре свои и четыре Иркиных…
— А потом за грязные ручки хваталась? — Мария начала троллить, под конец гаркнув. — Пупс, марш лапы мыть.
Лизка подорвалась к рукомойнику, но, разумно рассудив, заложила круг со стороны «Стены памяти», а не стойки, чтобы быть от матери на безопасном расстоянии. Когда рыжая заканчивала омовение своих загребущих, поднялась Эрика и тоже направилась к раковине. Мария, с умилением посмотрев на светленькую дочь, тоже вскочила, направившись к стойке, зайдя за которую, выбрала самые новые из красивых вилку и нож, ошпарила и, аккуратно их держа, вернулась на место.
Садясь на место, Эрика с благодарностью приняла приборы из рук матери, пододвинула тарелку и приступила к дегустации Гагаринских явств. А иначе и не назовешь то, что проделывала с едой европейская девушка. Вырезав по маленькому аккуратненькому кусочку из центра каждого чебурека, она съела их по очереди, старательно пережевывая, стараясь зафиксировать послевкусие каждого, потом начала комбинировать пары…
Тигра без отрыва следила за каждым ее движением, за эмоциями, за работой рук и челюстей:
— Боже мой! Саш, наконец-то за этим столом сидит кто-то, кто превзошел тебя в обращении с вилкой и ножом!
— И вплотную приблизился к твоим стандартам…
— Да. Интеллигентка в харчевне, а не дети казарм и общаг.
Лизка тоже кинула пару косых взглядов на сестринские игры с едой, но, в конце концов фыркнув, молча уткнулась в свою тарелку, подцепляя руками один за другим чебуреки, страстно и жадно впивалась зубами в их румяные бока, отбрасывая зажаристые швы обратно на тарелку.
Эрика, заметив столь нестандартное поведение обычно жадной до еды сестры, впилась в нее глазами, но для начала отправила жирный и хрустящий кусочек шва в рот:
— Лиз, а чего ты швы не ешь? Вкусно же?
— Не только нам… — промямлила с набитым ртом рыжая.
— А кому еще?
— Увидишь… Ма, а мы с Севкой тоже этикет в разведшколе учили…
— А на практике применить?
— Зачем? Если не на показ, то жидкое или мелкое удобнее ложкой хлебать, а твердое — рукой…
— Лиза!.. — Мария опечалилась не на шутку… — Саш, можно вывезти девушку из казармы, но как вывести казарму из девушки…
— А сама-то?.. — парировал Пхото. Лизка наморщила нос. — … Кто овсянку по утрам прям из сотейника хомячит? А? А у Инги ни разномастной посуды, ни разномастных приборов на столе не увидишь, скатерть… опять же…
— Ты меня чем-то попрекнуть хочешь?! — окрысилась Когтистая.
— Нет! Меня все устраивает… Просто Лизка в большей степени твоя копия. В манерах,.. порывах… — ты, а не ее бабуля, впрочем, тещи я в глаза не видывал, могу ошибаться, но по моей линии и бабушка ее и прабабушка в сервировке предпочитали красоту, а в готовке супер чистоту.
Тигра прикусила язык. Не потому, что муж ее грамотно поддел, а припомнив свою мать… Та тоже всегда следила за сервировкой и науськивала дочерей, но… Но Мария больше любила походную сервировка — чистые газетка, тарелка, кружка и ложка, разумеется, руки и… Все. Жри - не чавкай, но на приемах и т.п., конечно, надо было следовать… Мать — бабушка Севки, Лизки и Эрики — была скора на расправу.
— Считаешь, если церемонии за столом соблюдать, то и детишки интеллигентнее станут…
— А оно надо? Главное, чтобы дрянь какую-нибудь в рот не потащили. Продукту проверять и драить. Посудку и приборы в чистоте держать надо. Лапы мыть… Тут строго! Однозначно! А всякие финтифлюшки разве что по праздникам устраивать… Ну, для приверед… салфетки под тарелки стелить — скатертей не напасешься и не настираешься…
— Одноразовые можно… нетканые… — встряла Лизка.
— Сумничала? — рыкнула мать. — Колхоз не пройдет!
— Ну и пожалуйста… Было бы предложено… — буркнула дочь.
