Проснулись от того, что по поезду прошёл клич – в соседнем вагоне погранцы и сейчас переместятся в наш вагон на досмотр. Занервничали и не без основания, так как через пять минут в нашу дверь постучали, и в купе появилась белокурая девушка с лицом собаки немецкая овчарка. Она быстро обученно шнырнула холодными злыми глазёнками по нашим вещам и приказала открыть злополучную хозяйственную сумку, в которой находился мой саксофон. Я, было, попытался ей что-то сказать, но блондинка пограничница скомандовала мне и Андрюшке быстро выйти в коридор, сказав, что она будет отдельно досматривать дочку и жену. Эта стерва обшарила всё тело моей жены и, как Ляля потом сказала, заставила снять носки и искала между пальцами ног. Поснимала заодно все золотые недорогие украшения с рук и хотела добраться до спящей Алеськи, но Ляля взмолилась, и овчарка отступила.
Мне было приказано сойти с ними с поезда в Гродно и оформить саксофон как контрабанду. Мы попробовали её уговорить этого не делать. Тогда она пригрозила, что снимет с поезда всю семью, и мы посмотрим, как запоём, когда окажемся между небом и землёй.
Ляля с детьми поехала дальше в Варшаву, а я остался в Гродно, и потом, без копейки денег, их догонял после оформления грабительского отъёма музыкального инструмента.
Ну, ладно, и это мы с честью пережили. Я догнал своих в Польше, и нас прямиком отправили в Израиль. 18 апреля 1991 года мы приземлились в Тель-Авивском аэропорту, просидев там часов шесть голодные и злые, не спавшие несколько дней, с детьми, которые изнемогали от усталости. Вышли в сорокоградусную жарюгу (хамсин) из аэропорта и сразу предупредили сохнутовских, чтоб нас везли в гостиницу в Тель-Авиве. Мы артисты, и нам надо остаться в центре страны, чтоб не потеряться и работать по профессии.
Коротенько сообщу, что в кармане у нас было $400, которые у нас закончились на следующий день. Гостиница, куда нас доставили, оказалась гостеприимной – с двумя детьми селить в комнату нас не хотели, но денежки с удовольствием заграбастали, и так кое-как нам удалось провести эту первую ночь на моей исторической родине.
Дальше было еще веселее. Детишки голодные, кушать хотят. Мы прилетели в день Независимости Израиля, все конторы закрыты, говорить не с кем. В общем, полный компот! Деваться некуда, и хотя было страшно, неудобно беспокоить нашего нового приятеля Мотю, с которым мы случайно познакомились, но, испробовав все возможные варианты и естественно, предварительно прозвонив по всем телефонам знакомых, которые нам надавали в Москве, и получив ото всех отказ, я решился на крайнюю меру и набрал Мотин номер.
Продолжение в главе 11 «Мотик и Розочка«.