Погостить в прошлом

Neivanov
Очень захотелось слетать на родину. Олег долго сомневался, да и деньжат на это мероприятие нужно порядочно, а работу он явно теряет. Для того и выбил этот свой законный отпуск, чтобы не пропал он в поисках новой работы. И чёрт с ней, как будет - так и будет! Для очистки совести он отправил пару резюме в фирмы конкурентов. Если повезёт, хоть одно предложение он получит вскоре после возвращения.
Зато пройдётся он по родному Приморскому бульвару, вдыхая запах моря с привкусом нефти, говорят, его хотят ещё намного удлинить, интересно, каким он получится? Прошвырнётся по Низами, Рашида Бейбутова и Истиглалият, заглянет в любимую чайхану Шеш-беш, проведает друзей, нагрянет в гости без всяких звонков, экспромтом...
- Оба на, а это я!
А там уж сразу по глазам увидит, рады ли ему, или срочно придумывает причину, чтобы не принять.
Если повезёт, может быть и кто-то из бывших подруг подвернётся. Правда уже лет 8, а то и 11 прошло, как он навещал Баку, небось все уже при мужьях и отпрысках.

Хлебнул вдоволь всякого за эти годы. Пока в общежитии жил, пока языковые курсы посещал, пока пытался снять квартиру. Да кто ж ему сдаст, безъязыкому, безработному, с больной старушкой матерью, да ещё и кошкой вдобавок?
Но квартиру и весьма дешёвую, сдал город. В этом доме жили одни иностранцы - турки, русские, и ещё нелюдимая пара то ли вьетнамцев, то ли корейцев, да кто их разберёт, и какая разница? Узкоглазые и всё.

С турками он говорил по-азербайджански, это почти турецкий, частенько шутил или переводил свежий анекдот с русского, но однажды услышал вслед обидные слова, причём сосед обращался не к нему, а как бы объяснял сыну:
Kendi sahte ve Yahudinin kendisi alt;nda!*
И откуда турок узнал это? Не иначе увидел случайно конверт с письмом из общины. Откуда ещё?
Ну и что? Да,он еврей! Но азербайджанский – такой же родной для него  язык, как и русский!

Больше он с этим турком и вовсе не разговаривал. А когда сын его где-то нашкодил, говорил очень мало и только по-немецки. Тут турок и скис!
Олег кое-как обставился где-то подержанной, а то и новой мебелью, а тут, вдруг, мама попала в больницу.
И так она туда не хотела ехать, а он уговаривал, убеждал, приводил «разумные» аргументы, (у них же, блин, медицина!) и уговорил.

Когда навещал её, немецкая докторша строила глазки и явно с ним явно заигрывала. А что, Олег видный, высокий, смуглый, стройный, но не щуплый, всё-таки спортом долго занимался, да и после армии возмужал, раздался в плечах.
Он обрадовался, но не возможности приударить за местной врачихой, нет, немки ему не нравились, а обрадовался Олег за маму. Раз он нравится, значит за мамой какой - никакой пригляд будет...
А через две недели остался Олег сиротой.
Стало быть, оптимистическое его предположение оказалось неверным. Не помогло его маме то, что врачиха строила Олегу глазки, и медицина их...
На душе было муторно, горько и одиноко.

- Никому я тут не нужен! - горько сказал он сам себе, и, похоронив единственного человека, любившего его просто по факту рождения, самого близкого человека, которому он мог доверять, как самому себе, решил Олег слетать на родину, в Баку.

Иногда судьба, желая сыграть на нашей стороне, делает неожиданные подарки. Забежав в центральный гастроном за бутылочкой местного,  очень недурственного даже на его вкус коньяка, он встречает там свою бывшую, странным образом так и не заржавевшую любовь. Олега принимают в этом доме, как родного, его дочка, о существовании которой он может быть не знал, а может  догадывался, а может быть решил забыть, уже подросла и стала девушкой, но бывшая его подруга принимает гостя - иностранца так, будто он только что уехал. Папа пьет с ним принесённую бутылочку коньяка, и ещё одну, давно припасённую на всякий случай, старая подруга вновь в его постели, вернее он - в её.

Он чувствует себя у подружки, как дома, уговаривает свою почти взрослую дочку уехать с ним в Германию, но ей Германия не интересна, как и не интересен он.
В конце концов, где он пропадал столько времени? Если дочка не была ему нужна столько лет, то и он ей не сильно нужен!

