В 1965 году наша семья поменяла место жительства. Отец перевёз нас на свою малую родину. Я отчётливо помню утомительный переезд из Белгородской в Курскую область. Мы едва поместились в кузове грузовой машины вместе с мебелью, чемоданами и тюками с вещами и кухонной утварью. Льговский плодосовхоз имени Аркадия Гайдара нуждался в специалистах. В эти годы здесь закладывался на нескольких десятках гектаров земли молодой сад: яблони, груши, малина, клубника, черная смородина и крыжовник. Отец наш, Воробьёв Евгений Михайлович, как молодой и опытный главный агроном, был оформлен переводом из Чуевского плодосовхоза. Отец, не изменяя своим принципам и взглядам на наше окружение, долго искал дом для своей большой семьи. Обязательным условием при покупке должен был сад. Это груши – лимоновка, дюшес, медовая и зимняя! Плюс несколько сортов яблонь. Крыжовник и чёрная смородина. Тягуче-томный аромат белых и малиновых флоксов дополнял наше впечатление о сказке! И в такой дом под номером 41 с августовским урожаем наконец-то семья заселилась!Этот дом был построен в 1925 году.
Лепнина на потолке и деревянные филенчатые двери - все это н очень интересно, это было модно и в конце 19, и до середины 20 века.
Учебный год для нас – восьмилетнего брата Виктора, девятилетней сестры Ларисы, и меня, одиннадцатилетней Ольги, начался уже в новой железнодорожной школе №68. Уроки приходилось делать за круглым обеденным столом. Его, правда, можно превратить в овальный, если раздвинуть и вставить в середину запасную доску с деревянными шипами. Но так делают редко – только когда ждут гостей. Каждый раз повторяется одно и то же: половинки столешницы не хотят разъезжаться - будто срослись, а шипы никак не попадают в пазы. Отец сердится... Мама просит не орать – тогда все получится. Он соглашается и, несмотря на требование дождаться гостей, достает из форточки авоську с охлаждающимися бутылками. Подцепив «козырек», отец срывает пробку, наливает стаканчик и занюхивает хлебной корочкой. Мама морщится, словно он пьет касторку. И вот стол, как по волшебству, стоит большой и овальный!
Родители слаженно взмахивают накрахмаленной скатертью, она плотно оседает на стол, но в середке остается воздушный горб. На него-то, приминая, и водружают миску с винегретом, украшенным лиловой розой из свеклы. Пока мама бегает на кухню проведать пироги в духовке, отец опрокидывает еще полстаканчика и прикладывает палец к губам.
Мы делаем уроки за обеденным столом и давно приноровились к упирающемуся в грудь закругленному торцу, почти привыкли к тому, что локти иногда соскальзывают с края. Но мне горько: у всех моих друзей есть письменные столы. В общем, мне обидно, и если я делаю уроки при родителях, то мои локти постоянно срываются с ребристого полированного круга. Я даже чертыхаюсь для убедительности.
- Детям нужен хотя бы один письменный стол! – напоминает отцу мама.
- Я уроки на коленках делал и ничего – выучился! – отвечает отец, прислушиваясь к новостям , которые ловил на каналах радиолы «Мелодия». Технические характеристики этих приемников позволяли слушать музыку в диапазоне более «чистых» частот, например, на УКВ. Сквозь шипение и треск советские граждане добирались до западных радиостанций и слушали неведомую западную музыку. Телевизора в доме не было. Зато отец часто приносил новые пластинки, которые по вечерам в выходные дни слушали всей семьей. Танцевали и пели песни Клавдии Шульженко, Людмилы Зыкиной, Владимира Высоцкого. Под песню Высоцкого «Утренняя гимнастика» делали зарядку и танцевали!
Вспомнился случай, когда нас, подружек, Тосю и Люсю, одноклассница Валя пригласила посмотреть по новому телевизору «Неуловимых мстителей»! Её отец работал на железной дороге помощником машиниста. На железнодорожной станции Льгов-Киевский работать в те годы было престижно. К назначенному времени в летний выходной день мы пришли в гости к Вале. На крыльце стоял таз с водой. Нам предложили снять босоножки (Тося была в белых носочках) и вымыть ноги. Только после этого мы зашли в дом. Спустя годы, мы с подружками вспомнили этот случай! И больше к Вале мы не ходили смотреть телевизор.
В конце улицы, на взгорке, стоял клуб арматурного завода, куда мы постоянно ходили в кинозал за 10 копеек! А позже бегали на танцы на летнюю круглую танцплощадку!
