В Ставропольском краевом музее изобразительных искусств в 12-й раз прошла Всероссийская акция «Ночь музеев-2018», приуроченная к Международному дню музеев. Тема акции этого года - «Шедевры из запасников». Директор музея Зоя Белая вместе со своими сотрудниками подготовили сюрприз любителям живописи, это стало уже доброй традицией. На этот раз была представлена коллекция портретов XVII - XX вв. из особо ценного музейного фонда «Созвездие шедевров золотого фонда», которые экспонируются впервые. И вот перед зрителями лица людей давно минувших дней. Одни знаменитые, известные, знатные, другие – простые смертные, и все они неповторимые, за каждым, в том числе и детским - судьба. На многих портретах надпись: «неизвестный, неизвестная», и авторство некоторых полотен до сих пор не установлено, но это не мешает созерцать героев картин, додумывать их жизнь, отмечать мастерство, краски, детали…
Над мраморной лестницей посетителей встречают портреты наместника на Кавказе графа М. Воронцова (гравюра С. Рейнольдса с известного оригинала Томаса Лоуренса 1823 г.), цесаревича, будущего Александра II, на коне (гравюра Ф. Иситцена с оригинала Франца Крюгера 1850 г.), «Наполеона в зимнем одеянии» (гравюра с картины В.Верещанина из цикла «1812 год»). Здесь император показан после поражения, бегущим из России в карете, в собольей шубе и шапке, с заиндевевшими усами и бородкой, его взгляд выдает растерянность и понимание, что с ним произошла катастрофа. Рядом с ним еще несколько литографий художника Дельпеша 1-й половины Х1Х века из серии «Деятели Французской революции»: портреты Демулена, Барбару и Барера. А далее в трех залах размещены полотна русских и западноевропейских мастеров.
Одни из самых ценных – это работы голландцев начала 17 века: «Портрет дамы» в чепце и «Курильщика». В освободившихся от контрреформации Нидерландах Северное Возрождение развивалось, по мнению многих историков искусства, под влиянием итальянской живописи. Голландские мастера овладели техникой кьяроскуро (свет-тень), а довели ее до совершенства браться ван Эйк. Суть ее в том, что сначала полотно покрывалось белым клеевым грунтом для того, чтобы впоследствии эта белизна была самым светлым оттенком на картине. Вот откуда эти изумительные белые чепцы и воротнички на портретах голландцев. Остальные краски наносились тончайшими слоями, позволявшими грунту создавать эффект неподражаемого свечения изнутри. Но сначала отдельно на картоне делали эскиз, контуры изображения на нем прокалывались иглой, затем шаблон переводился на загрунтованное полотно с помощью угольного порошка и картина затушевывалась маслом или темперой. Тонкий слой светло-коричневого покрытия сохранял внутреннее свечение рисунка. После этого на полотно наносили «мертвые краски» - холодные и блеклые тона, лишь в конце использовали яркие, сочные краски, которыми восхищаются по сей день. «Портрет дамы» в белоснежном чепце выступает на темном фоне поразительно живым, женственным благодаря этой технике, тщательно выписанным деталям, выразительным глазам и нежной ручке с браслетом. Второй портрет молодого курильщика в охотничьей шляпе и трубкой в одной руке, с кувшином вина в другой. Он собирается полакомиться вареным крабом с лимоном на блюде, а в глубине за ним наблюдают выступающие из тени две фигуры. Интересно, что картина выполнена не на полотне, а как рассказала искусствовед Ольга Бендюк, на доске, что является редкостью. Еще два голландских портрета-офорта принадлежат великому Рембрандту. Это «Автопортрет» 1648 года, сделанный в зените его славы, когда уже написаны «Саския в образе Флоры», «Блудный сын», «Даная», «Пир Валтасара» и «Ночной дозор», в этот период пишет знаменитые портреты бюргеров, создает уникальный офорт «Христос, исцеляющий больных», проданный за 100 гульденов – немыслимая цена для гравюры того времени: он работал над ней 7 лет, с 1643 по 1649 гг. На «Автопортрете» мастер так и запечатлел себя: в шляпе и с карандашом над листами бумаги за письменным столом. На другом офорте – каллиграф Коппеноль с пером в руке, который на секунду оторвался от своей работы, чтобы через плечо обратиться к ученику или заказчику за спиной, а над его письменным столом на гвозде висит циркуль и угольник… Неподалеку от работ Рембрандта – офорт неизвестного французского гравера 18 в. «Портрет Бомарше» в профиль, другая школа, иная техника. Ну и совершенно потрясающие цветные ксилографии Утагава («Актеры. Театральная сцена») и Кейсая («Японка» из серии «7 красавиц»). Чтобы создать эти шедевры, необходимо было сделать столько досок с отдельным цветом, сколько красок было задумано для гравюры, иной раз их количество доходило до ста.