Две недели его визита проскочили как один день. Он обнял свою бывшую, отметив, что время относится к женщинам суровее, чем к нам, мужикам, наверное от этого сожаления неожиданные для него самого слёзы навернулись на глаза. Наверное потому он и оставил ей свой немецкий номер телефона, и заверил, что теперь будет всё иначе, уж теперь-то другое дело... Опять же дочка у него! Это вам не хухры-мухры!
Через какое-то время, наверное, чтобы поговорив с ним - замечательным полузабытым шикарным иностранцем, воспрянуть духом, бывшая подружка попыталась дозвониться ему.

Почему-то ей отвечал строгий голос на непонятном языке, наверное на немецком. Но мы то с вами можем легко догадаться, что голос отвечал будто ваш собеседник сейчас вне зоны доступа, или не хочет с вами разговаривать.
Оказывается что права была дочка. Как же людям, хронически надеющимся на лучшее порой не хватает этой трезвой правоты. Наверное мы слишком много знаем для этого. Мы помним то и это у нас есть, и какие-то надежды какие-то возражения... Но права всё-равно она, юная нигелистка, начисто отвергающая, соответственно своему возрасту всякую экономически необоснованную лирику.
Молодость жестока, но порой и справедлива.

Бывшая подружка попыталась ещё пару раз дозвониться до своего шикарного иностранца, но говорил с ней лишь безучастный ко всем нашим аргументам и фактам голос автоответчика на хорошем немецком. Откуда-то она точно знала, что немецкий хороший, даже отличный.

Но вот, однажды брошенная уже второй раз подружка, услышала в трубке молодой женский голос, сначала ответивший опять что-то по-немецки, хоть и не так красиво, как автоответчик, а потом, не получив ответа на свою короткую реплику, перешедший на русский...

Женщина заметалась, не зная, как объяснить всё это необъяснимое и необъятное, что требовалось уместить в несколько слов. А может быть и объяснять нечего? Да и кому, и зачем? Ясно ведь уже, что бывший видит на телефоне её сильно улыбающееся лицо, и не снимает трубку специально, а эта девушка...
- Скажите, а здесь проживает Олег? Это его телефонный номер?
- Да, его, но... а Вы, простите, кто? Я потому спрашиваю, что всех его  друзей и знакомых, вроде бы... Ой, я кажется поняла! Вы Аня?
- Да, это я, извините за... - и, так и не договорив, (что тут ещё скажешь?) отключилась.
- Вот и всё! - сказала она самой себе. - А так оно и проще! - уже не сказала, а подумала Аня, вычёркивая из своей маленькой телефонной книжечки столь дорогой ещё совсем недавно номер.

Оказывается, номера телефонов, как и шикарные заграничные мужчины вместе с их безграничными любовями, вещи крайне недолговечные...

Героя, быть может и замучили  угрызения совести по поводу бывшей подружки, но доподлинно сказать это я не могу, зато, как написала жизнь его дальнейший сценарий.
Олег понял, что семья всё же нужна, тяжело одному, но вытаскивать подружку не первой молодости из Баку, да пока она ещё язык поднимет, да и профессию какую-то надо учить, это ж годы и годы пройдут! А жить когда? И стал он ещё активнее искать подружку в Германии. Нет, он искал уже, да и находил порой, но... для постели, а для жизни, для жизни требовалась другая.

И что ты думаешь, читатель? Нашёл он ту, что требовалась, с соблюдением всех параметров поиска! И в Германии живёт, и профессию имеет, и опыт работы, и с немецким языком всё тип топ, и хороша, чертовка, так мало того - она ещё и выросла там же, в Баку, и ментальность, стало быть имеет правильную. В том смыслек, что мужчина - царь зверей и всё такое! Везёт же людям!
Правда живёт она в другом конце страны, да сколько той Германии? На карте мира одним пальцем перекроешь!

Перетащил Олег её в свой город, ну, относительно свой, сыграли свадебку скромную, на большую у Олега финансов не было, ведь работу он потерял, а новая пока не нашлась, и стали жить - поживать, да деток поджидать.

Ждали, ждали, а фигушки - нетути детишек, видать все лимиты исчерпаны. Так в остальном всё постепенно утряслось, и работу он нашёл вполне приличную, и она на новом месте устроилась, хоть и не сразу, но всё наладилось.

Всё, кроме детей - Бог не дал...
 



_______________
* Под своего подделывается, а сам жид!