В наметившемся штиле дети продолжили усердно жевать…
Мария поглядывала на дочерей, на сына, на Лешку — потенциального зятя…
Ее только начало напрягать поведение любимчика-есаула. Она плохо знала его мать — давным-давно пару раз пересеклись на общих посиделках, даже толком не поговорили, но…
Но ее старания по воспитанию сына Мария оценивала очень высоко. Парень знал языки, этикет, неплохо танцевал, музицировал, был начитан и насмотрелся живописи, пах Европой, чем заметно выделялся из остального окружения. Одинокими вечерами, ожидая возвращения мужа, дочери и сына, она часто коротала в его обществе, болтая на немецком, французском, английском… Пользу получали оба — язык требует практики. Порой она жалела, что первым претендентом на руку дочери был избран Лис. Ее страшно озадачила появившаяся у Генки идея-фикс о «сказочной прынцессе»…
— Гена, ты почему не ешь?
— Не хочу…
— Он влюбился, ма, — влез Севка.
Мария скосила глаза на Эрику…
«Так вот ты какая — «сказочная прынцесса»… — посетила ее мысль, глянула на мужа. — Старый прохвост…»
— Да уж… Видела бы ты, что они на Октябрьской вытворяли… — поддержала брата Лизка, а Эрика с Генкой одновременно попунцовели. — Ромка с Джулькой отдыхают…
— Завидно? — шикнула на неё Мария.
— Честно? — рыжая скосила на мать глаза, помолчала, а потом присовокупила, собираясь надуть губы. — Не сможешь представить насколько…
— Дочь…
— Что?
— Каждому свое…
— Это да… Севка тоже не подкачал.
— Что-что-что? — вылупилась мать, а брат покраснел, собираясь спустить на рыжую собак, отец забарабанил подушечками пальцев по подлокотнику.
— Анка его в ступор ввела… Шика и свиты мальца не хватило, а так на твердую пятерку… — Лизка стрельнула глазами по всем присутствующим.
Мария же, поймав взгляд мужа, прошипела:
— И тут срастил?
— Так надо! — Пхото, посмотрел на сына. — Так лучше для станции… Слава Богу, что все вышло по любви. Так, сын?
— Да, па.
— Покрутим разом все три пары… Дружба, много попранных вместе бед и пролитой крови нас связало, а теперь и родственные узы скуют генералов-основателей. Жаль, Мчс бесплоден.
— Хазов, я сколько детей родила? — Мария обожгла супруга взглядом ставших стальными глаз.
— Сева, прожевал? — генерал помедлил секунду, обводя присутствующих чуть затуманенным взором. — Проглоти! Лиза! Рот пуст?
— Ага!
— Маш, ты меня вообще спрашиваешь или только за те разы, что я возле родовой терся?
— Саш! Не тяни!
— По моим подсчетам семеро. Пятеро точно… А на последних родах меня не было по всем известной причине.
— Зато я была! — Тигра порыкивала. — Две рыжих дочки!
— Тогда мой баланс верен. Сева, у тебя есть… брат-близнец! А у тебя, Эрика, сестра-близнец!
— А у меня? — возмутилась Лизка.
— А у тебя еще одна сестра-двойняшка и еще один старший брат.
— Нет, опять я рыжая! — Лизка возмущенно надулась, готовая наигранно расплакаться. — Обделили! Обидели!..
— Зато сил за двоих получила. Потом ты одна из всех молока своей матери отведала, пусть пару месяцев, но…
— Младших я тоже покормить смогла… месяц… — Мария давила слезы. — Саш?!
— Что ты хочешь услышать? Что я сделал тебя кукушкой, а своих кровиночек кукушатами? Война! Зато все живы, разбросаны по разным станциям разных фракций… Я дал им больше шансов на жизнь. Трое сегодня здесь. Об остальных нет вестей… Но я их искал, ищу, буду искать, пока всех не верну или не убежусь в их благополучии, не предусматривающем моего… нашего присутствия в их жизни.
— Па, я с тобой! — хлопнула ресницами Лизка, метнув из-под них изумруд.
— И я! — подхватил Севка.
— Я тоже хотела бы на сестер и брата взглянуть… — подала голос Эрика.
— А уж я-то как… — процедила сквозь зубы мать.
Замолчали.
Тишина давила на всех, но…
Но слов не было… Новой темы пока тоже.