Живопись голландцев невозможно спутать с французской, стоит только их сравнить. Женский портрет Пьера Миньяра 17 в. - не парадный и не официальный, он – галантный и в то же время интимный, акцент сделан не на пышном наряде и драгоценностях, а на мягком взгляде девушки в «домашнем» наряде. П.Миньяр был придворным художником при Людовике XIV, его кисти принадлежат портреты Мольера и Люлли, вдовствующей королевы-матери Анны Австрийской и герцогини Генриетты Орлеанской, знатных дам и полководцев. Близок ему по стилю и манере портрет художника Ф. Винтерхальтера «Девушка в белом», хотя и относится к Х1Х столетию. Рядом портрет кисти неизвестного художника первой четверти Х1Х в. – молодой дамы в изысканном черном платье сидящей на балконе усадьбы. Кто эта красавица, возможно вдова, которая скрылась от «света» в деревне? Как пояснила сотрудница музея Людмила Волошенко, установить, кто эта женщина с печальными черными глазами не удалось, хотя когда недавно картину реставрировали в мастерской Грабаря, обнаружили изначально иное положение рук, однако указаний фамилии автора и модели не обнаружили. Так же не удалось до сих пор установить, кто позировал для портрета Гавриила Яковлева «Дама в синем платье» (1852), хотя очевидно она принадлежит высшему обществу – на это указывает соболиная накидка на каменных перилах, на которую неизвестная опирается рукой. Слева за ее спиной видны листья винограда, обвивающие балкон. Она изображена на фоне гор, возможно, это Италия, а может быть и Грузия. Однако, как известно, Яковлев никогда не покидал Россию, и южные пейзажи мог писать только благодаря богатому воображению.
Впервые показаны в этом году парадные портреты первого министра финансов Российской империи в 1802-1807 гг. графа А.Н. Васильева (копия с картины В. Боровиковского), копия детского портрета Павла 1 с несохранившегося оригинала Пьетро Ротари, молодого Александра 1 неизвестного автора круга Боровиковского. Министр изображен в традиционном для 18 века стиле, со всеми регалиями, за письменным столом, как принято было писать екатерининских вельмож. А вот поясной портрет цесаревича Павла, хоть и считается парадным (он в мундире, с лентой, орденами, в соболях, на голове - парик), скорее психологический. Лицо будущего царя еще не утратило детской припухлости, глаза живые и доверчиво открыты миру, он доброжелательно улыбается. Портрет его сына и виновника его смерти тут же. Это тоже поясной портрет, копия с картины В.Боровиковского 1802 г., где Александр 1 написан в полный рост в мундире лейб-гвардии Преображенского полка с орденами св. Андрея Первозванного (звезда и лента) и св. Иоанна Иерусалимского (Мальтийский). Дата картины связана с покроем мундира: именно в этот год он был введен. А уже в 1803 году царь сложил с себя звание гроссмейстера и перестал носить «мальтийские» знаки. Тут же и знаменитая картина Н. Неврева «Петр 1 перед матерью, патриархом Адрианом и учителем Зотовым» (1903), на которой юный царь ввергает в изумление своих наставников и мать, возможно выходкой, а может и известием о путешествии в Европу инкогнито. Н.Неврев, художник, близкий Перову, в 1880-е присоединился к передвижникам, писал замечательные картины на исторические сюжеты, но в последние годы жил стесненно в своем имении. Представленное полотно написано им за год до самоубийства. А с противоположной стены с портрета неизвестного художника конца 17 в. грозно взирает Ермак в тонкой дорогой кольчуге, с копьем и кирасой на голове. Этот портрет еще плоский, но очень яркий и выразительный.