В праздничные дни, конечно, стол накрывался по –другому. Родители ездили в ближайший город за 60 километров, привозили разные сладости и деликатесы:
Шпроты – 50 копеек, колбасу вареную докторскую - 2 рубля 20 копеек за 1кг, сырокопченую – 3 рубля 70 копеек, сыр Российский – 1 руб. 80 коп за 1 кг, плавленые сырки «Дружба» и Столичный 10 – 12 копеек за штуку, батон хлеба белого – 25 копеек, черного – 18 копеек. Постоянно баловали нас мороженым разных вкусов и форм: эскимо – 11 копеек, пломбир – 13 копеек, «ленинградское» - 22 копейки, лед – 6 копеек.
Конфеты разные: «Гулливер» - 3 рубля 60 копеек за 1кг, «гусиные лапки» - 1 рубль 80 коп. за 1кг, трюфели – около 8 рублей за 1 кг.
Себе на праздник взрослые привозили: водку – 3 руб. 62 коп. и вино «Изабелла» - 2руб.02 коп, вино «Гымза» - 1 руб. 80 коп, портвейн – 1 руб. 40 коп, кваску городского – 0,5 л за 6 копеек. (Хотя свой квас был отличный и постоянно). Отлично помню, как однажды нас угостили красными яблоками. Это были сладчайшие вкуснейшие яблоки. Никогда больше в жизни мне лучшие и не попадались.Это были яблоки из Льговского плодосовхоза имени Аркадия Гайдара.
Жили мы дружно. На наш кожаный коричневый диван из натурального дерева приходили смотреть наши друзья–соседи. Когда родители были на работе, детская орава прыгала на упругом диване и гримасничала, глядя в зеркало на высокой спинке. Вскоре родители скопили денег на шифоньер с большим зеркалом.
А на трёхъярусной лакированной этажерке в углу зала стояли наши учебники и художественная литература. В основном, это были классики: Максим Горький, Александр Фадеев, Лев Толстой, Антон Чехов и стихи Владимира Маяковского, Сергея Есенина, Маргариты Алигер и Эдуарда Асадова.
До письменного стола так очередь и не доходила. Но однажды в магазин привезли столы стоимостью по 26 рублей. И продавец говорит:
- Такой же стол, но румынский, стоит 42 рубля. Берёте?
И пока родители раздумывали, стол продали.
Если мама купит вещь, без раздумий не обходилось. Как обычно, выложив обновку на кровать, мама сначала радостно ею любовалась, затем хмурилась, потом начинала всхлипывать, понимая, что совершила чудовищную жизненную ошибку. Её красивые крепдешиновые платья, пыльник из плотного серого шёлка, демисезонное жатое пальто бирюзового цвета (производство Будапешт) и шерстяные костюмы были добротны и модны.
Мама после долгих мытарств наконец-то устроилась по специальности. До самой пенсии она работала зоотехником в областной племенной станции. И часто была в командировках по Льговскому (в те годы и Курчатовскому району) Курской области. Из командировки мама обычно приносила «гостинчик от зайчика», чему очень рад был младший брат Виктор. Мы росли, и обновки стали покупать чаще детям. Помню фильмоскоп, который отец купил нам к Новому году! На зимних каникулах, когда родители были на работе, мы смотрели сказки и детские фильмы. Заправлял фильмоскопом младший брат Виктор.
А когда новый учебный год замаячил, - это случилось в конце августа, мама всё же решила купить письменный стол. Но, к сожалению, оказалось, деньги, скопленные на наш письменный стол, ушли на увеличитель, бачок для проявителя пленок и прочие радости фотолюбителя. Фотоаппарат, хочу отметить, пригодился и мне во время учёбы. Фотодело только повысило моё увлечение. Мама пошла на все эти траты, чтобы отца не тянуло по воскресеньям из дому… Но это не удержало его. Когда отец купил себе синий мотоцикл ИЖ с люлькой, дома по выходным он был всё реже и реже: то рыбалка, то поездки к своей сестре… И на работу в плодосовхоз отец ездил на мотоцикле.
Но однажды, когда мы пришли из школы, письменный стол стоял возле окна. Я чуть не заплакала от радости, подбежала, погладила полировку стола.
Когда отец вернулся с работы, сестра сидела за письменным столом и, разложив учебники по заранее продуманной системе, делала уроки. Её локти надежно упирались в ровную поверхность.
- Удобно? – спросил он, ласково потрепав Ларису по волосам.
- Очень!
- Допустим. А почему без света глаза портим? – спросил он и нажал кнопку на основании светильника.
В тот вечер я долго не могла уснуть от счастья и всё старалась различить в полутьме очертания письменного стола. Но мне не долго пришлось сидеть за этим столом… Детство, летние каникулы которого проходили в деревне у бабушки Мани, на родине Никиты Хрущёва, заканчивалось…