Зачищая свой старый компьютер, я наткнулся на файл с записками моего дяди Миши (младшего брата отца). Он написал эти три небольшие странички в старом, потёртом блокнотике за несколько лет до своей смерти. Написал и забыл, забросив блокнотик на старый шкаф, где он благополучно пылился всё это время.
А незадолго до его похорон их случайно обнаружила жена. Когда он писал эти строки ему было 51 год. Как и мне сейчас.
Дядя Миша был очень простым человеком, не замеченным в каких-либо особых творческих увлечениях. Отслужил в армии. Институтов-университетов и даже ПТУ никаких он не заканчивал. Проработал всю жизнь слесарем-газовиком. Как и многие русские мужики любил выпить, часто превращая это занятие в длительный марафон. В своём «последнем забеге» дойти до финиша ему было не суждено. Трезвым был задумчив и молчалив. Мог и умел делать многое своими руками. Но не всегда хотел. Обожал ходить за грибами. Изредка мог чего-нибудь почитать. Любил часами валяться на диване и смотреть телик, особенно футбол. Но выпив, становился другим человеком — болтливым, приставучим и грубым. Страдали его родители, страдала его семья, страдал, похоже, и он сам. Но ничего поделать со своей натурой он не мог...
Читаю сейчас эти нехитрые строчки, написанные дядей Мишей о своём детстве и внутри меня потихоньку капают слёзы. Какие искренние и трогательные воспоминания! Какая теплота и нежность таится в них по отношению к себе, тогдашнему малышу! Предложения короткие, простые, по-детски очень наивные. Но какой же сильной и глубокой любовью дышит каждое слово его рассказа! Любовью к своему детству, к своему дому, к своим родителям и братьям…
Мне кажется, эта пара страничек в блокноте выражала его неимоверно страстную мечту о возврате души в тот милый, защищённый от любых неприятностей и обязательств мирок, где царят домашнее тепло и ощущение всеобщего обожания тебя. На какое-то время его душа действительно унеслась наперекор стреле времени назад, в свои далёкие 50-ые. Туда, где его смущали свои «большие уши» и где пугала жаром «горячая круглая печь», где настораживала странная «дыра в полу» и где успокаивали ночные мамины песни, где радовала утренняя домашняя стряпня и удивляло первое в жизни сказанное «длинное слово»…
Туда, где его душе было так уютно. Почти каждый из нас может вспомнить подобные счастливые мгновения своего детства. Но только у некоторых воспоминания будут настолько нестерпимо острыми, что рука потянется за авторучкой. Ведь так хочется сохранить хотя бы крошечную частичку себя. Хотя бы на бумаге. Хотя бы ни для кого…
Вот он, этот рассказ дяди Миши, единственный в его жизни:
«Был я очень маленький, стеснительный. Мне зачем-то казались свои уши большими, я всегда их руками прижимал и уши были горячими. Мама была очень красивая и любила только меня, я был у нее самый маленький. Когда мы ложились спать, у нас была большая, круглая, красная печка. Я боялся ее — она была очень горячая. А рядом с печью была огромная дыра в полу и там лежала картошка. Я ее тоже любил, только очень жареную и без сала.
Когда мама с папой ложились спать, я всегда ложился между ними, лицом к папе, чтобы удобно было слушать сказки. В этот холод любил я сказки про лису и зайца, а когда не хотелось спать, мне моя мамочка пела песенку. А утром я просыпался, и она меня кормила блинами.
У меня был брат Володя. И еще старший брат, Толя. Он хороший. Он мало со мной спал, все куда-то уходил, а когда приходил, то рассказывал сказки про трех медведей. По утрам еще стряпали пирожки и ватрушки. Было вкусно и еще очень жарко. Толя всегда куда-то уходил. Я его ждал, а Вовка дома был плохой, а на улице хороший. Он играл со мной и мне нравилось.
Проходила зима и нас начинало топить водой — снег ведь таял. У нас всегда плыл забор, а Вовка начинал дурачиться. Он меня катал на лодке и три раза искупал в холодной воде. Папа его набил солдатским ремнем с пряжкой. Мама его жалела и Толя тоже ругал папу. Потом мама угощала нас макаронами с мясом. Их очень любил Толя с другом, его звали Илья. Он у нас любил спать и купаться в снегу в огороде за забором.
Папа всегда ругался, мол весь снег истопчут, горку нельзя сделать будет. Илья говорил: «Да привезу вам целую машину снега!» А папа отвечал: «Да куда, нас и так всех топит, все уж плавает!»
Тут у нас рядом полянка травы выросла, так тетя Тамара козу купила с рогами, а наш Вовка ее взял и привязал за машину дяди Вани. А тот и повез ее. Так потом брата Володю два дня били ремнем, ладно коза осталась живой.
Скоро я вырос, и мне было уже шесть лет и четыре месяца. И опять была весна. И Толя нас сфотографировал. Такое слово длинное я раньше не выговаривал. Не любил я длинные слова. Хотя был я сам слишком длинным. Катя всегда говорила, что у меня ноги растут от ушей, говорила, что заграницу поеду, жить там буду. Дура, да разве нас прокормишь, нас ведь целая орава жила. Кто где спал — меня потом на печку загнали, там тепло было ногам. Утром все за печку идут мыться, а мои ноги всем мешают…»
PS. На фотографии, которую действительно сделал мой отец (старший брат Анатолий) в 1955г., маленький дядя Миша стоит с братом Володей, который упоминается в рассказе.
2013г.