Как известно, в России светская живопись появилась лишь во времена Петра 1, до этого в основном была развита иконопись, поэтому талантливых юношей отправляли учиться в Европу писать парсуны (персон), чтоб стены украшали картинами как в Англии, Италии, Франции. Русская аристократия поощряла и заказывала портреты, в них сохранялась память рода, отсюда и родословные портреты знатных семейств. Уже к середине Х1Х века русские портретисты создавали шедевры, которые могли поспорить с лучшими полотнами европейских мастеров. Не случайно музейные работники повесили рядом детские портреты шотландской художницы Кристины Робертсон и Николая Кошелева. К.Робертсон была племянницей лондонского художника Дж.Сандерса, бывшего ее учителем. Вышла замуж за портретиста Робертсона, родила 8 детей, что не помешало ей стать почетным членом Королевской академии в Эдинбурге. Гравюры с ее портретов печатали во всех европейских журналах, слава ее дошла и до Петербурга. С 1841 года она стала придворной художницей, написала много портретов царской семьи и русской знати. В экспозиции ставропольского музея показан «Портрет девочки» в розовом (1849) на фоне русской церкви. «Портрет мальчика» Н. Кошелева (1907) – иной, не парадно-гламурный, и не потому, что написан на полвека позже. В нем есть что-то невыразимо одухотворенное, в выразительном вдумчивом взгляде, который следует за вами куда бы вы не перемещались, в позе, положении рук. Кстати, Н.Кошелев был не только портретистом, но и иллюстратором, графиком, жанровым живописцем и иконописцем. Он был из семьи крепостных и, если бы не помещица, которая взяла его в свою семью и дала возможность заниматься живописью, вряд ли поступил в петербургскую Академию художеств в 1860-м. В 1865 г. он вступил в «Артель художников», которую возглавлял И. Крамской, участвовал в выставках передвижников. Вместе с Крамским Кошелев расписал Храм Христа Спасителя в Москве, позже в Иерусалиме создал страстной цикл «Крестный ход» для церкви Александра Невского, в середине 1890-х выполнил эскизы для мозаик и росписей петербургского храма Спаса на Крови. О нем сохранились разные отзывы. Приверженцы реалистической школы его хвалили: «Кошелев, человек из низов, добившийся высокого признания, писал живописные полотна, посвящённые страданию и подвигу Иисуса Христа в течение 10 лет, равных которым нет ни в русской, ни в мировой живописи…». Новое поколение его не приняло, как А.Бенуа, который назвал его бытовые картины «пошловатыми и сентиментальными», а в евангельских полотнах считал, что «он так близко подошел к подслащенному стилю академического Верещагина, даже ко всем промахам его в рисунке и в красках, что отличить их друг от друга иногда очень трудно». Эта оценка Верещагина и Кошелева говорит о том, какие разногласия существовали между русскими художниками разных поколений. Умер Кошелев в Петрограде, в 1918 году. Вероятно ему, как И.Репину, М.Нестерову, было трудно принять революцию, хотя многие молодые художники (Б.Кустодиев, З.Серебрякова, И.Бродский, Б.Григорьев, Шагал, В.Кандинский, П.Кузнецов) приняли ее восторженно.
Не менее интересны портреты, поступившие в дар от разных коллекционеров. Тут и старики и старухи О.Гофмана, Я.Калинченко, В. Тимофеева, Н.Кравченко, Андреева, Рёслера, и купчихи (неизвестного худ.), и дети. Картины других жанров, переданные в дар музею, разместили отдельно в других залах музея, некоторые из меценатов присутствовали на презентации. Невозможно в одной небольшой статье рассказать как о них, так и о тех работах, которые они передали музею. Тут и карандашные наброски лошади П.Клодта, и гравюры-иллюстрации 18 в. голландца Якова Каспара Филипса к трагедиям Вольтера «Мариамна» и «Эдип» (дарительница Е.П.Черепанова). Ей же принадлежала акварель-шарада Н.Попова «Гусар». Она будто иллюстрация к малороссийским рассказам Гоголя: на фоне русской печки на метле взлетает обнаженная юная ведьма, а вот где гусар – пришлось долго искать. Он нашелся – его испуганный профиль с курносым носом, разлохматившимся чубом и взвихренными от полета ведьмы усами, не может не вызывать улыбки. С выпученными глазами и открытым ртом незадачливый ухажер следит, как «прелестница» от него улетает… А неподалеку висит рисунок Б.Кустодиева 1917 г. «Лесной пейзаж», подаренный А.Шустером. От этого же дарителя – великолепный рисунок А.Орловского «Всадник» 1-й половины Х1Х века, «Пейзаж с глухарями» неизвестного художника конца Х1Х в., литографии Г.Верейского 1924 г., и др. Но главными дарителями были музеи в 1960-70-е годы. Эрмитаж передал Ставропольскому музею французскую шпалеру начала 17 в. «Вертумн и Помону», она в великолепном состоянии. Новосибирская картинная галерея в 1964 г. передала фаянсовые геридоны 18 века с изображением охотничьих сцен в виде перевернутых конусов, сделанными на севрских и французских мануфактурах. Геридоны использовались как подставки для тяжелых канделябров, ваз, бюстов. В последние годы они вновь пользуются спросом и используются в интерьере.
Словом, впечатлений от «Ночи шедевров» из Ставропольского музея изоискусств посетителям хватит надолго. Оживляло выставку и пение арий и романсов тенора Петра Лобача, моноспектакль заслуженного артиста РФ А.Ростова «Страсти по Серебряному веку», выступление муниципального камерного ансамбля «Элегия». А впереди новый сюрприз – 1 июня открывается выставка «Гойя-Пикассо. Коррида». Она продлится всего две недели. Не пропустите!